Автор

Alkeo alkeo@mail.ru

Конкурс "Счастье... о счастье..."

Работа: Белая Ворона     

    Ритмичный цокот копыт по древнему тракту, до того древнему, что невысокая трава росла в трещинах меж булыжников, а иногда встречались и тонкие молодые деревца. Заброшенная дорога, ведущая к Озеру Забвения. И храму, стоящему на его берегу. Храму, построенному в честь бога Таэтэ.

    Взору всадника открывался восхитительный, по своей удивительной и простой красоте, вид. Высокая, в человеческий рост, трава, изредка, встречающиеся, раскидистые ветвистые деревья с толстыми стволами (только три человека, взявшись за руки, обхватывали его), нежное голубое небо с, набегающими, курчавыми облаками.

    Буланая кобылка шла в постоянном ритме – широкой рысью. Всадник – молодая женщина с недлинными, выгоревшими на солнце до белизны, волосами, заплетенными в косу, тонкой, но крепкой фигурой, удлиненным овалом лица – смотрела на окружающий мир с поистине детской радостью, и странным облегчением, как будто она только и желала: любоваться простотой природы, и больше ничего. А теперь ее желание исполнилось.

    Мягкие серые глаза настороженно оглянулись, хотя знали, что здесь никого нет, и не будет. Никто не селился вдоль этого тракта уже многие столетия, сказывалась боязнь перед служителями Таэтэ, а ведь они не сделали ничего плохого. Но люди боятся неизвестного, им кажется, что это плохо, опасно. Раньше эта дорога связывала Адено и Тратер, но, когда Озеро Забвения, стало озером Забвения, движение по ней прекратилось, да и Адено был разрушен. Так что люди теперь даже не показывались в этих краях.

    Девушка развела маленький костер, закинула в котелок половину подстреленной не давно дрофы, расседлала лошадь, сделала себе лежак и села на него, прислушиваясь к ночным звукам степи. А степь жила. Стрекотали кузнечики, где-то шуршали мыши, крались ночные хищники, однажды она даже узнала великого охотника – тигра, ее ухо уловило на грани слышимости его поступь, выданную хрустнувшей травинкой, да и лошадь испуганно зафыркала, но к страннице он не подошел. Может испугался огня, а может уже был сыт.

    Растянувшись и подложив под голову седло, она с упоением любовалась ночным небом. Темная бездонная чернота с бесчисленными звездными узорами. Бледный свет народившейся луны падал серебряной пылью на стебли трав, словно художник мазнул кистью блестящей серой краской по холсту. Белые точки мерцали, падали, а серп медленно передвигался на запад. Мягкий ночной ветерок прохладой коснулся ее лица, вздул прядь, но она еще не спала – ее глаза казались серебряными во тьме с бледным светом.      

    Солнце еще касалось горизонта, когда девушка тронулась в путь.

    Ее звали Сиэль. Такое имя ей дали родители. Так же звали ее спутники-друзья. Только в их исполнении оно звучало не так мягко, как на самом деле. Сиэль – Белая Ворона. Наемная убийца. В далекой юности – воровка. Когда-то наемница, а теперь убийца.

    Тракт делал поворот на северо-восток к разрушенному городу, но девушке нужно было на север, к, хорошо видневшимися вдалеке, острым пикам горной гряды. Где у ее подножия располагалось озеро Забвения и небольшой водопад, падающий в него. К храму вела простая дорога, казалось, лошадь облегченно вздохнула, ступив на коричневую землю.                           

     Сегодня девушка делала последнюю ночевку – завтра ее путь должен был кончиться. Невероятно долгий путь. И сейчас пройдя разрыв со своей жизнью, друзьями и приняв решение, она сомневалась, правильно ли она поступает, желая совершить это. Ночь навевала воспоминания, возможно когда-то не очень приятные, но со временем становившиеся смешными и радостными, воспоминание, сохранившиеся на сердце и душе как шрамы. Воспоминания…он не были не неприятными и плохими – они были счастливо-радостными.

    Девушка подъезжала Храму Таэтэ. Расчищенная дорога, раскиданные вокруг стен поля, видневшаяся вдалеке голубоватая гладь озера, и негромкий рокот падающей воды. Люди, работающие на полях, не обратили внимания на путницу, даже не подняли головы, как будто, так и надо. Сиэль оставалось лишь пожать плечами и подъехать к полураскрытым створкам дубовых ворот. Она спрыгнула с буланой, подошла к проходу, толкнула дверь, та легко открылась. Усыпанная мелкой галькой дорога вела через сад к входу храма. Девушка вздохнула, и, ведя лошадь под уздцы, направилась к нему.

    Она привязала буланую к дереву, поднялась по ступенькам из розового мрамора с красными прожилками, и замерла перед арочной дверью из темного дерева с барельефом. Закрыла и открыла глаза, и, с сердцем, бьющимся где-то в горле, открыла створки.

    Девушку поразила простая красота храма, так красива только природа. Зеленые растения росли в вазах, обвивали стены, колонны, стелились по полу или земле. Фонтан из темно-зеленого малахита, где через четыре рта четырех, стоящих спиной друг к другу, изогнутых фигур рвалась прозрачная голубоватая вода, обдавая брызгами и сверкающей на солнце, проникающим через просвет на верху, пылью. Канделябры на стенах, фигурки животных, как из простого, так и из драгоценных и полудрагоценных камней, но ни алтаря, ни жрецов, да и вообще кого-либо – не было.

    Сиэль еще раз оглянулась, но в глубь не пошла, за фонтаном, виднелся проход куда-то. Хватит, она и так далековато забралась, теперь пусть служители храма ее сами находят. Спустившись по ступенькам вниз, она села на последнюю, здесь ее обдавало прохладой от водяной пыли, а чуть впереди – лучи солнца создавали радугу. Горло, наглотавшееся пыли, облегченно вдыхало влажный воздух.

    Она не слышала шаги, она даже не видела, как фигура подошла так близко к ней. Но, заметив – мгновение потребовалось ей что бы вскочить. Фигура засмеялась, Сиэль, яростно выдохнув, убрала кинжала, давала знать о себе реакция. Тонкий стан жрицы (кто же еще?) покрывало шелковое одеяние: белое с зелеными и голубыми узорами. Серебристые волосы подняты и необычно уложены, Сиэль даже не пыталась понять как именно, да и прическа не интересовала ее. Ее взгляд приковали с начало острые уши, а затем удивительные прозрачные глаза.

    Не то что бы она не любила эльфов, нет, у нее когда-то даже был друг этой расы и имя она носила эльфийское, но она как-то терялась в их присутствие и вот это – она презирала.

-          Здравствуй, Сиэль Белая Ворона.

    Девушка вздрогнула, но совладала с собой.

-          Я знаю кто ты. Не стоит боятся.

-          Я не боюсь, – глаза девушки вспыхнули.

-          Хорошо. Тогда пройдем в сад.

    Эльфийка спокойно поднялась по ступенькам и вышла в полураскрытую дверь, Сиэль оставалось последовать за ней. Буланая хмуро взглянула на них, но продолжила обжевывать ветки дерева. Жрица скрылась меж деревьями, и устремилась куда-то по тропинке, девушка шла за ней.

    Они остановились возле старого дуба. Его ветки и корни сплелись так, что напоминали два небольших креслица, жрица села в одно из них и жестом пригласила Сиэль в другое. Птицы весело щебетали. Где-то в зеленой кроне вел лихую трель зяблик. На земле копошились муравьи. Солнце, просачиваясь сквозь густую листву, освещало изумрудно-зеленым светом все вокруг. Сиэль казалось, что она во сне, этот свет давал ощущение странной нереальности.

-          Почему ты хочешь окунуться в озеро Забвения, Сиэль?

    Мелодичный голос жрицы не прервал, не прекратил состояние девушки, он слился с ним.    Ее голос, словно журчание лесного ручья вторило легкому шевелению листвы и пению птиц, проникало в этот свет, в ее душу. Девушка вновь вздрогнула, отряхнулась, но ощущение нереальности не покидало ее, хоть стало не много слабее.          

-          Ты ведь знаешь. Я не понимаю, зачем ты спрашиваешь, – тихо сказала Сиэль, но ее глаза немного потвердели.

-          Да, знаю, – спокойно согласилась эльфийка. – Кстати, меня зовут Лаи.

-          Лаи?

-          Такое имя мне дали здесь. Оно означает – болтунья. А ты знаешь, что значит твое?

-          Да, мне говорили…мама.

-          Хорошо. Но почему все-таки?

-          Зачем все это? Разве нельзя просто так?

-          Нет, нельзя. Что бы забыть все, надо действительно хотеть забыть все. А иначе нельзя. Меня послали для этого – я должна узнать: хочешь ли ты это. Так что, будь добра, объясни.

-          Что тут объяснять, – молодая женщина фыркнула.

-          Попробуем по-другому. Ты хочешь забыть ВСЕ? Или что-то ты не желаешь выкинуть из своей памяти? Ведь после омовения ты будешь чиста, словно новорожденный ребенок. И памятью, и чувством. Тебе придется учиться заново всему, совершать ошибки и учится на них, познавать дружбу и прочее и прочее. Да и милых твоему сердцу воспоминаний уже не будет. Возможно счастливых. Придется снова обжигаться, расти, рваться к жизни, и возможно, ты снова вступишь на тот же путь, что прошла. А, если ты сделаешь это, то вспомнишь все. И тебе будет хуже, чем сейчас. Ты захочешь сделать еще раз, но кто может сказать, что это не повториться опять?

-          Ты хочешь отговорить меня.

-          Да, хочу. Тебе не стоит окунаться в озеро.

-          Почему?

-          Это ведь твоя жизнь. Ты сама ее прошла, сама все делала, сама училась на своих ошибках – зачем ее забывать? Пускай в ней было много жестокости, но зачем? Ты научилась, ты поняла. Теперь можно и начать жизнь с начала, и не обязательно все забывать.

-          Но совесть будет грызть.

-          Пусть грызет. Она не даст совершить повторные ошибки.

-          Ты хочешь, что бы я вернулась?

-          Не обязательно. Ты можешь остаться здесь. Но хочешь ли ты это?

-          Я что все должна сама решать? Там, – девушка ткнула пальцем в небо, – что никто не может мне подсказать, направить, сказать «иди, это твой путь, а сюда не лезь», нельзя что ли?

-          Нельзя. Боги дали вам, люди, свободу воли. Это же счастье – выбирать себе свой путь и строить свою судьбу, пускай, она написана на небе, но совсем не обязательно идти по ней. А ты хочешь, что бы кто-то ткнул тебя носом и сказал, что бы ты это делала. Ты же и пальцем не пошевелишь, что бы исполнить это – дух противоречия.

-          Счастье, счастье – нету счастья, – буркнула она. Строить свою судьбу…я вот настроила, и она мне совершено не нравится.              

    Ночь мягко обняла их, а они все говорили.

    Сиэль прожила в храме несколько дней, но ее потянуло на юг – к друзьям, домой, можно сказать. Хотя ее родиной был север.

    Она гуляла по саду, сидела на берегу скалистого озера, любовалась грохочущим пенным водопадом, интересовалась храмом – одна или с Лаи. Жрица объяснила ей все странности этого места, взяв слово о молчание. С остальными служителями Сиэль встречалась редко и никогда не говорила, были на то причины.

    И утром шестого дня ее пребывания в храме Таэтэ, по дороге на юг поскакала буланая кобылка с беловолосой всадницей на спине, льняные волосы Сиэль, словно грива рвались под встречными струями воздуха.

    Белая Ворона отказалась от своего решения – она выбрала свою жизнь.

    Мир еще вспомнит о ней.

    А Сиэль смеялась, вспоминая слова Лаи: «Знаешь, а ведь озеро Забвение, на самом деле никакое не озеро Забвения!»

    А Лаи с улыбкой следила за исчезающим облачком пыли. Затем отошла от окна, спустила по лестнице в зал, встала на колени перед стеной, и, опустив голову, начала молиться. Постепенно облик жрицы, самого храма и окружающей его природы начал меняться. Каждый, кто приходил сюда, находил, то, что мило его сердцу, то, что родственно его душе.    

 

 

 
TopList