|
Цикл: Сказки Анадалвана
Замок на
песке.
Старая рассохшаяся кровать противно скрипнула, когда в дверь
постучали. Из- под рваной дерюги, скрывавшей спящего полностью,
донеслось рычание, которое при желании можно было бы принять за
сильный храп. Постучали сильнее - рычание повторилось, и в нём
явно различалось очень сильное раздражение. Когда постучали в
третий раз, ещё сильнее и настойчивей, дерюга сползла вниз на
покрытый костями, битой посудой и залитый жиром пол, а с кровати
поднялась массивная и неуклюжая, на первый взгляд, фигура. Но,
несмотря на свои габариты, она бесшумно пересекла комнату, ловко
огибая едва видимую в предутренней темноте мебель: старый, еле
живой стол и парочку таких же табуретов.
***
Дверь распахнулась перед ним, когда он собирался постучать в
четвёртый раз. От неожиданности мальчишка отпрыгнул назад, чуть
не выронив из дрожащих рук свечу. Да и как тут не испугаться,
когда прямо в лицо тебе неожиданно уставится здоровая и
клыкастая морда с всклоченными на макушке волосами, и злыми,
налитыми чёрной, так что даже зрачков не видно, кровью глазами.
Свеча, не потухшая каким-то чудом, выхватила из темноты контуры
тела, которому принадлежала голова. Огромное, массивное, с
длинными до колен руками, которыми не подковы, а дубы вековые
пополам ломать, и мощной, почти с пивной бочонок, шеей. И одна
из этих рук сейчас с хрустом разминала шею-бочонок, другая
потянулась к мальчишке, схватила его и потащила вверх, к клыкам.
Парнишка даже не пробовал вырываться, лишь смотрел
расширившимися от ужаса глазами в громадный и бездонный рот, в
котором при свете свечи были видны невероятно белые и острые
зубы, по размеру ничем не уступавшие мясницкому ножу.
Великан сонно зевнул, страшно клацнув зубами, почесался ещё раз,
а потом спросил:
- Что надо? - обдав мальчишку сильнейшим запахом перегара.
- Вы, кх-хе, проси...кхе, просили разбудить кхе... вас до
рассвета, ой! - великан чуть-чуть постучал по его спине пальцем.
Потом, поставив парня обратно на пол, нырнул обратно в комнату.
Там загремело, посыпалась посуда, звонко разлетаясь черепками по
полу, упало что-то тяжёлое, ухнув так, что деревянный пол
жалобно застонал, обещая сию секунду проломиться. Но обошлось.
Некоторое время спустя в дверях снова обозначилась громадная
фигура, с огромным заплечным мешком, и каким-то непонятным
посохом в руках, оба конца которого были обмотаны старой и
рваной материей.
- Деньги на столе - сказал великан напоследок. Скоро под ним уже
скрипела лучшая дубовая лестница в лучшей на сто вёрст в округе
гостиной.
Мальчишка покачал головой, приходя в себя после пережитого.
Свеча стояла рядом, ровный огонёк её пламени говорил, что
сквозняков вокруг нет, и поэтому не следует так сильно дрожать.
Наконец парнишка смог выдавить из себя простую и не слишком
печатную фразу, которая приблизительно переводиться так:
- Чтоб ты под забором околел, тварь зеленокожая!
Позже, чистя после постояльца комнату, он произносил одно и тоже
слово, вкладывая в него всю свою детскую ненависть и страх:
-Орки, орки!
На Севере нас называют Клыками, здесь на юге - Орками. Нас
осталось мало, ещё меньше чем гномов, и даже меньше этих
длинноухов. А таких, как мой приятель, вообще уже больше нет.
Выглядит он сущим чудищем, да и характер, скажу прямо, не из
приятных. Особенно последние лет двадцать, после того, как нас
изгнали с Островов.
Да, неприятная история тогда произошла. Мы... мм... слегка
повздорили с властями: выбили зубы сыну начальника порта,
разворотили мэрию и местную тюрьму. И всё бы ничего, да мой друг
тогда чуть-чуть вышел из себя и обозвал Капитана Нерога улиткой.
На что тот вполне законно ответил вызовом. А вы бы видели
Капитана. По сравнению с ним даже мой друг - ребёнок. Пришлось в
срочном порядке брать ноги в руки и вспоминать географию
Внешнего мира. А потом мы узнали, что Капитан погиб, когда
пытался догнать нас в шторм (удачную погодку мы подобрали для
побега, сами чуть на дно не пошли). А вместе с ним и его
команда - десять отважных и умелых моряков. С тех пор на острова
нам путь заказан...
Первые несколько лет было трудно. Нас выкинуло на Севере -
место, сами понимаете, для орка (будем именоваться по южному,
ладно?) не очень подходящее. Нас, конечно и на Юге не очень
величают, но лучше все-таки южные харчи, чем северные помои.
Пришлось лиха хлебнуть, пока поняли как нам на жизнь полегче и
поприятней зарабатывать. Стали наёмниками. Трудно по началу,
конечно, было. Землю жрали, в огонь и воду без страха шли,
вдвоём против целых армий стояли, и медь за это получали, лишь
потому, что оставались в живых. Мы же клыки - официально равные
людям, а на деле рабы, вдруг получившие волю. Когда нам надоело
такое отношение - мы подались на Юг. Тут и живём последние лет
пятнадцать.
Глава
первая.
Мы с другом тогда прибывали в милом городишке Саль. Люблю я это
местечко. Городок расположен на холме, над озером, круглым, что
Лон (вторая луна). Вниз, к воде, ведёт удобная каменная дорога,
которую заботливо укрывает тень специально посаженных
деревьев. Идти по такой в жаркий летний день - одно
удовольствие.
На озере жители Салья выстроили несколько пристаней, а в двух
вёрстах от дороги есть прекрасный песчаный пляж. Про рыбалку я
уже и не говорю: рыба здесь - вкуснее нигде нет! Вы уж мне
поверьте, мы с моим другом пол мира протопали, всякого повидали.
Да, кстати, я, кажется, забыл представиться! Прошу прощения, за
двадцать лет растерял все своё воспитание. Итак, меня зовут Босг,
а моего здорового друга Сатур. Мы родом, как уже упоминалось, с
Жемчужных островов (на самом деле они именуются по другому, но
люди называют их так, а значит и мне придётся следовать их
примеру). Я происхожу из старинного рода бардов, отсюда и
некоторое подобие (уже просто подобие, эх) манер. Сатур родом из
племени воинов и, только не смейтесь, танцоров. Почему-то, когда
я говорю об этом, люди смеются. При Сатуре, правда, не смеялся
никто. Так, но я отвлекся.
Мы только что провернули одно очень выгодное дельце, на котором
смогли заработать больше, чем рассчитывали вначале, и
собирались, как следует отдохнуть в Салье.
Два дня мы просто валялись на песке, рыбачили, пили пиво,
отъедались - в общем, вели праздный, не отягощённый всякими
походно-кочевыми трудностями образ жизни.
А на третий день Сатур закатил в самом лучшем трактире ОЧЕНЬ
БОЛЬШУЮ ПЪЯНКУ!
Обычно мы завтракаем и обедаем в "Жареном пони", но в тот день
решили навестить харчевню старого Тубы - толстого, и
приветливого к платежеспособным клиентам, гнома. У него, в
отличие от "Пони", всегда тихо и уютно, а нам как раз была
необходима спокойная обстановка после вчерашнего. Орки, как и
люди, меры в пиве и вине не знают, и с головой по утру также
мучаются одинаково.
Утро, как на заказ, выдалось пасмурным и хмурым. С неба лило,
как из ведра, и мы с Сатуром мгновенно промокли до нитки. На
улице никого, только маленькие речушки по каменной мостовой
весело сбегают вниз к озеру, попутно сбивая то меня, то моего
друга с ног.
Наконец сквозь толстые струи ливня стала видна массивная дубовая
дверь, с намалёванной на ней пивной кружкой и жирным окороком.
Мы ввалились в тихую и практически безлюдную залу харчевни с
грохотом и проклятиями. Оставляя на гладком от времени
деревянном полу лужи воды, мы протопали вглубь таверны.
Мальчишка, из обслуги, получив заказ на бочёнок "лекарства"
радостно умчал на кухню, а мы с Сатуром стали старательно
выжимать свою одежду. Старый Туба молча наблюдал за нами из-за
стойки. Нашего поведения он явно не одобрял, хмурил брови, но
молчал. Ссориться с мающимися от похмелья орками он явно не
стремился, да и извечная гномья страсть к звенящим монетам
прощала нам многое.
Мальчишка наконец вернулся, и застал нас возле камина, где
сдвинув вместе два деревянных кресла мы расположились со всеми
наивозможными удобствами. Он вместе с другим пареньком,
сгибаясь, тащил бочонок с пробкой, торчащей прямо из верхней
крышки. Сатур одной рукой вырвал его у них, и, выбив пробку, в
три глотка ополовинил четырёхведренную деревянную бочку. Пока он
переводил дух, я нацедил себе кружку пенистого, а потом также,
как и мой большой друг, удовлетворённо вздыхал, медленно
потягивая холодное пиво, лучшее во всей округе.
Придя в себя, я, наконец, огляделся: полумрак залы, разгоняемый
лишь светом камина, прятал в себе стойку, за которой
расположился толстый трактирщик. Столы, выстроенные в два ряда,
чёрными массами громоздились за нашими спинами, лавки многих из
них пустовали, и лишь за тремя сидели какие-то люди, едва
различимые в сумраке.
Сатур щурился, разглядывая огонь в камине. От него шёл пар, и
казалось, что он дымится. Жар пламени приятно согревал наши
продрогшие под дождём тела, и через несколько минут я
почувствовал, что засыпаю. Слуга подбросил дров в камин, и рёв
пламени ненадолго заглушил шум ливня за стеной харчевни. Огонь
жадно поедал новую пищу, яростно набрасываясь на сухие дрова.
Стало немного светлее, но сумрак за пределом светлого полукруга,
отбрасываемого камином, лишь сгустился, и возникало полное
впечатление, что мы сидим на краю Мира, а за нами лишь пустота.
Я всё-таки заснул, и очнулся лишь оттого, что Сатур неожиданно
зарычал.
- но вы не понимаете, - услышал я, - это очень хорошо
оплачиваемое дело.
- Я всё понимаю, - рычал в ответ мой друг, - и также то, что с
магами дела иметь опасно! Особенно с вами, господин прид.
Я обернулся. Рядом с Сатуром стоял невысокий, длинноволосый
молодой человек. Мокрый от дождя плащ он держал в руках, и вода
мелкими струйками стекала ему под ноги. Одежда, традиционная для
большинства путешественников, тоже насквозь мокрая, слегка
дымилась. Единственное, что было на нём сухим, так это сапоги.
Дорогие, между прочим, из кожи горного гельда, стоящие не
меньше, чем хороший полуторный меч. Выглядел он не как отпрыск
богатой семьи, и если бы Сатур не сказал, кто он, то я принял бы
его за простого воришку или странствующего артиста.
Но сказанное моим другом коренным образом меняло всё. Приды -
это императорские маги, обучающиеся в гильдиях, а не на большой
дороге, или у шаманов в лесах. Они не носят простых одежд, их
плащи знает весь Большой мир. И самое главное - они маги Севера,
и на Юге и появляться очень небезопасно. А то, что перед нами
стоял молодой ученик Гильдий, да и к тому же один, наводило на
некоторые мысли.
- Я прошу вас, помогите мне, - продолжал говорить он, нисколько
не заботясь о том, что Сатур назвал его, как должно, - Гильдии
хорошо оплатят Ваше время, и Вы.
- Как платят Гильдии, мы знаем, - усмехнулся я, - ещё
благодарить придётся за то, что в живых оставили.
Маг резко обернулся ко мне, как ужаленный, и гордо, сквозь плохо
скрываемую злость, произнёс:
- Гильдии всегда держат слово.
- Ага, - добавил, Сатур, - на счёт золота они в прошлый раз не
соврали. Босг, помнишь, как это было?
- А то! Висим мы, значит, над пропастью, и неспешно так
размышляем, что лучше мешок денег или, как он тогда сказал? - я
задумчиво взглянул на мага, пытаясь вспомнить те слова, которые
произнёс тот прид.
- Золотая нить ваших жизней - вспомнил Сатур.
- Мешок, что самое интересное, рядом с нами висел, так что
выбирать было из чего. Да? - последнее слово было адресовано
молодому магу.
- Но я же предлагаю вам деньги сейчас, - неуверенно проговорил
он, - чистое золото, слитки, - он смущённо замолк, пытаясь
одновременно смотреть и на меня и на Сатура.
- Да поймите же вы, для меня это последний шанс, если я не
смогу, то вы даже представить не можете, какой это позор.
Сатур отрицательно помотал головой:
- Извини, но с магами мы не работаем.
Юноша коротко кивнул и растворился за нашими спинами в темноте
залы.
- А что он хотел? - спросил я.
- Ничего особенного, просто сопроводить его до пустыни, а потом
обратно. Там, где-то недалеко от границы с обжитыми
территориями, есть место, которое очень его интересует. Он хотел
его исследовать или ограбить, что-то в этом роде.
- И только?
Сатур, пожал плечами в ответ на мой вопрос, и, отхлебнув из
бочонка пива, снова принялся рассматривать игру огня в камине.
Разговор был окончен. Спустя несколько минут я уже снова спал в
кресле, совершенно забыв о недавнем разговоре с молодым магом.
Утро плавно перетекло в день, который незаметно превратился в
вечер. Дождь, не прекращаясь, шёл до темноты. Мутная вода,
постепенно затопляя улицы, грязным потоком неслась по мостовой,
грозя смести все, что окажется у неё на пути. Небо затянула
серая пелена, и ночь наступила раньше, чем обычно.
Мы просидели в харчевне весь день, и, судя по погоде, просидели
бы ещё и ночь, но судьба распорядилась иначе.
|
