Автор

anoir_tolgilad@tut.by

Проза

Всё шло почти неплохо, пока я не родился в лесу: Эта фраза годится как для
начала, так и для конца моего повествования. В искусстве редко сходятся
концы с концами - ведь всякий конец на самом деле не более (и не менее!) чем
хорошо замаскированное начало. Если же их оторвать - останется голая правда,
которую вскоре затопчут, потому что в чистом виде даже правда беззащитна.

Что можно сказать о непоправимо миролюбивых лайквенди, к которым я отношу и
себя? Многих жителей Среднеземья, которые видели Алую Книгу не только по
телевизору, волнуют вопросы: кто такие эльфы-лайквенди, что они творят и,
самое главное, - как они воюют против социал-демократов? Хотя большинству и
так очевидно, что лайквенди ни с кем не воюют, и многие важные слова
миротворческого
движения появились благодаря им: <хиппи> от <хипа> - берег, <сэйшн> от
"сэр-" - любовь, <лайкать> - от <лайквенди>, <растафари (или растаманы)> от
<раста> - 12. И
растафири носили береты исключительно золотые, серые, зелёные, чёрные -
опять же, по разновидностям эльфов. Кроме того, лайквенди всегда мечтали
оставаться в Среднеземье, а жить как в Валиноре, предвосхитив, таким
образом, идеи Маркса, Энгельса, Ульянова и Ленина одновременно.

Мы - самые неизлечимые хиппи из и так безнадёжно захиппованного
толкиенистического миропорядка. Лайквенди не похожи почти не на одну из
традиционных эльфийских наций - мы похожи на всех их сразу. Благодаря этому
нам абсолютно чужда ксенофобия - мы не забываем, что лайквенди - это почти
эльф, только ещё лучше. Лайквенди не национальность - это состояние души.

Эльф-лайквенди по своему характеру - сосна с берёзовой верхушкой, то есть
одинокое дерево в лесу. Обитает он в специальных местах, называемых
партизанскими отрядами. Про что он пишет в своих текстах, и что его волнует?
Я могу ответить на своём примере - лайквенди пишет про то, что ему ближе и
так, как ему ближе. Окна должны мыть те, кто спит возле них - они ими чаще
пользуются. Лайквенди пишет по-своему, что неплохо, но для других, а это уже
хуже.

Творения лайквендевские всегда непоправимо опасны для всего остального
общества. Дополнительную опасность им придаёт способ изложения - тексты
выглядят внешне нормальными рассказами и прочей безжизненной прозой, хотя
это абсолютно не нормальные и далеко не рассказы. Читая их, не следует
забывать - изучение подобных творений способствует прогрессированию очень
характерного эльфийского заболевания под названием <аталактафэа> (у людей,
гномов и хоббитов оно встречается значительно реже, а называется
по-латински), и вы вполне можете стать примерно такими же, как их автор (а
вам это надо?). И не забывайте при чтении главное: УХО - ЭТО ОРГАН СЛУХА.
Это единственное, чем я хочу вам помочь, потому что людей не очень-то люблю
(особенно живых).

В чём причина эльфийского счастья? Кто-то называет основной причиной
построение развитого коммунистического общества, ещё кто-то - широкое
выращивание удивительной травы, из которой производят не только знаменитые
верёвки, другой кто-то - тот факт, что все эльфы являются неустанно
дзенствующей нацией, а ещё какой-то кто-то считает, что основная причина
заключена даже не в эльфах, а непосредственно в эльфийках. Но на самом деле
все эти факторы оказали на нас непоправимое (и неизлечимое) влияние, породив
эту длинноволосо-остроухую happy nation, living in the happy nation: То же
самое и с искусством. Во всём мире есть два заряда, два философских учения,
два направления, четыре аминокислоты, четыре сюжета для романа, двадцать с
небольшим частиц разной степени элементарности. Но от этого почему-то не
легче - приведённые факты, к сожалению для вас, ничуть не ослабляют наши
творческие способности.

Можно не страдать паранойей, но ОНИ всё равно будут следить за вами.
Компьютерный вирус без деструкции намного хуже мозговой деструкции без
вируса.

Не бойтесь, если вы ничего не поймёте из этих творений или даже запустите в
монитор тяжёлым стулом, дабы прекратить это надругательство над своим
мозгом. Будет намного хуже, если вы их поймёте: Ладно, не буду о грустном.
Всё равно никто не знает, где ещё край, а где уже конец. Лучше просто
посмотрите и, если вам хочется надо мной поиздеваться, посочувствуйте. Кант
писал про <вещь в себе>, а тут все вещи малость <не в себе>. Только и всего
(и повсюду:).

Ваше счастье, если после прочтения сего вы поймёте и смиритесь с тем, что в
вас пробудилась личная аталактафэа - или <шизофрения>, как называют её люди.
Мои искренние соболезнования вам и вашим близким, если вы этого не поймёте.

Современной своевременной прозе нельзя быть такой, какая она была вчера и
лучше не надо быть такой, какой она будет завтра. Всё прочее ей дозволено. А
противоестественный мозг и нездоровые формы мышления раздувают и без того
резиновые границы дозволенного до предела и дальше. Тогда рождаются
фрагменты.

Фрагменты из беспредельного.

“Big In Japan”

Под далёким нежно-голубым небом устало распласталось тусклое картофельное поле с низкими бледными пучками на пыльных грядках.

Из покатого склона холма на скучное поле глядели три круглых окошка. Под ними на плоской лавочке сидел Регис Шерстолап - низенький бесцветный хоббит с белёсыми кучерявыми волосами - и сосредоточенно колупал бумагу обкусанным пером. Напротив него были разложены неровные коричневато-серые картофелины, а ещё дальше, на самом краю лавки, косо валялась старая мутная лупа с чумазой белой ручкой. Порой в привычном, слегка волнистом от жары воздухе, мохнато вращалась самодовольная муха - а потом снова провисала неподвижно-жирное летнее спокойствие.

Вокруг пыльного прямоугольного поля расстилался огромный пушистый луг. На привычно-зелёной глади короткой травы извивалась глубокая утоптанная тропинка. Она начиналась немного поодаль от поля, возле небольшого покатого холмика, огороженного у подножья низким белым заборчиком, и проходила через всё поле, растворяясь в свежих синеватых зарослях лесной полосы на горизонте.

- Ириус - одиннадцать и семь,- печально отметил Регис и нацарапал на бумаге ещё одну строчку. Острохвостые руны получались шаткими и угловатыми.

На пологих боках низковатого холма неподвижно застыла в плотном летнем воздухе острая зелёная трава. С одной стороны, прямо над головой Региса, в поле уставились три жирных гладко-округлых окошка и с другой стороны, на полу, к синеватой лесополосе - ещё три гладко-округлых окошка. Немного ниже внутрь холма выдавалась высокая кирпичная выемка с неровно запертыми двустворчатыми воротами. Толстые пыльные створки с серьёзным округлым верхом привычно и неподвижно висели на шероховато-ржавых петлях. Старые круглые ручки были скручены лёгкой цепью с аккуратным навесным замком.

Хоббит сосредоточенно измерял комковатые клубни короткой деревянной линейкой. Под его локтём лежал измазанный землёй желтоватый лист, исписанный аккуратными пузатыми рунами.

- Форма,- Регис опустил толстенький палец на лист и бессильно вздохнул - так, наверное, вздыхает уличённый в утаивании полудрагоценных металлов гном, когда приговор вынесен, вода в котле начинает бурлить, и становится ясно, что амнистия ему уже не поможет.

- Так это круг или овал?

Хоббит бессильно шевелил взглядом по чему-то низкому и неровно-бугристому с большим шишкообразным выступом сверху. Круглый ноготь привычно соскабливал с шершавого клубня сыпучую песчаную землю.

- Овал - это круг,- начал серьёзно формулировать Регис. Он плотно закрыл глаза и попытался вспомнить соответствующую страницу учебника землемерия,- это круг, вписанный в специальный горизонтальный квадрат со сторонами три к четырём! Наверное,- уточнил Регис.

С отброшенного клочковатого пера к засаленному листу тихо прилипла небольшая непроницаемо-чёрная клякса плотных чернил. Хоббит не глядя взял перо и вытянул из липкой лужицы тонкую чернильную нитку.

- Если,- многозначительно отметил он, после чего вновь отбросил перо. Чернильная нитка легла и присохла к бумаге тонкой суховатой петелькой из мелких капелек. Хоббит сунул руку вниз, под лавку, вытащил из просторной жёлтой корзины увесистое яблоко и начал жевать его с профессиональной миной. Из-под пушистых бровей на кособоко исписанную бумагу глядели круглые тусклые глазки.

- Так, ладно,- наконец сказал Шерстолап и, куснув в последний раз яблоко, замахнулся огрызком. Но вовремя остановился и швырнул его не на бугристо-серый прямоугольник поля, а вбок, к ненужной макушке холма.

- Не надо гадить на экспериментальном участке,- торжественно произнёс по этому поводу Регис и, гордо повернувшись спиной к холму, привычно вытащил ещё одно яблоко. Он гордо смотрел на низкое скучное поле, где среди низких бело-салатовых пучков картошки аккуратно выстроились в ряд три худощавых пугала, обмотанные зеленовато-чумазой мешковиной. Вокруг низких неровно сплющенных вёдер на шестах - из грязно-шершавых складок выпадают тонкие хлопья сухой ржавчины - были плотно намотаны старые мохнатые парики, зализанные смолой и скрученные в тонкие косички. С узких перекладин под ними, изображавших плечи, свисали на мохнатых верёвках гладкие лакированные луки, сделанные из аккуратно распиленной спинки от стула. Верёвки были старые, с торчащими в разные стороны длинными белыми махрами.

Все три пугала казались абсолютно одинаковыми. Только к груди самого дальнего был приколот желтоватый свиток с неразборчивой надписью и круглой темновато-бурой каплей печати.

- Надо отгонять птиц, чтобы на диплом не нагадили,- отметил про себя хоббит, хрустя яблоком,- Фолко, когда уезжал, очень просил. Обидно будет - всё-таки второе место на всехоббитанском конкурсе огородных пугал… Как же у него получаются такие натуральные эльфы?- задумчиво подпёр подбородок кулаком Регис. Но потом отпустил - это сжимало челюсти и мешало жевать.

Хоббит ещё раз гордо посмотрел на самое дальнее пугало, потом перевёл счастливый белобрысый взгляд на среднее и, наконец, довольно перешёл на третье, ближайшее. Позади третьего в пыльно-песчаную землю вжалось что-то чёрное.

- Что я там разлил?- попытался вспомнить Регис, отчаянно щуря маленькие глаза. Он слегка приподнялся над плоской лавкой и попытался получше разглядеть чёрноватую массу, замершую среди сыпучих грядок с тусклыми кустиками картошки.

Внезапно масса изогнулась, дёрнулась в сторону - и брызнула жирно-витыми щупальцами. Три гибких хвоста с глухим хрустом оплели тускло-зеленоватую мешковину, жёстко сжали стройное пугало и швырнули его на бок. Из-под вывернутого опорного столбика брызнула мелкая крупянистая земля.

Хоббит ойкнул и схватился за живот. Пугало рухнуло в пыльную землю, а масса быстро покатилась, петляя между грядками. Обмякшие щупальца тихо утянулись за ней, оставляя на сухой крупчатой земле тонкие полоски.

- Эй… Ой…- выдавил из похолодевшего живота Регис. Хоббит бессильно повёл глазами и побежал вниз по холму, размахивая ладонями.

- Не надо!- наконец воззвал он, когда чёрное ловко подкатило ко второму пугалу.- умоляю вас, кто бы вы не было, не надо его трогать, это пугало… Это же пугало!- заплакал на бегу Регис,- Мы с ними первое место в прошлом году взяли!- взмолился хоббит.

Регис обречённо подпрыгнул и с сочным треском врезался в плотный белый заборчик. Шерстолапа отбросило набок, и он рухнул в короткую скрипучую траву. Одновременно где-то дальше обречённо и уже довольно привычно упало на грядки второе пугало.

- Да хватит вам уже,- прокричал сквозь островатый стебли хоббит, отчаянно пытаясь подняться. В ответ прямо перед ним открылись острые красноватые глаза.

- Периан?- заскользил ледяной голос.

- Да… да… периан,- опасливо выговорил Регис, стараясь произнести последнее слово так, как его безуспешно пытались научить в школе.

- Не есть «берьян»,- сурово поправили его раскалёно-железные глаза,- «периан». То есть это - Хобеатаиние.

- Да, Хоббитания,- робко сглотнул сухим ртом Шерстолап,- А то были пугала. Их не надо трогать,- дополнил он.

- Значит, я здесь,- подытожили глаза

- Видимо, здесь,- осторожно приподнялся с земли хоббит. И уточнил,- А может быть и тут.

В животе всё ещё кружился холодный воздух.

Напротив Региса из пыльных грядок осторожно показалась высокая худощавая женщина с острыми раскосыми ушами, плотно обмотанная длинным чёрным плащом с большими рваными пятнами. Плащ приколот к левому плечу цепкой серебристой застёжкой в форме крупного гладкого паука. Необычайно тёмная кожа женщины казалась на тёплом плотном свету не матово-чёрной, а скорее густо-смуглой - и с крупными красноватыми глазами на серьёзном остром лице. Тонкие длинные пальцы правой руки сжимали короткую уверенную ручку, к ручке прочно прибиты за хвосты три гибко-упитанные чешуйчатые змеи. Змеи бесчувственно уткнулись носами в сыпучую землю. Сероватые волосы на затылке женщины плотно сжала тускло-тёмная косынка.

- Вы… вы эльф?- восхищённо осведомился Регис.

- Да,- отряхнулась женщина. Потом выпрямилась и резким движением убрала сбившиеся волосы с глаз.

- А вы из какой нации?- проявил образованность хоббит.- Наверное Лорилен… то есть Ларудинолан… или как там его…

- Дроу,- хмуро ответила женщина,- Где охрана?

- А охраны у нас никогда не бывает!- безуспешно попытался что-то вспомнить хоббит,- мы ведь, вроде, мирный народец. Охрана - это ведь такой род войск, да?

- О, Ллот!- хрустнула кулаками дроу,- Я из делегации в ваш мир и ваша верховная мать Арвен из дома Ундомиэлей сказала нам, что перианы будут обеспечивать нас всем необходимым. Я приехала, чтобы изучать сельское хозяйство, потому что я - главная по вопросам питания в Мензоберранзане. Мне необходима - охрана!- выкрикнула она.

Над полем низко скользила широкая птица.

- Ну, не знаю,- сочувственно ответил Шерстолап,- Нужно доложить господину Наместнику Туку. А опасностей у нас никаких и нет. Мы всем нужны, без нас никак - вот нас и не трогают. Мы всегда были периферией. Мы тут, значит, живём по-своему, а если нас те же эльфы что-нибудь просят, мы им и помочь немного можем,- пытался объяснить Регис, отчаянно кивая при этом круглыми пальцами,- Гостям мы всегда рады и всегда к ним готовы. А так мы сами по себе ничего. Понимаете?

- Я имею чувство опасности в воздухе,- серьёзно произнесла дроу. Регис покрутил кучерявой головой из стороны в сторону, но не увидел в воздухе ничего необычного.

- Ну, вы понимаете, я не знаю…- расползся хоббит.- Скорее всего, там о вас здесь даже и не слышали. А в приёмной у наместника сейчас обеденный перерыв. Я могу вам пока сам помочь, без охраны? Что вас так сильно беспокоит?

- Здесь небезопасное место,- наклонила голову дроу,- слишком светлое, слишком низкое, слишком открытое. Солнце жжёт всё, душно и прохладно. И какая-то непривычность, сила тянет… За последние триста лет я не припомню ничего подобного,- задумчиво добавила она.

- Вам столько лет?..- чуть не подавился воздухом хоббит.- Вы неплохо сохранились!- повёл головой он.

- Молодая красивая женщина - это чудо природы, а немолодая красивая женщина - чудо искусства,- равнодушно ответила дроу.

- Пойдёмте в нору, там склад при поле,- предложил Шерстолап,- Я свою группу сегодня ждал - саховцев… Я ведь в САХе учусь - ну, знаете наверное, Среднеземская Академия Хоббитона, на картофелеводстве. Мы здесь практику отрабатываем. Они вечером будут… Но их официальная делегация покормит,- торопливо заверил хоббит,- Пойдёмте.

- Что норрах есть?- дроу подтянула длинные хвосты плётки к ногам.

- Нору не надо кормить,- заверил её хоббит, открывая низкую калитку и одновременно кивая в сторону тускло-круглых окошек. Калитка была вдвое выше доверчивого беленького заборчика,- нора просто существует, сама по себе. Вы, наверное, не местная, не знаете.

- Кто норрах?- серьёзная упёрлась ему в глаза дроу.

- Наша нора… То есть при экспериментальным поле.

- О, Ллот! Что за мохнолапый валун! Хуже халфлингов!- пальцы на ручке сжались в кулак,- Что норрах такое??!

Широкая птица тревожно вскрикнула и взвилась ввысь.

- Нора…- стянутым голосом отозвался хоббит. Он уже стоял с той стороны забора,- Вот нора,- Регис указал круглым ногтём в сторону ворот.

- Андердарк? Хорошо,- с уважением произнесла дроу и скользнула по боковой тропинке к едва заметным воротам. Она шла быстро, но очень напряжённо и устало, вжав приглаженную голову в широкие плечи.

Шерстолап спрыгнул к воротам сверху. В одной руке хоббит сжал плоскую стопку белёсых листов - из угла торчало разодранное перо, а другая звякала связкой ключей. Аккуратный замок железно хрустнул и отпустил цепь.

* * *

Склад был скучным низковатым залом с пыльным серым полом из измочаленных неструганных досок. Сквозь круглые тусклые окна под низким сумрачным потолком на сероватые кирпичи стен падал тусклый неподвижный свет летнего солнца. Сбоку, немного в стороне, среди щербатых кирпичей выдавались две неподвижные дверцы из потемневшего дерева, почти незаметные среди сумрачных кирпичей. Пахло сырой картофельной шелухой.

Всё в зале было привычным, обыкновенным, опостылевшим.

- Проходите, проходите,- гостеприимно поклонился хоббит,- не забудьте вытереть ноги, там тряпочка.

Дроу резко перешагнула широкую серую тряпку, брошенную около входа, и с резким вздохом опёрлась спиной на ребристую стену, ухватившись смуглой рукой за ручку плётки. Её тускло-красные глаза нервно дёргались по всей комнате.

- Что с вами,- замер Регис.

- Сила. Чувствую поле чуждой силы. Очень большой силы. Я здесь не своя.

- Сила… ну, не знаю,- поник хоббит,- не знаю. А что это за сила? Может, это Гэндальф,- жадно добавил он.

- Есть силы, есть их отсутствие,- жёстко, с крошащимся хрустом отрезала дроу и резко оттолкнулась от стены.

Хоббит мягко отступил на шаг, глядя на ноги женщины, затянутые в плотно-чёрные слегка шерстяные сапожки.

- Я вам сейчас поесть принесу,- Регис скрылся за мягко стукнувшей дверцей.

Дроу хрипло вздохнула, и замерла, серьёзно вглядываясь в полумрак. Потом неловким угловатым движением вытащила из-за пояса флакончик с мутно-зеленоватой жидкостью и сбрызнула порог. Её острый вытянутый профиль ровно и тревожно поворачивался из стороны в сторону в щербатом кирпичном воздухе.

- Вы не беспокойтесь, у меня тут ничего не отравленное. Я могу и сам всё съесть!- гордо донеслось сквозь грохот посуды.

Дроу беспокойно оглядела мутное пятно света на сводчатой стене и, вытащив из-под плаща какой-то шар, быстро вышла на середину сырого зала. Она и начала поворачиваться, выставив шар перед собой. Внутри толстых стенок шара клубился слабый мутно-серый дым. Плётку дроу торопливо прицепила к поясу.

- Принести молока вашим змейкам?- услужливо высунулось из каморки круглое лицо хоббита.

Дроу поджала гладкие чёрные губы. Она замерла, стоя боком к хоббиту, и встревоженно упёрла в стену красноглазый взгляд. Потом несколько раз подбросила и поймала шар, даже не двигая рукой. Пальцы сжимались, выдавливали крупный шар вверх и охватывали его моментальным липким хлопком. Дым внутри шара мутно вздрагивал.

Хоббит уважительно покачал кучерявой головой и спрятался обратно. Застучали тарелки, где-то сбоку воткнулись вилки.

В дальнем сумрачном углу на какой-то куче трубок и пружин вытянулись мятые грязноватые платформы - очень тонкие, плоские и широкие, с загнутыми вниз краями. Прямо над ними в рассохшуюся стену упирался круглый и пыльный солнечный луч, но платформы были погружены в синеватый полумрак. Дроу сосредоточено зажгла душную красноватую лучинку и мягко повела коротким плоским язычком пламени из стороны в сторону.

- Готово!- радостно провозгласил хоббит, выдвигая из каморки плотно заставленный стол. Солнце озарило своим привычным тускловато-тёплым медовым светом тонкие края глубоких мисок, со слегка выступающими округлыми картофелинами и салатом, низкие плоские тарелочки с аккуратно нарезанными кусочками ветчины, огурцов и крупного сыпучего хлеба, а ещё большое круглое блюдо с мягким яблочным пирогом, окружённое крупными гладко-красными чашками. Регис расстелил салфетку, поднял кучерявую голову и, заметив дроу, удивлённо выпучил белобровые глаза.

- А что вам надо от весов?- поинтересовался он.

Дроу вздрогнула и окатила хоббита испепеляющим взглядом. Регис оглянулся и пожал плечами.

- Присаживайтесь,- ласково заявил Шерстолап, после чего с готовностью плюхнулся на круглую табуретку и начал накладывать себе рыхлые, покрытые испариной картофелины. Дроу погладила короткую ручку плётки и направилась к столу просторными шагами, выставив перед собой тонкую лучинку. Толстые клубящиеся тела змей упруго изгибались на ходу. Она тщательно обошла яркий пятачок солнечного света и, отодвинув табуретку, уселась в тёмно-пыльном углу возле входа, аккуратно подобрав рукой чешуйчатые хвосты плётки. Усевшись, она ещё раз посмотрела в сторону весов и, повернувшись обратно, с сухим треском воткнула лучинку в щель между широкими досками в середине стола. Округлый язычок бесшумного красноватого пламени тонко трепетал на оплавлено-выпуклой верхушке, не давая почти никакого света.

Дроу взяла низкую тарелочку с аккуратно нарезанными кусочками слегка белёсой ветчины, уложенными гладкой лесенкой, и сбрызнула тонкие ступеньки мутной жидкостью из небольшого ребристого флакона. Над тарелочкой поплыли завитки зеленоватого дыма. Дроу хмыкнула и настороженно стянула зубами с холодновато-плоского ножа тонкий ломтик ветчины. Округлые куски медленно проскальзывали под её смуглым натянутым горлом.

- Регис Шерстолап,- представился хоббит, поливая крупные картофелины тонкой лощёной подливкой из маленькой круглой ложечки.

- Кинтур Хансзрин, Третий дом Мензоберранзана,- проговорила аккуратной неподвижной головой дроу,- Я слышала ваше имя раньше, ещё в моём мире.

- Родители назвали меня в честь одного великого короля из древности,- радостно наложил себе гарнира Регис,- он был примерно хоббитом и правил, как мне рассказывали, тремя ледяными озёрами в долине, а также десятью городами в этих озёрах. У него был рубин, торговля рыбными костями и ещё счастливые подданные. Мои родители очень любили всё эльфийское,- гордо заявил Регис. Кинтур неподвижно смотрела в свою тарелку.

- У вас отвратительный воздух,- внезапно отметила дроу.

- Как?- чуть не подавился торопливо укушенной картофелиной хоббит.

- Я не понимаю, как тут вообще можно жить,- встревоженно проговорила дроу, втыкая нож в тарелочку,- Сухой холодный воздух, близкий яркий свет - это же ужасно. И какая-то непривычная выталкивающая сила. Словно все нервы и жилы из висков вытянули, и они теперь качаются, свисают тонкими петлями…- хмуро проговорила она. При этом острый нахмуренный профиль, обтянутый пропотевшей липко-чёрной кожей, оставался чётким и неподвижным

- У нас тут тихо…- неуверенно заметил Шерстолап,- Может быть, вас просто кто-то хочет убить?- мирно предположил он.

- Не важно,- махнула тонкими пальцами Кинтур,- В корне не важно.

Плоские чёрные губы стянули с ножа ещё один кусочек ветчины. Хоббит сосредоточенно жевал картофелину.

- А я про ваш город тоже слышал,- постучал по тарелке Регис,- Про ваш город у нас стишок рассказывают:

В граде Мензоберранзане

Все грибы болтают сами.

Их едят, а они - галдят.

Повисло опасливое молчание. Широкая улыбка хоббита засохла и сползла.

- Скорее орут,- с опытом в голосе поправила Хансзрин.

Хоббит испуганно отшатнулся и, сжав во рту остатки картофелины, торопливо налил себе чаю. Дроу презрительно скользнула по нему красноватым взглядом и положила вилку. Тарелочка была пуста - только на дне осталась тонкая зеленоватая пена. Кинтур встала из-за стола, решительно обернувшись плащом.

- А чай?- обиженно укусил кусок пирога Регис.

- Нужно съедать столько, сколько нужно,- гладко-твёрдым тоном проговорила Кинтур масляным ртом,- и не больше. Такова норма нашего народа. Хотя мы соблюдаем её только в гостях,- стихшим голосом добавила она.

- Я бы у вас не выжил,- признал Регис, опрокидывая в короткий рот широкую чашку,- А кто у вас кроме грибов живёт?- опасливо осведомился он.

- Восьминогие ящерицы - василиски, хукхорроры и бихолдеры, живые глаза, какие-то заблудшие йоклолы, иллитиды, ламии - полуженщины, полузмеи, разные элементали…

- Какой ужас!- прошипел набитым ртом хоббит.

- Также драйдеры - полупауки, полуэльфы - из мирных офры, рофы, пауки, летучие мыши. Хищные грибы тоже водятся. В андердарке трудно выжить, если не полагаться только на себя. Но как привыкнешь и приспособишься…

Дроу сосредоточенно поглядела на дымчатый шар и внезапно, выдернув из стола лучинку, ткнула коротким круглым язычком в дальний угол - противоположенный углу с весами. Пыльный воздух пустого картофельного склада хрустнул, и в мутно-серой полутьме вспыхнула пышным костром серая тряпичная лежанка.

- Ой,- рука Шерстолапа выронила крупный кусок пирога,- где же я теперь спать буду?

- Это был не враг,- печально заметила дроу, постучав длинным прямым ногтём по низкому шару. Лучинка сверкнула на полу круглым белым пятнышком и с брызжущим шипением погасла.

- Это была моя лежанка,- с жалобным возмущением заявил хоббит.

- Там что-то шевелилось,- с сухой чёткостью проговорила Кинтур.

- Ну…- заливал дрожащим чаем похолодевший шар в груди Регис,- у нас тут иногда водятся крысы… ну и другие насекомые… Но они не опасные,- из последних сил выдохнул он.

Дроу уже не слушала его. Она решительно вышла на середину зала и, выставив шар, начала поворачиваться. Другая рука быстро отцепила от пояса плётку и выставила её слегка вперёд.

- Вы могущественный маг,- более осторожно отметил Шерстолап.

- Немного обучалась. Никогда не занималась профессионально,- сосредоточенно отозвалась сквозь зубы Кинтур. Она плотно упёрлась взглядом в шар на вытянутой руке.

- Вы могли бы сделать у нас большую карьеру,- мечтательно отметил хоббит,- как Гэндальф, например.

- …и, как назло, мана на нуле, тут и не восполнишь…- сипела нахмуренная дроу,- Глупость какая!- серьёзно вскинула брови она,- Занудство одно - закончить этот недоделанный магик, строить прикладные миры… Я выбрала мирную жизнь!- заявила Хансзрин.

Регис удивлённо пожал пухлыми плечами и взял последний кусок пирога.

- Вы не будете?- осведомился хоббит и торопливо засунул пирог в рот, пока дроу стояла спиной к столу.

Кинтур взмахнула шаром и подошла ко второй дощатой дверце.

- Что?- не понял Регис.- Там кладовка. Грабли!- серьёзно дополнил он.

Дроу хмыкнула, крутанула толстыми чешуйчатыми кольцами плётки и распахнула дверь. Хлопнуло тёмной пустотой, а потом деревянно зазвенела падающая жердь. Жердь рухнула сверху, целясь своим ржаво-тяжёлым острозубчатым навершьем прямо в макушку Кинтур, в её сухие сжатые волосы. Длинные смуглые пальцы оплели ручку плётки и гибкие, сбитые в полукольца, змеи с шипящим хрустом стеганули жердь как раз возле пола. Тонкая дребезжащая палка хрюкнула и стукнула вбок, обрушив с рассыпчатым звяканьем целую полку мелких плосконосых тяпок. Одновременно где-то в глубине загремели, словно узкая решётка, брызнувшие на пол гвозди и звонко, с лёгким металлическим эхом, посыпались гулкие лопаты. Что-то тяжёлое и дугообразное рухнуло со стены, издав круглый угрюмый отзвук. Из грохочущей тьмы к плотным чёрно-махровым сапожкам Кинтур выкатилось мятое ржависто-пятнистое ведро.

Всё стихло.

- А вы и ухом не моргнули!- восхищённо заявил хоббит, слегка приподнимаясь из-за стола.

Дроу уже скрылась в мутной темноте. Было слышно, как она, расшвыривая с острым железным лязгом инвентарь, простукивает старую рассохшуюся стену обратной стороной ручки хлыста. Хоббит, уже стоя, значительно допил чай и поставил крупную круглую чашку в широкое блюдце.

Раздался жестяной удар, и из мрака каморки вылетело ещё одно потоптанное ведро, лязгая зацепившейся за проволочную ручку мотыгой. Следом за ним тихо вышла дроу.

- Очень опасно,- серьёзно указала она на шар,- Что-то горячее давит и не пускает. Ноги идут как не по земле, будто на каком-то тонком слое жирного воздуха,- неуверенно добавила Кинтур. Её смуглая кожа казалась тусклой, усталой, поникшей.

Шерстолап замер, ухватившись за толстую столешницу из добротного шероховатого дерева.

- И что?- полушёпотом спросил он. Потом добавил в голос:

- Мы сумеем здесь от этого спрятаться?

Дроу крупно посмотрела на него неподвижными красными глазами.

- Нужна охрана. Как можно быстрее.

- А… официальная делегация, то есть,- белёсые худосочные глаза Региса скакали по сырокирпичному залу,- надо будет… я сейчас доложу, они, наверное, уже закончили. Мы и торжественный банкет устроим,- радостно пообещал он.

- Позовите всех,- потребовала Кинтур,- Я тут… тут и так непривычно… Что-то выталкивает отсюда… Какая-то сила… Опасная сила! Сюда бы Шакти…

Хоббит робко отошёл от стола. Он случайно заметил на краю непочатую тарелочку с аккуратно нарезанными огурцами и покачал кучерявой головой - после чая это уже совсем не то. Кинтур резко оглядывалась из стороны в сторону.

- Я попробую продержаться здесь,- кратко сверкнула глазами дроу, вскидывая хлыст,- нужно привести стражу.

Хоббит кивнул и бросился к выходу.

- Я мигом,- выкрикнул уже на холме Регис и бросился бежать. Хоббит перевалился через заборчик и бойко поскакал короткими шажками по глубокой и узкой тропе через массивный простор большого зелёного луга.

Он миновал луг и оказался в тонкой лесной полоске между двумя просторными полями. Тропинка виляла среди густых трескучих кустов. Низкий бугор склада уже остался глубоко позади, за густыми прутьями веток, и хоббит перешёл на шаг. Забурливший и потяжелевший плотным жирным булыжником живот начал понемногу отпускать.

* * *

Когда все подошли к холму, летний день уже перевалил за полдень. Небо посвежело, воздух стал не удушающе-плотным, а степенным и увесистым. Загорелые Фолко и Морен добрались первыми и уже стояли по обе стороны тяжёлых ворот, покачивая в руках свои чёрные шерифские береты с пышными перьями.

Фредегар Тук, сын наместника Пенегрина, серьёзно остановился около ворот и кивнул Регису. Белобрысый хоббит, устало передвигая ноги, выбрался из толпы и, вытащив ключ залитой тонким потом рукой, начал ковырять в серебристом навесном замке. Шерстолап выглядел похудевшим, нервным и встревоженным.

- Надеюсь, палатку ей успеют поставить,- уверенно сказал перед собой Тук,- она же в норе, наверное, жить не захочет…

Щёлкнул замок, и забренчала вытянутыми звеньями цепь, сползая с круглых ручек. Тяжело приоткрылись скучные старые двери.

Внутри склада было пусто, тепло и тихо. Пыльный побледневший свет спокойно освещал голую противоположенную стену, две наглухо запертые деревянные дверцы, короткий стол, заставленный грязной посудой, и неподвижное тело женщины в темноватом платье, вытянутое на обугленной лежанке в дальнем углу. Тусклым беловатым пятном застыла на плече цепкая заколка в форме паука. Смуглые пальцы левой руки сжимали короткую ручку плётки - вместо хлыстов были змеи с крупной угловатой чешуёй. Змеи вытянулись вдоль ног, уткнувшись тупыми носами в серый пыльный пол. Напротив женщины, в другом углу, стояли старые весы. Среди мятой глади левой чашки застыли тусклые осколки ребристого флакончика и засохшая лужица - небольшое пятно из мелкой зеленоватой пыли.

Воздух был привычным: застывшим, неподвижным, землистым - казалось, что его нет совсем.

- Что с ней?- серьёзно спросил Тук.

Бледный Регис подбежал к лежанке и схватился короткими пальцами за тонкое шершавое горло. Хоббит замер, выпучив глаза.

- Не дышит,- выдохнул он. Фредегар хмыкнул и быстро подошёл к Шерстолапу. За ним двинулись Фолко и Морен. Прочие остались снаружи.

- Мёртвая,- ощупал натянутый лоб Тук.

- Как же так,- Регис схватился за помутневшее лицо и замер на гране всхлипа,- Как же так… Ведь она никак… ничего… ей… так… Мы же здесь живём - и ничего!- наконец чётко сказал он, отнимая руки от взмокших глаз.

- Это для нас ничего,- серьёзно поднял голову Фредегар. Он говорил весомо и опытно,- А тут эльфы,- палец скользнул по острому уху дроу,- они чувствительные и нежные. Тебе нормально, а им,- вздох,- а им, как видишь, уже смерть.

VII.2003.

Ваше мнение