|
Битва (Чехия, г. Млазовице, август 1997
года) Мне позвонил брат и сказал, что через двадцать дней, в городе Млазовице, будет проходить международный рыцарский турнир. От Белоруссии туда едет команда фехтовальщиков, и он приглашает меня принять участие в этом приключении, остальное напишет в письме. Потренировавшись и подштопав доспехи, я решил, что готов ехать в Чехию. В письме описывался путь от Санкт-Петербурга до Кракова и назначено место встречи с моим братом 27 июля в 18.30 у памятника Адаму Мицкевичу в Кракове. За двадцать дней, что у меня были, удалось собрать кое-каких денег, и я отправился к указанному месту, взяв минимальный комплект вооружения и доспехов. По дороге я на один день остановился в Варшаве и прибыл в Краков к 17.00 27 июля. Встретившись с братом, который работал в этом городе на раскопках, я узнал, что к остальным белорусскими фехтовальщикам мы присоединимся за два дня до битвы в Млазовице. С первых же слов обсуждения предстоящей кампании Максим меня остудил, сказав, что вряд ли там кто-нибудь будет особенно зверствовать и, главное, нам не стоит конфликтовать с иностранцами. На турнир приедут немцы, швейцарцы и др., и мы, как в первый раз приехавшие, можем себя негативно зарекомендовать. Слово за слово, мы пошли обходить местные краковские кабачки, которые славятся своим крепким пивом и добрыми хозяевами. Ночевали у знакомых брата, которых в Кракове было много и которым хочу выразить, пользуясь моментом, свою признательность и благодарность за радушный прием и кров над головой. Четыре дня в Кракове пролетели быстро и с приключениями, мы три раза встречались с русским бандитизмом. Краков - великолепный город: королевский замок и старинные улочки придают ему средневековый колорит, который незримо присутствует в центре Кракова, кружит голову преданиями былых легенд. Жители - само спокойствие, у меня сложилось впечатление, что это самый уютный город из всех виденных мною. Великолепная выставка оружия и доспехов делает его еще более привлекательным для любителей средневековья. Я понял, что как в Кракове, так и в Праге уличные бои, бои за каждую улицу в средневековом городе, можно было вести очень успешно. Узкие улочки, толстые стены домов и неприступные железные двери делают каждый дом крепостью. В краковском замке есть место около одной из стен, где в нее вмурован один из древних волшебных камней. Рядом с этим местом люди сидят, стоят и даже медитируют. Говорят, что тот, кто не пил краковского пива, не видел Кракова. На удивление, в Праге говорят то же самое, только о своем городе и вспоминают бравого солдата Швейк. Может, в преддверие битвы и не стоило пить пиво, но мы вспомнили флибустьеров, которые были отменными фехтовальщиками-пьяницами и могли в количестве 25 человек напасть на военный фрегат с экипажем в несколько сотен бойцов и в рукопашном бою взять его на абордаж, викингов-берсерков, самураев, среди которых тоже встречались любители выпить, но тем не менее оставались при этом исключительными фехтовальщиками. В общем, пиво полилось рекой. От Кракова мы поехали на поезде в Чехию до города Градец Кролев. Приехав в Градец Кролев, мы узнали где находится Млазовице, сели на автобус и поехали, в ожидании замков и рыцарей. Когда мы приехали в Млазовице, оказалось, что это название одного из районов Градца Кролев и тут не то что не слышали о средневековом турнире, а даже замка нет. Уставшие и голодные мы вернулись обратно на вокзал, где решили начать наши поиски с новой силой, но никто не мог нам помочь. Совсем было уже отчаявшись, я зашел в какую-то контору и спросил: "Говорит ли тут кто-нибудь по-французски, по-немецки, по-польски, по-английски или по-русски?" На меня с интересом посмотрел пожилой чех и на чистом русском языке спросил: "А на каком языке вы хотите, чтобы я с вами разговаривал?" Это был первый чех, который говорил с нами не по-чешски за все это время, и если мы сначала смеялись над чехами, как можно быть такими тупыми и не знать иностранных языков хотя бы на уровне что?, где?, то в дальнейшем мы превзошли в тупости самых тупых. Этот дедушка открыл справочник и, найдя Млазовице, объяснил, как к нему добраться. После чего мы купили билеты и уже собрались ехать, но решили еще раз проконсультироваться. Выяснилось, что мы не туда купили билеты. Поменяв билеты, чех нам объяснил, что сначала надо сесть на автобус и проехать несколько остановок, так как наводнение разрушило железную дорогу и прямое железнодорожное сообщение нарушено, а потом пересесть на поезд. Мы пошли искать, где останавливаются автобусы, и не найдя их, вернулись обратно в контору к нашему опекуну, чем весьма его изумили. Он повел нас к автобусам и, усадив в один из них, попросил водителя высадить нас на нужной остановке. Выйдя из автобуса, мы сели на поезд и доехали до какого-то маленького городка, там пересели на крохотный поезд, в котором было всего два вагона, примерно по двадцать мест в каждом и с миниатюрным паровозом во главе. Я все время смотрел в окно и ждал, когда же появятся горы и замки, а в окне видел только поля. Через некоторое время появились горы, одноколейная дорога петляла между ними, поезд постоянно кренило то в одну, то в другую сторону. Один раз поезд так качнуло в сторону, что он, казалось, собрался перевернуться. По берегам речушек, которые попадались на пути, лежали огромные деревья и камни. Наводнение оставило здесь свой неизгладимый след. В вагончике сидел кондуктор, у которого мы осведомилось о городе Млазовице и о рыцарском фестивале. На какой станции нам лучше выйти, чтобы попасть в этот город, он сказал, а о турнире ничего не слышал. Когда я вышел на станцию, моему изумлению не было границ. Кроме маленького зданьица, размерами ровно для того, чтобы поместилась надпись, сообщающая название самой станции, там стоял еще десяток строений. Местные жители нам объяснили, что до города Млазовице еще по дороге километров пять. Дорога огибала гору, и мы пошли по ней, таща свои доспехи. В мою голову лезли самые скверные мысли, я даже начал шутить о том, что сейчас выяснится, что битвы здесь никакой не будет, и это был чей-то очень удачный розыгрыш, и мы с братом оказались в самой глухой чешской деревушке в горах, позабыты, позаброшены... Придя в город, если можно назвать так место с парой сотен домов, мы вышли на главную площадь и не увидели ни одного рыцаря. На улицах никого не было. "Черт побери! - в отчаянии думал я. - Вокруг горы! Чехия! Языка не знаем, денег мало! Как выбираться, неизвестно!!!" Однако на доске городских объявлений висел маленький листок с извещением, что через несколько дней здесь произойдет реконструкция средневековой битвы на 1425 год, войско гуситов будет штурмовать замок немецких рыцарей. Боже, какое облегчение, мы хоть знаем, что приехали на турнир, и он будет действительно в этом городе, но где же все участники?! Город пуст, спросить некого. Мы зашли в пивную, там сидело несколько человек, явно не рыцари. Выйдя на улицу, мы у первого попавшегося человека спросили, где проходит турнир. Женщина непонимающе посмотрела на нас, не объяснившись словами, мы попытались жестами, из которых она, похоже, тоже мало что поняла. Она повела нас к своему дому, который стоял на краю города, и объяснила нам, что мы можем оставить у нее вещи и пойти найти кого нам нужно. Сейчас она уйдет на работу, а чтобы мы могли забрать вещи, дом она не закрывает. Город находился на склоне горы. Спустившись опять на главную площадь, зашли в ресторан и немного перекусили, следуя мысли Портоса: "Главное - вкусно поесть", и - моему убеждению, что если у человека хороший аппетит, значит еще не все потеряно. Потом мы пошли искать место турнира, нашли несколько палаток, одна из которых была шатром. Там мы и остановились в ожидании хозяев. Лагерь располагался на склоне горы, рядом с местным футбольным полем и открытым бассейном, наполненным проточной минеральной водой, где мы впоследствии по утрам купались в ожидании битвы. До ее начала оставалось четыре дня. Сразу за лагерем возвышался лес. До вершины горы деревья были вековые, в несколько обхватов. Дождавшись руководителя чешской ассоциации, который единственный из всех мужчин-чехов говорил по-русски, мы узнали интересующие нас детали предстоящих событий. В процессе общения я невольно проникся уважением к этому человеку, организовавшему средневековый международный турнир, точнее реконструкцию битвы 1425 года, взятие гуситами штурмом немецкого замка. План намечающейся кампании был прост: гуситское войско штурмом должно овладеть замком. На случай, если операция не удастся, в одном месте была специально сделана тонкая стена, чтобы она могла рухнуть - все-таки это реконструкция битвы, и все защитники-немцы должны были погибнуть, желательно выйдя из замка, чтобы зрителям было удобней смотреть. Зрителей во время битвы набралось около четырехсот человек, их места находились слева от поля боя. Я поинтересовался правилами поединков: можно ли бить по доспехам, если они дорогие, в голову, ноги, делать броски и подсечки и т. д. Мне сказали, что в то место, где есть доспех, можно бить без разговоров, даже в шлем (а куда же бить, как не по голове). Мой вопрос их удивил, а по поводу борцовских приемов в правилах ничего не говорится, так что делай, если получится. "Ну и в местечко я попал, - подумалось мне, - правила крутые!" Сказали, однако, что особо зверствовать не стоит, никто убивать друг друга не собирается, но и проигрывать тоже. Все держится на самоуважении, взаимном уважении и благородстве. Чехи рассказали, что в прошлом году они в союзе с французами разбили англичан, которые вышли в поле с заточенным оружием (что англичанам не помогло), и объединенное войско, разбив англичан, разделилось пополам и начало биться между собой, так как по сценарию чехи с французами должны были проиграть. Хозяева фестиваля приютили нас в своем шатре, где мы и остались до конца фестиваля. Более или менее понимать чехов и разговаривать с ними мы начали после двух дней совместной пьянки. Мы им что-то говорили по-русски, они нам по-чешски и, как это ни странно, прекрасно понимали друг друга. В ожидании приезда белорусской команды мы подключились к строительству замка. Сколько за это время было выпито пива - неизвестно, но к приезду белорусских фехтовальщиков нас в местных пивных все уже знали. Поверьте, деревянные столы в пивных, лавки, люди в средневековой одежде, песни трубадуров, я сам в средневековой одежде, дешевое пиво и многое другое располагали к посещению местных кабачков. Это было всеобщее место сбора и по вечерам становилось своеобразным клубом по интересам. В пивной не только пили пиво, но и чистили доспехи, шили одежду и т. п., а пивная кружка могла стоять не тронутой весь вечер. Как-то ночью мы особенно засиделись за столами, что и отметили веселым пиршеством ландскнехтов. Лагерь к тому времени разросся до нескольких десятков палаток, а к самому дню битвы вырос до сотни. Как потом выяснилось, в битве принимало участие около 250 бойцов из разных стран Европы, из которых 40 должны были обороняться в замке, остальные штурмовать. В эту ночь, по рассказам на утро тех, кого не было с нами, около двух часов над лагерем, пробуждая "лучшие" чувства и ностальгию по Родине, из ближайшей пивной неслось: Че-ор-ный во-о-рон Что ты вье-о-шься Над мое-е-ю го-ло-вой... Мы пели, вокруг нас сидели чехи и слушали наши песни и ответно запевали свои, угощая нас пивом. Прости меня, мой дорогой читатель, что я описываю это. Сначала я написал этот рассказ, не упоминая о выпивке, но мои друзья сказали, что это несправедливо и не стоит изображать из себя ангела. При том я описываю лишь самую невинную часть приключений, остальное не осмеливаюсь написать, и стыжусь этого, но все это могут рассказать участники битвы в каком-нибудь кабачке за кружкой пива. Поэтому лишь намекаю в рассказе, как это все было, а знатоки смогут представить, что же там творилось на самом деле. Я сам, человек малопьющий, но для вхождения в образ ландскнехта это было необходимо. Я был зачислен вместе с братом в гарнизон замка, точнее - в охрану ворот. О ландскнехтах в средневековье говорили, что они пропьют все кроме своего меча, нашими словами: "все пропьем, а флот не опозорим". Пришлось выпить. Утром брат взял у кого-то в долг денег, и мы собрались за день до битвы съездить в Прагу, но денег хватило только на одного, и Максим сказал, что он уже был в Праге, а я еще нет, и поэтому должен ехать я, за что ему нижайший поклон. О Праге говорить можно долго: о замках, улицах, мостах, но это как-нибудь в другой раз. В Праге вместе со знакомыми моего брата мы попытались осмотреть наиболее известные достопримечательности и, как следствие, опоздали на автобус, идущий в сторону Млазовице. Следующий должен был идти только утром. Думали уже остаться ночевать там, но я испугался, что на утро не успею к турниру, и уговорил всех отправиться на вокзал. Там нам удалось повстречать не совсем обычную пару: молодой человек лет двадцати пяти в "средневековой" шотландской одежде, в шкурах и с мечом на поясе шел с девушкой, одетой тоже в "средневековую" одежду. Они нам помогли добраться до места битвы. Уже ночью, приехав в лагерь, я обнаружил множество народу в средневековой одежде. В городских кабачках сидели и пили рыцари в доспехах с мечами на поясе, бесноватые шотландцы, варвары в шкурах с копьями, мечами, луками и т.д. Эти фестивали, особенно международные, очень полезны для обмена опытом среди любителей средневековья разных стран. Это лучше, чем в музее: можно потрогать, примерить любой доспех и оружие, все участники относятся друг к другу с предельной доброжелательностью, тактичностью и доверием. Настал день битвы. Утром лагерь ожил. Я проснулся с легким ознобом после выпитого ночью пива и узнал неприятную новость, что участникам битвы продавать пиво в кабачках города запрещается. После того, как участники фестиваля прошли парадом по городу, все поделились на отряды и прослушали краткий инструктаж на чешском: кто, где, чего, из которого мы на трезвую голову ничего не поняли. Но организатор битвы нам потом вкратце все растолковал. Все разошлись готовиться к сражению. Около сорока бойцов, а также десятка два женщин и их детей зашли в замок. Мы с Максимом и Боханом (его знакомым) стояли в открытых воротах. На поле перед замком бегали женщины и дети. Вдруг из леса вышло гуситское войско. Черт возьми, когда я увидел три отряда, стоящих ровными прямоугольниками на опушке леса, поблескивающие на солнце стальные доспехи, сверкающие обнаженные мечи, топоры, секиры и цепи, душа "ушла в пятки", внутри все съежилось, и по спине пробежал холодок. Сколько раз я представлял себе эту картину, читая книги, смотря фильмы и мечтая, но в реальности все было жутко и просто. Сколько раз я мечтал увидеть перед собой вражеское войско, и, опустив копье или взяв в руки меч, с криком побежать на врага без страха, не надеясь на победу, не думая о поражении, а ради чести. Но когда я увидел войско гуситов, сверкающее оружием и стальными доспехами, мое сердце переполнил страх. Боже мой, в какую авантюру я попал! От войска гуситов отделился отряд легкой пехоты и бросился к воротам замка. Женщины и дети так ломанулись к замку, что чуть меня не затоптали. Из замка навстречу неприятелю вышло человек десять. Мы медленно двинулись вперед. Обернувшись, я увидел, что несколько человек стоит в воротах замка, а все остальные смотрят нам в спины со стен. Услышав звон оружия, повернулся. Первые несколько человек уже схлестнулись, а остальные участники обоих отрядов еще подтягивались к центру боя. Войско неприятеля остановилось и наблюдало за ходом этого маленького сражения. На участке в двести метров между гуситским войском и стенами замка началась сеча. Я потерял брата из виду, влетев в общий вихрь боя. Увидел какого-то вражеского солдата и ударил его шестопером в плечо, парень рухнул, потом все закружилось. Встретил брата, вдвоем мы погнались за каким-то рыцарем, он, убегая, не заметил еще одного нашего и упал сраженный, потом еще с кем-то рубились. Я погнался за каким-то рыцарем с двуручным мечом, прикрываясь от его ударов щитом, но никак не мог догнать. Тут у него за спиной я увидел, что до вражеского войска осталось метров пятьдесят и решил не рисковать, развернулся и пошел обратно. Мой противник меня не преследовал, а остался стоять у своего войска. На обратном пути я очутился в тылу у сражавшихся гуситов и долбанул шестопером по шлему одного из врагов. По стенам нашего замка прошелся смех, так как у моего убиенного был очень обиженный вид. Через несколько минут на поле остались выжившие защитники замка, а гуситы все полегли. Мы повернулись к вражескому войску, и я заметил, что страх исчез из моего сердца, и я готов хоть один сейчас броситься на все войско гуситов. Внутри все пусто, только что-то рвется в бой. Главное - пережить первую схватку, а потом уже все равно, бой начался. Еще один отряд, человек в десять, отделился от гуситского войска. Это были казаки и турки. Мы с братом схлестнулись с двумя турками. Турок лихо наносил удары по моему щиту, отмахиваясь от меня своей саблей, и прикрывался своим щитом от моих ударов. В процессе сечи наши глаза встретились, и я понял, что его взгляд говорит: "Давай просто красиво и технично побьемся". Я кивнул в ответ, и мы начали извращаться, нанося друг другу красивые, но неэффективные удары. Каждый старался показать такой элемент, который бы понравился противнику, но вдруг рядом что-то рухнуло. Мы повернули головы и увидели, как мой брат добивает лежащего напарника моего противника. Кровь ударила мне в голову, как это так, мой брат там сражается, а я тут "ути-пути" развожу. И со всей бывшей у меня энергией насел на противника. Он начал пятиться и споткнулся о лежащего на земле убитого. Отвлекся, посмотрев себе под ноги, и сразу получил по шлему звонкий удар моим шестопером. Оглядевшись, я увидел рядом моего брата, разглядывающего саблю своего поверженного противника и почти всех нападавших лежащими. С нашей стороны тоже были потери. Гуситское войско ринулось к воротам. Отбегая к замку, я увидел двух бьющихся рыцарей. Один из них показался мне вражеским недобитком и, недолго думая, я с размаху заехал ему шестопером по шлему. Он пошатнулся, и что-то мне сказал, по его укоряющему взгляду я понял: "Завалил своего". Мы вбежали в замок и закрыли ворота. Я нашел этого рыцаря и принес ему свои искренние извинения. Мои слова утонули в грохоте штурма, было ощущение, что снаружи вышедшая из берегов река ударилась в стены замка. Под ее напором ворота начали вибрировать. Мне так хотелось посмотреть на это со стены, что мы с Максимом взобрались по лестнице на стену. Вот это вид!.. Недалеко от замка стоял центральный гуситский отряд, справа и слева от ворот два отряда штурмовали замок. Увидев под стеной нескольких человек из Белоруссии, я прокричал им что-то приветственное и помахал рукой. Они мне помахали в ответ и продолжили яростно лезть на стену замка. Вдруг я увидел, что неподалеку по одной из лестниц лезет рыцарь из белорусской команды, из солидарности с земляком стал кричать ему, чтобы он залезал в крепость. Ему оставалось совсем немного, как вдруг проломилась лестница, и он снова оказался на земле. Пока я всем сердцем сочувствовал земляку, краем глаза уловил какое-то подозрительное движение и отдернул голову. Меня слегка зацепил цепом один из нападавших. От злости я сначала хотел запустить в него шестопером, но, подумав, с чем же сам останусь, решил, что хватит выпендриваться и пора сойти со стены и вообще я зря сюда полез, чуть не убили по глупости. Спустившись во внутренний двор замка, я нашел брата, и мы обменялись впечатлениями о прошедших схватках. Максим возбужденно делился впечатлениями, его глаза лихорадочно горели. Неожиданно, недалеко от нас, со стены спрыгнуло несколько человек и, выхватив оружие, опасливо стали оглядываться. Они имели странный вид, как у шотландцев. За ними спрыгнуло еще несколько человек, и они начали драться между собой. Тут я понял, что эти пять человек, спрыгнувшие первыми, - гуситы и рванулся в бой. Одного из гуситов вынесло ко мне спиной, я схватил его сзади за горло, рывком поставил на колени и придушил шестопером. Хоть мы не говорили на одном языке, но когда я его по-русски спросил, признает ли он себя побежденным, то он мне ответно заморгал. Со стен спустилось несколько человек, поверженных противников взяли и, как камни, побросали на наступающих гуситов. Вдруг кто-то увидел, что во дворе лежат бревна, их тут же подняли на стены и покидали в нападавших. "Убьют же кого-нибудь", - подумал я. После битвы этот момент мне рассказывал один из белорусских фехтовальщиков. Он подбежал к стене и увидел, что на него со стены кидают бревно. "Совсем обалдели" - мелькнула у него мысль. Удар бревном пришелся по шлему, но шлем выдержал, только наносник погнулся, а рядом с ним рухнул чех, которого увезли в больницу. Что-то просвистело у меня над ухом и с тупым звуком вошло в землю. Посмотрев в это место, я изумился: там торчала стрела... Если воткнулась в землю, воткнется и в меня! Еще несколько стрел повтыкались в землю и мы - все, кто стоял во внутреннем дворе замка, - побежали под защиту стен и башен. Дальше время потянулось для меня мучительно долго. Что делается за стенами замка, я не видел, а только слышал гул и лязг битвы. Гуситы то штурмовали, то отходили, в короткие минуты отдыха мы выкатывали пушку из ворот и стреляли в гуситов. С двух сторон от ворот в замке стояло две башни, из которых в гуситов постоянно стреляли какими-то пыжами. У гуситов была целая батарея из нескольких пушек. И хотя они стояли почти в двухстах метрах от нас, все пригибались, когда они давали залпы в промежутках между штурмами. Нет, они не стреляли ядрами, но, как рассказывали, на прошлогодней битве из пушек была случайно убита девушка. Недалеко от поля боя стояло четыре машины скорой помощи и, если кому-то слишком доставалось, его относили к одной из этих машин. Зрителям, сидевшим недалеко на склоне горы это, наверное, казалось наиболее интересным. В один из очередных штурмов нам чуть не выломали ворота, и их пришлось, как подпорками, укреплять бревнами. Но вот в крепость кинули дымовую шашку. Это означало, что замок горит, и та часть стены, что была наиболее слабая, поддалась, и гуситы начали прорубать в ней проход. Мы поняли, что сейчас замок падет, и решили дать бой в поле. Открыли ворота. Противник только этого и ждал. Отряд правой руки рвался через проход в замок, отряд левой лез на стены, а центральный отряд стоял в ста метрах от замка и ждал, когда начнут выходить защитники. Нас оставалось в живых около двадцати человек. Как истинные немецкие рыцари, мы построились клином и побежали на противника. Пока мы преодолевали эти пятьдесят метров, наш клин рассеялся. Я бежал третьим с правой стороны, за мной брат. Хоть мы и рассеялись, однако отбросили противника метров на десять. До схватки добежало человек двенадцать. Центральный отряд гуситов выставил вперед наиболее тяжело закованных воинов своего войска, они и приняли удар на себя, легковооруженные воины полукругом стояли сзади. Посмотрев вперед, мне показалось, что мы с братом сможем прорваться. Я сказал ему об этом, но он мне ответил, что нехорошо бросать товарищей в беде, и мы умрем вместе со всеми по сценарию. Я выбрал себе противника и бежал к нему все ускоряясь, думая, как бы быстрее добежать, у меня болела голова от недосыпания и выпитого пива, понож неприятно тер ногу, черт возьми, и зачем я здесь, быстрей бы все кончилось. И кто это ввел такие правила не отпускать пива в городе участникам в день битвы, боже, как болит голова, она определенно болела бы меньше, если бы я знал, что после того, как уложу своего противника, один из зрителей поведет меня в ресторан, вкусно накормит и угостит хорошим пивом, если бы я увидел тогда то мороженое, которое буду есть в ресторане, головная боль улетучилась бы вовсе, а пока бежал к нему, забывая о головной боли и все больше предвкушая радость, которую получу от этого поединка. Мой противник, в готическом доспехе без шлема с небольшим круглым стальным щитом и коротким двулезвенным топором, побежал навстречу, как я прикинул весу в нем было с доспехом килограмм за 140. У меня были чешуйчатые поножи, наруч на правой руке, миндалевидный щит, кольчужный капюшон, на нем кожаный валик и волчий хвост, кольчужная рукавица и стальной шестопер. Весу во мне с доспехом за 70 кг. Мы схлестнулись, обменялись первыми ударами, начали кружить. Он меня теснит, я отхожу восьмерками. Пока было все довольно весело, мы обменивались ударами. Ударяли с размаху, надеясь пробить щит; грохот стоял жуткий. При каждом его ударе я слегка отлетал на пару десятков сантиметров в сторону, он сопел и дулся. Я психовал, что не могу сдержать его ударов, что легкий для него и т.д. И вот я почувствовал, еще десять его ударов и ВСЁ, силы кончаются и я упаду. Надо что-то делать. Но что!?! Прыжок под его щит, зацеп изнутри с одновременным ударом стальным наручем, краткий миг сопротивления и мой противник на земле. Склоняюсь над ним и думаю: "Он хорошо бился, добить его или нет?" Схлестнувшись с тяжелыми рыцарями, мы все перемешались, легкие воины построились вокруг этого вертепа и сами непосредственно в бой не вступали. Но как только они видели, что кто-то из немцев повернулся к ним спиной, они тут же ударяли в спину, и он падал. В процессе этой битвы можно было часто видеть, как бьются два рыцаря между собой, а легкие воины не подходят (боясь, что рыцарь может увернуться, в него не так-то легко попасть, а если же рыцарь заденет легкого воина, то тот уже в ближайшее время принимать участие в битве не будет). Все завертелось, я схлестнулся с одним рыцарем в красивом готическом доспехе. Мы стали осыпать друг друга градом ударов, искры летели от нашего оружия, стоял оглушительный грохот. Наконец, изловчившись, я броском послал его на землю, добивать не стал и побежал искать в этой кутерьме брата. Наших оставалось все меньше и меньше. Вот, наконец, кто-то и меня ударил в спину. Я повернулся, намереваясь наказать обидчика, но он мне что-то начал кричать, и я понял: "Меня убили. Наверное, вот и пришел мой конец". Падая, увидел, как Максим ударил своего противника мечом, у того брызнула кровь из головы, и он рухнул в полуметре от меня. Уже лежа я увидел, как брат склонился над ним и его кто-то ударил. Он тоже упал рядом, еще недолгое сопротивление - и от клина ничего не осталось. Пока над нами еще докипало сопротивление парочки оставшихся бойцов из крепости, я спросил у лежащего рядом, не сильно ли его ударил мой брат. Хоть кровь и лилась у него из головы, он улыбнулся мне в ответ и жестом показал, что все нормально и мы с братом хорошие ландскнехты. Он отвернулся и заговорил о чем-то с моим братом. Моя рука затекла и судорожно сжимала щит. Правой рукой, разогнув пальцы на левой руке, вытащил ее из щита. Мне было очень хорошо: небо, тепло, лето, горный воздух и битва, уже кончившаяся для меня. Необыкновенно хорошо было лежать убитым в гуще сражения, я бы даже сказал, что в этот момент я был счастлив. Попадали последние люди из клина, из замка еще кто-то выбегал, но я этого уже не видел. Со стороны, где лежал мой брат и им убитый противник, послышался смех. Лежа, они чему-то там смеялись. Надо мной согнулся какой-то старик лет шестидесяти с седеющей бородой до середины груди, весь закованный, только шлем снят. Посмотрев на него, я сказал: "Ну что смотришь, добей меня". Он выхватил при этих словах, к моему удивлению, из ножен свой полуторник и, размахнувшись, вогнал его мне в живот... Но удара не было, он только слегка коснулся моего живота. Я подыграл и несколько раз, конвульсивно дернувшись, затих. Мне вдруг стало очень смешно, старик тоже стоял и улыбался. Неожиданно он помрачнел и нагнулся ко мне: нас снимала камера. Я закатил глаза, а он, подняв мою безвольную руку, вытер об нее свой меч. Камера стала снимать других, и мы с ним снова рассмеялись, самым дружеским смехом. Теплее компании, чем убитый и убийца, быть не может. Наконец было объявлено об окончании битвы. Гуситы победили. Я никогда не видел, что такое Валгалла, никогда не мог представить, что такое Скинерия, и тут после битвы я увидел и то, и другое. В таком пире я участвовал в первый раз, хотя выпил на своем веку немало. Чтобы около семисот человек упились до состояния готовальни и без одной драки, это что-то. Все пытались встретиться со своими противниками, выпить на брудершафт, обменяться адресами. Постоянно кто-то орал тост за Валгаллу, Тора, Одина и т. д. Мы с братом пили за наемную пехоту - ландскнехтов. Зрители старались угостить пивом того бойца, который им понравился во время битвы. Доспехов я не снял, чтобы меня узнали те, с кем я сражался. Этот банкет трудно описать. Почти все из тех, кого убили в бою, упились до состояния поросячьего визга, а некоторые не могли даже хрюкнуть. На утро белорусский автобус отправился обратно. Я полтора дня думал, что допился до белой горячки и мне все это приснилось, а воспоминания о фестивале - бред моего больного воображения. Мне казалось, что в моих жилах течет не кровь, а пиво, но через два дня я окончательно протрезвел, и теперь об этой пьянке вспоминаю как о постыдном, но очень весёлом факте в своей биографии. Столько пить нельзя. Побыв три дня в роли ландскнехта, скажу так: "Жизнь у них была веселая, но короткая, если не умрет на поле брани, то от зеленого змея точно". |
||||||
|
||||||