|
Подножия скал нежно лижет прибой.
Кружат облака над Драконьей горой.
Глубокая ночь над землею царит -
И только дракон одинокий не спит.
Лежит на вершине горы он во мгле,
В серебряном свете луны, как в золе,
И воет протяжно печальный мотив,
Единственный глаз к небесам обратив:
"О, где ж ты, подруга моя? Отзовись!
Вспори взмахом крыльев небесную высь!
Со дна поднимись, расплескав моря синь!
Вернись!! Я несчастен, меня не покинь..."
Но тщетно взывает он, горем убит:
Драконица мертвая в море лежит,
И рыбы глубинные между собой
Торгуют опавшей ее чешуей.
Не слышит она, как, потерей сражен,
По ней убивается-плачет дракон.
Не видит, как тень его в небе скользит,
Как ночь напролет он над морем кружит,
Не знает, что только слепящий восход
В пещеру обратно его приведет...
Любовь его, как ни была бы сильна,
Ее не поднимет от смертного сна.
...А люди шумят в деревнях под горой!
Всех пуще один торжествует герой:
Он с кучкой друзей на дракона напал,
Когда тот подругу свою ублажал.
Она, разомлевшая в страстном пылу,
Не сразу в глазу ощутила стрелу -
Но яд с наконечника в мозг ей проник,
Из горла исторгнув страдания крик.
С горы покатилась драконица вниз,
Но крылья расправил ей ласковый бриз -
Она не разбилась, смогла улететь...
И в волны с небес увлекла ее смерть.
Унижен, сбит с толку и страшно взбешен,
Один на вершине остался дракон.
Дохнул со всей мочи огнем на людей -
Но след их простыл уж меж серых камней.
В погоню пустился дракон тот же час.
Деревню спалить он готов был за раз -
Но, лишь под крылом ощетинился лес,
Вдруг глаз его правый бесследно исчез!
Крик боли и ужаса небо сотряс
И эхом в далеких пещерах угас.
И, глаз потерять опасаясь второй,
Дракон повернул поскорее домой.
А утом постиг он, что солнца лучи
Теперь для него чересчур горячи:
Пустую глазницу мучительно жгло
Светила дневного златое тепло.
Взмолился дракон: "О, создатель Всего!
За что ты оставил меня одного?
Что сделал я, чтобы тебя прогневить?..
Услышь меня! Благоволи объяснить!.."
Так ночи текли в безответных мольбах.
Смятение, горечь, отчаянье, страх
Снедали дракона, и был он готов
Оставить навек опостылевший кров,
Лететь без оглядки в другие края -
Но знал он, что днем отправляться нельзя,
А за ночь он моря не мог пересечь...
Вдруг чью-то над ухом услышал он речь:
"Послушай, дракон! Помогу я тебе
Боль сердца смирить, покориться судьбе..."
"Ты кто? Почему я не вижу тебя?"
"Ты просто меня не заметил, скорбя:
Я справа тихонько к тебе подошел.
А кто я? Не смейся... Я просто осел."
И правда, скакун длинноухий стоял
У входа в пещеру. Дракон зарычал:
"Как смел ты, презренный, сюда прискакать?
И ты еще смеешь меня утешать?!
Да я тебя съем с потрохами сейчас!"
"Постой! Люди близко... Им нужен твой глаз".
"Так я их сейчас приласкаю огнем,
Поджарю - и думать забудут о нем!"
"Не надо! Послушай... Пришел я просить,
Чтоб ты им позволил с тобой говорить.
Они не из этих селений в горах,
Откуда пришли к тебе горе и страх!
Я их на себе перевез из-за гор.
У них очень важный к тебе разговор!
И я не хочу, чтобы ты их убил -
Поэтому сам я к тебе поспешил:
Коль я не вернусь, это будет им знак -
С тобой, мол, нельзя столковаться никак".
"Ну ладно... Бесстрашен ты и речевит,
А с виду потешен! Обманчив твой вид.
Посмотрим... Зови, длинноухий, людей -
Что скажут они, знать хочу поскорей".
Осел осторожно зацокал с горы,
И вскоре внизу показались шары.
Они поднимались все выше, пока
Не встретили их купола облака.
Из крепких и легких плетеных гондол
Две дамы спустились, держась за подол,
За ними - высокий костистый старик.
Он смело к драконьему уху приник
И молвил: "Спасибо, что нас не убил!
Я - северный маг, мое имя Йендрил.
Со мной моя дочь, чернокудрая Йни,
И внучка Йантела. Ведуньи они.
Мы знаем: обида твоя на людей,
Как море, безбрежна, и ветра сильней.
Тебе мы несем искупительный дар -
Погасит он вмиг твоей боли пожар".
"Подруга моя возвратится ко мне?!
Ей место в объятьях моих, не на дне!"
"Увы... Наши чары не столь уж сильны,
Погибших они оживлять не вольны".
"Тогда вам ни в жизнь не утешить меня,
И долгий ваш путь вы проделали зря!"
"И все же, пожалуйста, выслушай нас!
Не гневайся, только... нам нужен твой глаз..."
"С ума вы сошли? О подобном просить!
Я мог бы сейчас же вас испепелить,
Но мне симпатичен ваш верный ишак -
Я вас отпущу без вреда."
"Мы никак
Не можем с пустыми руками уйти...
Послушай же нас - а потом рассуди!
Когда твоя бабка явилась сюда,
Другая над миром сияла звезда.
Под светом ее всем жилось веселей -
Драконы могли превращаться в людей,
А люди в драконов, и брак между рас
Был делом обычным, не то что сейчас.
Твоей прародительнице позарез
Был нужен спокойный, нехоженый лес:
Носила она человечье дитя,
И срок уж ее поджимал не шутя.
Но люди, что жили тогда под горой,
Завидев ее, закричали: "Долой!"
Тот лес, что сейчас так дремуч, был тогда
Плодом ста пяти поколений труда:
Сухим и бесплодным был прежде сей край -
Вот люди и крикнули: "Прочь улетай!
Ты лес поломаешь, а то и пожжешь,
Почуяв во чреве рождения дрожь -
А он нашим потом взращен, этот лес,
Трудами отцов он дорос до небес!"
Взмолилась драконица: "Сил нет лететь,
Мне в небо подняться уже не успеть...
А чтоб заплатить за урон и пожар,
Примите, прошу, чудодейственный дар:
Возьмите мой глаз и заройте в лесу,
Потом соберите ночную росу,
Полейте его - и с тех пор никогда
Драконы проникнуть не смогут туда:
Не будем мы дальше горы залетать,
И лес ваш никто не посмеет сломать!"
Народ принял дар и оставил ее.
Она родила великана Гилькьё,
А он, когда вырос, покинул сей край,
Отправился в северный город Найтай
И славную долгую прожил там жизнь.
Пятнадцать детей у него родились.
Один из них - я. Мы, выходит, родня..."
"Довольно, старик! Утомил ты меня.
К чему родословная эта сейчас?
Я так и не понял, зачем вам мой глаз.
На родственных чувствах играешь зачем?
Изволь отвечать, а не то всех вас съем!"
Со вздохом Йендрил покачал головой:
"А мне говорили, ты вовсе не злой...
Но жизнь так сурово с тобой обошлась -
Я не удивляюсь, что гонишь ты нас!
Твой дядя Гилькьё говорил, что наш род
Прервется, когда его правнук умрет.
Подругу твою погубили не зря:
Тебе продолжаться в потомстве нельзя,
Пока всего рода судьба неясна.
Другую ты встретишь - умрет и она".
"Так глаз-то зачем вам??"
"Лишь соком его
Я сына смогу прокормить своего,
Когда он родится", - Йантела в ответ.
"О ком ты толкуешь? Его еще нет?!"
"Он есть, но пока лишь во чреве моем.
Возможно, при родах мы оба умрем,
Но если твой глаз унесем мы с собой -
Надежда всех нас осенит и покой".
"Но я же ослепну! Тогда мне не жить...
Вы просто решили меня погубить!
Не проще ль сразить меня было стрелой?
Идите-ка вы, пока целы, домой!"
"Нет, мы не убийцы! Наш дар не отринь -
И снова взлетишь в поднебесную синь,
И снова увидишь над морем восход!
Как зренье вернется - и счастье придет.
Наш дар - сила видеть без глаз и не знать
Печалей вовек, никогда не страдать,
Как будто не сердце, а солнце в груди...
Прислушайся! К нашей мольбе снизойди!"
"Берите мой глаз", - согласился дракон.
Ведуньи отвесили молча поклон,
Йендрил с благодарностью руки простер,
И вмиг меж ладоней зажегся костер.
И, пляскою огненной заворожен,
Без жалости с глазом расстался дракон.
И тут же иное он зренье обрел -
Увидел, с горы не сходя, как осел
Траву у подножия щиплет и ждет
Хозяев, как за морем солнце встает...
От скорби его не осталось следа.
Сверкнула его чешуя, как слюда,
Расправились крылья, и он воспарил
И с неба воскликнул: "Я счастлив, Йендрил!"
Увидел в полете безглазый дракон,
Как люди спустились с горы
и, поклон
Отвесив ему на прощанье, ушли.
Шаги ишака скоро стихли вдали,
Светило дневное над морем взошло -
И ласковым было оно, а не жгло.
Драконов с людьми укрепился союз,
Был с многих сердец снят страдания груз...
...Потомки драконов и ныне средь нас
Живут, вспоминая Йендрила рассказ,
И сагу о дивном драконе без глаз
Поют своим детям в полуночный час.
|
