Виктор Голышев: «Перевод – это не спорт»
 |
— Как же не задумывался. Бывает, что книжка поперек горла идет, но здесь явно не тот случай. Когда я еще не начал переводить, мне хотелось выяснить причины такой популярности, а когда принялся за работу, то стало понятно. У Ролинг хорошая фантазия, а с другой стороны, она пишет о школе. И пускай школа магическая и английская, все равно дети узнают в Хогвардсе свою школу. Ролинг умеет быстро обрисовать типаж, в том числе и второстепенный. Ее книги простые, но не примитивные. Постоянный конфликт со злом, без этого книг не бывает. Все, что нужно для увлекательности, у Ролинг есть. Другое дело, что романы получаются довольно длинные, я предпочитаю покороче, но это вопрос вкуса. Кому-то ведь нравятся сериалы. Наверное, если была бы книга, которую мне очень хотелось перевести, то я бы не стал браться за «Поттера». Но таких книг на тот момент просто не было.
— До «Ордена Феникса» вы вместе с Бабковым переводили романы Фила Пулмана. Кто вам больше нравится – Пулман или Ролинг?
— Письмо лучше у Ролинг, а фантазия, конечно, у Пулмана. У Ролинг шире словарь, ее легче переводить, у Пулмана приходится ковыряться буквально над каждой фразой, у него очень сложный синтаксис. Иногда у него следствие действия появляется раньше, чем само действие. Ролинг, наоборот, слишком много объясняет, даже то, что понятно с самого начала. Я думаю, что это – одна из причин, почему ее книги пользуются такой популярностью. Если ты чего-то недопонял, то тебе это разжуют. Что касается психологии, то ее как раз больше у Ролинг, она – женщина и больше интересуется такими подробностями. Скажем так: для чтения, наверное, я бы выбрал Пулмана, а переводить удобнее Ролинг.
— Предыдущие переводы книг о Гарри Поттере много критиковали. В Интернете появились альтернативные переводы книг Ролинг, а затем и переводы Пулмана. Вы не смотрели эти переводы?
— Нет, даже не заглядывал. Вообще ситуация очень неприятная, когда тебя нанимают переводить потому, что кто-то кому-то не угодил. Я не считаю, что предыдущие переводы плохие, тиражи сами за себя говорят. Загубить переводом книгу можно, а «Гарри Поттер» переводом не загублен. Есть изъяны, но я думаю, что у нас троих тоже будут свои изъяны. А что до Интернета, то я в те переводы не заглядывал. Неловко как-то. Ты над чем-то мучаешься, а тут готовое решение предлагают. И поневоле получается, что ты должен с кем-то соперничать. Я не думаю, что у Толстого была задача написать роман лучше, чем Тургенев. Перевод – это не спорт.
— В чем особенности перевода подростковой литературы?
— Честно говоря — не знаю, я этим занимаюсь первый год. Для меня никаких особенностей нет. Ты примерно понимаешь, каких слов не должно быть. Ну, скажем, если книжка детская, то слово «медитация» лучше заменить словом «созерцание». Но все три переводчика были солидарны в одном: книга должна быть переведена хорошим русским языком. Я слушаю автора, я вижу, что эта книга написана чистым языком, без жаргонизмов. Без слов «крутой», «клевый», «офигел». Я сам слово «клевый» употребляю в день по десять раз, но Ролинг его не употребляет. Это написано как нормальный женский роман. Окрашен только язык Хагрида, но у него другая фонетика. Речь остальных персонажей лексически неокрашена. Так что мы речь не очищаем, мы просто автора слушаем.
— Как переводят втроем?
— Мы трое друг друга хорошо знаем. С Бабковым мы вместе переводили Пулмана, а вообще я его знаю с 1980-х годов. С Мотылевым мы ничего не переводили, но я редактировал его переводы и писал внутренние рецензии. Когда втроем переводишь, то получается быстрее, но не в три раза: есть «накладные расходы», надо сговариваться – один одним образом переводит слово, другой – другим. Но поскольку мы переводом давно занимаемся, спорили только по делу, без эмоций и личных обид. Если кто-то упирался, то голосовали. Втроем переводить удобно, легко голосовать. Три месяца каждый переводил свою часть, где-то по шестнадцать листов, а еще месяц мы редактировали друг друга. Но кто переводил какую часть, мы решили не говорить. Времени было мало. По четыре листа в месяц – это большая для меня скорость. Я знаю, что в Германии и Японии перевели быстрее, правда, там еще больший колхоз работал.
— Кто ваш любимый персонаж из «Гарри Поттера»?
— Мне нравился Рон, но теперь разонравился: он раньше хорошо шутил, а в пятой части превратился в какого-то слизняка. Пожалуй, теперь любимые — близнецы. Хагрид нравится, крестный Гарри несколько блеклый получился. Поддельный Грюм хорош, но он действует только в предыдущей книге. К Поттеру особого чувства не испытываю. Ну, конечно, про Амбридж понравилось переводить, уж больно узнаваемая дама. Я думаю, что значительная часть успеха – это все-таки узнаваемость.
— А вам интересно, что будет в шестом томе?
— Нет. Мне как-то не до этого, трудно даже объяснить, но это меня не волнует. Пусть будет то, что будет, я вообще предпочитаю в будущее не заглядывать, а в шестой том и подавно. Когда переводишь книгу, то первые три листа получаешь кайф, а потом интерес теряется. Это превращается в механическую работу. Я, например, никогда после выхода книги не перечитываю свои переводы. К концу так наедаешься... Поэтому о продолжении неохота думать.. Чем «Поттер» кончится, я не представляю, так же как я не представляю, чем кончится Пулман. Как жизнь распорядится.
Беседовал Константин Мильчин, Книжное обозрение