Автор

Проза

Конан и мудрец из Офира. 

- Клянусь Митрой, это человек!
Вига прикрыл ладонью глаза и приподнялся в седле, вглядываясь в черную точку на выжженном солнцем песке. Уже много дней двое зуагиров пробирались через это царство змей и сухих колючек, но никто и не заикнулся о том, чтобы вернуться. У них было только два пути. Один в степи Шема, через голую, забытую богами пустыню, другой в преисподнюю, через пыточную камеру палача-кешанца. Они выбрали первый, и теперь считали капли в потрескавшихся от жары мехах. Надумай какой-нибудь сумасброд-аквилонец сунуться в эти пустоши, давно бы уже его череп и обглоданные ветром кости украшали унылый пейзаж. Но Вига и Бирхем с рождения привыкли к этой сковородке. Они шли жарким днем, и спали холодной ночью, как и их предки во времена походов в Туран и Стигию. И как и их предки они не привыкли возвращаться в родные степи без добычи, пусть даже налет обернулся бегством.
Пленник беспомощно обвис поперек седла лошади, которую Бирхем привязал к своей. Колдун потерял сознание еще на рассвете. Колючие кусты в кровь расцарапали костлявые пальцы, беспомощно свисавшие почти до самого песка. Ни один из номадов даже не обернулся на старика. Они поили его водой и давали есть лишь когда у того начинался предсмертный бред, грозящий ему если не смертью, то безумием. А без своего умения, он лишь дряхлый старик, на которого позарятся разве что дарфарские работорговцы, да и то вырученных денег хватит только на кувшин вина, чтобы промочить горло.
- Неужто Сетом проклятое солнце испепелило твой разум и ты вконец рехнулся? – прорычал Бирхем. Черная точка и впрямь слишком походила на пешего путника, но верить что кто-то на своих ногах мог пересечь пустыню, его разум отказывался.
- Если это не треклятый мираж, то я даже вижу кешанские узоры на его провонявшей стигийским дерьмом накидке! – не дожидаясь попутчика, Вига яростно стегнул лошадь. Ни что не принесло бы ему сейчас такого удовольствия, как предсмертные крики ненавистного врага. Он уже знал как будет его пытать, мстя за позор поражения. Бирхем двинулся следом.
- Обернись чернорожая тварь и посмотри в глаза своему палачу. – проорал зуагир спрыгнув на землю позади путника. – Клянусь всеми богами моего народа, я готов просидеть весь день на раскаленном песке, наблюдая как последняя капля крови упадет с твоего иссеченного мечем зуагира тела.
Путник не спеша повернулся и его голубые глаза спокойно оглядели разъяренного кочевника. Тяжелая, многослойная накидка бесшумно опустилась на песок, обнажив тяжелый меч на могучих бедрах. Воин-гибориец был огромен, как гора и спокоен, как гладь лесного озера в безветрие, отчего Вига разъярился еще больше.
- Кто бы ты ни был чужеземец, за то, что ты носишь кешанские тряпки ты будешь страдать, пока тебя не заберут демоны преисподней для новых мук. А твой меч, будет долго напоминать мне о твоих криках. – меч выскользнул из-за плеча кочевника и замер в его руках. Он плавно заскользил в сторону гиборийца.
- Зовут меня Конан из Киммерии. А если мое имя не знакомо тебе, я отвечу иначе. – взгляд воина вспыхнул яростью, и меч тихо зашуршал, покидая ножны под музыку могучего голоса. - Я один из тех, чьи клинки рвали вас, шемитских псов, в песках Туранской пустыни, и кого вы проклинали, своими кровоточащими пастями перед тем, как сдохнуть. А моего меча, ты блудная псина, коснешься лишь тогда, когда он войдет тебе между ребер.
Вига рванулся вперед направив зажатый в обеих руках меч на голову киммерийца, ожидая услышать предсмертный крик, но лишь услышал как сталь ударилась о сталь. Он уклонился от направленного в грудь удара, и снова налетел на варвара. Ярость слепила глаза и воздух вокруг заблестел от сверкающих на солнце клинков и высеченных сталью искр.
Снова и снова меч кочевника натыкался на непреодолимую защиту, пока наконец усталость не замедлила его замах и вдруг он почувствовал, как нагретый солнцем металл скользит по кости разрывая доспех. Он на секунду застыл высоко подняв зажатый в обеих руках меч и рухнул на горячий песок.
Варвар вовремя выхватил клинок из мертвого тела, как раз чтобы отразить рубящий удар Бирхема, налетевшего сзади. Сила собственного удара заставила номада сделать два лишних шага, и этого хватило, чтобы киммериец полоснул его по широкой спине. Бирхем опустился на колени, рыча от боли и ярости. Он еще успел подумать, что второй путь был не так уж плох, когда его голова упала к ногам варвара.

* * *

Конан вытер меч об одежду обезглавленного врага и усталым шагом направился к лошадям. Только скакуны зуагиров, были способны выдержать жару и пытку жаждой. Они спокойно озирались по сторонам, пока киммериец обшаривал переметные сумы. Набег кочевников был и впрямь неудачным. Лишь в одном мешке зазвенело золото. Всего несколько монет. Конан небрежно высыпал их на песок и подхватив мех с водой жадно глотнул прохладную влагу.
- Кром! Проклятая жара совсем меня ослепила. – рявкнул варвар. В двадцати шагах от него медленно брела третья лошадь, с висевшим поперек седла телом. Зуагиры редко утруждали себя похоронами павших в чужих землях сородичей. К тому же немощный старик ничуть не походил на мускулистых номадов. Если это не раненый воин-зуагир, то наверняка ценный пленник.
- Кто ты, старик? – спросил Конан, когда пленник уже лежал на песке, жадно глотая льющуюся на него воду. Одежда его была изорвана, так же как и тело.
- Имя мое Гефал - колдун из Офира. – он еле шевелил потрескавшимися губами.
«Колдун? Видно старик и впрямь спятил» - решил Конан, но терпеливо продолжал слушать.
- Воистину это не та смерть, которую заслужили эти двое. – Старик глянул на лежащие в крови тела, над которыми уже кружили почуявшие свежую кровь стервятники. – Они напали на мой караван, думая, найти там золото. Охранники каравана бились как звери. Двое зуагиров против десятка наемных воинов Турана, и все десять пали. Мне повезло, что я офирец, иначе уже кормил бы грифов в десяти днях пути к югу.
«Уж у меня бы точно кормил» - решил варвар, вспомнив как сам когда-то зарабатывал грабежом. – «Старик должен быть ценной добычей, если на него тратили хлеб и воду, иначе его и вправду следовало бросить»
- И ты не пытался вызвать демонов, чтобы они защитили тебя? – с сомнением в голосе спросил киммериец.
- О, это не так просто, воин. Схватка длилась считанные мгновения, и когда я произнес первые слова заклятия, один из них ударил меня рукоятью меча и разум мой почернел. – с досадой ответил старец. – Но ты и сам бился как демон. Кто ты? Твои глаза говорят мне, что ты из тех краев, где пустыни сплошь из белого песка, а воздух так же холоден, как в винных погребах Офира.
- Ты прав, мудрец. Родом я из далекой Киммерии. Так меня и зовут – Конан-киммериец.
- Я слышал это имя. Так звали капитана стражи Куранской королевы Тарамис.
- Верно. Я когда-то служил их королеве. Но за долгие годы я столько раз был то нищим, то вельможей, что скорее откликаюсь на свое имя, чем на любой из моих титулов. – улыбнулся Конан.
- Что же привело тебя так далеко на юг? – спросил Гефал.
- Я был наемником в Кешане как раз, когда номады Шема пришли из пустыни, чтобы грабить и убивать. Но лишь собственная смерть стала их добычей. Я видел как пленили этих двоих. Должно быть подкупом, избежали они суровой кары, вот только от приговора вынесенного судьбой еще никто не откупался. – В подтверждение своих слов, Конан сжал рукоять тяжелого меча. - А теперь скажи мне, старик. Как так получилось, что ты вел караван в котором не было ни денег ни товара? Или ты привез стигийцам прохладный воздух Офира?
- Не смейся над тем, чего не понимаешь. – огрызнулся Гефал. – Мне нет дела до звонких монет, ибо я ищу лишь знаний и мудрости. И ты мне в этом поможешь.
- Прости мудрец, из меня нынче плохой учитель. – усмехнулся киммериец. - Под жарким солнцем Стигии я вовсе позабыл как вызывать драконов и взором обращать в пепел врагов.
- Если мне нужен будет шут, то на рынках Аквилонии найдутся и посмешнее тебя. – разозлился офирец.
- Ну не сердись, Гефал из Офира. Вот уже как десятый день, я говорил лишь с призраками убитых мной зуагиров, и твоя мудрость будет мне теперь добрым попутчиком. Как я могу помочь тебе в твоих исканиях?
- Не часто встречал я воинов, говорящих столь умные слова. – произнес Гефал. – Твоё умение и мои знания принесут нам обоим большую пользу. А теперь садись и слушай.
Конан опустился рядом с Гефалом, положив меч на колени. Старец отхлебнул из меха, прополоскал рот и приступил к рассказу:
- Многие годы провел я в Меканте Офирской за переводом древних стигийских манускриптов. И узнал из них многие тайны, неведомые даже Кхитайским мудрецам, которые считаются ровесниками Гиборийской Эры. Правда древние храмы и отлитые из золота усыпальницы Стигийских вождей давно уже сгинули в глубине веков, как и их знания. Но я все равно без устали читал ветхие пергаменты, пусть даже добрая половина из них были чистыми подделками. И вот однажды я был вознагражден за свое упорство. Из полусгнившего манускрипта, я узнал о древнем храме, построенном в честь богини ветра высоко в скалах, что на границе нынешних Шема и Стигии. Пустыня высоко поднялась со времен Катастрофы, но пройдут еще тысячи тысяч лет, прежде, чем пески Турана, скроют это место.
- Во имя Митры, офирец! Что ты хочешь там найти? – не удержался от вопроса киммериец.
- Знания мне, а тебе столько золота, сколько унесешь.
- Воистину офирская щедрость. – расхохотался Конан. – Клянусь Кромом, если ты не владелец всех золотых приисков в Офире, то ты чего-то не договариваешь.
- Я ищу книгу. – коротко пояснил колдун.
- Воздержись от объяснений ибо все, что после золота, меня не интересует. Вот только жаль, что я не прихватил в Кешане пару мулов и мешок побольше. – вставая произнес киммериец. – Еды и питья у нас в достатке, можем идти. Указывай дорогу.
Киммериец взвалил все седельные сумы на спину одной из лошадей, на двух других устроились путники. Они не спеша двинулись в путь по раскаленным пескам Тауранской пустыни, думая каждый о своем.

* * *

Ночь сменила день, и далеко впереди со свитой из ярких звезд взошла луна. Наутро она растаяла, превратившись в бледно-розовое пятно, рядом с огромным пылающим шаром. Так происходило каждый день и ничто не менялось, пока наконец перед ними не выросли высокие горы иссохшего камня. Они скакали, по укрытым тенью ущельям выискивая глубокие пещеры и скрытые от глаз каньоны, где мог бы притаиться затерянный храм, но лишь ветер смеялся над ними, играя длинными локонами варвара. Вода была на исходе и все чаще в небе появлялись падальщики ожидая легкой поживы.
- Нет, Сэтово отродье. – прорычал Конан, глядя на неустанно орущих грифов. - Не дождаться вам…
- Посмотри туда, киммериец. – Старик чуть не выпал из седла, когда резко рванул лошадь к дальнему завалу из камней. – Клянусь Митрой, это он.
- Теперь уж он точно спятил. – сквозь зубы прошипел варвар, подгоняя скакуна.
Он проскакал не меньше сотни шагов, прежде чем нагнал колдуна. Старик упал на колени и крича, то ли от боли, то ли от радости, голыми руками раскидывал острые, тяжелые камни, царапая ладони в кровь. Конан нахмурился, прикидывая как можно рассмотреть такую мелочь с сотни шагов. Из груды серых камней, не больше, чем на три пальца выглядывала покрытая стигийской резьбой вершина огромной арки.
- Это он! – визжал старик, до хрипа срывая горло.
Киммериец лишь покачал головой. Он схватил старика за костлявые плечи и оттащил в сторону. Тот все еще махал в воздухе руками, как будто роя землю и все пронзительнее визжал.
Тяжелые камни как пушинки разлетались в стороны, освобождая темный свод длинного коридора. Гефал уже успокоился и лишь с нетерпением наблюдал за покрытым потом варваром. До самого заката Конан разбирал завал и вот наконец затхлый воздух подземелья вырвался наружу, грязно-желтым паром, открыв взору, уставленный сжавшимися в агонии статуями, проход.
Тела из черного камня изображали бьющихся в муках узников. Некоторые были истерзаны зубами неведомых хищников, другие были невредимы, но согнулись в такой агонии, что наверняка завидовали изображениям мертвецов. Киммериец попытался предостеречь Гефала, но старик уже юркнул в проход и Конан снисходительно улыбнулся, услышав как колдуна выворачивает на гладкий, каменный пол.
- Значит храм богини ветра, да? – упрекнул его варвар, но старик не услышал. Его худощавое тело, дрожало от спазмов, изрыгая мутные потоки выпитой ранее воды вперемешку с желудочным соком.
Киммериец постоял немного, дожидаясь пока глаза освоятся в полумраке и выхватив меч, двинулся в темноту бесшумной походкой приближающегося к жертве хищника. Вот только сам киммериец еще не знал хищником ему быть или жертвой.
Глаза варвара умело выхватывали из темноты выступы и ниши в которых могли дожидаться своего часа отравленные стрелы или клыкастые монстры, но гладкий камень коридора только молча вел воина вперед. Конан не помнил, сколько уже крался он вглубь скалы. Статуи мелькали все новыми гримасами боли, и ни одна пытка ни разу не повторилась. Любой грабитель могил уже сам кричал бы, в безумии кидаясь на стены и разрывая свое тело в надежде слиться с густым смрадом боли и страдания. Конан многое вспомнил глядя на них, но строители храма пропустили еще сотни пыток, на которые когда-то обрекали киммерийца и на которые обрекал он сам.
- Если хочешь жить, оставайся у входа! – крикнул он в темноту катакомб. Гефал и так уже был совсем плох, десяток шагов в этой застывшей камере пыток ни оставят ему и капли разума.
Стены внезапно ушли в стороны и Конан ступил в просторный зал. Новых статуй в темноте он не заметил. Если этот зал - главный, в темном храме боли, то его каменных узников киммерийцу видеть совсем не хотелось.
- Владыка Кром, как ты мог допустить такое? – шепотом, как молитву произнес Конан и имя древнего покровителя Киммерии прибавило ему сил.
Тусклое голубое свечение, густым туманом полилось в зал, открывая взору высокие стены. Долго падало оно вниз, пока наконец не обнажило усеянный белыми костьми и ржавыми доспехами пол. Четыре статуи застыли по углам на невысоких серых постаментах. Четыре огромных каменных воина, глядели на гостя свысока, как на крысу которую вот-вот раздавят. Изогнутые рога на их шлемах почти касались низкого свода. Киммериец мог поклясться Митрой, что его нога не коснулась ничего похожего на рычаг, но светящийся туман все прибывал и прибывал, сгущаясь вокруг статуй.
Конан бесшумно приблизился к одной из них и оглядел с головы до ног. Толстая цепь из серого камня змеей бежала от прикованного к ступне гиганта обруча и исчезала в стене. Варвар напряг зрение и увидел сотни мелких царапин исполосовавших гладкий мрамор пола за спиной статуи, но ни крыс, ни других зверей способных нанести эти царапины он не видел. Следы могли быть оставлены только звеньями цепи… Киммериец бросился в широкую арку выхода, и его плечо врезалось в камень, обдав все тело болью.
Закаленное в тысячах сражений и поединков чутье отбросило его в центр зала, как раз в тот момент, когда каменный меч врезался в груду костей превратив их в белый прах. А Конан уже стоял с мечом в руках, готовый встретить своего врага. Страж шагнул к нему и склеп задрожал от его шагов. Каменное лицо так и осталось камнем не показывая ни ярости ни злорадства.
Рыча как загнанный волк, киммериец бросился на стража осыпая камень мощными ударами, и каждый из них болью отдавался в могучих плечах. Статуя даже не пыталась их отражать. Каменный клинок сотряс стены и вновь увернувшись Конан оказался в центре зала. Он отступил выжидая момента для новой атаки. Но тут зазвенела натянутая цепь, и страж забыв про жертву покорно побрел в свой угол.
«Они охраняют каждый свою часть» - догадался Конан. Меч варвара рассек туман позади, и каменная ступня ударила его в грудь отшвырнув к замурованному выходу. Сломанные ребра пронзила тупая боль, но палачи не оставляли времени даже на крик. Конан снова увернулся от камнепадом рухнувшего меча и оказался между двух статуй сразу. Перепрыгнув низкий выпад, он приготовился клинком отразить атаку. От удара мышцы затрещали, а меч вылетел из крепких рук варвара и звякнул о стену далеко за спиной каменного воина. Страж замахнулся, чтобы наконец раздавить грабителя, но тот скользнул под руку статуи, подхватил свой меч и уже стоял в десяти шагах позади, готовый к новой атаке. Оставшийся на другой половине страж, спокойно вернулся на место, призванный звоном цепи.
Трое каменных воинов спокойно замерли на своих постаментах, грозно глядя друг на друга. И киммериец рассмеялся. Он хохотал как сумасшедший, глядя прямо в лицо надвигающегося исполина. Смех пополам с криком отлетал от стен и бил в уши как рев сотен труб перед атакой многотысячной армии. Страж приблизился и поднял меч над головой. За долгие века, многие могучие витязи бились в истерике уже от одного вида черных статуй. Нынешний держался дольше других, но он все равно умрет.
Меч статуи обрушился лишь на груду костей, там где только что хохотал варвар. Конан стоял уже в десятке шагов позади, и страж двинулся на бегущую в страхе жертву, ожидая услышать звон оков, призывающих вернуться на место. Но лишь звук его шагов раздавался в стенах древнего храма, и тогда он обернулся. Разрубленная цепь, волочилась по полу, тихо шурша по сгнившим останкам. В следующий миг меч его каменного близнеца просвистел в воздухе пронзив грудь стража, следующий замах снес ему голову. Оставленные уничтожать любого, кто приблизится, слишком долго копили они ненависть друг к другу и сейчас разрушенная хитростью варвара, цепь больше не держала их каждого в своем углу.
Конан отскочил от уже свободного третьего стража, направляя его на прикованного сородича. Две статуи сшиблись, как гора с горой. Клинки дробили друг друга, оставляя глубокие борозды на оживших изваяниях. Наконец, скованный цепью воин грохнул об пол, рассеченный до самого пояса. Победитель обернулся и шагнул к последней статуе. Его изрубленное тело медленно рассыпалось, оставляя след из обломков. Страж налетел, на нового врага и потрескавшийся меч взорвался сотнями осколков, наткнувшись на идеально гладкий каменный клинок. Он сделал шаг назад, пытаясь спастись, и лишь кончик лезвия дотянулся до огромной шей. 
Киммериец отскочил от поверженного стража и звон оков вернул последнюю статую на место. Впервые, с тех пор как Конан вошел под этот свод наступила тишина. Дым уже не прибывал и лишь медленно плыл по залу, растревоженный взмахами каменных мечей. Израненный варвар перешагнул груду камней, и очертания черного алтаря проступили из густого тумана. Огромный, в локоть толщиной фолиант за долгие века сплошь покрылся пылью и паутиной.
- И где же мое золото, офирец? – вопрос варвара так и остался без ответа.
На потрескавшемся переплете не было ни драгоценных камней, ни позолоченных узоров. Одна из сотен таких же пыльных, старых книг, каких множество в Аквилонский библиотеках. В утешение, Конан бросил поверх переплета несколько прочных клинков, что нашел среди праха и подхватил тяжелую ношу.
В тот же миг стены храма содрогнулись покрываясь трещинами и первый камень, рухнувший со свода, ударил в алтарь в песок разбив черный гранит. Свод начал медленно осыпаться. В два прыжка киммериец оказался у входа и увидел как рухнула, преграждавшая путь плита.
- Сэт тебя забери, офирец! – выругался варвар.
Гефал застыл среди черных статуй, глядя на него широко раскрытыми глазами.
- Бежим отсюда! – Конан понесся по коридору уворачиваясь от осколков осыпающихся стен, но вдруг остановился. Старик все еще смотрел сквозь туман, бубня молитвы и негромко всхлипывая.
- Будь ты проклят Кромом, Гефал из Офира! – проорал киммериец и отшвырнул прочь, нагруженный дорогим оружием фолиант. Он подхватил старика и побежал к спасительному свету в конце коридора. Не раз и не два за ним падали огромные камни, навсегда преграждая дорогу в мрачное святилище древнего бога.

* * *

Широкоплечий, варвар приподнялся в седле, с высокого холма оглядев поросшую редколесьем равнину. На восток тянулись златоносные горы. Мелкий, осенний дождь поливал голову и широкие плечи. После душных степей Шема, холодные капли казались даром богов.
- Офи-ир! – крикнул воин и голос его пророкотав над равниной, растаял в воздухе, поглощенный шумом дождя.
Спутник метнул в него испуганный взгляд широко раскрытых глаз и снова склонил голову, бормоча себе под нос.
- Лучше так и оставайся безумцем, офирец. - ни к кому не обращаясь произнес варвар. - Иначе клянусь Кромом, я сполна получу с тебя то, чем уплатил за твою жизнь. 
Его конь ступил на редкую траву, увлекая за собой на привязи лошадь спутника. Старик не издал ни звука, и лишь тихо шептал понятные ему одному слова.

Ваше мнение