|
День третий. Я проснулся от шума голосов. Выглянув из палатки, обнаружил, что идет состязание в кхитайской борьбе, привезенной нами из митрианского похода. Подойдя поближе к соревнующимся борцам, увидел, что в этой борьбе главное удерживать равновесие. Ко мне подошли несколько крестьян и сказали, что ночью киммерийские лазутчики убили нашего молодого князя и его телохранителя. Однако это было сказано таким голосом, что двоякого смысла появиться не могло, в нашем городе похоже все смирились с мыслью, что князь нам нужен редко и то только тогда, когда надо свалить всю ответственность на кого-то одного, а так все решает общее собрание города. Мстить естественно было всем лень, навоевались уже, и бузу поднимать никто не стал. Жители предавались веселью и танцам. Турнир борцов был в самом разгаре, и я вызвался поучаствовать. Неожиданно чуть его не выиграл, но решив, что мое полудремотное состояние будет нарушено выигрышем, быстренько проиграл финальный бой. Потом еще много людей боролось, приходили борцы и из других государств, но кульминацией праздника стало соревнование лучников. Мишенью была подвешенная на суку тарелка. В ходе упорной борьбы победил индеец, честь и хвала, не посрамил ни костюма, ни имиджа. Мне показалось, что было бы любопытно узнать, как описана наша жизнь в летописи города. Найдя девушку летописца, я попросил дать мне почитать летопись. Она мне ее дала, но сказала, что одни день игры в летописи фиксировался не весь, так как она вышла замуж за киммерийца и проживала у него дома, а потом, когда умерла, снова родилась в Нимидии и опять начала вести летопись, но в тот момент, когда ее не было, летопись никто не вел. Все же я тайно радовался, первый день есть: голод, походы, войны - и мое имя (может быть, внесли тоже), но меня постигло разочарование. Вся летопись состояла из хронологии княжеской семьи, причем одно имя в хронологии было купеческое. - Как ты могла написать, что он был князем, если он был лишь купцом? - изумился я. - Ты понимаешь, сейчас я уже могу сказать тебе это, он мне заплатил, и я, пока никто не видел, записала купца в князи. Вчитываясь в летопись, можно было отметить различие не только в ролях, но и в восприятии игры между мной и летописцем. Вся летопись была написана, помимо генеалогии княжеского рода, примерно в таком духе: И вот к нам пришла монахиня. Мы ее накормили и напоили, две наши девушки ушли на моление с ней, кто-то на ком-то женился и т.д. Исходя из летописи города, можно было подумать, что вообще голода в первый день не было, и наш город ни с кем не воевал, нас никто не приходил штурмовать и т.д. Понять, что мужчин в городе не было, можно было только по тому, что женщины выходили замуж за мужчин из других государств. Расстроившись после прочтения всего этого, я решил пойти хлебнуть чайку. Нимидийцы начали сворачивать палатки и собираться идти на станцию. Все народы перемешались. Царил всеобщий мир. Много людей ходило из государства в государство в поисках своих вещей, утерянных или проигранных в процессе игры. Собрались и мы. Обратный путь к станции был гораздо легче, чем путь на игру. На станции собралось множество народов в ожидании электрички. Вот подъехала электричка. Воины и крестьяне, короли и колдуны погрузили в неё свои вещи и расселись на скамейках, увозя с этой станции накопленные за три дня воспоминания на долгие годы. Электричка ушла. Что же осталось на этой маленькой станции?… Упадут сто замков, и спадут сто оков, и сойдут сто потов с целой груды веков, и польются легенды из сотен стихов - про турниры, осады, про вольных стрелков. Ты к знакомым мелодиям ухо готовь и гляди понимающим оком. Потому что любовь - это вечно любовь, даже в будущем вашем далеком. (В.Высоцкий) |
||||||
|
||||||