Jenny-4. Глава 2.

Руководитель исследовательского звена зашарил рукой в поисках спинки кресла, осторожно подошел к нему и сел. Попав из залитого светом коридора в полумрак адмиральской каюты, человек несколько секунд невольно чувствовал себя слепым. Первое, что могли различить глаза – гигантский, во всю заднюю стену, аквариум, где в голубоватом сиянии воды сверкали яркими красками тропические рыбы. Он был единственным украшением каюты – в стену слева был вмонтирован экран, сейчас отображавший звездное небо и ночную сторону Дженни-4, правую занимали полки с оптическими носителями. Посередине стоял стол, во главе которого угадывался контур высокого кресла. Адмирал Джозеф Стайн, начальник эскадры космического флота на Дженни, наблюдал за посетителями из его тени.

Разные эмоции отражались на лицах людей, входивших в каюту. Такой аквариум – редкая роскошь даже на Земле – на корабле, где каждый килограмм груза на счету, превращался в вещь нарочито расточительную, и вряд ли кто удерживался от мысли, что тащить с собой тонну воды через всю галактику может либо полный псих, либо самодур, выставляющий свою власть напоказ. Адмирал не был ни тем, ни другим, и его не заботило, если о нем так думали – он мог себе это позволить. Он любил изучать людей через призму своего аквариума – через то, как они смотрели на него.

Вот Колин – он каждый раз смотрит на рыб, как будто первый раз их видит, с искренним восторгом, чуть ли не открыв рот. Ему плевать, сколько они стоят. Настоящий ученый, немного ребенок и заядлый энтузиаст своего дела, хотя о потраченных средствах он, конечно, не задумывается. Честный малый… пожалуй, мы не зря его выбрали на эту должность. Вот и Крис был таким… впрочем, почему "был"? Конечно, шансы его малы…

– Итак, откиньтесь, приступим.

Колин вздохнул, подавляя неприязнь к способу предстоящего разговора, и опустил голову на подголовник кресла; тотчас же раздался мягкий щелчок, и штекер интерфейса пристыковался к разъему у основания его затылка. В сознании его как будто пронеслась волна шума, обрывков ощущений… хотя мысли, которыми обменивались собеседники, не несли той эмоциональной окраски, которую им можно было бы придать речью, зато общее настроение противной стороны передавалось гораздо лучше, как бы фоном.

– Колин, мне самому не слишком это приятно, – раздался в его голове голос адмирала, еще более сухой, чем в жизни. – Однако вы должны понимать, что ситуация требует… определенной конфиденциальности нашей беседы.

– Конечно, адмирал, – подумал Колин, стараясь скрыть "почему?". Но и вторая мысль была услышана.

– На борту эскадры находятся многочисленные наблюдатели, представляющие государства и международные организации. Я почти уверен, что некоторые из них балуются шпионажем, стараясь дать преимущество своей стороне. Я не могу гарантировать, что моя каюта не напичкана "жучками", равно как и весь наш корабль. Но этот канал я проложил и проверяю сам, и он чист. Не будем растягивать "удовольствие", докладывайте, как дела внизу.

– Внизу… мы периодически теряем Криса из-за плохой видимости, но уверены, что сейчас он на краю плато, километрах в семи от Башни. О трудностях или помехах он не сообщал, полагаем, что все в норме. Хотя, думаю, скоро он нам напишет…

– Почему?

– Мы свели данные восьмидневной съемки плато по разработанной нами программе. Помехи резко снижают качество одиночных снимков, однако мы применили частотный анализ шумов, усреднили изображения по времени, с учетом изменения освещения, и в результате добились детального изображения неподвижных объектов. А с анализом теней от светила – даже приближенной трехмерной модели.

– Чувствую, проявилось что-то интересное…

– Да, адмирал. Мы полагаем, что по поверхности плато есть останки объектов искусственного происхождения. Они походят на посадочные боты или небольшие корабли. Общее число – несколько десятков. Крис наверняка скоро наткнется на один из них.

* * *

Крис, с трудом сдерживая возбуждение, медленно огибал искореженную груду темно-серого металла, вглядываясь в нее, надеясь получить намек на то, какими были строители корабля. В том, что это было когда-то кораблем, он не сомневался – равно как и в том, что оно вышло не из человеческих рук. Однако, кроме необычных очертаний, щупалец причудливых антенн, раскинутых во все стороны, и неизвестного материала, не поддавшегося ни огню, ни коррозии, он больше ничего не мог в нем отметить. Управляло ли этим кораблем живое существо? Трудно сказать, он не смог с достоверностью обнаружить кабину, а возможно, ее и не было вовсе – корабль был автоматическим…

Мы не первые на Дженни, думал Крис, и теперь мы точно знаем, что не одни во Вселенной… хорошо это или плохо? Трудно сказать, столько вопросов возникает… Что с ними произошло? Что если они, как мы, пытались высадиться, а потом отступили, не в силах справиться с Башней? Сможем ли мы?

Крис нарисовал на земле большую стрелу, указывающую на обломки, и написал: ЧУЖОЙ КОРАБЛЬ, КРУШЕНИЕ.

Интересно, им тоже мешали имплантанты? продолжал рассуждать он, направляясь дальше. Тогда среди них могли найтись такие, как я – и они, или их потомки, возможно, до сих пор бродят по планете… Если только сам их организм не требует, чтобы с полями все было в норме…

Тем временем в дымке впереди стал вырисовываться еще один темный силуэт, затем еще и еще… Утренний туман рассеивался, и глазам Криса постепенно открывалось мрачное, и чем-то торжественное, зрелище. По всему плато лежали разбитые корабли: разных размеров и форм, асфальтово-серые, зеленоватые, темные, но одинаково изуродованные и мертвые. И вдали, над кладбищем кораблей, черной громадой величественно возвышалась Башня. Ни единого изъяна не было в ее безупречной правильной колонне.

Крису внезапно вспомнился сон, приснившийся под утро. Он шел по укрытому синей мглой полю, которое было будто усеяно могилами: странные надгробия, угловатые, вылитые из металла, стоящие без всякого порядка, проплывали мимо. Навстречу ему попадались фигуры-тени; не глядя на него, они быстро растворялись во мгле, прежде чем он мог рассмотреть их, либо держались где-то за пределами его взгляда, так, что он мог лишь чувствовать их…

Крис шел, и его тревожило странное ощущение, что все это что-то ему напоминает. Он приблизился к следующему кораблю. Этому при посадке повезло гораздо меньше – он разрушился и обгорел так, что теперь трудно было понять, как он выглядел раньше. Чтобы подойти к третьему, пришлось немного отклониться от курса на Башню. Однако, как обнаружил Крис, это стоило того – небольшой, примитивно выглядящий бот, явно рассчитаный только на посадку, приземлился гораздо успешнее остальных. У него имелась небольшая кабина, и она была открыта. С недобрым предчувствием Крис заглянул в проем люка. Внутри бот тоже, как оказалось, походил на земные корабли, у странного вида приборной доски стояло пилотское кресло, очень похожее на те, что были на земных шлюпках. Оно было пустым.

Ничего. Пилот ушел, по-видимому, к Башне. Удалось ли ему вернуться к своим, или он навсегда остался лежать там, у ее подножия? Крис постарался отогнать эту мысль, убеждая себя, что это не более чем поверхностные предположения. Однако в душе его поселилось беспокойство.

Вглянув вновь на плато, он наконец ухватил ускользающую ассоциацию. Все эти корабли – они были как мотыльки, слетевшиеся из ночи на свет зажженной лампы, обгоревшие в ее пламени, упавшие вниз. Этой лампой была Башня – к ней они слетелись из глубины космоса…

Чтобы найти свою смерть, мрачно подумал Крис. Что ж, я тоже сделал свой выбор, и отступать мне уже поздно.

Он нарисовал еще одну стрелу и зашагал дальше, к Башне.

* * *

– …вы полагаете, нам остается только ждать?

Колин развел руками. Ему хотелось спросить "А что вы еще предлагаете?", но это было бы резко. Он осознавал, что адмирал прекрасно улавливает его раздражение, тем больше оно усиливалось.

Адмирал вздохнул.

– Я знаю, что вы чувствуете, – "голос" его будто потеплел. – Но не спешите винить Криса…

– Я не думал…

– Напротив. Но вы должны понимать, что это его сознательный выбор. Формально, мы дали Крису указания на базовый анализ, со строгим предписанием не подвергать свою жизнь риску. Мы не могли иначе – слишком много внимания, слишком высока ответственность. Малейшая ошибка – и мое место, и ваше, займут другие люди. Однако между нами, я дал Крису полный карт-бланш.

– Вы?

– Видите ли, от него в любом случае очень многое зависит. И он не дурачок. Без нейроинтерфейса блестяще закончить все учебные заведения, стать грамотным инженером – сами понимаете, какие требуются данные. Я в него верю. Если он понял, что он сможет в одиночку дойти до Башни и потом вернуться, значит, так оно и есть. Это оправданный риск. С Башней все равно придется иметь дело, а время играет против нас. Не только начальство подгоняет – каждый день ожидания приближает Землю к войне, нервы у всех почти на пределе…

– Но вы же не думаете, что на Башне на видном месте есть кнопка-выключатель, которую достаточно нажать…

– Нет. Но, как сказала Жанна д'Арк, Господь не может даровать правому победы, если он за нее не сражается.

* * *

Крис уже не отклонялся от направления на Башню, ктобы подойти к очередному месту крушения. Туман достаточно рассеялся, чтобы он мог в деталях наблюдать корабли в бинокль. Ничего нового в них он не видел, и это зрелище его угнетало. Хотелось поскорее дойти до Башни – все равно, зачем, даже если потом придется возвращаться назад, потому что входа в нее просто нет. Последнее предположение все более укреплялось по мере того, как он приближался к гигантской колонне. На ее поверхности, при самом внимательном взгляде в бинокль, не было видно никаких неровностей или намеков на дверь.

Идиоты, мы решили, что можно войти только потому, что нам преспичило обозвать ее Башней? думал нервно Крис. А это просто столб!

На плато не росла трава, над ним не летали птицы. Даже вездесущих насекомых, как выяснилось, здесь не было. Мертвое место… Забирающееся все выше Солнце обрушило на скальную породу немилосердно яркие лучи, так, что Крису пришлось прикрывать рукой глаза. Однако жарко не было – напротив, ветер принес с ледника пронизывающий холод. Трудно сказать, что было лучше.

До Башни, казалось, оставалось не так уж много. Теперь ее очертания зыбко колыхались в горячих потоках воздуха, поднимавшихся от нагревшегося камня. Она плыла, становилась нереальной, манила к себе, танцуя в соблазнительном танце.

– Я… уже… иду… – бормотал Крис, облизывая сухие губы, щуря глаза от слепящего света, спотыкаясь об уступы скалы, – еще… еще… – Он внутренне осознавал, что это безумие: ведь он в любой момент мог бы остановиться, развернуть палатку, отдохнуть, переждать пару часов; но его охватило странное возбуждение, и даже мысль задержаться на полминуты, чтобы хлебнуть воды из фляги, была отметена с негодованием.

Идти становилось все тяжелее, как будто что-то толкало Криса в грудь. Но он почти не замечал этого, все свои силы вложив в один упрямый рывок, все мысли обратив к Башне. Он мог достать и одеть темные очки – но вместо этого продолжал упорно ковылять вперед, теперь уже полностью закрыв слезящиеся глаза, вытянув вперед дрожащую руку с растопыренными пальцами. Несколько раз он почти упал, но выправлялся, качаясь, и продолжал брести вперед, задыхался, глотал обжигающе ледяной воздух… Голова его кружилась и гудела, он перестал понимать, в каком направлении идет…

* * *

– Итак?

– Бакстер, Готфрид Бакстер. Я принял отдел коммуникации с Землей, когда…

– Ах, да. Я получил информацию о вас.

Адмирал, не торопясь, изучал своего нового собеседника. Бакстер выглядел суетливым и болезненным субъектом. На аквариум он взглянул мельком, ни малейшего выражения не проявилось на вытянутом лице. Стайн приглушил передачу нажатием кнопки в подлокотнике и подумал: "Канцелярская крыса. Хотя, возможно, он непрост. Особенно учитывая, что его рекомендовали как исключительно компетентного специалиста. Чья-то лапа?"

– Напомните мне, что сталось с Уаткиным.

– Несчастный случай, сэр. Насколько мне известно, поражение электротоком в собственной каюте; электрик отдан под суд. Мне очень жаль, сэр.

– Да, да, бедняга…

"Искренне ли? Однако темная же он лошадка…"

– Ну что ж, приступим к делу, – "сказал" наконец адмирал. – Во-первых, как дела с нашим лицом?

– Этот участок я принял только что, сэр, и он внушает мне некоторое беспокойство – однако ничего серьезного. Меня убеждают, что большая часть целевой аудитории с успехом поглощает наш сценарий с подробным освещением действий героя, его постоянными докладами на орбиту и прочее…

– Но не все, конечно же?

– Судя по отчетам, ситуация пока под контролем.

– Что ж, пока эта часть не столь важна. Но я с нетерпением жду отчета о новых кандидатах.

– Пока что к нам вылетели шесть человек, сэр. Они прошли предварительные тесты, и мы думаем над тем, как будем работать с ними здесь.

– Специальности?

– Сами понимаете, сэр, мы не могли надеяться на ученых или солдат…

– Все сектанты?

– Двое из них, как Крис, имеют аномальную реакцию отторжения. Остальные – либо сами, либо их родители, принадлежат к Церкви Образа Господня.

– Терпеть не могу эту религиозную блажь, – Стайн поморщился. – "Бог создал человека по образу и подобию своему…" Готов спорить, из них выйдут никудышние разведчики.

– К сожалению, у нас нет выбора, сэр. И потом, нельзя забывать о положительной роли Церкви в борьбе с генетическими злоупотреблениями и клонированием…

– Кстати, о клонировании. Я получил сообщение особой важности, в котором подверждается, что Пентаграмма начинает всерьез интересоваться нашим проектом.

– Этого следовало ожидать.

– Да, но теперь мы наверняка знаем, что они пытаются разместить здесь своих людей. По случайности мы раскрыли одного, но он, естественно, покончил с собой быстрее, чем мы сообразили, что надо действовать. Если бы мы могли работать их методами, ковыряться в его мозгах…

– Боюсь, это невозможно, сэр.

– Пожалуй. Все, что мы можем – это усилить бдительность. Помните: считывание личности, выращивание полного клона и прошивка перепрограммированного сознания занимает у них всего четырнадцать дней. Если проверка обнаружит, что кто-то из наших людей в прошлом по какой-то причине не проходил биометрической идентификации в течение этого срока – его следует немедленно отстранить от работы, даже если это буду я, ваш начальник.

– Ясно, сэр. В еще большей степени это, полагаю, касается кандидатов на высадку.

– Естественно. Свободны. Данные кандидатов вы мне пришлете.

Бакстер быстро встал, кивнул и поспешно зашагал к двери.

"Старый пень", вертелось у него в голове, "и устаревшая информация. Восьми дней вполне хватает, уж я-то знаю". Он улыбнулся, но лишь мысленно. Лицо его продолжало хранить бесстрастное выражение.

Звук шагов стихал в коридоре. Адмирал, развернув кресло, смотрел на танцующие тени рыб и думал о том, как непросто читать в душах людей. Это, как ни странно, тоже было его работой. Смутное чувство не покидало его, что сейчас ему это не до конца удалось.

Конечно, таскать тонну воды по галактике – верх глупости. Аквариум был всего лишь высококлассным голографическим экраном с уникальной программой, и довольно легким. На корабле один лишь адмирал знал об этом.

* * *

Крис очнулся, лежа лицом вниз на горячем камне. Голова его болела, равно как и руки и ноги, которые были покрыты ссадинами. Он со стоном поднял голову. Солнце перевалило зенит, и теперь шло к закату.

Я провалялся здесь несколько часов, подумал Крис. Черт! Банальный солнечный удар. И что на меня нашло?

Он огляделся. Все та же мертвая равнина вокруг, пыль и камни, все то же сверкание ледника на горизонте. Но что-то теперь было не так во всем этом. Только что?

Он обернулся и понял. Он упал так же, как и двигался, лицом на северо-восток.

Вот только Башня теперь была позади него.