|
Храм
Темис-Целительницы стоял в роще.
Даже не храм, а просто небольшое
расписанное цветами святилище
посреди деревьев. Когда-то давно,
нимфа Лита гонимая родными нашла
приют на этом острове. В положенный
срок родились близнецы - мальчик и
девочка, Оллон и Темис, бог и богиня.
Видно отец у них был не простой
смертный. С тех пор Вилос стал
священным местом, где единственными
жителями были посвященные Бога и
Богини, а на месте рождения Богов
стояло маленькое святилище Темис-Целительницы,
не вмещающее и десятка
молящихся. Впрочем, сюда приходили
редко. В белоснежных же, упирающихся
колоннами прямо в пронзительно
голубое небо, храмах Темис-Охотницы
и ее брата Оллона-Посвященного
постоянно толпились паломники с
большого острова и материка. В
остальные святилища им был путь
заказан, а постоянные жители Вилоса,
посвященные, имели другие занятия.
В
святилище приходил жрец из главного
храма, зажигал огонь и приносил в
жертву богине специальные травы,
собранные им на рассвете. Обычно
присутствовали еще две жрицы для
исполнения священных гимнов,
управитель с длинным списком имен
страждущих и редко кто из жителей
острова с особой просьбой к богине.
В
этот раз пришла и Амалея. Отстояв
службу и дождавшись ухода жреца, она
опустилась на колени перед
изображением Темис и
зашептала молитву. Богиня часто
отвечала на просьбы своих сестер, но
в этот раз чуда не произошло. Амалея
помнила, как десять лет назад в
ответ на просьбу об удачных родах
ярко вспыхнула незажженная свеча и,
прогорев несколько секунд, внезапно
погасла - так Темис благословила
рождение маленькой Дарики. Сейчас
Амалея просила даровать ее дочери
Предназначение.
На
морском берегу было интересно. Дети
любили приходить сюда поплавать,
поискать всякие разности,
выброшенные морем, или просто
пополнить коллекцию морских
камешков. Дарика с утра ползала на
коленках, пытаясь найти такую же
ракушку, как та, которая загадочно
пропала на кануне. Ракушек у нее
было только две, белая и черная.
Каждое утро, едва встав с постели,
она бежала во двор, очерчивала
пальцем круг на песке и кидала на
него эти две раковины. Если день
обещал быть радостным – в кругу
оставалась белая, если нет – черная.
Это изобретение одобряла мама. Она
говорила, что в роду у них были
предсказательницы и Дарика
несомненно пойдет по их стопам.
Ветер донес звуки
лиры и девочка, бросив поиски,
побежала на урок. Ученики уже
собрались на поляне недалеко от
святилища Темис-Целительницы.
Стайка девочек озабоченно щебетала
окружив черноволосую Анеку. Та
заметив опоздавшую, спрятала руки
за спину. Только присутствие жреца-наставника
помешало Дарике вцепиться в волосы
противной девчонки, которая, без
сомнения, утащила
ее сокровище.
- Сегодняшнее
занятие будет посвящено растениям, -
начал учитель сорвав пару листиков
с высокого куста, росшего
неподалеку. Дети
подходили ближе, а Анека чуть ли не
прижалась к руке наставника. - ...наимудрейшая
Темис-Целительница дала травам
великую силу...
Дарика
вертела головой. Стараясь не
выпускать Анеку из виду, она
оглядывала собравшихся. Тейваз
стоял в сторне и внимательно слушал
урок
-
...
и, наложенное на кожу, исцеляет раны
от огня, обычного и магического...
Урок
магии принес Дарике ту радость,
которую предсказала утром
единственная ракушка. Вначале она
стояла в группе детей и, старательно
вздевая руки, повторяла:
«Пиир!». Не
то чтоб жрец-наставник ожидал, что с
детских ручонок сорвутся настоящие
огненные шары, такого не умел даже
Агимах, главный жрец Оллона, просто
уроки магии позволяли выделить по-настоящему
терпеливых детей. Кто же будет
заниматься делом, не видя
результатов? Уроки песнопений
выделяли старательных, уроки
врачевания – талантливых, а уроки
грамматики – умных. Когда ребенок
показывал на что способен, жрецы
отбирали тех, кто будет представлен
Богам на церемонии Предназначения.
В этом году главный жрец особенно
надеялся что на милость Оллона.
Конечно талантливый целитель или
охотник не был бы лишним, но
нынешний правитель уже стар и слаб,
да и не отмечен Богами. После той
истории с Антиохом, срочно пришлось
выбирать правителя. Агимах тяжело
вздохнул, он не мог простить себе
той паники, охватившей его, когда он
узнал, что Веста ждет ребенка.
Старый жрец подумал, что если
Предназначение будет даровано
Тейвазу, то старые грехи забудутся
– мальчик был
прирожденный политик.
После
урока Тейваз подошел к Дарике и
протянул на ладони черную ракушку.
-
Анека не хотела обидеть тебя, -
сказал он.
-
Ты отнял у нее мою ракушку? –
поразилась девочка.
-
Она просто отдала ее мне, - пожал
плечами Тейваз.
Глядя
в его глаза, Дарика поняла, что и она
готова отдать ему все что угодно.
Вечером
Дарика все вертелась на своем ложе,
вспоминая их короткий разговор.
Наконец Амалея подошла к кровати и
озабоченно посмотрела на девочку.
Дочка потребовала сказку.
-
Давным, давно, - начала Амалея,
подумав, что тридцать лет для
малышки представляется невероятной
стариной, - была
у Тэмис-охотницы молодая и красивая
жрица Веста. Все любили ее за добрый
нрав и красивое личико, а больше
всех любил ее Антиох, избранный
богами правитель Вилоса. Антиох был
тогда молод, но талантлив и мудр не
по годам, недаром Оллон даровал ему
Предназначение быть великим
политиком. Именно тогда у нас
появилась колония на материке и
только благодаря успешным
переговорам Антиоха с береговыми
варварами.
-
Ну а Веста? – перебила Дарика.
-
А Веста тоже любила
Антиоха, да так сильно, что не
мыслила жизни вдали
от него. И стали жить
молодые вместе в полной гармонии. Когда
узнал об этом главный жрец, он
страшно испугался, что Антиох
лишится милости богов, а остров
потеряет правителя, ведь жрицам
было запрещено тогда заводить семью
и детей. Однажды,
когда дела призвали молодого
политика на материк, главный жрец
обвинил Весту в оскорблении Богини. Согласно
обряду, ее посадили в землянку, а
вход завалили. Вернулся
правитель, а жены нет. Увидел он холм
с белыми цветами и догодался обо
всем. Долго плакал главный жрец над
телом умершего – не пожелал Антиох
исполнить свое Предназначение и
править островом. Но Боги не
оскорбились. Тэмис сошла с небес и
повелела построить храм
Покровительницы влюбленных на
могиле Весты и Антиоха. С
тех пор на острове стали рождаться
дети. Антиох
выбрал сам себе выбрал судьбу. –
Закончила быль Амалея и увидела, что
Дарика давно уснула.
Амалея
вышла в ночной сад. Оливковое дерево
тихо шелестела листьями. Жрица
прислонилась к стволу. Черными как
маслины были глаза
Алкиноя, отца Дарики. Много лет
назад охотник приехал на остров
поклониться Оллону. Они почти не
разлучались и только когда жрецы
стали коситься на почти супружескую
пару, Алкиною пришлось уехать.
Любовь любовью, а семью заводить
жрицам никто не позволял.
Покровительница влюбленных
защищала только свободную любовь.
*
* *
В
день церемонии Предназначения
Дарика стояла в толпе перед храмом
Оллона-Правителя. День был
радостный. У нее не было сомнений,
кому будет даровано Предназначение.
Наконец на каменистой дороге,
охраняемой с
обоих сторон каменными львами,
показалась пышная процессия.
Главный жрец держал в руках
оливковую ветвь и лиру – символы
Оллона. За ним следовали двенадцать
лучших учеников. Жрицы в белых
одеждах сопровождали шествие
прекраснейшими гимнами во славу
Богов. Дарика рассмотрела маму,
Амалея шла чуть позади Тейваза.
Через полчаса главный жрец вывел
серьезного юношу на ступени храма.
Толпа взорвалась ликующими криками
– следующий правитель получил
покровительство Оллона.
*
* *
Следующие
годы Дарика редко видела Тейваза.
Упорный в достижении своих целей, он
занимался с учителями день и ночь.
Иногда, пробегая мимо палестры,
Дарика ловила на себе внимательный
взгляд, брошенный из-под длинных
темных волос, и замечала
мускулистое тело, напряженное в
захвате... Борьба важна и вне
политики. Главный жрец говорил, что
правитель должен подавать пример
своим гражданам во всем.
Осенью,
когда девушка проходила посвящение
в жрицы Темис, пришли дурные вести. Дарика
уже давно стала интересоваться
политикой, а в свои шестнадцать уже
обладала умением предсказывать кое-какие
события и магия тут была не причем.
Войны ожидали многие, и вот флотилия
Эхфира появилась у берегов Вилоса.
Эхфиряне были сильным народом со
своими богами, не то, что береговые
варвары, которые поклонялись идолам.
Оттана, предводитель эхфирян,
планировал захватить священную
землю, и тогда большой остров падет
без боя, не говоря уже о маленькой
береговой колонии.
Жрецы
и жрицы собрались в храме Оллона-Правителя
и с вечера не умолкали священные
гимны. Смятение витало в воздухе.
Главный жрец обнял высокого мужчину
с длинными темными волосами.
-
Помни, мой мальчик, ты наша
единственная надежда!
-
Учитель, сила Оллона со мной! –
отозвался Тейваз и, резко
отвернувшись, вышел из храма. На
берегу его уже ждала лодка.
Первые
часы рассвета Дарика встретила на
вершине утеса у храма Оллона-Потрясателя
Земли. Оттуда были видны огромные
вражеские корабли, а теперь и
маленькие вилонянские триеры. Одна
из них, со статуей Оллона на носу,
вырвалась вперед. Начался бой. Небо
закрыла туча стрел, некоторые
паруса упали и корабли Оттана
потеряли ход, а триеры продвигались
вперед. Вот одна из них ударилась в
высокий борт, и воины попытались
забраться на палубу, но эхфиряне
просто расстреливали их с более
близкого расстояния. Дарика
заметалась - триера
принявшая первый удар была та
самая, с Оллоном. Тем временем и
другие корабли сцеплялись. На один
эхфирянский приходилось по две-три
триеры, но немногим воинам
удавалось перебраться на чужую
палубу. Дарика резко выдохнула,
незнакомая ярость поднималась из
глубин души. Девушка вскинула руки,
с ее ладоней легко взметнулись два
огненных шара и, почти невидимые в
дневном свете, плавно полетели в
самый большой корабль. Ладони
нещадно горели, но боль помогала
оставаться в сознании и посылать
все новые и новые шары, а потом еще и
еще...
Солнце
было уже почти над самым морем и в
его розовых лучах догорали
семнадцать эхфирянских кораблей.
Остальные, перерубив канаты,
соединявшие их с триерами, ушли за
горизонт. Застучали мелкие камешки,
падая с обрыва, и на землю перед
Дарикой легла тень. Тейваз присел
над лежащей без сил девушкой, взял
ее руки в свои и перевернул ладонями
вверх. Багровое сгоревшее мясо едва
подернулось тонкой пленкой. Дарика
слабо улыбнулась. Правитель поднял
ее на руки, прижав к себе как большую
драгоценность. В роще, возле храма
Целительницы, он сорвал с куста
несколько круглых листиков
базилика, чтобы приложить к ее
ладоням. Дарика не чувствовала боли.
К любой женщине приходит тот момент,
когда физическая боль становится
неважной. Она закинула
забинтованные руки ему на шею, а
губами прижалась к его шее, там где
нервно билась тонкая жилка, но не
надолго. Губы правителя быстро
нашли ее губы.
*
* *
Время
на материке летело быстро. Вот уже
три месяца Тейваз и Дарика жила в
маленьком шалаше в глубине леса.
Тейваз охотился, Дарика собирала
травы. Жители маленькой колонии
привыкли к этой странной семье,
которая почему-то не хотела
селиться вместе со всеми. Впрочем,
мясо и шкуры, приносимые охотником,
были неплохими.
Утром
Дарика проснулась одна. Потянувшись,
она очертила пальцем круг на сухой
земле и привычным жестом бросила на
него два ракушки, черную и белую.
Внезапно в круг, рядом с белой, упала
крупная жемчужина. Тейваз, присев на
корточки, поцеловал жену в висок.
Потом, не отрывая губ от ее кожи,
прошептал:
-
Нельзя делить мир только на черное и
белое.
-
Повинуюсь, мой повелитель!.
Дарика
была счастлива. Может через месяц
они вернуться на Вилос и
повенчаются в храме Темис-Покровительницы
влюбленных, кто-то же должен
положить начало.
На
следующее утро Тейваз не пришел.
Дарика ждала до вечера, а на
следующий день отправилась на берег.
Поселок бурлил от новостей.
Говорили, что победитель Оттана
наконец вернулся исполнить свое
Предназначение и Вилос вновь обрел
правителя. Дарика вернулась в шалаш,
крепко сжимая жемчужину в кулаке.
У
нее был свой путь.
|
