Книги

Хроники Арции

Нэо Рамиэрль

Падение в Бездну казалось бесконечным и не страшным, а прекрасным. Как часто мы считаем смертью то, что становится началом жизни. Рамиэрль знал, что они летят в пропасть, но знать и чувствовать - разные вещи. Нэо казалось, что время остановилось, и он тоже  стоит на месте, а  мимо них несутся  алые и багровые искры, словно идет пылающий снег, и искр этих становится все больше и больше, они сливаются в пламенные язычки, колеблясь и танцуя, как огоньки свечей. Огоньки превращались  в огни, огни в костры,  костры в сплошную огненную стену.  Эльф понимал, что нужно ставить защиту, собственно говоря, это следовало сделать сразу же, как они шагнули во тьму, но ему было лень. Затянувшийся прыжок  в никуда казался сном, тем самым  сном, в котором  приходит ощущение полета и невозможной, все поглощающей радости. Нэо забыл даже о  друзьях, завороженный незнакомыми ощущениями. Когда его ноги коснулись упругой поверхности, он, вопреки всему, почувствовал себя обиженным. Сказка кончилась, начинались странствия.      

 Тропа встретила их горной свежестью и забытым ощущением покоя и безопасности.  Кто бы ни создал коридор, начинавшийся у врат Луцианы,  он надежно защитил любого путника от багрового пламени, бушевавшего за невидимыми стенами. Света хватало, и Рамиэрль мог разглядеть удивленные лица своих спутников,  да и сам он, вряд ли выглядел умнее. Они  были готовы ко всему, от мгновенной  гибели до  опасностей семицветного пути, по которому они с Норгэрелем  вырвались за пределы Тарры, а оказалось, что никакого риска нет. Их ждала  торная дорога, словно бы сама бежавшая навстречу, свежий ветер, доносивший шум отдаленных  потоков и непонятная, но несокрушимая  уверенность, что уж теперь-то все будет хорошо.

         Рамиэрль  загадал, что если первым заговорит Норгэрель, они сразу же  отыщут Ангеса, а если не выдержит  Аддари,  им придется немного поплутать. В последнем  Нэо, к слову сказать,  не сомневался,  равно как и в том, что по натуре живой и общительный «Солнечный» не преминет поделиться своими чувствами со спутниками. Разумеется, так и оказалось  

         - Что это? –  Аддари закинул голову вверх, рассматривая пламенные своды, жара от которых не ощущалось.

           - Видимо, Бездна, - засмеялся Роман, - протянув руку в тщетной попытке коснуться немедленно отступившей  стены,  -Альмик много потерял, что мы не дали его низвергнуть. А где Волчонка?

           - Пошла домой, – предположил Норгэрель. Скорее всего, он был прав, но Роман  ощутил странную досаду, Тварь-Из-Бездны казалась такой верной и привязчивой. Настроение безнадежно испортилось, но Нэо давно  приучился скрывать свои чувства, да и  Аддари с Норгэрелем не были виноваты в забывчивости лльямы.

            - Домой, так домой, нам тоже пора.

         Как все же иногда приятно не иметь выбора. У них был только один путь по коридору в океане пламени и они им воспользовались, но путешествие оказалось недолгим.  От багрового свода медленно отделился  лепесток, он загибался  внутрь коридора, затем на его конце вспыхнула синяя звезда, но звездой она пробыла очень недолго. Лучи засыпающим цветком загибались  внутрь, охватывая  огненный вырост, который в свою очередь изо всех сил тянулся  к путникам. Трое эльфов с недоумением наблюдали, как  на сгусток пламени натягивается синий,  переливчатый «чулок»,  затем  пуповина лопнула. Синий  «мешок», оторвавшись от породившего его  огненного моря, повис в воздухе, неистово извиваясь, его очертания стремительно менялись, и, наконец,  к Роману бросилась его огненная спутница, заботливо окруженная защитным коконом.

             Обжечь лльяма не могла, но вот сбить с ног…  Роман  с трудом выдержал проявление бурной радости, и, смеясь, отвел от себя сверкающую «морду».

             - А  я рад, что она вернулась, - признался Аддари, - без нее было как-то…  Словно нас бросили. Но куда она делась и как появилась?

             - Слилась с  пламенем, - предположил Норгэрель, - а когда мы пошли, бросилась нас догонять. Тот, кто создал дорогу, озаботился, чтобы лльямы не причиняли вреда путникам, хотя проще было бы ее просто не пропустить.

               - Не знаю, - Рамиэрль погладил прохладный синий загривок, и обрадованная лльяма предприняла очередную попытку опрокинуть своего кумира. Чувствовать прикосновение через кокон она не могла, но ей было довольно внимания,  - вот уж не ожидал от нее такой привязчивости.

               - Врешь, ожидал и даже очень, но теперь можно немного и пококетничать.

               - Неужели она всего лишь часть этого огня? - Норгэрель, как всегда, задавал нужные вопросы, - тогда это пламя живое?

               - Не думаю, скорее искра,  каким-то неведомым образом заработавшая что-то вроде души и разума. Как бы то ни было, Волчонка, хорошо, что ты вернулась. А теперь, пошли.

               Упрашивать лльяму не понадобилось. Высоко подпрыгнув на месте, что у нее и раньше служило проявлением радости и согласия, огневушка  опрометью бросилась вперед.

…

Врата никто не охранял, да их, собственно говоря, и не было. Просто  огонь сменился камнем, а созданный Силой  тоннель плавно перешел в обычную пещеру, сырую, темную  и холодную. Капли, стекая по стенам, отражали зажженные тремя эльфами  огоньки – золотистый и два голубоватых - и переливались, как драгоценные камни. Лльяме это место не нравилось, и она путалась в ногах Рамиэрля. Окружавший порождение Бездны голубоватый кокон начал таять, и Нэо едва успел накинуть на свою опасную подружку  новый. 

- Хотел бы я знать, куда нас занесло на этот раз… Аддари, боюсь ты зря пошел с нами.

- Моя дорога - это моя дорога, - отозвался солнечный принц, -Я не создан ни для покоя, ни для бунта, значит, Луциана не для меня.

- Норгэрель, - засмеялся Нэо, - было время, когда Тарра была исполнена Света. Как ты думаешь, нас бы тоже погнало из дома?

- Ты бы точно ушел, да и я, наверное, тоже, - сын Ларэна и Залиэли понимал шутки, но сам шутил редко и, словно бы извиняясь, - Это так хорошо -  уйти самим, зная, что дома все в порядке. Дорога, она ведь  для избранных, а большинство  хочет покоя и уверенности, что завтра будет не хуже, чем сегодня.

- Я тоже хочу, - заверил Рамиэрль, - по крайней мере здесь. Не нравится мне этот склеп.

-Ты что-то чувствуешь? – быстро спросил Аддари, - я – нет.

-И я нет, - признался Нэо,  - пещера, как пещера, это-то и плохо, она может быть очень большой.

Она и оказалась большой, но не бесконечной. Они два раза делали короткие привалы, и один раз позволили себе «переночевать», хотя, весьма вероятно, наверху царил день. Рамиэрлю уже начало казаться, что выбранное им  направление было ошибочным, но  сверху потянуло свежестью, а затем каменные своды расступились,  туннель превратился в расщелину. Погода оказалась не из лучших, было сыро, накрапывал дождь, лльяма совсем сжалась, но ей было лучше всех, -  заклятия Рамиэрля не только спасали путников от жара огненной твари, но и защищали саму тварь от льющейся с неба воды.

- Мы  прыгали в Бездну, а не в лужу, - заметил  Нэо, смахнув со щеки крупную каплю, - но вообще-то здесь вполне мило, не то, что в Светозарном. Любопытно, улитки здесь водятся или только пиявки?

- Это не Тарра? – Аддари задумчиво тронул мокрую скалу.

- Скорее всего, нет. В такое везение я  не верю,  хотя камни, дожди и небо есть и там. Если это Тарра, то, скорей всего, мы оказались в  Тагэре. Похоже,  здесь это называется весной – Рамиэрль кивнул на скромный голубенький цветок, героически вцепившийся в камень.

- Я не видел таких цветов, - покачал головой Норгэрель, - конечно, я не бывал севернее Вархи.

- Похоже на  таянскую атриолу, но меньше. Я таких тоже не видел, зато плющ тут такой же, как везде.

Плющ, карабкавшийся по  скалам, и впрямь был самый обычный, равно как и кусты  можжевельника. Расщелина становилась шире, края ее расходились, открывая все бОльший кусок низкого, серенького неба. Куда бы они ни попали,  здесь царила поздняя, северная  весна. Послышался резкий крик,  и над путниками проплыла красивая, белая птица.

- Что-то вроде чайки. Значит,  рядом  большая вода.

Большая вода, к которой они вышли через ору или полторы, оказалась мелким заливом, столь же серым, что и низкие, ни на миг не перестававшие плакать тучи. Лльяме море не понравилось, и она, поочередно тряся окруженными синим сиянием лапами, затанцевала у края воды.

- Да, Волчонка, зря ты за мной увязалась, - засмеялся Нэо – шла бы ты домой, в бездну!

Лльяма оглянулась, как показалось Рамиэрлю, с обидой и припустилась вперед по мокрому песку. Эльфам ничего не оставалось, как двинуться следом вдоль низкого, поросшего скрюченными сосенками берега. Они шли оры полторы, когда Нэо ощутил чужое присутствие. Никакой магии. Просто люди. Десятка полтора. Недалеко. Чем-то озабочены и раздражены – эльф ощутил разлитую в воздухе напряженность. Воины? И да, и нет…

Рамиэрль обернулся к своим.

- Впереди кто-то есть, но им не до нас. Ссорятся.

- Я тоже чувствую, - кивнул Норгэрель, Аддари промолчал, лльяма всем своим видом выразила глубочайшее неодобрение.

- А ей что-то не нравится, - заметил «солнечный»

- Ей здесь все не нравится, вода мокрая, все чужие, а нам не до нее. Подождете меня здесь или пойдем все вместе?

- Вместе, мало ли что.

- Их не так уж и много.

- В этом мире нет магии, - тихо сказал Норгэрель, мы можем рассчитывать только на оружие.

- Нет магии? – Нэо покачал головой, - если бы ее не было, Волчонка бы нас всех уже  поджарила. Или бы погасла.

- В самом деле, -  глаза Аддари от удивления стали еще больше, - но я ничего не могу.

- И я тоже, - подтвердил Норгэрель, - а ты, Нэо?

Роман прикрыл глаза, потянувшись к источнику Силы, которая немедленно его захлестнула. 

- Со мной все в порядке, - коротко бросил разведчик. Это был мир Ангеса,  теперь в этом не было никакого сомнения. Роман узнал магию, создавшую Черное Кольцо. Разведчик носил его достаточно долго, чтобы стать своим в мире, объявленном почитателями Арцея преисподней.         

…

Последний раз женскую драку Роман наблюдал  в Аданском порту года за два до убийства Шарло Тагэре. Две местные красотки не поделили  мирийского  контрабандиста, и рыжая толстуха вцепилась в волосы худой, как щепка, брюнетке с ярко нарумяненным лицом. Девицы под улюлюканье и подначки завсегдатаев  таверны «Отрубленный язык» с упоением тузили друг друга, а виновник драки  в это время успел улизнуть с хорошенькой блондинкой. На этот раз драка  была  серьезней, так как обе ее участницы орудовали мечами. Еще человек двенадцать одетых в черное девушек смотрели на поединок. По тому, как держались зрительницы, Нэо понял, что дело не шуточное, и что у каждой соперницы есть свои сторонницы.

Лиц дерущихся было не разглядеть из-за  нелепых шлемов, одежда и доспехи воительниц  и вовсе удивляли, так как открывали то, что у озабоченного своей безопасностью  воина должно быть закрыто, и сковывали движения. Эльф бы понял, если б перед ним были странствующие комедиантки, старавшиеся  раззадорить пришедших на представление мужчин, но зрителей не было, а железо, судя по синякам и порезам на телах девушек, было самым, что ни на есть настоящим. Одна, повыше, со шлемом, украшенным зверем, похожим на крылатого льва, но со змеиным  хвостом, хромала, и из носа у нее текла кровь. У второй,  с  двухголовой пантерой, выколотой или нарисованной на обнаженной вопреки здравому смыслу   спине,   действовала только правая рука, а из-под тройного железного браслета сочились алые капли.

«Львица»  нанесла  удар,  «Пантера» пошатнулась, и по тому, как вспыхнули глаза рослой красногубой  женщины в черной кожаной юбке с четырьмя высокими разрезами, Роман понял, что бой идет не на жизнь, а на смерть. Это ему не понравилось, женщины не должны убивать, тем более, друг друга…  Видимо лльяма разделяла мнение своего кумира, а, может, просто угадывала его желания. Как бы то ни было, отродье Темного Пламени выскочило из кустов, вихрем пронеслось сквозь кучку не успевших ничего понять воительниц и вклинилось между соперницами, двумя прыжками опрокинув обоих. Это было весьма некстати.  Рамиэрль выскочил из кустов и заорал лльяме, чтоб она  возвращалась. Напуганная собственной смелостью огневушка бросилась назад, по своему обыкновению пристроившись за спиной своего покровителя. Увешанные железом девицы, как одна, повернулись в их сторону. 

Эльф ожидал чего угодно – визга, бегства или, наоборот,  попытки наброситься на странную зверюгу  и ее хозяев  с  мечами, но воительницы  выхватили свои клинки, коротко проорали какое-то странное слово и преклонили колени.     

Что делать, было непонятно. Воинственные девы с  внушающим опасение восторгом смотрели на гостей. Заварившая всю кашу лльяма самоустранилась, развалившись у ноги хозяина. Аддари и Норгэрель смирно стояли рядом, опустив глаза, так что договариваться с затянутыми в железо и кожу красотками выпало Рамиэрлю. В свое время Нэо приходилось объясняться с жителями Черного Сура, не знавшими ни арцийского, ни атэвского, ни хаони. Сурианцы  чуть ли не в каждой деревне говорили по-разному, и Рамиэрль, искавший в лесу  заброшенный храм, вынужден был всякий  раз учиться заново хотя бы основным словам. Он вспоминал тот  поход, как кошмарный сон, но никакой опыт не бывает лишним.

Для очистки совести проверив воительниц  на незнание  луцианского, эльфийского, арцийского и, почему-то,  орочьего, Рамиэрль медленно произнес слово «Ангес», что вызвало очередные крики и подъятие мечей. Уже хорошо. Ангеса здесь знают и ценят, а судя по нелепым нарядам  красавиц, о настоящей войне здесь  и понятия не имеют.

Эльф еще раз оглядел девушек, и по тому, как они опускали глаза, перешептывались, а некоторые хихикали и краснели, понял, что перед ними обычные женщины, увидевшие троих незнакомых мужчин. Опытным глазом Нэо определил, кто из девиц на кого смотрит. Фаворитом оказался  Аддари, но и они с Норгэрелем в накладе не остались.      

Одна из девушек, постарше, темноволосая и смуглая, вышла вперед с большой черной  флягой, отпила из нее и протянула гостю, произнеся что-то вроде: «Камаро эджаи».

Что ж, ничего нового, так знакомятся и в Суре, и в Корбуте. Слова разные, суть одна. Нэо хлебнул напитка, показавшегося ему довольно-таки противным. Слабее царки и даже вина, но, если много выпить, можно и захмелеть. Запах не очень приятный, отдает чем-то знакомым… Ладно, никто еще от подобного не помер. В Суре он из вежливости ел хафашей, а в Южном Корбуте - ежей, на что не сподобился даже Шандер. Нэо отхлебнул еще раз, раздельно произнес «Спа-си-бо», вернул флягу хозяйке и  коснувшись ладонью губ несколько раз назвал свое имя. Затем были представлены Аддари, Норгэрель и Волчонка.

Хозяйка противного напитка сдвинула подсиненные  брови, дотронулась до то ли украшающего, то ли защищающего, но никак не скрывающего внушительную грудь ожерелья из стальных колец и произнесла: «Онка», после чего на Нэо обрушился целый шквал странно звучащих имен. Он старался запомнить. Девушку с пантерой на спине звали Зайа, ее соперницу -  Фагона. Еще одну, молоденькую, с лукавой улыбкой, чем-то напомнившую Белку Гардани следовало называть Тигойа, а ее подружку - Шабба, что вызвало у Романа невольную ухмылку, явно истолкованную  превратно. Шабба бросилась в кусты и через мгновенье вернулась  с распущенными волосами, подмалеванным ртом и еще более обнаженной грудью. Видимо, мужское внимание в мире, почитающем Ангеса, весьма ценилось. Равно как  черный цвет, кожа и сталь.

Лльяма повернулась к  раздевшейся Шаббе  и противно зашипела,  стараясь пустить побольше искр, но кокон выдержал.

- Прекрати, подружка, - велел Нэо. Итак, они попали в курятник. У полуголых воительниц на уме то же, что и у арцийских скромниц, только вместо бархата и жемчугов -   военные цацки.

- Аддари, Норгэрель, вы часом жениться не хотите? - осведомился Нэо, получив в ответ два возмущенных взгляда, - вот и я не хочу,  значит будем держаться вместе, прятаться за Волчонку и учить здешний  язык.  И во имя Звезд не пейте местное пойло…

…

Онка  потратила  немало усилий, улыбок и жестов, объясняя гостям, как все будут счастливы, если они останутся в поселке воительниц. У Романа  гремящие железом девы  вызывали  смешанное чувство смеха и досады, но они не были опасными, и   у них можно было научиться языку и разузнать о том, куда их занесло на этот раз. И они остались.

   Разведчик  и раньше все схватывал все на лету, теперь же, когда от  его способностей зависела судьба всего похода, превзошел сам себя. Язык оказался простым, но  чем больше понимал Нэо, тем яснее становилось, что, хоть они и приблизились к цели,  им  идти и идти. В этот  мире, к слову сказать именуемом Фэриэнном, почитали Ангеса  и Тьму, но услышанные Романом смешные сказки свидетельствовали, что Воин своим вниманием сие место не баловал, предоставив его обитателей самим себе. Жили  здесь люди и только люди, по крайней мере, Онка  не сказала ничего,  что хотя бы намекало на   присутствие эльфов, гоблинов или гномов.

Фэрриэннцы совершенно точно знали, что  тела первых людей  сотворил Воин, а души им вдохнула Дева, после чего ушла, а Воин остался защищать своих детей от живущих в Свете чудовищ, которым только и дел, что пить чужие души и обращать  в рабство свободных.

Эльфы немало посмеялись,  узнав, что исчадия Света уродливы и исполнены злобы и зависти ко всему сущему. У них покрытая золотой чешуей кожа, из их лишенных зрачков глаз  изливается слепящий белый свет, выжигающий душу всякому, кто осмелится  на них взглянуть. Светлые твари ненавидят и стараются уничтожить все,  что  отбрасывает тень. В их мире нет благословенной ночи,  дарующей отдых и хранящей тайну Любви. Там, на голой равнине, усыпанной блестящими камнями и залитой беспощадным Светом-без-Тени  царят пятеро демонов, стремящихся захватить и уничтожить другие миры. Желая  спасти от них Фэриэнн, Воин   создал Огонь и наполнил им сотворенную Девой Бездну, через которую могут пройти лишь избранники Ангеса, чьи души исполнены Тьмы. В таковые воинственные девицы и записали своих гостей.

Еще бы, ведь они взялись ниоткуда, не знали местного языка, были молоды, красивы и привели с собой лльяму, которую Онка, а затем и другие  уважительно стали называть «Дитя Тьмы и Огня». Огневушка на лесть не клевала, а хозяек держала в строгости,  всячески  мешая им приближаться к Рамиэрлю. Впрочем, Аддари и Норгэрель тоже не остались без защиты.

Солнечный утверждал, что лльяма ревнует, и Рамиэрлю порой казалось, что сын Эльрагилла прав. Онка и  ее подруги принимали их за великих героев и, к тому же, весьма недурных собой. Эх, знали бы красавицы, что заигрывают с порождениями Света! 

Девы Тьмы, или же «Черные Лилии», как именовали себя их новые знакомые  несли пожизненную Стражу на границе Фамарского леса, где  ничего более страшного, чем дятлы и ежи Романом замечено не было. Причину столь странного поведения красавицы тщательно скрывали, хотя кое в чем были пугающе откровенны. При всем при том бренчащие железом девы ничем не напоминали луцианских паладинов, изображавших из себя эльфов. С теми все было ясно и просто. Содрав  с тыквоносцев  их одежки и смыв грим, получишь самых обычных  «синяков», готовых  следить,  доносить и хватать. Воительницы же вызывали в памяти Нэо воспоминания об эллских маскарадах, некогда гремевших на всю Арцийскую империю.

Жизнь в лесу, странные доспехи, совершенно не годящиеся  для боя, роковые тайны, все  это  казались игрой, но если молодые фэрриэнки могут так играть, значит, этот мир добр и не знает настоящих бед. Любопытно, чем заняты здешние мужчины? Сидят в другом лесу?  Если девы  взялись за оружие,  не значит ли это,  что юноши с утра до вечера меняют юбки и вертятся перед зеркалом,  хотя в здешнем лагере  зеркал не меньше, чем мечей. Ни одна воительница не выйдет на улицу, не подведя глаз и губ.          

        Нэо с усмешкой поглядел на огненную ревнивицу, смирно сидевшую у стола. Та, как всегда, почуяв взгляд, встрепенулась и замерла, готовая броситься обожаемому хозяину на грудь, буде тот позволит. Рамиэрль совсем,  было, собрался осчастливить свою зверушку, но помешал раздавшийся неподалеку крик, вернее, визг.   

  Привыкший к ночным тревогам Рамиэрль  вскочил  и  бросился на шум в сопровождении неизбежной лльямы,  прикидывая, не снять ли со  своей приятельницы магический намордник. Решил подождать, и правильно. Причиной переполоха оказалась  Шабба. Девица стояла на краю поляны, сжимая кулаки и визжала, выкрикивая   еще неизвестные Роману слова. Она была в ярости, но, похоже, цела и невредима. Вслушавшись в вопли,  эльф понял, что  «фартока Тигойа» бежала с  каким-то  «мадаром».  Что это значило,  эльф не знал, но подозревал, что ничего хорошего. Шабба была в ярости, что до сбежавшихся на ее крики темных дев, то в глазах одних Нэо заметил то же бешенство, что и  у поднявшей переполох, другие же смотрели на завывающую Шаббу с явным злорадством.

Появилась Онка, в отличие от остальных вполне одетая, то есть, конечно, раздетая, но перед зеркалом. Брови и губы предводительницы  были умело подведены, а волосы небрежно перевязаны красно-черной повязкой с шипами. Побывавший при многих дворах Нэо прекрасно знал цену подобной небрежности, над которой  бились лучшие куаферы.  Посмотрев на Шаббу, Онка презрительно скривила рот и холодно бросила:

- Замолчи.

   Та напоследок  выкрикнула что-то вроде «лашоп атреч!» и замолкла.  От крика  вокруг глаз у нее проступили красные точки, но сами  глаза оставались сухими.

- Значит, - холодно бросила Онка, - Тигойа бежала. С кем?

- С Тамарином, - процедила сквозь зубы Шабба.

- Надо же, - подлила масла в огонь появившаяся Зайя, - бегала за кондином ты, а поймала его Тигойа

- «Флюэша!» – взвизгнула Шабба, бросаясь на обидчицу,  Роман  не находил в женских схватках ничего красивого и  ухватил озверевшую девушку за усыпанный бляхами и шипами широкий пояс. Он хотел ее удержать от драки, а не обнять, но рывок странным образом привел к тому, что Шабба прилипла к  груди эльфа. Это не понравилось лльяме, немедленно долбанувшей несчастную синей мордой.   Роман разжал руки, и  Шабба шлепнулась на прелестные желтые цветочки, задрав оплетенные ремнями ножки. Подруги захохотали. Из темноты появились Аддари и Норгэрель с некоторой робостью рассматривая сгрудившихся  женщин.

- Хватит! – прикрикнула на воительниц Онка, - собирайтесь. Их дело бежать, наше - гнаться.

Повторять не потребовалось, «Лилии», возбужденно галдя, разбежались по своим шатрам, довольно-таки роскошным, к слову сказать.

- Мы пойдем с ними? – предположил Аддари. «Солнечный» откровенно страдал  от  внимания хозяек - за ним охотилась добрая дюжина  девиц.

- Разумеется. Здесь мы больше ничего не узнаем и ничего не добьемся. Разве что вы разобьете еще  несколько сердец.

- Тебе хорошо, -  возмутился Норгэрель, - тебя охраняют.

- Да, мне  хорошо, лльяма всех вокруг меня распугала, - хохотнул Роман.

Аддари и Норгэрель - чудесные спутники, но им незачем знать, что  фэрриэнки заставляют его думать о  Кризе. Они упоенно играют в   готовых к бою охотниц и воительниц, а орка такой БЫЛА.  Женщина может стать  другом, спутницей, защитницей. Дочка Гредды не играла, она жила, а теперь по ее памяти   ходят эти дуры в высоких сапогах.   

- Что с тобой? – вопрос задал Аддари, но он был написан и на лице Норгэреля, и на морде лльямы

- Ничего,  думаю о том, как искать Ангеса.

Они говорили о боге Воине до тех пор, пока из шатров одна за другой не стали выходить преследовательницы. Нэо с  интересом рассматривал возбужденных девушек. Он   знал, что такое война и  погоня, был  не чужд охватывающего воинов возбуждения  но глаза «Лилий»  блестели не так, как у уходящих в бой. И взгляды, которые они бросали друг на друга,  не были  взглядами товарищей,  готовых прикрыть друг другу спину. Так смотрят  съехавшиеся на бал девицы, оценивая  соперниц. Эльф окликнул Зайю, которая и ему, и лльяме казалась наиболее приемлемой. Та охотно подошла. Она тоже принарядилась, надев на крепкую шею усаженный колючками ошейник и такую же широкую кожаную полосу на руку, и сильно подведя  глаза и брови.

- Зачем гоняться за несчастными влюбленными?

- Несчастными? – то ли он слишком плохо знал язык и не мог связно выразить свои мысли, то ли девушка не понимала шуток. Она даже не улыбнулась, - они сейчас счастливы.

- Тем более зачем их трогать? И что с ними будет,  если вы их поймаете?

- Не поймаем, - махнула рукой Зайа, - они уже в Леганне.

…

Люди, стоявшие на опушке, были одеты  в темно-серые  куртки и черные штаны, заправленные в высокие сапоги, и сердце Романа возликовало. Наглядевшись на полуголых воительниц, Рамиэрль немного побаивался  встречи с фэриэннскими мужчинами. Обошлось.  Те ничем не отличались от обитателей иных миров и стран и явно знали, что должны прикрывать доспехи и как обращаться с мечами.

Воины в свою очередь уставились на эльфов  и лльяму,  чем явно раздосадовали Шаббу, но Онка была умнее. Она что-то тихо объяснила хмурому лысоватому воину, чей темно-серый  плащ  был  украшен изображением нападающего вОрона, и вернулась к подругам. Нэо понял, что пришло время пустить в ход выученный фэриэнский и  вышел вперед. Лльяма покатилась следом,  на сей раз это было кстати.

Роман двигался медленно, давая рассмотреть себя и,  рассматривая  будущего собеседника. Тот ему нравился, а Нэо привык доверять первым  суждениям о людях,  это  чутье его еще не подводило ни разу. Человек с вороном будет трудным  собеседником, но может стать хорошим другом.

- Прости,  я назову себя и своих спутников сам, - Рамиэрль решил сразу же  отделить себя от «Лилий», - мое имя Роман. Это Аддар и Норгэрель. Мы пришли из другого мира.

- Я вижу, - взгляд «Ворона» уперся в огневушку, - мое имя Таэтан, я вассал конда Вайарда. Давно Бездна не пропускала  к нам изгнанников. Леганна приветствует вас.

- Мы  благодарны Леганне, - наклонил голову Нэо,  - но наша дорога кончается не здесь. Мы можем  показаться безумцами, но мы ищем Ангеса.

Как ни странно, Таэтан не отшатнулся и не заговорил с гостем ласково-лицемерным лекарским голосом.

- Ангес вечно в бою, он не смотрит  на то, что творится за его спиной… Я не знаю никого, кто бы  видел Воина сам,  хотя в старину  были и такие.

- Может, в храме….

- В храмах умеют только «волчью долю» собирать да дураков утешать. Ангес им не мешает, но никто  не помнит, чтоб он являлся молельщикам. Воинам и кондам, тем да. Если они оружие не опускали и не за свою дурь сражались. Нет, в храмах вам делать нечего, разве что на каменных волков любоваться, а вот в соседней кондии есть одна тропа… Попытайте счастья.

 - Если ты думаешь, что я понял, - вздохнул Рамиэрль.

-  Это я - дурак, вот и  говорю с конем о рыбе. Езжайте с нами, все равно без помощи конда вам не обойтись, да и  красоток  на  опушке держать -  издевательство. Путь не близкий, чего доброго, с них вся краска слезет. Ты верхом ездил?

- Да, - Рамиэрль почел за благо не уточнять, что может подчинить себе любую тварь с теплой кровью.

- Тогда по дороге  все и обговорим.

Таэтан подал знак, и молодой парень, которого в Арции назвали бы аюдантом, привел двоих черных животных, отличавшихся от коней лишь отсутствием гривы и коровьим хвостом с кисточкой на конце. Разум и норов  у чернышей оказался вполне лошадиным, и Нэо с наслаждением вскочил в седло, спиной ощутив  восхищенно-раздосадованный  взгляд «Лилий». Таэтан его посадку тоже оценил.

- Молодец, эдак  мы с тобой  до Лега доберемся к  вечеру.

- А  остальные?

- Будут ждать и трясти своими цацками, благо есть  перед кем. Я доложу конду, что Девы Тьмы явились за подругой,  тот пришлет  ответ, начнут торговаться. Все, как положено…

Нэо не знал, что именно положено. Слезы и злость  Шаббы были самыми, что ни на есть настоящими, а остальные смотрели  на  затеянный поход, как на вечеринку. Впрочем, Рамиэрлю было не до них.

- Что с моими  друзьями?

- Им придется подождать, пока мы доберемся до Табра. Оттуда я за ними пошлю скакунов. Если они боятся попасться а коготки  котиссам[1], пускай посидят с моими ребятами.

Эльфы не возражали, возражала лльяма, решительно припустившаяся за  чернышом,  оказавшимся быстрым, как таянский дрыгант.  Прогонять Волчонку Рамиэрль не стал, бесполезно. Сейчас Романа  занимала тропа над обрывом, про которую рассказал Таэтан. Неужели, Врата?! Но куда? Опять Радужный мост или Бездна, или что-то новенькое?

Фэрриэнец  знал не так уж и много. Пресловутая тропа   тянулась вдоль самого настоящего  обрыва, за которым виднелся  лес, и была знаменита тем, что, сколько  по ней  ни иди,  останешься на месте.

 Те, кто пытались пройти  Тропой добирались до огромного корявого  пня, а дальше  начинались чудеса. С другой стороны оврага горе-путешественников было прекрасно видно, они старательно шагали вперед, и никак не могли миновать зловредный пень. Когда  неудачникам надоедало топтаться на месте, они поворачивали назад, но не тут-то было! Бедняги  маршировали в другую сторону, не сдвигаясь ни на шаг,  пока не проходило столько же времени, сколько они «шли» вперед. Только после этого проклятая коряга отпускала пленников. На памяти «Ворона» бывало только так, но лет за десять до его рождения двое  парней сначала миновали заколдованный пень, а потом  исчезли из глаз, и никто их больше не видел. Рассказывали, что подобное случалось и раньше, а больше в Фэрриэнне никаких чудес не было, разве что время от  времени Бездна пропускала  сюда изгнанников из Пяти Миров, где владычествовали помешанные на Свете злыдни.  Правда, в  покрытых золотой чешуей  чудищ Таэтан не верил, но в том, что лучше смерть, чем жизнь под властью кого-то из бывших Светозарных, не сомневался.

Рамиэрль пожалел, что Альмик остался в Луциане, какого бы друга он себе здесь нашел! Хотя, с другой стороны, бунтарь нужен Эльрагиллу и своему миру, а они с Норгэрелем своему.

- Таэтан, нам нужно попробовать с этой тропой.

-  А то я не понял, - засмеялся «Ворон», - обязательно попробуете, но сначала  придется на свадьбе погулять. Конд и его брат мне не простят, если я вас им не представлю,  да и с Адоном договориться надо.  Тропа в его владениях находится, а он сейчас в Леге: как-никак, дочка замуж выходит.

-Значит, Тигойа…

- Фамарская кондеска. А ты что думал?! Попасть к Девам Тьмы дело не дешевое. Они простолюдинок не берут,  да и цацки их бешеных денег стоят. За один нагрудник пяток скакунов купить можно.

- Звездный Лебедь! –  присвистнул Роман, - выходит, Девы эти  знатные и богатые, Зачем же  они по лесам бегают?

-Да за тем же, зачем вся ихняя порода, - махнул рукой «Ворон», - за женихами.

Нэо  засмеялся и пошел за Таэтаном. Лично он ничего против маскарада не имел, тем паче Девы Тьмы в отличие от паладинов Солнцецвета тошноты не вызывали, только смех. Воительницы… Дочери и сестры местных нобилей, вздумавшие поиграть в сказку, а заодно показать кавалерам то, что обычно дамы вынуждены скрывать. Отсюда и доспехи, которые не доспехи, и стража, которая не стража, хотя за самим обычаем, наверняка, что-то стоИт.

К вечеру они с фэрриэнцем отмахали несколько вес. Черныш обладал прекрасной иноходью,  а хвост… Не в хвосте, в конце концов, счастье, хотя  в чем  оно Нэо Рамиэрль  до сих пор  не понял. Эльф знал одно: счастья без свободы  быть не может, по  крайней мере, для него. Но что есть свобода, как  ни  право выбора, право   жертвовать  своим  и чужим счастьем ради того, что почитается долгом…