Твое "Одиночество мага"

Одиночество.

Wasn't in the Design...

Rakoth "Planeshift"

1. Мекамп. Темница.

Невесело усмехнувшись, некромант подёргал цепь, которой был прикован к стене темницы. Цепь была из сверкающей стали, но некромант в любой момент мог скинуть неё. Он чувствовал прах тех несчастных, кому пришлось обрести окончание своего жизненного пути в этих мрачных застенках - силы было предостаточно.

Колдун попробовал подняться, но колени подвели его, и он рухнул обратно на топчан.

 - Всё-таки надо было серьёзней отнестись к тем разговорам о бароне, которому за пару дней до конца света вдруг приспичило заняться коллекционированием чародеев, - зло подумал Фесс. - Яд в моём пиве - без сомнения, работа трактирщика. Нашёлся, поглоти его Тьма, "Главный поставщик магов ко двору его Величества", на мою голову.

- И самое интересно,  - без удовольствия заметил некромант, - Моё проклятье так или иначе сбудется.

Чернокнижник наклонился и засунул два пальца себе в рот. Вполне вероятно, что его "отключили" с помощью простого снотворного, но он разбирался в ядах и знал, что доза, необходимая для того, что бы человек заснул, есть всего лишь малая часть той дозы, которой будет достаточно для того, что бы человек уснул навсегда. И ещё он боялся, что трактирщик не разбирается в ядах.

Сомнительно разглядывая рвотную лужу, некромант стал делать над ней странные пасы руками. В тех немногих лабораторных опытах, что они успели провести с Даэнуром, использовались вещества, пахнущие и погаже. Разглядывая разноцветные красивые сполохи, плясавшие на его недопереваренной  вчерашней трапезе, Фесс немного успокоился - яд был явно не смертельным, и слабость в теле должна была скоро пройти. Звеня цепью, некромант поудобней устроился на топчане и стал размышлять о том, как поступить дальше. Последние недели он без определённой цели шатался на пограничных землях Аркина и Эгеста, перебиваясь случайными заработками в крестьянских поселениях, которые встречались довольно нечасто, а работа для него находилась и того реже. Святая Инквизиция оставила его в покое, занятая попытками остановить Западную Тьму. Впрочем, иногда Фессу казалось, что Инквизиция специально не трогает его, словно желая показать, что он, некромант, больше ни какого интереса для них не представляет и скоро одичает и вымрет сам от голода и одиночества. Хотя Фесс был уверен, что и все люди скоро вымрут, так же как и эльфы, гномы, орки и все другие разумные существа. Маски тоже оставили его в покое, оставив свои бесплодные попытки найти Мечи, и хотя некромант ждал их и заготавливал речи для беседы, они не появлялись, и ему только и оставалось, что  вести с ними мысленный диалог.

Даже Тьма прекратила шёптать ему на ухо своим соблазнительным голоском. И Фесс прекрасно знал почему. Хотя об этом с лёгкостью мог догадаться любой. Теперь он был ей не нужен.

...Потом дела пошли ещё хуже: стоя в толпе, бок о бок с крестьянами, он своими ушами слушал новую энциклику Святой церкви, доводимую до сведения добрых поселян через сельских священников: некроманта на порог не пускать, едой-водой не снабжать, работой не отягощать, но и вреда не причинять под страхом отлучения. Той деревне некромант даже не стал пробовать предлагать свои услуги. Да и честно сказать, не слишком то пейзане в ней нуждались - хотя по мере близости Тьмы количество зомбей и прочей нечисти росло, сила их неумолимо падала и справиться с ними без особых проблем могли несколько дюжих мужиков, вооружённых дубьём, а то и деревенский поп в одиночку.

Решив поискать лучшей доли, Фесс направился в Мекамп. Действительно, по мере удаления в глубь территории, где влияние Церкви не столь ощущалось, да и истерия из-за Тьмы была не так сильна, дела обстояли получше, но всё же не так хорошо, как в старые добрые времена. Подумав о "старых добрых временах", некромант вздохнул. По крайней мере, бредя по территории мекампских баронств по направлению к столице, от смог поиметь кой какие денежки, выполняя не столь пыльную работу по успокаиванию кладбищ, когда крестьяне не хотели мараться сами, и питаться в тавернах, а не, чего греха таить, в найденных с помощью магии и им разорённых заначках приграничных трапперов и следопытов. К сожалению, мясо зверя, добытого с помощью некромантии, в пищу не годилось. До него доходили слухи о спятившем бароне, который полностью забросил все свои дела по управлению хозяйством, и с ни кому не ведомой целью стал ловить магов и священников, сажать их в свои подвалы, только вот не сельских священников, а к л и р и к о в. Так из-за равнодушного отношения к вокруг происходящим событиям, которое, впрочем, не оставляло Фесса после гибели Прадда, Сугутора и Рыси, один из ужинов в придорожной гостинице и снотворное, подлитое трактирщиком ему в пиво, привёли его в руки того самого безумца.

 От вялых размышлений некроманта отвлёк голос, идущий, казалось, прямо от каменной стены, разделяющей его камеру с соседней.

- Эй, ты ведь маг? - голос был тихий и шипящий, Фесс узнал одно из заклинаний, используемой в Школе Воздуха, позволяющее звукам - колебанию воздуха - видоизменяться и проникать через твёрдые препятствия. Голос был искажён этим заклинанием. Незнакомец за стеной продолжал:

 - А ты ведь точно маг... Я чувствовал творимое тобой заклинание, да, я всё чую... я всё могу учуять... Ну, что же, выражаю тебе свои соболезнования, собрат по ремеслу.

Фесс усмехнулся, услышав "собрат" от мага - так его не называли даже во время обучения в Академии Высокого Волшебства, - и незнакомец за стеной, казалось, услышал этот смешок.

 - Ты какой специальности будешь? Судя по эманациям сотворённого тобой волшебства, и волне отката, чуть задевшую меня, могу предположить, что что-то из арсенала древней магии, возможно это было какое-то рунное заклятье...

-Я некромант, собрат, -  прервал его Фесс, с особой издёвкой выговорив "собрата". За стеной замолчали. Через несколько минут маг снова подал голос:

- Ну, некромант так некромант... Теперь мы все в равном положении, - и Неясыть понял, что собеседник имеет ввиду не их совместное заключение, - С тебя-то барон уж точно не слезет... О, прошу прошения, я не представился: меня зовут Мелвилл, маг Воздуха - ну, почти маг, - я на третьем году обучения...

- Сомневаюсь, что в этом году будут экзамены, - Фесс приподнялся с топчана на локте, - Думаю, мне представляться нет необходимости. Так что же надо от нас барону?

 - По дороге в Прайз я сделал небольшую остановку   потрапезничать в местном трактире, и видимо слишком крепкое местное пиво и усталость с дороги....

 -Снотворное, - прервал его некромант. Прайз - он знал такой городок. Традиционное летнее место отдыха студиозусов, эгестской богемы и просто молодых аристократов и подобной братии. Более чем свободные нравы, по сравнению с остальным жестокоморальным Мекампом, обилие игорных домов, борделей, театров и цирков, таверн и прочих злачных мест делали его привлекательным, и хотя власти Мекампа частенько поговаривали о том, что давно пора навести там порядок, налоги, стекающиеся оттуда бурной горной речкой в казну, заставляли их терпеть этот "гнойный прыщ" на теле своей страны. Непонятно только что заставило Мелвилла сделать большой крюк, отклонившись на северо-восток  от прямого пути в Прайз. Ну, да это его дело...

- Снотворное... теперь понятно. Очнулся я уже здесь. Барон, его зовут Элрих Торкешский, окончательно помешался на Тьме. Он её просто очень боится, боится до безумия. Барон хочет подчинить её себе или самому стать её рабом. Ему всё равно, лишь бы остаться живым. По-моему у него тихое помешательство, хотя, если сказать, что Тьма согласиться оставить его в живых и сделать своим прислужником только в том случае, если он зарежет в её честь всех своих крепостных крестьян, он это сделает..., - Мелвилл вдруг вспомнил, что разговаривает с некромантом и замолк не договорив предложения. Чем Тьма не шутит, вдруг именно это и может ей понравится.

Фесс понял причину внезапно наступившей тишины:

 -Я сам не малейшего понятия не имею о целях и помыслах Тьмы. Продолжай... Кроме нас двоих здесь есть ещё кто?

 -Есть ещё тут один такой... собеседник похуже тебя: слова толкового от него не добъёшся - целый день колотится головой об стенку, и твердит, что Спаситель оставил его.

 -Священник? - спросил Неясыть.

 -Он самый, только вот в живую я его ни когда не видел... - ответил Мелвилл. - Поэтому ничего более конкретного сказать не могу.

 -А остальные? Барон их умертвил?

 - Может и умертвил, а судя по всему, что я слышал - я ведь всё слышу, - не добившись ни чего от них толкового, отпустил: видать не хочет теперь отягощать зазря свою душу смертоубийствами, да и с нашим братом ссорится боится, хотя я тут сижу всего три дня, если, конечно, провалялся в беспамятстве не больше суток, но точно могу сказать только про одного мага - он сидел в той камере, где сейчас клирик  мается. Ну, а клирик, он с самого начала, как его сюда доставили, немного не в себе был, это он не здесь свихнулся.

Послышались глухие звуки шагов.

 - Потрапезничать либо тащут, время подошло - здесь с этим строго. А акустика здесь хороша-а-а-я, издалека, говорю, как топают слышно - здесь лестница большая, пока спустишься... Ну ладно, когда я ем, я глух и нем, да и негоже им знать, что мы тут запросто между собой болтать можем, - и недоучившийся маг Воздуха умолк. Тяжёлые шаги между тем раздавались всё ближе и ближе. Вскоре Фесс услышал, как стучат ключи друг о друга в связке, и как со скрипом раскрылась дверь соседней камеры. Через некоторое время подошла и его очередь. Дверь отварилась и в камеру вошёл широкоплечий стражник в доспехах, в которых, как было заметно, он чуствовал себя не очень уютно. В руках он держал серебрянный поднос, на котором стояли тарелки с различными кушаньями и кувшин. Второй стражник, такой же детина, с мечом на поясе, маячил в дверях. Опасливо косясь на лужу блевотины в углу (стараясь не смотреть на некроманта), стражник с подносом стал снимать с него тарелки и ставить на деревянный стол. Потом вылил в стакан то, что осталось в кувшине. Фесс сел на топчане и стал смотреть на руки человека, накрывающего ему стол. Руки, что бы ни говорили, слишком грубые для солдата. Руки крестьянина. Вероятно, барон, ополчил всех своих крестьян, готовясь противостоять Тьме. Фесс вспомнил, что барон совсем забросил заниматься сельским хозяйством. Так оно есть. Он представил барона с этаким ополчением, держащим свой замок в обороне от Тьмы. Ему стало смешно и грустно одновременно от нелепости представленного. Вероятно, на случай длительной осады есть заготовленное продовольствие, и его сегодняшняя трапеза оттуда. Звеня цепью, некромант приблизился к столу.

Дивясь собственной паранойе, Фесс пробормотал "обжёгшись на молоке, на воду дуют" и стал делать пассы руками над тарелками. Прах тех, кто умер здесь много лет назад, и крыс, чьи смердящие останки одной из них гнили возле параши, и птиц, которым не посчастливилось залететь в камеру через узкое оконце под самым потолком, и не смотря на обилие корма - мух, насекомых, кишевших повсюду, - не выживших из-за отсутствие воли и света, - некромантия не делала различие ни перед чем, - незримыми частицами поднялся над едой и на долю мгновенья вспыхнул разноцветным пламенем. Мания показала то, что Фесс подозревал и так - ни кто его травить, по крайней мере сейчас, сразу после того, как доставили в темницу совершенно беспомощным и беззащитным, не собирался. Неясыть оглядел еду - картофель, варёный целиком, как и варят его обычно в Мекампе, и таким же подаваемый к столу, что бы можно было его макать в соус, этот самый соус, - Фесс обмакнул грязный палец в него и облизал, - менее острый, чем готовят южнее, половинка жареного цыплёнка, два пирожка, пока ещё не понятно с чем; в стакане оказалось вино, не самое лучшее, но всё же лучше того пойла, на которое он ни раз нарывался в придорожных трактирах, и ... всё. Надо признаться, по сравнению с тем, чем он питался в последнии недели, это показалось некроманту более чем обильным обедом.

 - Если так каждый день будут кормить, погощу тут денька три, - грустно усмехаясь самому себе, решил Неясыть, - Если барон, правда, не окажется совсем уж безумцем и мерзавцем.

Взяв вилку и нож,  - серебряные! - и грустно подумав, что раньше, когда от был в более лучшей форме, он с помощью этих столовых приборов из мягкого металла и небольшой доли магии и везения мог бежать не только из этой захудалой темницы, но и из застенок Инквизиции в Ордосе, - проблема была только в том, что эти "лучшие времена" были очень, очень давно, даже в другой жизни, - Фесс начал есть.

И только тогда, когда он пытался запить вином кусок пирога, оказавшийся с ревенем, ему в голову пришла интересная мысль, - А уж не подсадной ли мой собрат по тюремному заключению, и не нарочно ли посажен он туда бароном, таким путём надеясь выпытать у него что-нибудь про Тьму в доверительной беседе?

2. Эгест. Белая ворона.

В святая святых Эгестского Храма,  Отец Этлау хмуро благословил поднесённую ему двумя клириками жидкость белесого цвета, похожую на бесстыдно разбавленное молоко, и вновь обратил всё своё внимание на брата Пола.

 - Мы ошибались, святой отец, - полушёпотом продолжал говорить брат Пол, - То, что мы принимали за первый десант Имперцев в Арвесте, на самом деле являлось  первой волной беженцев, спасающихся от Тьмы.

 - Спасающихся со свойственным Клешням менталитетом...

 - Да, - горячо продолжил высокоставленный клирик, - В их задачу входило подготовить фортификацию для приёма и защиты основной массы переселенцев. Вторую волну беженцев Тьма настигла среди океана. Корабли гнили прямо у них на глазах. До материка добралось только две полусгнивших посудины, некогда бывших быстроходными военными ладьями.

 - Каково воздействие Тьмы на накрытые ею территории? - спросил Этлау.

 - Это всё, что удалось узнать от уцелевших - более подробно они отказываются говорить. Однако некоторые из  имперцев, - все те, кого удалось получить во распоряжение Святого Престола, - уже доставлены в мастерские Инквизиции, - брат Пол замолчал на полуслове. И он, и отец Этлау прекрасно осознавали, что времени на более подробное дознавание у них нет - через несколько часов, максимум, на который ещё можно было надеяться, через сутки, Тьма достигнет Ордоса.

Два священника ввели в залу девочку лет двенадцати, одетую в белое платьице, и подвели к Этлау. Она с любопытством разглядывала внутреннее убранство  - за все долгие годы, проведённые в Храме, здесь ей бывать ещё не приходилось.

 - Келли, тебя ведь так зовут? - ласково и печально улыбнулся отец Этлау - он помнил их всех по именам.

 - Да, батюшка, - робко ответила девочка.

 - Ну, не пугайся, - один из клириков передал Этлау чашу с белесой жидкостью, - Выпей-ка  вот это, дитя.

Девочка смущённо улыбнулась, и приняв из рук священника сосуд, стала жадно глотать питьё со сладковато-пресным вкусом.  Именно то же самое, которым Предатель, Тринадцатый Апостол опоил Спасителя, перед тем, как Его, беспомощного, ослабевшего от этого проклятого эликсира, предать мучительной смерти, распяв на кресте, ибо возревновал он Любовь Его к остальным ученикам-апостолам. После Предателя разорвала на части взбешённая толпа, прознав об этом. Так это знали в народе, так об это проповедовали в церквях. Но отец Этлау, и брат Пол, и все, кто сейчас с ними находился здесь, в самом сердце Храма, знали, что было на самом деле:

...Ведал Спаситель, что только смертию безгрешного и непорочного человека можно было запечать Тьму на Западе, и хотя встречал Он и таких в своих странствиях, неся Учение своё по Эвиалу, но сама мысль о том, что бы умертвить кого-нибудь, не могла придти к Нему в мыслях, и тогда порешил Он пожертвовать собой. Нелегко далось ему такое решение, бодрствуя нощно, молился он Творцу, что бы придал Ему сил принять окончательное решение. Но Самого Себя убить нельзя - это есть грех смертельный.  А все апостолы Его так Его любили, что готовы сами были пожертвовать собой, но не смогли бы причинить Ему и малейшего вреда даже в помыслах. Но саможертва их не имела бы смысла, ибо не было среди них непорочных и безгрешных. Но был один из них, вор, убивец и снасильник, что услыхав слова учения Его, раскаялся, и простил Спаситель его и принял в ученики, ибо ни кому не отказывал в этом, но другие ученики относились к нему с опаской и не совсем доверяли  ему. И переговорив с ним наедине, Спаситель убедил его, и тот внял,  и сделал всё так, как Он сказал ему. Приготовил он напиток по такому рецепту, как велел Спаситель, и принял Он чашу с ядом из рук тринадцатого апостола. И сказал тот: "Я убиваю в последний раз", и ответствовал ему Спаситель: "Воистину говорю: Спасаешь, а не убиваешь!". И выпил Он эликсир, и прибил Его тринадцатый апостол к кресту и оставил так умирать, но благодаря питью не чувствовал Спаситель боли и лишь улыбался, глядя в Небеса...

Девочка допила. На лице её растянулась глупая улыбка, глаза подёрнулись мутной плёнкой. Этлау и Пол взяли ребёнка за руки и повели к алтарю. Хор священников, стоящих вокруг, затянул песнопения. Благодаря очень высокому потолку, узким окошкам только под самым изголовьем крыши и особо изогнутым стенам святилища, акустика была божественной. Этлау помог ребёнку залезть на алтарь и осторожно уложив её, подошёл к изголовью, Пол остался у изножия белого камня. Один из клириков торжественно поднёс к отцу Этлау нож, и тот, вздохнув, принял его и занёс над горлом девочки.

Мраморный Спаситель, висящий на огромном эбеновом кресте у изголовья алтаря со скорбью и мукой на лице смотрел вниз, на отца Этлау и бедного ребёнка.

 Только смерть непорочного и безгрешного может остановить Тьму. Ни кто не безгрешен, даже первосвященники Святого Престола, отец Этлау принёс в жертву бы себя, для того, что бы спасти хоть одно невинное дитя, если бы это имело бы хоть какой-нибудь смысл. "Спаситель умер, приняв на себя все наши грехи, мы же сознательно берём на себя грех смертоубийства, что бы спасти всех" - подумал Этлау. Что оставалось делать, если смерть непорочного - единственный способ остановить, задержать на время Тьму, - а кто может быть чище ребёнка, воспитанного в любви и спокойствии? Их собирали со всего Эвиала, сирот, несчастных и брошенных. Их растили и воспитывали здесь, на нижних этажах Эгестского Храма, и лишь для того, что бы пожертвовать ими. Только однажды им попалось дитя, нечистое и грешное, девочка. Она могла сбежать, видимо, что-то прознав, прихватив с собой жизни нескольких стражников. Как впоследствии выяснилось, благодаря каплям крови, оставленной ей, это объяснялось тем, что она не была полностью человеком - в ней была также кровь богомерзких эльфов - она была полуэльфийкой.

Отец Этлау резко опустил нож и кровь брызнула на алтарь, с хлюпом начав всасываться камнем, брат Пол держал дёргающуюся в предсмертных судорогах девочку за ноги. Пот градом катил с его лица. Хор священников на мгновение замнулся, но сразу же продолжил свои песнопения. Этлау и Пол поняли в чём дело - кровь ушла в камень вся, без остатка! Одной жертвы оказалось мало.

- Вели готовить ещё, - устало сказал отец Этлау Полу, - Вели готовить всех...

 - Но, святой отец, - выдохнул брат Пол, - элексира на всех не хватит?!

 - Нет времени, нем времени уже ни на что... Будем благодарить Творца, если удастся остановить Тьму хотя бы у побережья материка. Про морские перевозки можно будет забыть на всегда, и хотя это сильно подорвёт экономику..., да что с ней! Главное, спасти хоть что-нибудь!

...Белая ворона с черными когтями и красными глазами, сидя на кресте, с интересом косилась на происходящие внизу под ней события. Это её напоминало одну сцену, увиденную далеко-далеко от сюда, в Междумирье: козлоногие, алтарь, жертвоприношения. Под ней священник, уже не молодой, работал с механичностью и точностью гильотины. Толпа детей, окружённая церковной стражей, каждую минуту кто-нибудь из клириков выхватывал из кучи одного из ребёнка их подавал на алтарь Вжи-и-ик! Дети уже перестали вырываться, бояться и плакать, только отрешенно стояли и смотрели, как... вжи-и-ик!

 - Осталось немного, - обратился отец Этлау к брату Полу, - Я чувствую, что алтарь скоро полностью "наполнится" кровью.

Ряса святого отца уже полностью была забрызгана кровью, но поверхность алтаря оставалось девственно белой, как первый зимний снежок...

 - Смотрите! - вскрикнул кто-то псаломопевцев, прервав пение, вскинув руку, указал на ворону. Остальные тоже замолчали.

 - Снять её! -  скомандовал отец Этлау, решив так поступить на всякий случай. В вороне и ему и всем сразу чувствовалось что-то странное, что-то нехорошее. От охранников, окружающих детей, отделилось несколько человек с арбалетами и рядом с Сильвией засвистели болты. Не будь Сильвия Сильвией, если бы к этому времени она не сумела бы понять смысл происходящего внизу ритуала.

Она слетела вниз, на ходу трансформируясь в человека. Чёрные когти превратились в огромный чёрный меч. Часть священников затянуло одно из своих мистических песнопений, остальные на ходу стали готовить боевые заклятья. Ни кто решительно ничего не понимал, ни что происходит, ни кто эта малолетняя девица.

Как вихрь Сильвия ворвалась в толпу священников. Два взмаха меча, и на пол упали пятеро клириков, разрубленных пополам - меч резал тела как масло. Арбалетчики уже успели перезарядиться, но опасались стрелять, не желая попасть в братьев. Стражники, окружавшие детей, мгновенно о них забыли, и, обнажив короткие клинки, бросились на помощь своим. Действие происходило очень быстро - за считанные секунды из псаломопевцев уцелели те немногие, кто находился на другой стороне зала, Сильвия же отделалась только кое-где подпалёнными волосами. В наступившей тишине было слышно только, как всхлипывают дети. Ведьмочка, перехватив меч двумя руками, обернулась к приближающимся стражам и уткнулась нос к носу с заряжёнными арбалетами. На мгновение все они, и арбалетчики, и Сильвия, замешкалась...

 - Стреляйте же, - не выдержал отец Этлау. Мгновенно сплетённое заклятье и девичья ловкость позволили Сильвии избежать смертельных попаданий почти в упор, однако несколько болтов оцарапали ей кожу. Пробормотав проклятье, она бросилась на арбалетчиков, не успевших перезарядить своё оружие или заметить его на меч, и поэтому совершенно беспомощных перед ней. Мгновенье, три-четыре взмаха меча - и всё. Подоспели стражники. Хотя огромный меч нечеловечески легко мелькал в руках юной девицы, ей пришлось не сладко, отбиваясь от дюжины мужиков, вооружённых мечами. Меч рубил лёгкие доспехи стражи, как коса - сорную траву. Несколько оставшихся в живых клириков вновь затянули свои песнопения.

Брат Пол забормотал тихо что-то себе под нос, а отец Этлау не спеша подошёл к месту схватки. Сильвия постоянно сдувала длинную чёлку, падающую ей на лоб и закрывающую глаза. Трое уже стражей валялись на каменном полу, один лишился правой руки и ещё один, отбредя в угол зала, скрючившись, зажимал страшную рану на животе, девице досталось только множество мелких порезов. Этлау гордо расправил плечи и тремя пальцами правой руки, сложенными вместе... перекрестил её. Вскрикнула то ли от боли, то ли от неожиданности, она отпустила меч одной рукой, прижав её к груди. Всем стало видно, как на её белой рубашке проступили две кровавые полосы - крест на крест.

Дети, всё стоящие гурьбой в конце зала, вдруг ни с того ни с чего опомнились, разревелись и кинулись к двери, прочь из зала.

 - Что- то не то с мечом, - вдруг дошло до Сильвии. - Да, конечно, рукоять любого меча всегда нагревается во время битвы, но не так же сильно!

Она быстро обежала глазами зал и заметила брата Пола в другом конце помещения, смотрящего прямо на неё.

 - Жаль не достану, - пожалела Сильвия. Меч тем временем разогрелся ещё сильнее, - Порядочной девушке в такой ситуации пора сваливать.

Она быстро пробормотала заклятье, желая перекинуться в птицу, но ни чего не произошло - оставшиеся в живых клирики полностью подавливали песнопениями  всю её магию. Тогда вонзив меч одному из стражнику прямо в горло, и отшвырнув его в сторону вместе с мечом,  который уже не возможно стало держать,  она побежала что есть мочи к двери.

Этлау, глядя ей в спину, опустил руку, занесённую для нового перекрествивания.

 - Догнать... - приказал он оставшимся в живых стражам...

... - Ну, не плачь, - обратилась Сильвия к маленькой девочке, стоящей у стены и размазывающей слёзы по лицу кулачком, - Ты знаешь, как выбраться отсюда?

Та кивнула. Уже слышался шум погони. Выбравшись из-под зоны действия песнопений священников, подавляющих её колдовство, Сильвии с помощью нескольких простеньких заклятий, вроде Магического Замка, что она успела поставить на дверях в зал, удалось оторваться о преследования, но она совершенно заплутала в проходах Храма.

-          Ну так веди, - Сильвия взяла ребёнка за руку, - Только давай побыстрее!

Площадь перед Храмом была полным полна народу - сюда собрался народ со всего города и окрестных деревень. Все в ожидании прихода Тьмы и конца Света стремились покаяться и замолить свои грехи.

Двери Храма распахнулись и оттуда вылетели горстка зарёванных детей (с которыми Сильвия столкнулась в коридорах) и девочка-подросток, вся в крови. Их тут же обступили встревоженные люди.

 - Попы детей режут!!! - завопила она, - Это они Тьму призвали!!! В жертву нас ей хотели принести!!!

 - ?

 - Сначала они пришли за Келл, они иногда кого-то забирали, - заплакала девочка, которую Сильвия держала за руку, - Но мы не знали зачем и куда... А потом они пришли за всеми нами... Мы жили внизу Храма... Они о нас заботились... А там алтарь и Келл... вся мёртвая...

Тут дитя окончательно разревелась и ей начали вторить остальные дети. Несмотря на бессвязные лепетания испуганного ребёнка, её поняли. Естесственно, о месте под Храмом, где церковники содержали детей, не знал не кто.

         В дверях Храма показались вооружённые стражи в лёгких кожаных доспехах и серых балахонах. Дети буквально завизжали и отпрянули в сторону.

 - Ну, не бойтесь... Марта, позаботься о них! - лаского взглянул на них какой-то здоровяк и впялил свой взгляд, полный ненависти, на Храм. К детям тут же подбежала пожилая крестьянка и стала пытаться их утешать.

 - Сволочи... Да как они... Тьму они призвали... Детей... Бей их!!! - секунду назад люди видели в священниках Святой Церкви последнюю надежду на избавление от Тьмы, сейчас же толпа готова была заживо разорвать их на куски. Наспех вооружённая импровизированным оружием толпа смела кучку храмовых стражей. Испуганные...

 - ...Вы должны идти, святой отец, - убеждал брат Пола Этлау, - разъяренную толпу уже не остановить ни силой, ни Словом. Вы должны спасти Посох Веры. А уж с мирянами как ни будь я сам... совладаю.

Пол подошёл к стеклянному ковчегу и, резко размахнувшись, разбил его, сильно порезав кулак. Вытащив Посох,  он поднёс её святому отцу:

 - Умоляю Вас, поторопитесь! Посох Веры не должен предаться поруганию! Если не от них, - Пол дёрнул головой,  - так от Тьмы - её приход мы уже ни как не сможем ни остановить, ни задержать. Тьма не должна коснуться Посоха.

Этлау и сам это всё прекрасно понимал. Пол склонил голову, и отец Этлау, благословив его, поспешил вниз, на самые нижние, подземные этажи Храма, где находилось тайное орудие Инквизиции - Портал, позволяющий перемещать далеко от этого места. Этлау знал, что оставляет брата Пола на верную смерть...

... - Тупые свиньи! - Пол уже слыша рёв приближающейся толпы, забормотал молитву, - Свиньи, считающие себя Верующими во Спасителя. В моего Спасителя, в ихнего Спасителя, в нашего Спасителя! Свиньи, которые ни слова не понимают из Учения Его, но считают себя добрыми верующими! Ни разу в жизни не задумавшиеся о том, какую Боль пришлось перенести Ему ради их жизней!

...Когда действие элексира кончилось, Спаситель был ещё жив. Он был жив ещё и тогда, когда после эйфории наркотика пришло место боли от ломки. Организм требовал ещё элексира. Тринадцатый Апостол ушёл, он так и не смог своею рукой прервать жизнь возлюбленного Учителя...

 - Так идите же сюда! - облизнув кровоточащую руку, вскричал он, - Я буду метать бисер перед свиньями! Я преподам вам последний урок Слова Божьего!!!

3. Долина. Старость.

Игнациус нервно ходил в своей потайной комнате из угла в угол. С тех пор, как ЭТО произошло, он не мог успокоиться.

 - Я ведь столько всего сделал для Долины, я спас её от козлоногих, - волшебник обежал взглядом полки и стены с расставленными и развешанными артефактами. Многие из них считались давно утерянными. Только здесь, в личном хранилище, он чувствовал себя более-менее уверенно, невзирая на магическую защиту дома. Естественно, сильнейший маг не опасался физического или магического нападения. Созерцание волшебных предметов, некоторые из них были столь могучей силы, давало положительное психологическое воздействие. Среди них были такие, как, например, Рука Брана, оставшаяся после его четвертования, Святой Грааль, из которого, по преданию, Спаситель принял яд от своего Апостола, Череп Орлангура, убитого в одном из странных миров, по чьей-то вине или случайности крутящегося в противовремени со всем Упорядочным, Кольцо Всевластия, застывшее в куске лавы, и немногие другие, что могли повлиять на судьбу всего Мироздания, если ими правильно воспользоваться. По крайней мере, Игнациус этим не рисковал, да и рисковать в ближайшем будущем не собирался. Этими предметами маг дорожил больше всего, и собирал, да и продолжал собирать их со всего света, добывать из самых мрачных глубин вселенной. Это было для него больше, чем просто увлечение - он многим бы пожертвовал за то, что бы заполучить очередную сверхмощную игрушку...

 - Да я Верховный Маг Долины! - вспылил в сердцах волшебник.

 - Да я старый дурак... - тут же охладил он себя, - Как можно было попасться на такое? Почему в тот момент мне не пришло в голову сделать простейшее заклинание Обнаружения Магии? Впрочем, понятно почему... К-хе - к-хе... И нечего надеяться, что те, кто прознает об ЭТОМ, воспримут ЭТО более-менее спокойно. Если они узнают, то мне точно не здобровать. Глупые предрассудки... Да и Верховным Магом мне тогда уже точно не быть...

Игнациус, выйдя из хранилища, стал запирать его (и ключ, и замок, естесственно, были волшебные). После чего он прочитал ещё несколько Запирающих заклятий, после чего его трон из огромного черепа древнего чудовища со скрежетом начал сдвигаться на своё обычное место.

 - Я успокоюсь только тогда, когда узнаю о смерти Сильвии, - вдруг понял старый волшебник, - Хотя бы от Клары. Только уж лучше, если бы они умерли вместе.

4. Эгест. Гибель.

 - Как тебя зовут, девочка? - спросила Сильвия, опустившись перед ребёнком на колени и, оторвав лоскут от подола своей рубашки, утереть её лицо.

 - Энджил, - ответила та, запустив свои руки в волосы молодой ведьмочки. Вытереть лицо от слёз и слюней не удавалось, Сильвия только ещё больше размазала их, вкупе со своей кровью.

 - Сущий ангел, - ухмыльнулась она про себя, - "Спаситель послал своего ангела вызволить принцессу из лап злодеев", - Один раз ты мне уже смогла помочь, чувствую, что  сможешь помочь и в будущем.

Оставив бесполезные попытки по наведению чистоты, и решив отложить их по крайней мере до тех пор, пока не будет обнаружена где-нибудь вода, Сильвия поднялась с колен. Задрав да шеи рубаху, она опустила глаза: на груди виднелись два кровавых рубца крест-накрест.

 - Ишь как приложил, старый хрыч, - зло подумала девушка и взяла ребёнка за руку, - Пойдём отсюда, Энджи, теперь я буду о тебе заботиться - ведь ты стала мне как сестра.

Девочка тихонько и радостно засмеялась...

... В город вошли трое. Некоторое время они молча шли по опустевшим улицам. Опустевшим, но не пустым - кое-где продолжалось некое подобие жизни: некоторые торговцы, сущие единицы, кто не бежал со всем своим имуществом на восток, открыли лавки и разложили товары, так, как делали они это каждый день, как делали это до них это их отцы и деды, хотя желающих покупать в ТАКОЕ ВРЕМЯ было ещё меньше чем желающих продавать. Возможно, они просто следовали многолетней привычке и не знали что им ещё можно делать. Они провожали незнакомцев подозрительным взглядом.  Троица шла по Торговой улице Эгеста.

 - Большинство народу сейчас перед Храмом, - пояснил, обращаясь к Кларе Анэто, ехидно косясь на Мегану, словно и был он не ректором Академии, а студиозусом, пытающимся "подкольнуть" товарища, - Пытаются замолить свои грешки перед Спасителем.

Мегана лишь фыркнула в ответ.

 - Торговая улица и ведёт к Рыночной площади, где расположен Храм. Сейчас мы уже к нему выходим, - продолжал пояснять Анэто, как ни в чём не бывало. По крайней мере, след Сильвии вёл прямо туда...

 - ...Господи, что же здесь произошло? - охнула Мегана. На Рыночной площади неопровержимо присутствовали следы небольшого сражения. Над Храмом вился весёлый дымок.

 - Обычное дело, - буркнула Клара Хюммель, - Паника, беспорядки...

Однако её слова не слишком успокоили Хозяйку Волшебного Двора и Мегана стала готовиться произнести заклятье, позволяющее хоть кое-что разузнать о происшедших здесь событиях.

 - Дамы, чего гадать-то, - ректор поднял руку с клюкой, - Сейчас мы сами всё узнаем.

Клара и Мегана посмотрели, куда он указал: под одним из навесов, где раньше располагалась торговая лавка, на костре, разожженным прямо на мостовой стоял огромный котёл и пожилая женщина что-то мешала в нём огромной ложкой, вокруг толпилась стайка детей. Рядом стоящий мужчина пытался потуже затянуть узел  повязки на левой руке.

Трое волшебников подошли к ним. Было слышно, как женщина, говоря детям: "не толкайтесь, всем хватит...", стала раскладывать им кашу из котла на глиняные тарелки. Мужчина, бросив подозрительный взгляд на подошедших, прекратил свой занятие. Однако на священников незнакомцы мало походили, больше всего их компания напоминала путешествующую благородную даму в компании своего престарелого учителя и гм... охранника-фрейлины.

 - Что случилось, уважаемый? - спросил Анэто, подойдя к крестьянину.

 - Попы детей резали, - мужчина кивнул на детей, кушающих кашу, морщась от боли. Было похоже, что за годы жизни, проведённые в Храме, детишки привыкли к несколько другой пище.

 - Еле отбили... но мы то их уж проучили... Тьму они призывали... - крестьянин скривился, - Сколько лет на каждый праздник в Храм с женой из деревни приезжали, но то, что у них под Храмом подземелье было, где они детей содержали... И подумать не мог... И ни кто не знал...

-          А почему так много... - престарелый маг обвёл площадь рукой.

 - Был у них там один, безумный, видать совсем одержимый Тьмой, внутри много наших положил, а это вот братья-инквизиторы позаботились, - мужик вздохнул, - А мы собрались грехи замаливать... Теперь всё, подомнёт нас Тьма.

 - А не видели ли вы девушку, совсем ещё подростка? - спросила Мегана.

 - А как же, - подошла к ним крестьянка и сложив руки на груди, продолжила, - Она с детьми была, это она их вывела. Сестрёнку свою спасала...

 - Сестрёнку? - изумилась Клара.

-          Да, они с ней сразу ушли, голодные совсем, даже поесть не остались, - стала сокрушаться женщина.

-          А не было ли у ней меча? - поинтересовалась Клара.

-          Меча? Да вы что? Нет, ни какого меча у ней небыло, - удивилась крестьянка.

Узнав, куда направилась Сильвия с девочкой, и благоразумно отказавшись от настойчивых просьб крестьян вкусить с ними каши, волшебники отправились в путь по следу беглянки. Хотя первоначальной целью поиска Клары был Фесс, смерть Тави и Райны не должна оставаться безнаказанной. И хотя во время последней стычки Сильвия лишилась Орба, а сейчас, по всей видимости, и меча, сучка оставалась опасной противницей. Клара знала, что её подруги всего лишь случайные жертвы - Сильвия хотела убить имеено её...

 ... - Не бойся, не бойся... - говорила Сильвия, скорее даже успокаивая себя, чем Энджил, которая, вцепившись пальчиками в её штаны, испуганно смотрела на приближавшуюся троицу. Сильвия пыталась вытащить некий предмет из заплечного мешка, но тот за что-то зацепился, да ещё и девчонка сильно мешала. Архимаг дал Сильвии много сильных артефактов, но увы! так и не научил, как ими пользоваться, о чём молодая ведьмочка сейчас сильно сожалела. Она уже чувствовала силу заклятий, готовых обрушиться на неё, однако Клара с её новыми друзьями не торопилась. Сильвия понимала, что ей хочется узнать, зачем она хочет убить её, но она знала, что сведения можно получить и с мёртвого тела. Волшебники подходили всё ближе... Раз, и девушка наконец вытащила крошечный череп из сумки. Глаза Меганы на мгновение обрели вид кошачьих - она оценивала, какой очередной сюрприз преподнесла им девица этот раз. Поняв, ЧТО ЭТО, Хозяйка Волшебного Двора мгновенно забыла про все свои заклинания.

 - Сука! Урою на месте! - с криком, женщина бросилась на мерзкую девчонку, стремясь выцарапать ей глаза.

Сильвия, хоть и держала череп с наигранной дерзкой улыбкой, на мгновение опешила от вида летящей на неё разъяренной фурии.

Несдержанность Меганы привело в замешательство и сломало все планы Клары и Анэто, хотя они уже несколько секунд поняли в чём дело. Но было поздно, артефакт, сверкнув пустыми глазницами, сработал.

Эгест, в лучшие свои времена, насчитывал около пятидесяти тысяч жителей. Двадцать тысяч из них решили не покидать свой город несмотря на приход Тьмы. Около семи тысяч из них женщины. Около ста семидесяти из них на весь город были беременными. Были... И они, и остальные уже ни когда не смогут иметь детей. Когда Череп Нерожденного Ребёнка Спасителя сработал, он вобрал в себя боль всех нерождённых, умерших в утробах, и их матерей, и, просто женщин, и обрушил всё эту боль на Мегану, Клару и Анэто. В любом другом мир, это прошло бы более-менее гладко, но в Эвиале, с его магической отдачей...

Сильвия, вместе с Энджи, которая продолжала испуганно цепляться за неё, отлетели к стене здания. Мегане, которая была ближе всего к артефакту и престарелому Анэто пришлось хуже всего. Кто бы мог выжить после такой БОЛИ?

 - Ты справилась, умница, вот только отлежусь немного и тогда можно будет дать отсюда дёру - уже поздравляла себя в мыслях Сильвия, как Клара, опираясь на свою шпагу, приподнялась с земли.

 - Вот те на, - неприятно изумилась девушка, - Энджи, ангелок мой, помоги своей старшей сестрёнке подняться.

Девочка, не сводя испуганного взгляда с Клары, стала пытаться поднять тяжёлое тело Сильвии.

Воительница же, нетвёрдой шатающейся походкой, обходя распростёртые тела двух сильнейших магов Эвиала, направилась прямо к ним. Сильвия, не смотря на все свои попытки и потуги ребёнка, не могла встать - организм Хюммель оказался куда крепче организма молодой девушки.

Ведьмочка, торопясь, вытащила из своего сапожка старый нож.. "Ну и как им пользоваться? " Клара подковыляла ещё ближе.

Схватив резко схватив Энджил за волосы, Сильвия приставила нож её к горлу:

 - Стой, старая карга! Ещё один шаг, и клянусь, девочке не поздоровится! - крикнула девушка.

 - Ну, вот, ангел опять спасает добрую принцессу от злой ведьмы, - почти весело подумала Сильвия - ей показалось, что Клара уже готова отступить. Однако из-за слабости воительницу резко качнуло вперёд, нервы у испуганной молодой девчонки не выдержали...

... Клара, словно в изящном пируэте, вонзила свою шпагу прямо ей сердце.

Передохнув совсем немного, - зная, что в таком деле надо спешить, - Клара отнесла в сторонку от Сильвии тело бедной девочки. Остриём шпаги она очертила окружность вокруг девушки и вписала в неё равносторонний треугольник. Достав из своей сумки несколько плошек, и выбрав из них три не треснутых, Клара установила их по углам треугольника. Шпагой отрезала она волосы с головы Сильвии, и уложила в одну из чашек, лежащую у ног тела. Затем, обрезав великолепные ногти с пальцев рук девушки, Клара даже позавидовала  - ей всегда хотелось иметь такие, однако частые упражнения с мечом не слишком то это позволяли, - и уложила их во вторую чашку. После, срезав кусок рубашки, в месте, наиболее пропитанном кровью, она заметила в кармане небольшой записывающий кристалл, в разных мирах широко используемый для выведывания чужих секретов и сбора доносов. Раньше в Долине его брали уходящие в очередной поход, записывая на такие кристаллы образы оставшихся их дожидаться любимых... Решив разобраться к кристаллом позднее, Клара уложила лоскут в третью чашку, и подожгя все их все три, стала читать заклинания. Клубы чёрного жирного дыма стали подниматься с чащ, свиваться в воздухе и образовывать странные узоры.

 - Интересно, - хмыкнула Клара, взмахом руки загасив тлеющий огонь в чашках и развеяв дым, - Сильвия-то оказывается того...

Активировав кристалл, воительница стала пристально всматриваться в происходящее в глубине его действо. То, что она увидела, заставило Клару покраснеть. Она поняла, зачем Архимаг Игнациус дал  молоденькой ведьмочке артефакт с таким необычним эффектом применения.

- Надо срочно возвращаться в Долину! - твёрдо решила воительница.

5. Мекамп. Одиночество.

... - Я собрал большую библиотеку о Тьме, я прочитал все эти книги, я читал трактат самого Эвенгара Салладорского! - пыхтел барон, - Но так и не смог в них разобраться - всё это бред, написанный для обдуривания простаков...

 - "Ещё бы ты что в них понял", - зло подумал Фесс. Беседа уже продолжалась более часа, но барон всё продолжал стоять на своём, считая, что Тьма если и не подвластна некроманту, то ведома ему как свои пять пальцев уж точно.

 - Я не есть познавший Тьму, - устало сказал Неясыть. Этот бестолковый разговор уже порядком его притомил. Барон запнулся, пробормотал что-то вроде того, "что завтра ещё зайду" и "просьба господину некромансеру на эту тему подумать", и вместе со своими двумя охранниками ушёл. Фесс чувствовал, что барон сильно испуган.

 - Ох, ну и сильно же барон тебя достал, - раздался голос Мелвилла из-за стены, - Я подслушал весь разговор. А ты на самом деле ни чего не знаешь о Тьме?

Некромант ни чего не став отвечать, лёг на топчан, и отвернувшись к стене, стал пытаться заснуть. "Возможно, маг Воздуха и не является дознатчиком барона, а просто раньше и подумать не мог о том, что некромант может ни чего не знает о Западной Тьме".

Хотя Фессу удалось уснуть, проснулся он уже в середине ночи от сильного озноба - ночи стояли холодные, и всё оставшееся время пытался хоть как-то согреться.

Под самое утро, когда уже почти рассвело, за дверью, на лестнице, послышались шаги. Слишком лёгкие для того, чтобы принадлежать стражнику, определил Фесс. Смотровая щель в двери открылась, и кто-то долго всматривался в сумрак камеры. Наконец, Фесс услышал, как поворачивается ключ в двери, и он уже приготовился встретить названного гостя. Дверь открылась, и в помещение вошла девушка, быстро прижав палец к губам:

 - Т-с-с-с!

Впрочем, некромант и не думал кричать. Девушка подошла к Фессу, и быстро найдя в связке ключей, которую она держала в левой руке, нужный ключ, разомкнула цепь, и взяв некроманта за рукав, поволокла из камеры.

Подойдя к следующей двери, незнакомка открыла и её. У дальней стены, под окном, Фесс увидел фигуру спящего. Вероятно, это и был маг Воздуха. Девушка подскочила к нему и стала тормошить за плечо. Тот проснулся.

 - Мелви! - девица мгновенно позабыла про все свои "т-с-с-с!".

 - Линн! - молодой маг вскочил, и звеня цепями, обнял её. Наконец, молодые люди опомнились, и Линн освободила от цепей мага.

Когда девушка открывала дверь следующей камеры, Мелвилл с любопытством стал рассматривать Фесса, словно впервые видел некроманта, хотя возможно, что так оно и было. Мелвилл, хотя и был старше Кэра, выглядел значительно моложе. В камере оказался, как и утверждал Мелл, священник. Тот, впрочем, не проявил особого интереса к своим спасителям, и безропотно подчинялся их указаниям.

Они отошли уже довольно далеко от замка барона. Погони не было.

 - Интересно, что там с  бароном? - поинтересоваться вслух Фесс, но Линн почему-то обиделась.

 - Не лезь в мои дела с отцом! - огрызнулась девушка и отошла подальше от него.

Мелвилл приблизился к некроманту и стал нашёптывать ему на ухо.

 - Это дочь барона, Лионнора Торкешская. Я должен был заехать за ней по пути в Прайз, где собираются все наши, но тут её папаша и сцапал меня...

Некроманту стало неприятно: маг Воздуха напомнил ему сплетничающую старуху.

Молодой священник за всё это время так ни чего осмысленного и не сказал, только продолжал твердить себе под нос что-то вроде "Спаситель бросил меня" или "Спаситель предал меня". Его имя так ни кто и не узнал.

Под ногами идущих в полумраке что-то хрустело. Когда окончательно рассвело, всем было видно, что вся земля усыпана костями людей, мелких и крупных животных, где-то больше, где-то меньше. Все они были неподвижны.

 - Кажется, - наконец задумчиво произнесла Линн, - что в земле ни осталось больше не одного мёртвого тела.

 - Земля изрыгнула из себя всю нечисть, - мрачно проговорил некромант.

 - Нет! - поправил его маг Воздуха и медленно и торжественно произнёс, - Земля очистилась от скверны!

По крайней мере, ни одного неупокоенного не было - Фесс решил, что близость Тьмы вытягивает из них последние капли жизни.

По костям, выдёрнутым из земли наружу, можно было изучать историю Эвиала: то там заброшенное кладбище, то месте древней битвы, однажды спутники нарвались на полный скелет дракона, умершего во всеми забытые века.

 - Вот вы говорите "наши", "наши". Кто это "наши"? - спросил некромант после долгого молчания, вызванного созерцанием открывшимся им картинам.

 - А, это... мы не признаём ту мораль, что навязывает нам Церковь, - ответил Мелвилл, - мы организовали что-то вроде клуба, туда входят и студиозусы, и аристократов много... Очень интересные люди. Они будут рады, что ты с нами. Мы все с интересом наблюдали за твоими странствиями. Мы не боимся Тьмы и с радостью и нетерпением ожидали её прихода. Ещё несколько раз мы пытались вызвать демона, но у нас ни чего не выходило. Но теперь-то ты с нами, ты нам поможешь и у нас всё получится!

Вот уж чего Кэр хотел меньше всего, так это стать игрушкой в руках богатых бездельников! Фесс заметил, как молодой священник жадно внимает речам мага Воздуха...

... Костёр уже потух - ни кто не стал поддерживать его, бодрствуя ночью, ни просить об этом другого. Фесса колотил сильный озноб - скорее всего он промёрз и заболел в темнице барона. В полубреду он думал о том, что надо бы подняться и подбросить пару дровишек в костёр... знакомая фигурка, подобно дуновению ветерка, легко проскользнула к нему в объятья. Через некоторое время некромант согрелся. Иногда ему даже казалось, что это Рыся. Всю оставшуюся ночь, лёжа  в объятиях Линн он полубредил-полугрезил:

 -"Инквизиция Тьму остановит, это точно... Постою хижину, где-нибудь восточнее Мекампа, до куда Тьма не успеет дотянуться, заживу в ней вместе с Линн, с Мелвиллом, с этим священником... тьфу, жалкая пародия на Эбенезера... Мне лишь надо некоторое время пожить спокойно, без этих странствий непонятно зачем, непонятно куда... Всего лишь год, или хотя бы месяц... возможно, я заскучаю и через неделю... Боже, дай мне всего хоть несколько дней спокойствия!"...

Проснувшись, Фесс увидел насмешливое лицо Мелвилла:

 - Вставайте, голубки, пора двигать в путь!

Кэр так и проспал всё ночь вместе с дочерью барона. По крайней мере, он стал чувствовать себя получше...

...Тьма догнала их в середине дня - некроманту показалось, что он услышал её мелодичный смех, - и помчалась дальше на восток, не обращая на них ни какого внимания...

Пожухла сорная трава, камни стали рассыпаться в песок, металл ржаветь, одежда расползаться прямо на телах. Минут через десять от нарядов Фесса, Мелвилла, Лионноры и безымянного священника остались только жалкие лохмотья. Линн стала кокетливо коситься на мужчин.

 - Вот, гляди, некромант, какая она, Тьма, учись! - назидательным тоном сказал молодой волшебник, - А то, Линн, представ себе, тогда, в подвале, уверял твоего папашу от всего сердца, что и понятия не имеет о том, что такое Тьма и с чем её едят!

Линн хохотнула...

...  - Оттуда, с запада, кто-то идёт в нашем направлении, - сказал Мелвилл.

 - Откуда ты... - начал говорить Фесс.

 - Ты что, забыл - я же чую магию, как голодный волк свою добычу! Кто-то из них сотворил какое-то заклинание - на таком расстоянии я не могу определить какое, - пояснил маг Воздуха.

- Ты думаешь, что это наши? - с радостью в голосе спросила Линн.

 - А кто ещё может творить волшбу в этих краях? Недорезанная инквизицией ведьма? Пойдём им навстречу, - предложил маг.

Через некоторое время Фесс со своими спутниками и приближающиеся незнакомцы заметили друг друга. Подойдя ближе, Мелви и Линн опознали своих друзей, да и те, похоже, узнали своих товарищей и ускорили шаг.

...Бурные объятья, поцелуи, похлопывания по спине...

Встречных было около дюжины, Фесс не стал утруждать себя и считать их - для него они были все на одно лицо. Чуть меньше половины из них были девушки. Фесса узнали все...

...Дорогие аристократические наряды, превратившиеся в лохмотья нищих, фамильные шпаги, полностью изъеденные ржой, драгоценные камни, ставшие  похожими на угольки...

Направились в Прайз все вместе. Сначала аристократы рассказывали Мелвиллу и Лионноре свои городские сплетни, которые были до омерзения скучны Фессу, затем, когда они наконец закончили, Мелл начал рассказывать что произошло с ними.

Земля, после того, как исторгла из себя кости всех, когда-либо упокоенных в её лоне, словно решила навсегда забыть о Смерти и иметь дело только с  Жизнью. Фесс ни когда не видел такого великолепия живой природы! Яркие пышные цветы благоухали, плоды наливались солнечным соком, только лишь только сорняки, вот удивительное дело, напоминали траву поздней осенью!

...Заметили стоящий у дороги небольшой трактир. Кто-то предложил отпраздновать пришествие Тьмы. Вся честная братия поддержала. Внутри оказалось пусто - очевидно хозяин вместе с домочадцами и слугами решил покинуть его, опасаясь Тьмы. Обследовав закрома, были найдены запасы провизии, и несколько бочек вина и эля, что было встречено бурным восторгом. Фесс наполнил себе кружку вином и вышел на воздух любоваться природой. Радоваться вместе с шумной весёлой компанией ему не хотелось. Вино оказалось премерзким, возможно, так Фессу сейчас казалось, и он просто вертел кружку в руках, размышляя о том, как поступить дальше.

 - Фесс, иди к нам, ну что же ты? - вышла к нему Линн. Фесс же только молча смотрел на неё, на её красивое нагое тело. Она недоумённо смотрела в ответ. Кто позвал её, и она, махнув рукой, убежала. Пьянка переросла в оргию. Некромант так и остался стоять и глядеть на то место, где только что была девушка. Из оцепенения его вывел священник, тот самый, которого они вызволили из темницы барона. Он выбежал на улицу, весь раскрасневшийся и взволнованный.

 - Я понял, я понял! - начал быстро, словно пытаясь доказать что-то некроманту, говорить он, обведя вокруг себя рукой, - Так, именно так и выглядел тот мир, Райский Сад, где Творец поселил только что сотворённых Им людей! И росли там плоды на любой вкус, и ни кто их не сажал их и за ними не ухаживал, и люди ходили там наги, не ведая стыда. И было там два дерева: дерево Познания Добра и Зла и дерево Жизни и Смерти. И поставил Творец к ним двух стражей, древних Змиев, к дереву Добра и Зла Орлангура, а к дереву Жизни и Смерти Демогоргона...

Тут священник понял, что начал пересказывать Священное Писание, и закрыв входную дверь, поспешно вернулся к своим новым друзьям.

Фесс спокойно начал обходить трактир по кругу. Найдя стог сена, он принялся тщательно обкладывать им постройку. Изнутри раздавались пьяные крики и девичье ржание. Подперев бревном дверь, некромант уже хотел произнести заклятье Огня, как вспомнил Мелвилла с его чутьём. Дрожащими руками он вытащил из полуистлевшего кожаного кошелька на поясе кремень и огниво. Зажечь огонь всё никак не удавалось. Наконец, когда Фесс совсем отчаялся, огонь вспыхнул, запалил сено,  принялся весело гулять по обложенным им стенам трактира, перекинулся на соломенную крышу. Из-за опьянения и возбуждения пожар заметили не сразу.

Уходя, Фесс даже не стал оглядываться - возможно, кто и спасся...

...Некромант уже шёл много дней на восток, когда его окликнули. Он остановился и подождал, когда отец Этлау приблизится. Несколько дней они шли бок о бок молча. Да и что они могли теперь сказать друг другу? Каждый из них был когда-то по-своему прав.

 И везде одно и тоже - скелеты, цветы... Наконец, в один из прекрасных дней, когда они забрели чуть ли не в самую глубь материка, Этлау неожиданно остановился:

 - Всё, пришли, некромант. Будь добр, попробуй какое-нибудь заклинание.

Кэр Лаэда послушался. Он развёл руки примерно на фут, прошептал заклятье и меж его ладоней заплясала маленькая шаровая молния.

- Потрясающе! - против воли изумился он и запустил молнию в небо, - Никакой отдачи нет!

 - Да, некромант, Эвиал теперь открытый мир - Тьма поглотила его полностью, и нашим путям придётся разойтись, - добродушно улыбаясь, спросил отец Этлау, - Чем ты теперь займешься, некромант, ведь услуги твои людям сейчас не нужны, да и вряд ли понадобятся - неуспокоенных-то теперь ведь нет?

Фесс промолчал.

 - Ну ладно, прощай, или нет, лучше будем надеяться, что до свидания, некромант!

 - А куда ты направишься? У нас ведь есть только два пути - вперёд или назад.

 - Ты по-прежнему считаешь, что сильному посох не нужен? - вопросом на вопрос ответил старый инквизитор.

 - Да! - кивнул Фесс.

 - Ну что же, иди своей дорогой... сильный... а я слабый, пойду своей...

И отец Этлау, опираясь на Небесную Твердь Посохом Веры, тем самым, которым Спаситель месил грязь на дорогах Эвиала, отправился в путь, туда, где Сфайрат купался в лучах звёзд...

...

Невесело усмехнувшись, некромант подёргал цепь, которой был прикован к поверхности Эвиала. Цепь была невидима и неосязаема, но некромант не мог скинуть её.

Кэр Лаэда остался совсем один. У него не стало даже врага. Он упал на колени и заплакал. Одиночество мага.