Автор

Конкурс "Счастье... о счастье..."

Чародей умирал. Неизлечимая болезнь, имя которой старость, в конец доконала его, и хозяйка Серых Пределов, с которой он был накоротке всю жизнь, гостеприимно распахнула двери своих чертогов для своего давнего знакомого и самого верного стража ее владений. К сожалению, ее питомцы не хотели расставаться с теми мирами, в которых они родились и сбегали от хозяйки, побродить среди живых, сея страх и панику. Когда их становилось слишком много, приходил Он, и отправлял беглецов восвояси, а тех, кто им помогал «бежать», жестоко наказывал. Но одержав очередную победу, он не испытывал счастья избавления, чувствуя всю боль и злобу растревоженных душ, как не испытывали его и деревенские мужики, принимавшие помощь мага и платившие черной неблагодарностью. Видно, сильнее неупокоенных наводили ужас на людские души черные волшебные браслеты, сковавшие запястья чародея много столетий назад.

Волшебник огляделся, не вставая с постели. Небольшая келья самой северной башни громадного замка была пуста. Скромное убранство свидетельствовало о непритязательности хозяина. Стол, стул, несколько древних книг на столе, успевших покрыться паутиной – он уже давно не прикасался к ним. У двери сиротливо жался черный посох с желтым шаром на вершине. Письменный прибор, доставшийся ему от мага-каллиграфа – старик давно уже гостит у Хозяйки, слава богу, не по его вине – давно не был в употреблении. Руки предательски дрожали, когда волшебник пытался записать свои мысли, воспоминания о минувшем, «Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой» – как сказал один славный поэт одного не очень славного мира. Словно кто-то или что-то не хотел или не хотело, чтобы это было написано, чтобы кто-нибудь из потомков не узнал о трагической судьбе одного заблудшего мага, которого судьба изматывала бесконечным выбором стороны баррикад.

Вид из окна кельи мало кого бы вдохновил: небо, с меняющимися солнцем и луной, и облака, далеко внизу, выполнявшие здесь роль «земли» – замок парил в пространстве, удерживаемый от падения раз и навсегда сотворенным заклятием. Но как дорого он бы дал, чтобы посмотреть сейчас в это окно. Ведь, среди множества звезд на небе, есть одна, самая яркая. Это ЕЕ звезда. Звезда той, которую он любил, и которую погубил своим безрассудством и ребячеством. Именно тогда, с ней, он был по-настоящему счастлив простым человеческим счастьем. Как же поздно он это понял! Разве мог бы он, пойми он все чуть ранее, пойти на то, на что пошел, сделать то, что сделал? Хотя, с другой стороны, это сейчас, с высоты своих веков, он видел всю глупость и наивность своих поступков, но тогда…

Чародей закрыл глаза. Он вспоминал те дни, ночи. Он вспоминал битвы, смерти, страдания, горе, радость, счастье. Все эти чувства наполняли мир вокруг него, а он не вкусил и десятой их доли. А ведь поверни он свой выбор по-другому, выбери он тогда, в Академии, воздух, огонь, землю, да что угодно вместо некромантии, и изменилась бы сама жизнь. Он стал бы хорошим стихийным магом, которому изрядно платили бы за работу, так, что бы хватало не только на еду и одежду, но и на многое другое. Возможно, у него были бы семья, дети, дом за городом… но тогда он не был бы самим собой – бунтарем, воином, борцом с несправедливостью и злом.

Избрав свой путь, он обрек себя на одиночество, хотя осознание этого, далось ему слишком дорогой ценой. Все его друзья один за другим уходили в Серые Пределы прямо с костров Святой Инквизиции. Он сам чуть не отправился к Хозяйке, но его спасли. Потом он жестоко отомстил святошам. Но эта месть не принесла ему облегчения. Боль по прежнему терзала его душу. Он всегда помнил о той, которую чуть ли не сам отдал прямо в лапы церковникам.

Даже когда весь мир, вся Сфера Миров, рушилась в никуда, не без его участия, конечно, перед глазами всплывало ее лицо с чуть вздернутыми по-эльфийски кверху внешними уголками глаз…

По сухой морщинистой щеке мага сбежала слеза.

– Где ты, любовь моя, откликнись! – позвал он, но ответа не было, как не было его на протяжении всех долгих веков ожидания здесь, в этом замке, который достался ему после гибели прежних хозяев. Все, кто жил тут в разное время, те, кому хватило бы одной только мысли, чтобы расправиться с ним, все они сложили свои головы в Последней Битве, спасая Упорядоченное от полного уничтожения.

Сейчас замок пуст. Только он и бесчисленные летописи многих миров: Хьерварда, Эвиала, Мельина, Средиземья, его родной Долины и других, собранные в больших томах и фолиантах в здешней библиотеке, были обитателями этой цитадели. Здесь не было даже простых до банальности крыс.

Все тихо, лишь невидимые часы отмеряют последние мгновения жизни чародея. Магия, которая стала неумолимо истощаться после гибели Столпов Силы Упорядоченного, еще оставалась в этом всеми забытом уголке Великой Сферы. Скоро ее не будет и здесь, и тогда все миры станут закрытыми друг от друга, чародеи исчезнут, им просто не откуда будет черпать силу, а благородные воины станут лишь красивыми легендами, сагами, сказками для детей и взрослых.

– А ведь у меня мог бы быть ученик – вдруг подумал чародей.

Странно, почему эта мысль пришла ему именно сейчас. Он знал, что Истинные Маги выбирали себе учеников из простых смертных в разных мирах. Какое это, наверное, счастье – учить, нести свои знания другому, смотреть как он постигает, то что ты постиг сам, и как ученик в один прекрасный день побеждает собственного учителя, давая тем самым наивысшую оценку последнему.

Волшебник погружался в сон. Медленный, приятный сон, какие снятся должно быть только детям. Во сне он уносился все дальше и дальше от замка, от Упорядоченного, от жизни. Он уже вступал во владения Хозяйки, когда в голове пронеслась молния.

– Нет, я так, не могу! – мелькнуло у него в сознании – Немогу! – уже в полный голос закричал волшебник. – Кто-то же должен узнать обо всем, что произошло, каким бы ужасным оно не показалось! Кто-то должен понять и, если сможет, простить меня! Кто-то должен!

Еще мгновение он лежал на кровати. Преодолевая огромную силу тяжести, он медленно поднялся. Ноги не слушались, каждое движение давалось неимоверными усилиями.

– Давай, Кэр, давай – подбадривал сам себя маг – покажи, что ты еще на что-то способен. Нет, Хозяйка, так просто тебе меня не заполучить, мы еще повоюем!

Чародей медленно, шаркающей походкой, опираясь на посох, двинулся к Залу Совета, так, кажется, называлась та комната с громадной плошкой, из которой Истинные тягали зерна своих учеников. Смогли они, сможет и он.

Вот и Зал. Чаша в середине пуста как всегда. Маг подошел к ней. Он сконцентрировал всю свою волю и силы на ней, точнее на зерне ученика, которое, он предполагал, должно появиться, как только он достаточно сосредоточится. Некромант вытянул руку над чашей. Он ясно представлял себе будущего ученика. Мир, и место он выбрал  – полузакрытый мир с империей, занимавшей одну шестую часть всех земель в нем. Поистине великая страна и великий народ, слишком много для такого мира. Именно там появится на свет его ученик. Это будет хороший человек, несомненно, ученый муж, которому не будет безразлична судьба ближних и который чихать хотел на всяких Спасителей и сверхсилу, не смотря на то, что Святая Инквизиция добралась и туда. Правда, ученик родится много позже, в ту эпоху, когда в его родной стране вера в единого бога не будет значить для большинства людей абсолютно ничего.

Время шло, утекали драгоценные мгновения жизни чародея, но ничего не происходило. Ни малейшего колебания силы. Узловатая высохшая рука, опутанная паутиной старых вен, дрожала над чашей от напряжения. Ничего.

– Да что же это такое! – воскликнул, бессильно злясь, некромант – Все против меня, как тогда, много веков назад! Я один, совсем один, мне не откуда ждать помощи!

Слезы текли по щекам старика, горькие горячие слезы. Вдруг легкий ветерок обдал его лицо, легкое колебание силы ощутил волшебник. «Наверное, Хозяйка не вытерпела, сама пришла по мою душу,» – подумал он, продолжая держать оцепеневшую руку над чашей.

– Давай я помогу тебе, Неясыть… – тихо сказал чей-то нежный голос.

Тонкая женская ладошка легла сверху на жилистую узловатую ладонь старика. Маг вздрогнул. Она стояла справа, за его плечом. Он узнал бы эту ладонь где угодно. Чародей не верил своим глазам и ушам, он боялся повернуться и спугнуть наваждение.

– Не бойся, это я, твоя Рысь – услышал он, девушка словно читала его мысли.

Кэр медленно повернул голову, все еще не веря свалившемуся на него счастью. Да, это была она, все в том же охотничьем костюмчике, берете и двумя мечами за спиной. Вот только лицо стало еще тоньше, и во взгляде была едва уловимая усталость и укор. Что-то больно кольнуло в левой части груди, некромант поморщился.

– Продолжим вместе, у тебя мало времени – сказала Рысь – сосредоточься.

Вновь чародей застыл над чашей, новая волшба отнимала все оставшиеся у старика силы. Он понимал надо выложиться до конца, чтобы все получилось как надо. Но теперь у него получится, обязательно получится, просто не может не получиться, ведь рядом ОНА.

Чародей начал волшбу. Рысь обняла его левой рукой и прижалась в нему всем телом. Ее правая ладошка покоилась на его ладони, а левая – на его левом плече. Старик чувствовал ее тепло, ее силу, ее любовь. В колдовском обряде они слились в единое целое. Сейчас их объединяло нечто большее, чем любовь, чем жизнь, чем привязанность. Их соединило время, которое было не властно над их душами, и еще кое-кто. Они были едины как никогда. Но почему должны были пройти века страданий и несчастий, чтобы двое могли обрести мгновения своего молчаливого и, увы, недолгого счастья, да и то только тогда, когда один из них умирающий старик, а другая – то ли дух, то ли предсмертное видение самого старика? Ответ на это могло бы дать только одно существо во вселенной, но в Великом Катаклизме сущность его была развеяна по всей Сфере Миров.

Между тем в чаше начинал закручиваться вихрь, пробивавший дорогу сквозь миры к поставленной цели. Пласты раздвигались мучительно трудно. Боль в левой стороне груди усиливалась с каждым новым пройденным пластом реальности и межреальности.

Наконец цель достигнута. Вот она, империя. А вот и город, который сыграл очень большую роль в судьбе этой страны. Прямые широкие улицы, диковинные дворцы с гербами в виде двуглавых птиц с символами старой императорской власти и красными знаменами с золотыми звездами – символы новой эпохи.  Все это маг видел сквозь вихрь.

– Да, именно здесь он появится на свет. Мой ученик, последний ученик – сказал некромант.

В его ладони появилось зерно. «Как ярко оно пылает, значит, я не ошибся в выборе». В это время у одной из женщин в заведении под названием родильный дом начались схватки. Чародей бережно вытягивал зерно, помогая женщине родить на свет мальчика, его ученика. Еще не много – и все кончено. Счастливой матери дают подержать новорожденного.

– Ну вот ты и родился, мой ученик, моя надежда. С помощью этого зерна я собираю все знания о судьбах миров, которые есть в этой библиотеке и помещаю их в твой разум. Это будут твои воспоминания. Они откроются тебе не сразу. Ты будешь медленно вспоминать, пока не вспомнишь все. Напиши о них –  и твои творения будут жить долгие годы. Они объединят вокруг себя сотни единомышленников, которые узнают и будут помнить о Средиземье, Хьерварде, Эвиале и, быть может, в беседах помянут добрым словом старика Кэра Лаэду, Хедина, Ракота, Клару, Рысь и всех тех, кто не щадя жизни, каждый по-своему, боролся за сохранение Сферы Миров Упорядоченного, за свое и чужое счастье. Жаль только, что я не увижу этого.

С этими словами чародей раздавил зерно. Оно рассыпалось сверкающей красной пылью, которую стал засасывать вихрь. Каждая пылинка несла в себе Великое Знание.

– Кэр, смотри! – воскликнула вдруг Рыся, показывая в чашу.

Некромант пристально посмотрел в уже исчезающий вихрь. Некоторые пылинки, подхваченные временными потоками, относило далеко в сторону. Туда, где отделенный проливом от части света, именуемой Европой, лежал туманный остров.

– Что ж – усмехнулся чародей – надеюсь, мой ученик сможет увязать раздробленное Знание в единую цепь и…

Что «и» чародей не досказал. Боль копьем пронзила его грудь. Силы покидали его. Он медленно оседал на пол, поддерживаемый руками любимой. Сейчас, умирая, он понял, что это она за ним пришла, чтобы облегчить его уход. Значит все-таки, не зря он топтал земли миров, не зря рушил одни замки и возводил другие, не зря. И в этот самый момент чудесного прозрения он был как никогда счастлив. Улыбка навеки отпечаталась на его холодеющих губах. Чародей умер.

*   *   *

            – Коля! Иди домой, пообедай!

            – Да, мама, уже иду!

            Мальчишка лет семи бросил что-то вырисовывать мелом на асфальте и побежал на зов матери. А с асфальта в небо устремил свой взгляд дракон с причудливыми глазами о четырех зрачках каждый.