|
Легкий
морской бриз, взъерошив волосы,
умчался дальше гулять по траве. В
прозрачном, словно после грозы,
воздухе с пронзительными криками
сновали белые птицы, похожие на
земных чаек, только клюв более
увесистый, да размах крыльев больше.
Он
не переставал ощущать благоухание
цветущего мира, с наслаждением
наполнял легкие душистым воздухом,
не забитым вредными веществами,
тяжелыми металлами и химическими
отходами, не полученном
искусственно на космическом
корабле, а самым настоящим, которым
и должен дышать человек, пусть и
единственный на планете.
Хм…
А это забавно! Прямо как Адам. Евы
только не хватает… Ну, или этот, как
его… Он попытался вспомнить героя
книги когда-то в детстве подаренной
матерью. Проклятье, как же этот
островитянин… Ростон… Рембо… А,
Робинзон! Точно. Он как раз попал на
остров, прямо как я.
После
утомительной, но необходимой и
интересной самому инженеру работы
по сбору информации о планете, Крис,
наконец, сидел на широкой ленте
песчаного пляжа. Вообще, весь этот
анализ, который проводился тут же, в
походных условиях (первопроходцу
было очень неуютно без ставшей
родной за полтора года лаборатории
на «Альфе» - флагмане земной армады,
к тому же от постоянного ветра
начался насморк) как оказалось был
пустой тратой времени – планета
полностью соответствовала тому, что
в ряде земных религий именовалось
раем. Чудесный уголок девственной
природы, чистейших рек,
величественных лесов, белоснежных
ледников. Крис не мог передать все
те чувства, которые он испытывал к
миру, принадлежавшему сейчас только
ему одному. После железного
лабиринта нескончаемых переходов
на «Альфе», после земных домов, в
которых даже стены и табуретки
полностью напичканы электроникой,
где все автоматизировано, где
человек – повелитель машинного
мира, Дженни оказалась какой-то
волшебной страной, о каких он читал
в старых книжках, которых в доме его
родителей было не меньше, чем
встроенных микрочипов.
Крис
перед полетом просмотрел множество
снимков планеты с орбиты, но такого
потрясающего зрелища представить
не мог. На далекой, умирающей Земле
когда-то тоже было нечто подобное.
Он, во время учебы в колледже, любил
просматривать ретро хроники и видел
луга с зеленой сочной травой, леса,
где землю устилает ковер сухих
иголок и мягкого мха, озера с
прозрачной прохладной водой. Сейчас
от этого мало что осталось…
Крис
тяжело вздохнул, пробежал взглядом
по зеленеющим верхушкам высоченных
деревьев. В корнях одного из них,
огромного – в три обхвата, с
потрескавшейся корой, он оставил
свое снаряжение и разбил просторную
палатку, которая ярко-красным
пятном выделялась на сплошном
зеленом фоне мешанины деревьев. Он
повернулся к морю.
Солнечные
лучики играли в прозрачной воде,
искрились, подмигивали, будто
дразня – чего сидишь – иди, окунись.
Он, наконец, почувствовал жару.
Солнце в зените. Воздух прокалился,
над травой жужжат, как
высоковольтные линии, невидимыми
стрелами носятся сотни насекомых.
Волосы накалились, будто голову в
печку сунул – сейчас дым пойдет.
Махнув
рукой на то, что он ученый,
первопроходец, пришелец, да еще Бог
знает кто, Крис уже не бегу скинул с
себя одежду. В одних плавках, с
криками и гиканьем, в каком-то
ребяческом восторге, бросился в
воду, поднимая тучи брызг и
распугивая мальков.
Вот
это блаженство! На Земле ученые из
кожи вон лезут, стараясь сделать
жизнь легче, приятнее, комфортнее,
насколько это возможно в
сложившихся тяжелейших условиях. А
здесь все это даром – бери сколько
влезет и наслаждайся – на всех
хватит! Рай!
Сколько
плескался, он не знал. Сознание
отключилось, потонуло в сладкой
неге блаженства. Все чувства
наоборот, обострились, стараясь как
можно полнее вобрать в себя этот
новый мир –такой огромный, но в то
же время маленький, невероятный и
загадочный, причудливый и до боли
привычный одновременно!
Солнце
миновало незримую полуденную
отметку, скрылось за набежавшим
облачком. Это привело Криса в
чувство.
Тяжело
вздохнув, он нехотя, загребая воду
руками, побрел к берегу. Выйдя на
раскаленный, как сковорода песок, он
заметил, что к ноге прилипло
странное существо, похожее на
медузу. Оно, как студенистое желе
расползлось по лодыжке. Ногу он в
этом месте не чувствовал.
Крис
усмехнулся.
-
Вот и первый контакт…
Здравствуй, житель Дженни-4. Я пришел
с миром!
Он
сам на мгновение оторопел от таких
слов. Ничего подобного говорить и в
мыслях не было. Внезапно он
почувствовал, как тело наливается
свинцом. К векам, будто пудовые гири
привязали, руки беспомощно повисли,
точно плети, колени так и норовили
подогнуться. Как в тумане он заметил,
что прибрежная вода забелела от
похожих существ, спешащих к нему.
-
Хватит контактов на сегодня, -
непослушные губы еле разомкнулись.
Слабеющей
с каждым мгновением рукой, Крис
схватил медузу. Пальцы едва
различили мякоть и слизь. Уши
заложило, но в голове, словно
оркестр гремел. Он покачнулся от
слабости, но все же дернул существо,
стараясь сразу отшвырнуть его куда
подальше. Не тут то было! Медуза
словно корнями проросла в кожу. Крис
почувствовал – ещё пара мгновений и
он свалится, не в силах пошевелить и
пальцем. А собратья твари уже
копошатся у самой кромки суши.
Непослушными пальцами он впился в
податливое тело скользкой твари,
зарычал – звук своего голоса
показался нереально слабым, далеким
– и из последних сил рванул руку в
сторону. Медуза с противным
лопающимся звуком оторвалась от
плоти, отлетела в сторону и
растеклась на песке бесформенным
комком слизи, похожим на кляксу.
Собрав
последние капли сил, Крис, шатаясь
как пьяный, отошел от берега на
несколько метров и, уже падая, успел
подумать: «А у рая и клыки есть …»
***
Сколько
он валялся без сознания? Минуту, час,
день? Солнце за это время, вроде,
совсем не сдвинулось с места. Он как
древняя тряпичная кукла лежал на
песке. До распаленного сознания
неожиданно дошла пронзительная
боль в ноге. Он осторожно, сдерживая
крик, сел на земле.
На
лодыжке, в том месте, где была медуза,
зияла страшная рваная рана. Кожа
вокруг посинела, истончилась –
видны все сосуды. Кровь хоть и
запеклась, но песок стал багровым. В
голове шумело, думалось плохо, мысли,
словно в густом киселе вязнут. Тупая
ноющая боль в ноге заглушает все
чувства.
Крис
с трудом приподнялся. По ноге, как
ножом, резануло
болью. Сжав зубы, он пополз по
горячему песку к палатке. В обычном
состоянии – сделал десять шагов – и
на месте, теперь же это превратилось
в настоящую пытку.
Что
за ужасная планета! Он больше не
видел никакой красоты в этих
кишащих злобными тварями просторах.
И как только древние люди выживали в
таких нечеловеческих условиях?
Теперь он, кажется, начал понимать,
что значит отвоевывать землю у леса.
Какими же глубоко несчастными были
наши предки, не знавшие что такое
лазерная хирургия, компьютеризация
всех сфер жизни. И внезапно, словно
обухом по голове, - а может это мы
несчастны? Мы, люди, превратившие
себя в изнеженных царей всего
живого и не живого, людей, которые
могут достигать звезд, познавших
вершины науки? Мы, погубившие родную
планету и жадно тянущиеся к
следующей?
Сжав
зубы так, что скулы свело, презирая
себя за проклятую изнеженность,
превозмогая боль, рыча, полз по
белому, выгоревшему на беспощадном
солнце песку.
Через
несколько минут он, наконец,
почувствовал под руками сочные
стебли травы. Огромные колонны
деревьев набросили на него
прохладное покрывало тени. Вот она
– палатка – маленький надувной
домик из сверх прочных материалов.
Длинные иглы-ножки уходят далеко
под землю, не давая ему упасть даже в
ураган. В корнях одного из деревьев
поблескивали серебристым светом
два объемных чемодана.
Ну
все, последний рывок. Извиваясь ужом,
он подполз к одному из чемоданов.
Морщась от боли в ноге, Крис быстро
набрал код. Серебристая крышка
послушно, без шума откинулась.
Внутри кейс оказался разбит на
четыре отсека – легко вынимаемых
объемных упаковки: мадпакета, мини
арсенала, запаса еды и специальный
пакет с кевларовым комбинезоном. Он
раскрыл один из них. Внутри ровным
рядком лежали разноцветные
баллончики, похожие на те, из-под
краски.
Крис
нашел среди похожих, точно близнецы
флаконов, пузатый, серого цвета.
Всего три дозы. Целых три дозы из
десяти, что имелись в экспедиции.
Спасибо Юрке, хоть он и твердолобый
коммандос, он все же не зря его
произвели в начальники флота.
Наверняка не за железные мускулы,
что у каждого первого солдата на
борту «Альфы», а за ум и смекалку а
самое главное – за потрясающую
интуицию. Ведь именно он поверил
Крису, в то время как многие
профессора, грозно сверкая
имплантированными зрачками, в один
голос утверждали о крахе безумной
затеи. В память надолго врезались
его слова:
-
Ну, теперь попробуй только не
вернись, потом ведь неделю заставлю
толчки драить, - и неизменное,
сбивающее с ног, похлопывание по
спине и раскатистый хохот.
Крис
выхватил баллончик. Это
непостижимое по составу лекарство
обошлось ученым в десять лет
упорного труда и миллионы дензнаков.
Первопроходец
поспешно снял колпачок и побрызгал
на рану. Словно пыльца осела на ногу,
вытягивая из раны боль, убивая
заражения и микробы, восстанавливая
ткани. Со стороны почудилось, что
рану накрыли чуть блестящей пленкой.
Могло показаться, что любой порыв
ветра сорвет её, но Крис знал – даже
ножом не разрезать пока процесс
оздоровления не будет завершен.
Кожа
посветлела, смертельная синюшность
ушла, дав место привычному цвету.
Нога, онемев, лежала как бревно, но
боль отступила, освободив место
непониманию и глупой обиде.
Крис
приподнялся на руках, прихватил из
чемодана ещё два пакета с
медикаментами, оружием и одеждой,
припадая на онемевшую ногу, прошел в
палатку. У стены возвышался на пару
ладоней от пола мягкий надувной
матрас. Также тут имелись: складной
мини столик, несколько сумок-клапанов
на стенах для различных вещей.
Раньше также тут были встроены
компьютер, холодильник и освещение,
но из-за проблем с микросхемами на
планете, от подобной роскоши
пришлось отказаться.
Крис,
нагнувшись, проковылял к кровати.
Раскрыл аптечку, стерильно чистые
внутренности светились в полумраке
палатки загадочным серебристым
светом. Он взял с самого дна
маленький, с ноготь, шарик черного
цвета. Осторожно положил на ладонь,
слегка надавил. Теплая мутноватая
жидкость брызнула на ладонь,
мгновенно впитываясь в кожу. Крис
отбросил в сторону пустую оболочку,
закрыл вход в палатку. Затем вытащил
из одного стенного кармана фонарик,
положил его на столе так, чтобы
освещал всю комнату, достал из
второго пакета черный комбинезон –
больше не попадусь в ловушки этой
обманчивой планеты - кряхтя, неловко
натянул его на себя, пристегнул к
поясу матово поблескивающую кобуру
с пистолетом и лег на приятно
спружинившую кровать.
В
темном нутре палатки он ощущал себя,
как в животе огромной рыбы – сквозь
прочный материал ничего не
рассмотреть и ни одного звука не
долетает с улицы. Постепенно
лекарство начало действовать.
Сердце застучало медленнее, тело
расслабилось, вытянулось на кровати
во всю длину, мысли потекли вялые,
плохо ощущаемые.
Вот
уж устроят мне выволочку там,
наверху за ненаучные действия на
неисследованной планете. Он уже
представлял, как маленький,
толстенький генерал Джонс, с ног до
головы обвешанный медалями и
орденами, будет бегать перед ним,
грозно потрясая пухлыми ручками.
Успех всей операции был поставлен
на карту, а ты мог все провалить из-за
своей глупости. Вот настоящий
солдат (он всегда делил людей на
военных и гражданских, причем
вторая группа не вызывала у него
никаких чувств кроме презрения) ни
за что не допустил бы такую
преступную халатность, как ты!
Еще
бы, настоящий галактический
рейнджер высадился бы в точно
указанном квадрате, на супер-мега
прочном костюме и пуговицу не
расстегнул, не то что вообще
раздеться на незнакомой, а значит
враждебной планете. Проделал нужную
работу и в то же время ни на
миллиметр не отдалился бы от базы и
секунда в секунду отбыл на «Альфу»,
где, несомненно, получил бы статус
национального героя, ничем, правда,
не запомнившимся народу.
А
вот хрен вам! Как же все мне надоели
со своей тупой уравновешенностью,
каменно-непробиваемыми лицами и
жестко регламентированным уставом
набором стандартных фраз… Юрка,
вроде бы ещё мужик ничего, с ним
можно нормально поговорить – и
выслушает и поймет и совет даст –
правда и он попорчен армией…
Когда-то
люди хотели создать роботов,
похожих на себя, способных не только
мыслить, но и чувствовать. А что же
получилось в итоге? Роботы, пишущие
детские сказки и люди, с помощью
искусственных средств, давящие в
себе любые чувства, превращая себя в
машину.
Там,
на «Альфе», он мирился с этим, хотя,
нет, правильнее сказать, не замечал,
потому что привык к такому
положения дел ещё на Земле. Но
теперь – нет, он не станет ни к чему
приспосабливаться, прятаться в
своей лаборатории, потому что этот
мир – его. И плевать на все устои и
запреты. Это новый мир, и нам решать
– погубить его, как Землю, или
просто жить. Существовать в тепле и
довольствии, когда даже рукой не
шевеля можно проводить вскрытие,
или все-таки остаться людьми со
своими безумными, но неописуемо
прекрасными поступками и мыслями, а
не запрограммированными роботами. И
я задам толчок – сейчас вся Земля,
затаив дыхание, следит за каждым его
вздохом, не говоря уже о поступках. Я
покажу им как надо жить! Башня, так
башня! Id facere laus est, quod decet, non quod licet!
Крис
подскочил на кровати, которая
бесшумно прогнулась под ним почти
до пола. Быстрым движением откинул
полог палатки.
Солнце
садилось. Кроваво-красный,
раскаленный круг величественно
опускался за далекие горы,
погружался в самые недра планеты. На
мгновение показалось, что земля в
том месте недовольно шипит,
плавиться, пуская к подсвеченным
пурпуром облакам мощные струи пара.
Тени могучих деревьев погрузили
поляну перед палаткой в полумрак.
Кричавшие целый день во весь голос
лесные птицы умокли.
Крис
заметил, что легко стоит на полу.
Нога нисколько не болит. Он поспешно
нагнулся, приподнял штанину. Бывшая
прозрачной пленка, охватывающая
лодыжку, сейчас разбухла,
пропиталась гноем и сукровицей.
Крис ухватил отслаивающийся кусок
пленки и несильно потянул, она
свободно отделилась от ноги и сразу
полетела в ближайшие кусты. На
лодыжке и следов раны не осталось.
Надев сапоги, он вышел из палатки –
нога как новенькая – сломанные
кости в оздоровительной камере и то
дольше сращиваются, да и ходить,
вроде, не сразу начинаешь.
Воздух
к вечеру стал прохладней.
Неожиданно налетевший порыв ветра
растрепал волосы, сыпанул пылью.
Крис часто заморгал, прикрывая
глаза рукой. Поднявшийся было в
воздух песок, вновь улегся на землю
ровным ковром.
Протерев
глаза, Крис застыл на месте.
Серебристый чемодана, который он
оставил прямо перед палаткой, лежал
теперь разбитый вдрызг, словно
неистовый великан затеял играть им
в футбол. По кустам хаотично
разбросаны серебристые обломки,
разбитые стекляшки покореженный
остов – все что осталось от
чемодана. Он бросил взгляд на
деревья – несколько нижних ветвей
сломано, но земля ровная, словно
никого не было.
Крис
вдруг понял, что покрывается
гусиной кожей, челюсти свело, с
головы скатилась капелька пота. Он,
затравленно глядя на кусты,
попятился к палатке. Поспешно,
спиной вперед, нырнул в
спасительную темноту палатки и
одним движением закрыл вход.
Его
окутала темнота, а звуки внешнего
мира, словно отрубило. Только слышно,
как яростно стучит сердце, словно
стремясь вырваться из оков слишком
тесной груди. Крис дополз до кровати,
сел. Нащупал на столе фонарик.
Тонкий лучик осветил палатку.
И
в этот момент домик дрогнул.
Материал на стене прогнулся
чудовищным пузырем. Фонарик
скатился со стола, коротко мигнул и
погас.
Второй
удар повалил его на пол. Сверху
навалился стол. Крис обалдело
закрутил головой, нашарил взглядом
фонарик, закатившийся к кровати.
Извернувшись на полу, вскочил на
ноги. Коротким ударом отбросил к
стене столик.
Он
подхватил с пола фонарик. Ещё один
мощный удар свалил его на кровать.
Словно плывя, плохо ощущая тело,
Крис негнущимися пальцами вытащил
пистолет.
И
в этот момент слух резанул жуткий
звук рвущейся ткани. В полной тишине
этот звук был подобен взрыву
атомной бомбы. Крис с ужасом увидел,
как кто-то снаружи как в тисках
зажал край палатки. Материал не
выдержал, затрещал, начал
расходиться. В образовавшуюся щель
протиснулся желтый клык. В комнату
ворвался запах гнили.
Не
осознавая что делает, Крис вскинул
пистолет, раздался приглушенный
хлопок. Пуля врезалась в желтый клык,
взорвалась, словно ярко-алый цветок
расцвел на мгновенье и тут же завял,
разбрызгивая кровь и костяную
крошку. По комнате раскатился рык
боли раненного зверя, но в следующее
мгновенье кто-то ударил в палатку с
такой силой, что маленький домик
перевернулся.
Крис
полетел на стену, что-то обрушилось
сверху, ударило по голове. Мысли
путались, соображалось плохо. Во рту
застрял солоноватый комок. Он,
шатаясь, выбрался из-под завала и,
сжимая в одной руке фонарик, в
другой пистолет, рванулся к выходу.
Что-то твердое как таран ударило его
так, что отлетел назад, ударился о
дальнюю стену. Крис с трудом
приподнялся, мечущийся из стороны в
сторону луч света на мгновенье
высветил огромную серую тушу с
рогом на носу.
Раздались
выстрелы. Крис сам не знал куда
стрелял. Вокруг загремели взрывы,
брызнули обрывки и обломки вещей.
Взвыл в ярости зверь. Бросился на
Криса, но тот уже видел противника и
одну за одной посылал в него пули.
Палец онемел, заклинился на курке.
Зверь, разбрызгивая фонтаны крови,
замотал шишковатой головой,
огромные как стволы деревьев ноги
подломились и, с жалобным стоном, он
завалился на пол в метре от человека.
Внезапно
на Криса навалилась тишина. Может
просто уши заложило? Он с ужасом
вращал глазами. Сердце билось где-то
у самого горла – сейчас выскочит.
Руки дрожали, отчего луч фонарика
тоже испуганно метался по обломкам
пластика и туше зверя.
Он
бежал. А мрак гнался за ним по пятам,
сгущался, наплывал упругими волнами,
стараясь поглотить и мечущийся луч
фонарика, и саму луну. В вязком
застывшем воздухе витали крики,
стоны. Кто-то давил, рвал, убивал,
вонзая клыки в теплую плоть, и кровь
хлестала упругим фонтаном.
Деревья
смешались, превратились в сплошную
темную стену, ощетинившуюся как
дикобраз, копьями ветвей и сучьев.
Крис каждую минуту ждал нападения.
Ждал, что каменные жернова
сомкнутся на горле и когда никакой
хваленый кевлар не выдержит –
хрустнет, разлетится облаком черной
пыли. И от таких мыслей бежал только
быстрее.
Но
он не трясся от страха, давил в себе
подобные мысли. Он именно ждал когда
кто-то набросится на него, и будь что
будет! Земляне должны увидеть как
нужно жить или хотя бы умирать.
Крис
бежал долго. Когда
уставал, шел пешком, проглатывая
одну таблетку за другой, но
постоянно двигался. Пистолет держал
под рукой, готовый в любой момент
пустить его в ход. В темноте он
перебрался через две неглубокие
реки. А потом бежал – от рассвета, до
заката, пока не упал в высокую траву
от усталости, согреваемый одной
мечтой, что там, на далекой Земле его
поняли…
|
