|
Колдун
Бледная, больная луна тусклым светом заливала небольшую поляну
где-то в лесной глуши, на которую выбежал огромный волк. Он
стоял немного пошатываясь, в груди его бешено колотилось сердце,
на губах выступила пена. Во внезапно наступившей тишине было
слышно лишь только его дыхание и легкий шепот листвы в кронах
деревьев и кустарника, скрывающего собой погоню.
Холодный свет луны отражался в глубоких глазах Ночного Зверя,
наполненных горькой болью и отчаяньем. Волк стоял настороженно
озираясь по сторонам, он чувствовал, что люди, преследовавшие
его вот уже несколько часов, где-то рядом, и он хотел, чтобы
горстка самых отчаянных и смелых бросилась бы на него из кустов,
встававших серою стеною не более чем в десяти шагах от волка.
Люди бы бросились на него, выставив вперед свое бесполезное
железо, которое вряд ли бы смогло им помочь в это схватке, и он
ответил бы им тем же. Волк знал, что люди не успеют преодолеть и
половины разделяющего их расстояния; он встретит их резким
прыжком, его сильные передние лапы ударят в грудь самому смелому
человеку, имевшему глупость идти впереди остальных, а затем его
челюсти с острыми белоснежными клыками сомкнутся на шее,
разрывая артерию, и красная кровь прольется на остывающую в ночи
землю. А после он точно так же покончит и со вторым, и с
третьим, и с четвертым... Но людей слишком много и со всеми не
справиться даже ему.
... Волк стоял в центре поляны как серый утес и ждал. Он ждал
когда же люди сделают шаг, чтобы следующий шаг мог сделать и он.
Но люди медлили, видимо, ни один из них не хотел испытать на
себе остроту волчьих клыков.
Тишина явно затягивалась, но это тяжелое серое покрывало
молчания растаяло как снег, вдруг выпавший в Аду, лишь только
сухо щелкнул арбалет. Нехитрый механизм выпустил на свободу
тяжелую белооперенную стрелу, которая теперь неслась вперед,
разрезая воздух, и воздух стонал под ее натиском. Стрела
взвизгнула над правым ухом волка, и он, пригнувшись, бросился в
лес, а сзади нарастал шум погони, слышалось топанье многих
десятков ног и отчаянная ругань людей. Вслед волку летели новые
и новые стрелы, одна из которых больно резанула правый бок,
пройдя, к счастью, вскользь.
Он бежал. Он снова бежал по ночному лесу, и снова за ним гнались
люди; люди, но не враги. Волк не питал личной неприязни к роду
человеческому, ведь он сам был из них. Да, еще до того, как на
черном ночном небе появилась полная луна, он был человеком. Он
был не таким как все, но он тоже ходил на двух ногах и мыслил и
говорил как они, а они сторонились его и даже побаивались. И,
конечно, ни кто не рискнул бы поднять на него не только меч, но
и кулак, ибо известно всем было, что обладает этот старик Тайным
Знанием. Его сторонились, его боялись, им пугали маленьких
детей, но его и уважали те, кто знал. что человек этот никогда
не откажет в трудную минуту и постарается помочь всем тем
знанием, что он постиг за долгие годы одиночества, проведенного
на самом конце деревни, в ветхой избе, стоящей у самого края
леса. Он любил вечерами покидать свое жилище, уходя в лес, где
сидел он у небольшого ручья и размышлял. А потом, когда на небо
взбиралась холодная луна, он ходил и собирал одному ему ведомые
травы, ягоды, коренья, которые только под светом луны имели в
себе Силу. Силу, которой надлежало попасть в твердые, надежные
руки. И научился он использовать этот дар, и открылось ему
множество тайн, тщательно сокрытых Неведомыми от глаз и разума
прочих. Теперь он знал вещи гораздо более сложные, чем способ
вызвать дождь, теперь он мог намного больше чем раньше. Он
познал природу звезд, он знал, что такое Время, он понял, что
Тьма и Свет равнозначны, он знал и то, что просто нельзя описать
словами. Кроме того он познал Обряд Волка. Он не раз приходил в
Час Луны, когда луна особо большая и магия ее особенно сильна, к
старому полусгнившему пню, доставал из сумки серебряный стилет,
на острие которого призрачный свет луны зажигал искорку магии,
втыкал стилет в центр пня и читал древний зловещий наговор,
призывая силы Света и Тьмы, и каждое дерево, каждый камень,
каждая частица ночи отдавала крупицу сила своей серебряному
стилету, вонзившемуся в древний пень. Протяжно выл в ночи ветер,
зловеще смотрела ночь в глаза колдуна, когда р
аскаленный от накопленной мощи клинок дрожал от избытка Силы в
прогнившей древесине. И тогда колдун делал шаг, всего один шаг,
ведущий в другой мир, в мир Ночного Зверя. Когда колдун
перешагивал через стилет, он уже был наполовину волком; когда он
оказывался с другой стороны от пня - он уже был им! Он был
волком, знающим все тайны леса, чувствующим все ночные запахи,
ему нравилась такая жизнь. Но должен он был до первых лучей
солнца вернуться к пню и перешагнуть через него обратно, в
противном случае он остался бы в волчьем обличье. Что бы снова
стать человеком нужно было бы дождаться следующего полнолуния,
но кто мог знать останется ли серебряный стилет в гнилом пне или
чья-то алчная рука сомкнется на его эфесе и заберет его с собой,
обрекая колдуна на вечную жизнь волком, ибо время не властно над
оборотнем. Постепенно волчье сознание будет довлеть над
человеческим началом, и пройдет не так уж и много времени, как в
оборотне не останется ничего человеческого.
И вот сейчас он бежал, бежал и бежал в совсем иную сторону. С
каждым шагом он становился все дальше и дальше от места
свершения Обряда, а летние ночи, как известно, коротки. Волк не
знал сколько времени осталось до рассвета, но человек в обличье
волка понимал - мало, очень мало, а охотники, казалось, не
чувствовали усталости. Он мог бы избавиться от них с помощью
магии, но только в обличье человека.
Волк резко повернул влево и помчался по руслу ручья. Острая
галька тут же разрезала лапы, но волк не обращал внимания на
это. Красная волчья кровь быстро смешивалась с водой и утекала
между сотен и сотен деревьев, а волк бежал. Впереди лежало
болото. Волк выскочил на берег, пробежал еще с четверть мили и
столкнулся с тремя людьми.
Всего трое...
Первого он свалил сразу же, и кровь из его горла надолго
впиталась в землю. Второй оказался проворнее, и его меч оставил
на груди волка длинный кровоточащий порез. Но человек слишком
сильно размахнулся мечом и, когда нанес удар, оказался на одно
мгновение открыт для удара, и волку хватило этого мгновенья. И
еще одна покидала тело, утекая вместе с кровью из жуткой раны на
шее.
Третий человек бросился бежать. Волк последовал за ним. Жертва и
охотник поменялись местами. Человек бежал размахивая руками и
выкрикивая проклятья. Свой факел он потерял еще в начале
сражения и теперь ему приходилось бежать наугад. Внезапно почва
под ногами человека стала слишком мягкой, что бы выдержать его
вес. Человеку показалось, что он сорвался в пустоту. Болото
поглотило его.
Волк стоял у самого края топей, он прекрасно видел эту тонкую
границу. Он стоял тяжело дыша и был он не серым, а красным от
крови врагов. Приятное чувство победы грело изнутри, вкус крови
из разорванных человеческих глоток пьянил, навсегда врезавшись в
память. Сейчас колдун был больше волком, чем человеком.
Из ночной пустоты вылетела стрела и уже на излете вонзилась в
правое плечо волка. Волк не издав ни звука бросился бежать. Он
так хотел еще раз вкусить человеческой крови, но людей так много
и у них есть кольчуги и есть мечи, есть луки и топоры, ножи и
арбалеты. Волк бежал. С ужасом он вдруг понял, что вокруг
начинает светлеть, а это значило, что времени у него практически
не осталось. И волк все бежал и бежал, но надежды вновь обрести
человеческий облик было все меньше и меньше.
И вот уже через кроны сосен и елей начал пробиваться еще слабый
и тонкий лучик света, когда оборотень увидел серебряный стилет в
полусгнившем пне. Он прыгнул. И он успел! На траве, украшенной
утренней росой, лежал человек лет сорока. Он с трудом поднялся,
вытащил из плеча стрелу и осмотрел себя. Человек слабее волка, и
сейчас раны, полученные этой ночью, кровоточили гораздо сильнее.
Колдун надел спрятанный под лапником длинный черный балахон,
перекинул через плечо кожаную сумку, взял в руки посох с простым
каменным навершием и уже потянулся за стилетом, но увидел в
двадцати шагах от себя человека. Из-за деревьев вышли еще
человек десять с обнаженными мечами. Лучников и арбалетчиков не
было.
- Ну вот, колдун, теперь я встретился с тобой как с человеком,
но не как с волком, - сказал человек, который вышел самым
первым. Очевидно, он был их предводителем.
- Доброе утро, - улыбнулся ему колдун. - А кем ты будешь,
почтенный?
- Я тот, на плечи кого легла забота о том, чтобы в этом мире
стало меньше на одного прислужника Тьмы. Я клянусь, что голова
твоя, колдун, очень скоро будет пугать ворон, будучи нанизанной
на копье.
- Как много слов и как мало действий...
- Увы, колдун, но честь моя не позволит мне убить человека, даже
такого, не предупредив его.
- Мне жаль, но в этом, видимо, слабость твоя.
- В чем же?
- В пустом ничтожном красноречии. К чему напыщенные слова, если
все можно сделать одним мановением руки?
Колдун улыбнулся. В его руке была зажата щепотка серого порошка.
Предводитель воинов слишком поздно понял намек. Его воины
бросились к колдуну, но он лишь посыпал навершием посоха серым
порошком и сказал всего лишь одно слово, значение которого никто
не понял. Обычно черный неровный камень залился багровым
свечением. Люди вспыхнули как смоляные факела; отличие было лишь
в цвете пламени: воины горели сине-зеленым колдовским огнем.
Когда тела, наконец, осыпались на землю серым прахом, колдун
вытер пот со лба рукавом балахона. Он вытащил из пня серебряный
стилет, положил его в сумку и пошел прочь, прижав ладонь к
разрезу на груди. Он шел слегка пошатываясь, его голова
кружилась, ноги подкашивались. Как же много сил отнимает
заклятье Холодного Пламени!
29.09.2004
10:47
|
