Изумрудный Дракон - 2004

Работа: Дочь эльфа, удача орка...

…К ночи небо стало серым, а поросшие густым ельником холмы - чёрными.

В темноте два самых больших в гряде холма казались столкнувшимися нос к носу драчливыми котами, замершими перед схваткой. Выгнутые дугой хребты щетинились острыми макушками ёлок. 

Ложбину между ними накрывало чудовищное облако, чёрное до синевы.

Яркие всполохи рвали клубящуюся черноту.

Грозовую тучу пропарывал кровавый зигзаг, но грома не было, стояла пугающая тишина. Ветра тоже. Вязкий воздух замер над долиной. Лишь полыхало что-то в тугих тучах.

Пульсирующие вспышки освещали гладь небольшого озерца, лежащего на  безлесой равнине перед холмами.

На берегу озера стоял крепкий орк и смотрел на клубящуюся над холмами тучу.

Оружия при орке не было, только нож висел в ножнах на поясе.

В очередной раз над ложбиной полыхнуло так, что гладкая вода в озерце на миг стала огненно-кровавой и резкая тень орка обозначилась на земле.

Орк лениво перекинул из одного угла рта в другой щепочку и продолжил задумчиво перемалывать её клыками, с интересом разглядывая прилепившуюся к холмам тучу.

Тут, наконец-то, туча разродилась громом. Загрохотало так, словно раскололся  мир, лопнуло и разлетелось на мелкие осколки всё Упорядоченное.

И клубящаяся чернота ожила. 

Из ложбины стала вываливаться колыхающаяся масса неизвестно чего. Или кого.

Масса, увеличиваясь в размерах, медленно, но неуклонно наползала на равнину, тишина заполнилась угрожающим скрежетом и шелестом.

Ветвистая молния хлестнула небо, отразившись в воде пылающим деревцем с изломанными ветвями.  

Она осветила изливающийся из ложбины живой поток. Интереснейшие создания составляли его, клыкастые и когтистые твари всех размеров и форм, самые разнообразные воплощения убийства.

Погасло расцветшее было в воде огненное дерево…

Снова всё окунулось в вязкую тишину, но в глазах орка, словно гравюра, нанесённая на белую жесть лёгкими росчерками пера, стояло увиденное: оскаленные пасти, острейшие шипы и жвалы, блестящие панцири и вздыбившаяся клочковатая шерсть, соединённые несоединимым образом в жутких подобиях животных.

- Ползёт сюда, - буднично подытожил орк, дождавшись, когда отгрохочет гром, выплюнул щепку  и пошёл к давно погасшему костру. – Пора мотать.

Груда тряпья рядом с его котомкой вдруг ожила и метнулась к орку. С рычанием вцепилась в  лодыжку зубами.

- Но, ты, не балуй! – рявкнул орк, резко стряхивая с ноги ожившие тряпьё.  – Не то враз кусалки вышибу!

Он подхватил на одно плечо котомку, на другое – ворох живых лохмотьев и широким махом, словно лось по болоту, понёсся по равнине, уходя с пути ползущих из ложбины тварей.

Вспышки молнии освещали продвижение живой массы. Вот она достигла озерца. Вот накрыла его. Вот двинулась дальше. Озеро исчезло.

Путь тварей был прямым, они шли на юг…

***

Орк не стал тратить силы понапрасну,  ушёл с  линии движения изрыгаемых ложбиной чудовищ, убедился, что ни одна тварь не выбивается из потока в сторону, скинул котомку и тряпьё  под приглянувшимся в темноте кустом,  немного понаблюдал и, растянувшись прямо на поросшей жёсткой травой земле, заснул, положив голову на котомку.

Утреннее солнце робко осветило холмистую гряду, один из последних излётов Железного Хребта. Здесь была ничейная земля, не принадлежавшая ни Вечному Лесу, ни Великой степи. Так, обрывки и того, и другого, и третьего.

До Мекапма не близко, до Северного Клыка ещё дальше. 

Закрытый мир Эвиал…

Орк сладко спал под кустом. Физиономия его и при солнечном свете красотой не поражала. Украшенное шрамами и татуировками свирепое лицо,  выбритый череп, лишь на темени оставлен пук чёрных жестких волос, не без щегольства перевитый кожаными ремнями.

Хотя справедливости ради надо заметить, что красные, коричневые и чёрные завитки татуировок  красиво смотрелись на зеленоватой коже. А один клык, выглядывающий из-под брезгливо скривлённой даже во сне губы, поблёскивал позолотой, явно сделанной из чистого щегольства -  крепость оркских клыков вошла во все пословицы, что такое гнилые зубы орки не ведали.

Никто не нарушал сна орка с золотым клыком: ночной поток тварей, двигаясь неспешно, но неуклонно, был уже далеко, чудовищной гусеницей он тянулся  по равнине, освещаемой низким  пока ещё солнцем.

В том же направлении медленно, но настойчиво ползла кучка тряпья, укусившая ночью орка.

***

Поднявшееся в зенит полуденное солнце разошлось и стало припекать, словно лето вернулось и потеснило раннюю, но, всё-таки, осень.

Солнце играло на блестящих панцирях, на острых, как клинки, клыках и наростах.

Теперь движение тварей не напоминало стихийный поток: оно превратилось в упорядоченную структуру войска на марше, бездумное и безжалостное, как лавина термитов.

…Орка всё-таки разбудили горячие лучи. Недовольно морщась, он сел и помотал головой, прогоняя остатки сна. Разлепил веки.

Оглядевшись, орк обнаружил сбежавшую ветошь.

Оскалился, блеснул золотым клыком и, подхватив котомку, вразвалочку пошёл догонять пропажу: не так уж далеко удалось уползти тряпью от места ночевки орка.

***

- Куда путь-дорожку держим? – ласково  спросил орк, заступив на пути у неотступно  ползущего на юг  тряпья.

В ответ тряпьё сделало рывок и снова вцепилось орку в лодыжку, в этот раз, видно, даже сильнее, чем ночью, потому что не ожидавший подобной прыти орк не сдержал вопля.

Могучая лапа орка отодрала лохмотья от своей ноги, подняла, хорошенько встряхнула и шарахнула оземь. 

Раздался дикий вопль.

Орк наклонился над тряпьем, развязал какие-то ремни, дёрнул клочкастые лохмотья – в руках у него оказалось изодранное войлочное покрывало, когда-то тонкое и белое, украшенное кожаными аппликациями. Сейчас грязное и дырявое.

Тот, кто был в покрывале, остался лежать на земле.

Теперь, когда  солнце заливало всё вокруг, стал виден пленник-беглец орка.

Это была стреноженная по рукам и ногам  девчонка, ещё подросток, угловатая и костлявая, в коротких, обрезанных чуть ниже колена, штанах, заплатанной безрукавке и мягких башмаках. Острые локти и коленки делали её похожей на кузнечика, широкие зубы и достаточно длинный нос не придавали неказистому лицу красоты, неровно стриженные, грязные волосы слиплись сосульками.

Зато иное в пленнице имелось, по-видимому, в избытке: повышенная   живучесть. После удара о землю она недолго лежала с закрытыми глазами,  резко открыла их,  попыталась подползти и снова укусить орка, смотревшего сквозь самую большую дыру в покрывале на солнце.

Разъярённый орк уронил драный войлок, сграбастал девчонку  обеими лапами и бешено затряс.

- Это было моё одеяло!!! – ревел он. – Которое ты трепала обо все сучки и камни, ползя на брюхе! Ты – сплошной убыток!!! Будь проклята та ночь, когда я услышал твоё враньё у костра!!!

- Я не врала!!! – завопила в ответ девчонка. – Сам дурак!!!

Орк снова швырнул её на землю и смачно плюнул.

- Если ты – дочь эльфа, как трепалась  этим людским недоумкам, то я – белый лев повелителей Нарна.

Он помотал головой и сам себе пожаловался:

- Ну это надо, а? Думал, добуду  полуэльфийку, нежную и прекрасную, как лилия, торгаши живым товаром с руками такую оторвут, – а отхватил жабу зубастую. Хорош товарец!

- Мой отец – эльф! – взвизгнула девчонка. – Раз меня зовут Янталь! Ни у кого в нашей деревне такого имени нет!

- Да ты на рожу свою посмотри, дочь эльфа! – скривился орк, с отвращением оглядывая свою добычу. – Не надо быть прорицателем, чтобы сказать, в каком кабаке подцепила твоя оторва мамаша твоего забулдыгу папашу. Ежели она, конечно, вообще может вспомнить, кто именно он был. А вот мне сдаётся, что горный тролль.

Связанная девчонка, полусидевшая, полулежавшая на земле, наклонила голову и, распрямившись пружиной, боднула орка в живот, повалив его наземь.

Орк вскочил, пинком отшвырнул её.

-  У-у, пиявкино отродье! – прошипел он.

- Вонючий орк! – выплюнула в ответ девица. – Чтоб ты сдох!

В чём-то орк был прав: живучесть костлявой девчонки превосходила обычную, после такого пинка другой человек бы только воздух ртом хватал, не имея возможности не то что пререкаться, но и дышать нормально. А эта снова рвалась в драку.

- Ещё раз мамку тронешь, – загрызу! – пообещала девчонка орку. – Понял? Она померла. Давно.

- Ах, мы ещё и сиротки… - противным голосом сказал орк, - как трогательно… Папа-эльф и мамка-принцесса. Угу.

Он шагнул к девчонке, присел на корточки и заорал ей прямо в лицо:

- Это я тебя загрызу! Вместо жратвы! Дочь эльфа, чтоб тебе пусто было!

Толчком опрокинув девчонку на землю, орк поднялся и, не обращая на неё внимания, пошёл к своей котомке. Пошарившись в ней, выудил мешочек, развязал, достал из него полоску сушёного мяса, кинул в рот.

Глотнул из фляги воды, размачивая мясо прямо во рту, и энергично заработал челюстями, размалывая твёрдую полоску.

-  Дяденька орк, ну дяденька орк, а если я скажу, что я не дочь эльфа, вы меня отпустите? – заныла опрокинутая на спину девчонка. – Я же вам, получается, не нужна… 

- Ражбежалась, - бросил с набитым ртом орк. –  Продам тебя, как миленькую, только до Мекапма доберёмся.

- В бордель? – с надеждой спросила девчонка.

Орк поперхнулся сушёным мясом.

- Если по спине постучать – пройдёт, - заискивающе подсказала девчонка.

Орк прокашлялся, выплюнул несостоявшийся завтрак и снова заорал:

- Какой бордель, лопни мои глаза?! Да ты на себя посмотри, чудовище голенастое! Кому ты нужна в борделе?! Где на тебя набрать извращенцев?!

- Это я расту! – пронзительно завопила в ответ девчонка, перекатываясь со спины на живот. – Сам дурак! Сам зелёный! И узоры у тебя на щеках дурацкие! Вонючий орк!  Я – дочь эльфа!

- Ты помесь бешеной россомахи и ядовитой пиявки! – орк выдернул из котомки тряпицу.

Через мгновение девчонка корчилась на земле с заткнутым ртом и тщетно пыталась выплюнуть мастерски вставленный кляп.

- Не старайся, верёвка надежная, - посоветовал ей орк.

Он присел у котомки,  взял мешочек с сушеным мясом и задумчиво принялся в нём ковыряться, выбирая новый кусок.

- Ну и муть, - снова пожаловался он сам себе.

Видимо за время одиночных путешествий у орка сложилась привычка разговаривать вслух с самим собой.

- Вот я – орк, - рассуждал орк. – Мне и в голову не приходит считать себя кем-то другим. Да даже если бы пришло, – я бы глянул в озеро и понял, что я – орк и никто иной. А этому лягушкиному отродью, видно, ни своё отражение не указ, ни что другое. Ни рожи, ни кожи – но гонору… Чтобы я купился на враньё? И ведь купился! Ведь поверил, что наткнулся на эльфийскую деву, выпала, наконец, и мне удача!  Не узнал бы кто из наших, – жизни не будет, засмеют. Поймал, называется, удачу за хвост… 

Он достал новый кусок.

- Слышь ты, пиявка зубастая, а может у тебя магическая сила есть? – обратился орк к девчонке. – Хотя какая там сила…  У-у, глаза бы мои тебя не видели!

Дожевав мясо, орк поднялся, подошёл к пленнице.

- Тащить я тебя не буду, не надейся, - сказал он. – Сама пойдёшь.

Он распутал ремни, стягивавшие лодыжки девчонки, рывком поднял её и поставил стоймя.

Коленки у пленницы подогнулись, и она упала.

- Не дури! – прорычал орк. – Убью!!! Быстро встала!

Девчонка, сверля орка яростным взглядом, неуклюже поднялась.

Орк скатал в тугой тючок войлочное одеяло, приторочил его к котомке.

- Ну, пошли, - лёгким тычком в спину придал он нужное направление пленнице.

Девчонка, понуро опустив голову, побрела рядом с орком. Солнце светило им в спины.

Орк весело присвистывал, передразнивая любопытных сурков, застывших столбиками у своих нор. Девчонка плелась, тупо глядя в землю и устало переставляя ноги.

- Дойдём до леса, – кляп сниму, - пообещал ей раздобрившийся орк.

Девица, задрав нос, его слова надменно проигнорировала.

- Была бы честь предложена, - обиделся орк.

Он достал  флягу и сделал на ходу глоток, смачивая пересохшее горло.

Девчонка молниеносно воспользовалась тем, что он отвлёкся.

Юлой крутанулась на месте, словно это не она поднимала ноги как чугунные, – и бросилась бежать. Снова на юг.

Мгновение орк стоял обалдело, глядя, как резво она улепётывает со связанными руками и кляпом во рту, потом громогласно выругался, бросил поклажу и кинулся в погоню.

Сократить расстояние поначалу ему не удалось, – пленница неслась на всех парах, из-за связанных рук странно похожая на бескрылую степную птицу.

Орк понял, что рискует потерять котомку, вернулся, подобрал вещи и пустился следом за девчонкой уже по иному, знаменитым орочьим, обманчиво неспешным бегом, скупо рассчитывая силы на длинную дорогу.

Девчонка неслась по равнине, и испуганные сурки на её пути прятались в норки. Но надолго даже такой живучести не хватило, – кляп во рту затруднял дыхание, сказывался и ночной побег от орка, да и ела она в последний раз давно.

Точнее вчера, когда после долгого дня, заполненного сбором целебных кореньев у подножия Железного Хребта, подростки из селения Гнилая Топь, отряжённые по этому важному делу деревенским лекарем, развели костёр, сварили немудрёный ужин, и принялись рассказывать друг другу перед сном завлекательные байки.

А  Янталь, безродная сирота у лекаря на побегушках, твердящая налево и направо, что она – дочь эльфа, и не замечающая, как прыскают в кулак сдавленным смехом односельчане, слушая её, принялась показывать этим тёмным деревенщинам какие они, -  прекрасные эльфы.

Не какие на самом деле – прожившая всю свою недолгую жизнь в Гнилой Топи Янталь и близко ни одного эльфа не видела, -  но такие, какими они, несомненно, должны быть. Сведения у Янталь были самые верные – из книжек лекаря.  Про прекрасных дев,  про их танцы в ночных лесах при свете костров,  про чарующие песни.

И ведь заворожила – раскрыв рты, ребятишки смотрели на её кружение в темноте, слушали странную песню, слова которой Янталь выучила из лекаревой книги, а мотив придумала сама. 

И даже орк-одиночка, без оружия спешащий неторной дорогой в Мекамп по каким-то своим непонятным делам,  поверил тогда, что повстречал  дочь эльфа, которая станет хорошей добычей…

Силы у девчонки иссякли, с бега она перешла на шаг, но упорно не останавливалась, пока нагнавший беглянку орк не остановил её хорошей затрещиной по затылку.

Ругаясь самыми чёрными орочьими ругательствами, орк вынул кляп изо рта потерявшей сознание пленницы, заново стреножил её.

- Дешевле удавить… - уговаривал он сам себя. -  Она же чокнутая. Вот и пробегали до обеда. Привал. Скоро жратва кончится… - посетовал, заглянув в мешок с сушёным мясом. – Тогда точно её съем – дал  орк себе торжественное обещание. – Хоть какая-то польза будет.

Пока орк подкреплялся, девчонка очнулась и заплакала, но не жалобно, а зло и упрямо.

- Отпусти меня! – прорыдала она. – Мне домой надо!

- Зачем? – поинтересовался орк, даже не взглянув на неё.

- Ты слепой? – взвизгнула девчонка. – Тварей не видел?

- Ну и что?

- Они через деревню пройдут.

- И что?

- Там бра-а-атик, - взвыла девчонка. – Ма-аленький!

- Не ври, лягушка. Сама сказала – сирота, отец неизвестно кто, мать умерла.

- Не вру! – взвилась девчонка. – Мой отец – эльф! А мамка померла, брата рожая. Нас лекарь у себя оставил. Потом братика мельник с мельничихой усыновили – мы же, полуэльфы, красивые, не деревенским этим чета.

От последних слов орк сморщился, словно уксусу глотнул. Хотел пальцем у виска покрутить, да только рукой махнул.

- И что? Пристроен твой эльфийский братик, бояться нечего. Авось не сгинет.

- Дурак! – завопила девчонка. – А ещё орк! Видел, как они идут? Они же сегодня ночью нашу Топь накроют! В самый глухой час – я знаю, сколько им ещё шагать. К вечеру гроза будет, потом ненастье затянет, днём никого не различишь, не то что ночью! Когда заметят, – поздно будет.  Наших деревенских ты разогнал, они в хребты со страху дёрнули, к гномам. Никто не предупредит! Отпусти!!!

- Я тебе не верю! – рявкнул орк. – Ты врёшь через слово! Один раз я тебе поверил, – и получил эльфийскую деву. Всё.

- Тогда пошли вместе в деревню – только предупредить, а дальше делай, что хочешь. Я всё равно им не нужна. Даже братику. Он сейчас в хорошем доме, – шмыгнула носом девчонка.

- Щас заплАчу, - пообещал орк. – От умиления. Девочка-сиротка, маленький братик, сюси-пуси и розовый кисель. Эта чародейская гусеница промарширует ночью мимо какой-то там Грязной Лужи, даже не подозревая, что она есть, а меня некая дочь эльфа выведет прямиком под стрелы своих односельчан. 

- Ты откуда про чародея знаешь? – девчонка так удивилась, что забыла оскорбиться.

- Какого чародея? – насторожился орк.

- Который тварей наслал.

- Слухами земля полнится… - уклончиво сказал орк. – Я мало что слышал. Давай, рассказывай.

- А я что, я ничего… - заныла девчонка. – Об этом все знают…

- Что знают? – терпеливо спросил орк.  – И так уж все?

- Ой, да я была-то там разочек, - зачастила девчонка, - и живая, а что лекаря не послушала, ну ведь рядом же совсем было, я одним глазом – и назад. А чего он – как за травами на какую-нибудь верхотуру лезть, так ползи, не жалуйся, а как на чародейский замок взглянуть – сразу не моги. А мне надо! У всех эльфов кольца на руках, красивые, я на кар…, то есть я знаю. А, небось, те кольца и амулеты, что мне папа оставил, сам же лекарь и прикарманил.

При упоминании папы-эльфа, одарившего дочь драгоценностями,  физиономию орка снова перекосило, но он удержал рвущиеся с языка слова.

- А когда эльфы танцуют летними ночами, лунный свет горит в камнях их перстней и подвесок! – с горящими глазами рассказывала девчонка. – А некоторые кольца у них магические, честно. И у чародея таких полно, он же волшебник! Я хотела парочку взять, не больше, он бы и не заметил. А мне они позарез нужны!

- Взяла? – без эмоций спросил орк.

Девчонка скривилась.

- Тоже мне, чародей! Одно кольцо, и то на пальце. Серое какое-то, совсем некрасивое, словно пеплом присыпанное. Остальные кольца он, наверное, прячет под кроватью в спальне. Как наш мельник. Он, дурачок, думает, что это тайна, а вся Топь знает, где у него ларец с деньгами стоит.  Только до его спальни я не добралась.

- Мельника, - уточнил орк.

- Чародея! – разозлилась на его непонятливость девчонка. – Нафиг мне его медяки, у эльфов от них руки чернеют, лекарь рассказывал. Мы, эльфы, кроме золота и серебра ничего в руках держать не можем, а у нас в Гнилой Топи золотых ни у кого не водится, да мне и не золотые, мне кольца магические нужны.  Чародей-то меня не заметил, а вот стража у него мерзкая, костяная, пришлось убираться.  Да и чародей тоже не шибко-то живой, почти скелет, голова – так чистый череп, а шея тонкая.  Раньше-то замок пустой стоял. Долго. А потом этот вот завёлся.

- И зачем ему таких милых зверюшек создавать? – поинтересовался орк. – И скорым маршем на вашу всеми богами забытую Грязную Топь направлять? Если у вас даже серебряных монет не водится?

- Он не нас направляет! – возмутилась девчонка. – Он дальше! Где поселений больше. Они вот так идут, идут, а потом как давай веером рассыпаться – ничего живого не остаётся. Потом возвращаются. Два раза уже ходили, на восток. Там поселений больше. Мы и не боялись. Кто ж знал, что он их на юг пошлёт? Старики говорят, он так сил набирается, ведь твари чародейские не просто  убивают, мучают сначала, силы сосут. А он собранными муками питается.  Травники этим тварям в прошлый раз на пути попались, – никто не спасся. Наши охотники видели, когда они  из ложбины выходили…  Мы тогда тоже коренья собирали, только не компанией, как сейчас, а с лекарем вдвоем.

- Что ж не предупредили соседей, ваши-то охотники? – брезгливо спросил орк, блеснув золотым клыком.

- Я хотела… - вздохнула девчонка. – Добежала бы, успела. Лекарь не дал. Сказал – дура. Пропаду вместе с Травниками, и кто ему за кореньями в горы ходить будет? У них, мол, свои сторожа, пусть и смотрят. Отпусти меня, а? Я успею. 

- Помолчи, - велел орк.  – На.

Он развязал пленнице руки, протянул ей  несколько полосок сухого мяса и флягу с водой.

Голодная девчонка накинулась на еду. Челюсти её немногим уступали орочьим: твердое, как камень, сушёное мясо она молотила словно мягкий сыр. 

Стало относительно тихо. На это орк и рассчитывал.

Он принялся рассуждать вслух:

- Что мы имеем? Ночью некой деревни не станет. Невелика потеря. Предупреждать их я не сунусь, себе дороже. Им  и на соседей-то своих плевать, а уж орка на вилы подымут, даже слова не выслушав. Отпустить эту неотр-р-р-разимую дочь эльфа? И с чем я останусь?

Услышав от орка "дочь эльфа" девчонка приосанилась и пробормотала с набитым ртом:

- Дяденька, ну я же вернусь, чештное слово! Там шкучно. 

 Орк отмахнулся от неё.

- С другой стороны мы имеем мага, который, похоже, зализывает раны после каких-то дел. Копит силы в этой глуши. А шея у чар-р-родея тонкая… Дочь кузнечика там побывала… Знает дорогу. В самом захудалом чародейском замке есть чем поживиться бедному орку… Если он послал своих домочадцев на охоту… Гостей не ждёт, ждёт еду…

Глаза у орка заблестели.

- Я знаю, как спасти твою Вонючую Топь, слышишь, дочь эльфа?  Надо уничтожить чародея – тогда умрут и эти твари. Без хозяина такие создания жить не могут. Они этого просто не умеют.

- Добычу пополам! – радостно воскликнула девчонка.

- Чего?! – возмутился орк.

- Без меня ты не дойдешь!

- Без меня твою деревню размажут!

- Ты жадный и жестокий!

- Кто, я?!!

- Ну, хорошо, не половину, - пошла на уступки девчонка. – Две трети – тебе, одну треть – мне. Хоть это и несправедливо.  Но ты берёшь меня с собой.

- Тебя-а-а?

- А чего? Что мне теперь, всю жизнь в Гнилой Топи сидеть? Мы Топь спасём, и я с тобой пойду. Братик пристроен, не пропадёт.  А я должна своих найти.

- Кого?

- Эльфов, конечно, - со спокойной уверенностью заявила девчонка. – Ты меня до Мекампа доведи, а там я сама.

Орк исполнил давно желаемое и от души покрутил пальцем у виска. Потом сказал:

- Ладно. Сколько отсюда до замка?

Девчонка встала, деловито осмотрела и равнину, и холмы на севере, нашла колонну тварей, затем, прищурив один глаз, глянула на солнце, определяя время.

- К закату доберёмся, если побежим.

- А побежим? – недоверчиво подняв брови, поинтересовался орк.

- Чего, устал?

- Кто, я?

- А что, я, что ли? – дернула плечами девчонка. – Я-то и раньше заката добегу. Я же сытая.

- Хорошо, тогда побежим, раз ты сытая, - медленно  выговаривая каждое слово, сказал орк. – Именно это я хотел узнать, дочь эльфа.

- Только не сразу побежим, пройдём немного, - озабоченно сказала девчонка, распутывая ремни на ногах. – А то у меня в боку заколет.  На, убери.

Орк несколько растерянно принял ремни и флягу, потом, решив не призывать к порядку осмелевшую дочь эльфа, молча убрал их в котомку, в который раз за день закинул её за плечо.

Девчонка вскочила и зашагала рядом с орком, умело разминаясь на ходу, готовя ноги к бегу.

- А чего ты так обрадовалась, что я тебя в бордель продам? – полюбопытствовал орк. – Ты хоть знаешь, что это?

- А как же! – возмутилась девчонка. – На ярмарку приезжал передвижной. Вместе с цирком. Не к нам, в Травники.

- И что?

- Ну, у них же, дам из того возка, настоящие платья! Длинные! Красивые! – с горящими от восторга глазами объяснила ему девчонка. – Почти как у эльфов!  А лекарь мне платье не разрешает! Говорит, о кусты обтреплю, в штанах коренья собирать удобнее. Он прав, конечно, но если бы у меня было хоть одно, люди быстрее бы поняли, что я – дочь эльфа.

- Угу, всё понятно, вопросов нет, - буркнул орк.

Дальше они шли молча, погруженные каждый в свои мысли.

Девчонка шагала, о чём-то размышляя, потом тряхнула головой, расправила плечи, задрала повыше нос и, зажмурясь от удовольствия, почти пропела каждое слово:

- Я – дочь эльфа! Меня похитил орк! Я иду в замок чародея спасать свою деревню! Как здорово!

Орк покосился на неё и сказал:

- Ну, тогда побежали.

И они бок о бок побежали на север, к холмам.

***

К ночи  на равнине разразилась гроза.

Орк и девчонка встретили её у подножия замка, стоя на узкой, от силы в две ладони шириной, тропинке-карнизе, идущей вдоль отвесного обрыва.

Замок нависал сверху, колючие грани стен, вздыбленные пики шпилей. Отблески молний отражались на блестящей черепице его крыш.

- Красивый, да? – сказала девчонка, задравшая голову, чтобы лучше рассмотреть стену. – Только жуткий. 

- Нормальный, - отозвался орк, ногой сталкивая в пропасть камни на тропе впереди себя. – Ты точно здесь шла?

- Легко! – фыркнула девчонка. – Днём только. Там, дальше, не так красиво. Зато пролом в стене. Старый. Видно, у чародея этого руки не доходят починить. А я бы починила. И окошки бы покрасила. Он тогда стал бы красивый и не жуткий.

- Тогда давай я тебя чародею продам, - рыкнул раздражённо орк. – Он через три дня сдохнет от твоей болтовни, надо будет только подождать. И никакой крови.

- Нельзя, - совершенно серьёзно сказала девчонка. – Так мы не успеем. Твари скоро к деревне подойдут. Я чувствую.

***

Над Железным Хребтом висела полная луна. Тучи затянули небо южнее, а здесь всё было полно призрачного, неживого света.

По внутреннему двору замка вышагивал костяной паук. Обманчиво хрупкий и ажурный.

Он преграждал путь к покоям чародея.

- Слушай, - шёпотом спросила орка девчонка, - а ведь у тебя даже секиры нет. Как мы мимо него пройдём?

- Только заметила? – осклабился орк. – Не твоя печаль, дочь эльфа.

Они наблюдали за пауком со стены. Точнее, с груды камней, закрывавшей пролом. Именно по ней, как по каменной лестнице, они и поднялись сюда.

Орк подобрал камешек, небрежно кинул его во двор.  Раздался звонкий стук о каменные плиты.

Паук ринулся на звук.

- Слышит, - удовлетворённо сказал орк. – Интересно, чем…

Он набрал горсть мелких камешков, ссыпал их в ладонь девчонки.

- Будешь кидать. Видишь, вон ту плиту? В неё целься. Но после того, как я скажу.

Девчонка кивнула.

Орк придирчиво выбрал булыжник размером со свою голову. Поднял.

- Кидай!

Каменный дождик застучал по плите.

Костяной паук, шелестя конечностями, кинулся на звук. И взорвался тысячами  костяных обломков, когда сверху его припечатал булыжник орка.

- И никакой магии, - удовлетворенно буркнул орк. – Мы по-простому, по-нашему.

***

Сердцем зала главной башни чародейского замка был громадный хрустальный шар, паривший над острым шпилем постамента.

Шар ловил лунный свет, падающий через прорезанные в своде окна. В стенах же окон не было, даже узких, бойничных. И по углам зала залегала темнота, ни разу не тревожимая светом с момента возникновения замка.

Шар мерцал и переливался, он казался здесь единственным живым, ярким существом, всё остальное было блёклое, серое: либо кость без плоти, либо камень.

Около постамента стоял чародей и жадно вглядывался в глубины шара.

Янталь была права, сравнив хозяина замка со скелетом: внешне он очень напоминал мумию. Жёлтая пергаментная кожа была настолько тонкой и так туго обтягивала череп, что различались зубы за плотно сжатыми губами.  В пещерах глазниц прятались тусклые  глаза.  Ногти на иссушённых  руках напоминали орлиные когти.

Черная  хламида, облепившая костлявые плечи чародея, не доставала до полу и было видно, что он босой стоит на каменных плитах и ногти на его ногах такие же когтистые, как и на руках.

Полуптица-полузверь, химера из страшных снов,  разлеглась у ног хозяина замка, дремотно положив птичью голову на мохнатые львиные лапы.

Чародей, не мигая, смотрел в шар. Там в ночи клубились тучи над равниной, резали небо молнии, и двигались к заветной цели созданная им смерть. 

Чародей причмокивал сухими губами, словно пытаясь попробовать на вкус ту плоть и кровь, что скоро начнут терзать и кромсать по его желанию твари. Лицо его искажал голод, неутолимый, неизбывный, абсолютный голод по жизни, не способной насытить полумертвое тело.

Тем сильнее жаждал он новых страданий, новых мучений, новых смертей, которые заполнят грызущую его пустоту.

Шар отразил и нахохлившуюся под мокрыми соломенными крышами деревушку, спящую беспробудным сном со всеми своими ленивыми сторожами и не менее ленивыми собаками, забившимися от дождя в сухие конурки.

Колонна загодя начала перестраиваться, растекаться, словно поток по равнине, чтобы накрыть забытую богами Гнилую Топь целиком, со всеми её хуторками.

Чародей кивал, словно соглашаясь с действиями своих созданий.

Он смотрел на спящие дворы, как смотрят изголодавшиеся  лакомки на крохотный кусочек пирожного, не способный насытить, но дающий возможность продержаться  до кондитерской.

Чародей нетерпеливо переминался с ноги на ногу, слышался глухой скрежет отросших ногтей по полу. 

Руками он обхватил парящий шар, из-под растопыренных жадно  пальцев пробивались молнии, полосующие сейчас  равнину там, на юге.

Вдруг что-то почувствовала спящая химера, проснулась, подняла клювастую голову и стала сверлить пустым взглядом зал, выискивая источник тревоги.

Раздраженно хлестнул по боку змеиный, увенчанный стреловидным отростком на конце, хвост.  Химера мягко поднялась, потянулась, на кошачьих лапах пошла кругом постамента.

Шелест повторился. Там, где кончалось пятно лунного света, и начиналась чернота.

Химера, настороженно подёргивая хвостом, двинулась на звук.

На идеально отполированном мраморном полу лежал скрюченный, как корень,  неказистый кусочек сушёного мяса.

Клёкот вырвался из горла такой же голодной, как и хозяин замка, химеры. Она шагнула к мясу.

За верёвочку дернули, и мясо уползло в темноту.

Химера кошкой на мышку кинулась на убегающую еду, позабыв про всё на свете.

С другой стороны зала выступил из темноты здоровый, крепкий орк.

Улыбнулся, оскалив клыки.

Неслышными шагами подошёл к чародею со спины, могучими лапами обхватил его голову – правой рукой за подбородок, левой – за темя, и почти нежно, легко повернул.

Раздался хруст сломанной шеи. Чародей умер. Теперь бесповоротно.

Орк стянул с его пальца магический перстень, гадливо оглядел, выковырял камень и смял ободок перстня в пальцах, словно тот был из жести. Выкинул комок. Осмотрелся в поисках чего-нибудь тяжелого.

Неподалёку от постамента с шаром застыло в тени высокое кресло чародея.  Рядом, по правую руку от кресла стоял небольшой круглый стол на одной ноге, на столе лежал могучий фолиант и серебряный подсвечник с самой обыкновенной свечой.

Орк переложил подсвечник и фолиант на сиденье кресла, поместил камень в центр стола и от души хлопнул по нему пудовым томом in folio, чьи крышки переплета были окованы листовой жестью.

Соприкосновения со знанием магия не выдержала.

- Хрупкий, так я и думал, - с удовлетворением подтвердил орк, глядя на осколки.

Затем он подошёл к шару.

Там, на равнине, перестав ощущать направляющую волю чародея живой поток смерти остановился, не доходя нескольких лиг до Гнилой Топи, так и не закончив перестроение.

Затем снова собрался в тугую колонну, голова её начала заворачиваться резко на север, в обратный путь, поползла было обратно – но столкнулась с собственным хвостом.  И мёртвой хваткой вцепилась в него.

Наконец-то созданные для убийства твари встретили достойных соперников. Броня на броню, когти на когти, шипы на шипы. Словно змея, пожирающая собственный хвост, крутился на равнине поток чудовищ, уничтожая сам себя до последней твари.

Орк полюбовался на это зрелище, потом резко дёрнул шар, срывая его с постамента.

Равнину в глубине шара заволокли тучи, и всё исчезло.

В башне воцарилась темнота. Лишь пятна лунного света лежали на полу.

Орк потряс шар:

- Эй, там, ты того, огня дай!

Глубина шара осталась тёмной.

Орк плотнее обхватил шар, нахмурился и, глядя в него, приказал:

- Зажигайся, чар-р-р-родейская штучка! Не то об пол тресну! У меня не заржавеет, понял?

В глубине шара разгорелся теплый красноватый огонёк, словно кто-то развёл костёр на лесной поляне.

- Так то лучше, - буркнул орк и, держа шар в одной руке, пошёл с ним, как со светильником, искать дочь эльфа. 

Темнота убегала от светящегося шара, но недалеко, поэтому орк чуть не запнулся о длинные ноги  Янталь.

Девчонка сидела на полу в обнимку с химерой, чесала ей спинку и кормила оркским сушёным мясом. Химера, с обожанием глядя на новую хозяйку, урчала и щёлкала клювом.

- Это мое мясо!!! – заорал взбешённый орк, размахивая шаром. – Последнее!!! Теперь я вас обеих съем!!! Тебя – в первую очередь! Одеяло испортила, мясо уничтожила!

Он резко развернулся.

Девчонка и химера вскочили, кинулись за ним.

Орк, опустив голову и упрямо выпятив нижнюю губу, стремительно шагал по безлюдным коридорам замка.

Девчонка вприпрыжку, химера леопардовым скоком неслись рядом, заискивающе заглядывая орку в лицо, одна справа, другая слева.

- Ну ты же до-о-обрый… - убеждала орка девчонка, пытаясь на ходу погладить его по руке. – Ну не злись, еды мы добудем.

- Я злой! – рычал орк.

- Ты не злой, - объясняла дочь эльфа. – Был бы злой, – был бы умный. Не похитил бы меня.

- То есть я – дурак набитый, - кивнул орк. – Спасибо, я давно это знаю. С того самого момента, как ты мне попалась.

- Ты -  хороший! Ты нашу деревню спас! У тебя узоры на щеках красивые! – подлизывалась изо всех сил девчонка. – И зуб золотой. У нас золотые зубы только у лавочника.

- А кто говорил, что узоры дурацкие? – возмутился орк.

- Я. Специально. Ты же не верил, что я дочь эльфа.

- Зубы мне золотые не заговаривай!!! – заорал орк, развернулся и таким же быстрым шагом пустился в обратный путь. – Я тебе что сказал, дочь эльфа, провались ты в гномьи шахты? Одним куском подманить и треснуть по затылку палкой. А ты?

- Ну у меня же теперь  своя домашняя химера… - оправдывалась девчонка. – Я теперь с ней в цирке выступать могу…  А что твой шар показывает? А он может эльфов показать? А я тебе одеяло заштопаю… Я аккуратно умею. Правда, честное слово.

- Отстань!!! – рыкнул орк. – А если бы эта тварь не голодная была? Или слишком голодная?  Проголодается и ночью всех сожрёт.

- Она хорошая! – защищала химеру девчонка. – Ты только постой, не беги, и сам поймешь.

Они добрались до зала,  в центре которого у пустого постамента так и лежал мёртвый чародей.

Орк остановился на входе и с нажимом в голосе сказал:

- Ну, стою. Что дальше?

Девчонка обежала его, вцепилась в гриву химере, выволокла  на освещенное пространство и легко вскочила сказочному зверю на спину.

Химера потянулась всем телом, словно не чувствуя голенастую всадницу на своей спине, урча от удовольствия, расправила крылья и тигриным прыжком, с места, отправилась в полёт.

Она плавно набирала высоту,  по спирали поднимаясь к сводам башни.

Дочь эльфа, вцепившись химере в гриву и растопырив ноги, заливалась счастливым смехом.

Достигнув высшей точки, химера сложила крылья. Камнем рухнула вниз.

Орк, увидев это, испуганно дёрнулся, уронил шар и рванулся в ту точку, куда должна была упасть и летунья, и её всадница, чтобы отбить, собственным телом хоть немного смягчить их падение. Запнулся по пути за босую ступню мёртвого чародея и растянулся на полу. 

Спикировав до середины башни, химера резко распахнула оба крыла, и закружилась вокруг своей оси, словно семечко ясеня. Потом снова стала плавно набирать высоту.

- Я – дочь эльфа! – радостно голосила на её спине девчонка, а башенное эхо испуганно повторяло эти дикие вопли. – Меня похитил орк! Мы спасли Гнилую Топь! У меня есть ручная химера! Э-ге-гей!

- Пойти и удавиться… - пробурчал орк, поднимаясь  и потирая разбитое колено. – Спокойной жизни всё одно не будет. Была одна чокнутая на шее, теперь их парочка. Со свету сживут.

Налетавшись вволю, химера опустилась.

Девчонка вихрем слетела с её спины и затараторила:

 - Ты видел, как она летает? Она и охотиться умеет! Мы её сегодня вечером  на охоту пошлём, на озера! Там утки полно! Только её расчесать надо, колтунов много, и лекарства дать.

- Какого лекарства? – машинально спросил орк, подбирая закатившийся к стене шар.

- От глистов, конечно, видишь, какая она худая? Я думаю, они все тут глистастые, с колдуном во главе. Он потому и был, как скелет, что черви его изнутри выели. А всё потому, что босиком ходил, вот и нацепил заразы. У нас в деревне есть такие– те, кто босиком в свиной хлев ходит, а после ни рук, ни ног не моет. Их сразу видно – жрут как на убой, а худые и злобные. И этот такой – же. А химеру я быстро вылечу – диким чесноком. Я лечебный отвар сделаю, только её подержать надо будет, чтобы не клевалась, он же противный. Держать ты будешь, ты сильнее, а я ей в пасть залью. А потом её пронесёт и червяков всех вынесет. А мы её в озере  помоем, я знаю, где мыльный корень вырыть, и где глина хорошая. Расчешем. Любой цирк нас с руками оторвёт. А можно не цирк, можно самим выступать. Ты, я и она. Тогда деньгами с хозяином делиться не надо будет. А лучше, если ты станешь владельцем цирка. Видела я этого хозяина, ничего особенного.  Хорошо я придумала, да?

- Замок надо осмотреть, - сухо сказал орк. – И пока ты этот свой отвар не сварила, руки после химеры мыть будешь.  Как все чистоплюи-эльфы. Поняла?

***

В темных закоулках прятались костяные пауки. Завидев орка с девчонкой, они разбегались во все стороны, не желая разделить судьбу павшего во дворе собрата.

Видимо, пауки облюбовали это место задолго до появления чародея, и на его смерть им было глубоко наплевать. Скорее, они даже обрадовались: ибо теперь никто не налагал на них чар, заставляя быть стражами.

Осмотр замка  победителей чародея особо не обогатил.

Там было пусто, ни мебели, ни сокровищ. Ларца с перстнями под кроватью чародея  Янталь так и не нашла, хоть и проверила каждый участочек, чихая от пыли.

Оружия,  - на что рассчитывал орк,  - тоже не было. Совсем.

Пришлось вернуться в главный зал несолоно хлебавши.

Вся добыча состояла из магического шара, серебряного подсвечника со свечой и толстого фолианта.

Но плохо было не это:  у орка стало стремительно опухать колено, запульсировала в нём злая боль.

- Что-то тут не так, -  проворчал орк, усаживаясь в кресло чародея и вытягивая ушибленную ногу.

Светящийся шар он положил на круглый столик, небрежно смахнув с него книгу.

Девчонка заинтересовалась громадным томом, упавшим на пол с громким грохотом.

- А если там  есть про эльфов? – укоризненно спросила она и потянулась к книге.

- Стой!!! – рявкнул орк так, что химера от испуга присела и забила хвостом.

- Чего? – обиделась девчонка. – Бери сам, мне не жалко. Я помню про одну треть. Раз химера моя – всё остальное твоё. Я знаю.

Орк постучал пальцем по голове.

- Этот дохлый колдун, – мотнул он головой в сторону мёртвого мага, - похоже, не только глистами болен. В нём самой разной гнили полно. У меня, похоже, заражение крови начинается от самого простого ушиба. Так не бывает. Не трогай ничего, не то сгниешь изнутри.

Глаза у девчонки испуганно округлились:

- А ты? Что делать?

- Найди дрова. Не мог же он здесь совсем без топлива сидеть, на одной магии, - скомандовал орк. – Его нужно сжечь. Но сначала принеси мою котомку.

Девчонка и химера выскочили из зала.

Орк оттёр испарину появившуюся на лбу. Жар быстро распространялся по всему телу. Колено горело.

Орк вынул охотничий нож из ножен, висевших на поясе. Закусив губу клыками, срезал грязную, ссаженную о каменный пол кожу  с места ушиба. Потекла кровь.

Прибежала Янталь, приволокла котомку и одеяло.

- Кресало достань, - невыразительным голосом сказал орк. – Свечу зажги. Дай, сначала осмотрю.

Янталь подала ему подсвечник со свечой, орк осмотрел их со всех сторон, понюхал и, отколупнув кусочек воска, пожевал.

- Вроде обычная. Авось пронесёт. Зажигай.

Девчонка высекла искру, подожгла фитиль. Заплясал на конце свечи огонёк.

- Подержи подсвечник, надо колено огнём опалить.

Орк с трудом встал, придерживаясь за рукоять кресла, подставил у свече больное колено. Живой огонь радостно лизнул свежую кровь. Орк выругался.

Когда, по мнению орка, рана подкоптилась нужным образом, он рухнул обратно в кресло.

- Там, на дне, трава в мешочке. Дай, - еле выговорил он.

Янталь нашла орочье лекарство, нарезанную и высушенную траву болегонку, растущую только на Волчьих островах.  Горькую ужасно.  Для не принадлежащих к орочьим племенам – смертельно ядовитую.  Достала и фляжку с водой. Бережливо погасила свечу.

Орк засыпал в рот горсть измельчённой травы, глотнул воды. И замер с закрытыми глазами, откинув голову на спинку чародейского кресла.

Девчонка и химера отправились искать топливо.

Трава действовала, обезвреживая в теле орка заразу, но от забытья не спасала.

Возле мертвого чародея медленно росла куча дров.

Орк открывал глаза – и видел, что ночь потихоньку сменяется днём, лунный свет уступает место заре, затем солнцу. Даже в зале стало относительно светло.

Дров всё прибавлялось и прибавлялось.

К полудню их набралось достаточно для погребального костра.

Из очередного отрезка забытья орка вырвал отчаянный крик.

Орк резко распахнул глаза.

Труп чародея был наполовину втащен на сложенную поленницу. Янталь стояла рядом, с искаженным лицом смотрела на свои руки и визжала от ужаса.

Орк, забыв про боль, слетел с кресла, кинулся к девчонке.

- Чего?!!

- Вши!!! – взвыла с отвращением Янталь, тряся руками.  – На нём вши!!! Трупные!!! Они на меня кинулись!!! Уже по голове, наверное, бегают!!!

Орк двумя пальцами снял с руки девчонки  трупную вошь, раздавил на ногте.

- Не бойся, разберёмся.

С удивлением он обнаружил, что стало легче, нога болела, но так, как и должна была болеть искромсанная ножом и опаленная огнём рана.

- Вроде пронесло, - задумчиво сообщил орк. – Болегонка – штука хорошая. Либо убьёт, либо вытащит. Не ори, выберемся из этого крысятника -  выведем мы тебе вшей.

Янталь умолкла.

Орк втащил чародея на дрова, положил ему под голову книгу, в ноги пристроил магический шар.

- А как же… - начала девчонка.

Химера от греха подальше спряталась за спинку кресла и выглядывала оттуда, опасливо рассматривая приготовления орка.

- Ежели не испортится от огня, – заберу, - пояснил орк. – А таскать  заразу – себе дороже.

Он снова запалил свечу, поджег ею погребальный костер и закинул подсвечник вместе со свечой поближе к шару.

Заплясали на поленьях язычки пламени, почти невидимые в солнечном свете, длинными полосами падающем из потолочных окон зала. Потом огонь набрал силу, охватил всю поленницу, затрещал.

В зале стало жарко.

Химера, убедившись, что её жечь не будут, вышла из-за кресла и прижалась к ноге хозяйки.

Янталь глядела на погребальный костер и нервно почесывала макушку всей пятернёй.

Чародей сгорел быстро, как скомканный лист бумаги. Книга держалась дольше, стреляла искрами. Шар уцелел, языки пламени только облизали его бока, не причинив никакого вреда.

- И то прибыток, - решил орк, выкатил шар из груды углей и, покатав по залу для быстрого остужения, завернул в тряпицу.  – Пойдём на волю, меня уже тошнит в этом склепе.

Девчонка и химера обрадовано понеслись к выходу.

- Что мы имеем, в конце концов? – пробурчал сам себе орк. – После всех этих попыток обогатиться? Оружия  нет. Золота, драгоценностей – нет. Еда на исходе. Одеяло рваное. Есть закопчённый  переносной светильник, вшивая дочь эльфа и глистастая химера.  Великолепно.

Хромая, он побрёл к выходу.

***

Солнце клонилось к закату, но до вечера было далеко.

Около лесного озера, питающегося водами быстрой речки, стекающей с отрогов Железного Хребта, горел жаркий костер.

Около него мокрый орк, гневно встряхивая чёрной волной жёстких волос,  залеплял  целебной мазью располосованное предплечье. После случая в замке он стал куда осторожнее.

- Ну она же не со зла! – убеждала орка дочь эльфа, голова которой была густо вымазана давленной  клюквой, смешанной с глиной и распаренной болегонкой. – Держать надо было крепче.

- Лить ей в пасть эту бурду надо было быстрее! – рычал орк, зачерпывая мазь из плошки. – Сама бы и держала свою мегеру!

В кустах несло стонущую химеру, очищающуюся от глистов сильным слабительным.

- Можно голову мыть? – жалобно спросила девчонка. –  Жжет сильно.

- Хочешь вшей вывести, – терпи, дочь эльфа! – злорадно сказал орк, обрабатывая последнюю царапину.

- У меня такое чувство, что оно, это твоё средство, не только вшей, но и волосы выводит! – возмутилась Янталь. – А если я облысею?

- Парик заведёшь! – отрезал орк, заплетая свою мокрую гриву в привычный пучок.  – Сначала свою химеру помоешь, потом сама помоешься.

- А ты её подержишь? – с надеждой спросила Янталь.

- Нет!!! – взревел орк. – Я уже подержал!

Девчонка надулась.

- Я же извинилась за неё. Она просто ещё дикая.

- Вот станет домашняя – тогда пожалуйста, - отрезал орк. -  А подставляться под её клюв и когти мне больше не хочется. Я жрать хочу. Пора ужин готовить.

- Из чего? – удивилась Янталь.

- Это тебя надо спросить, из чего! – фыркнул орк. – Ты мне обещала груды дичи, добытые твоей распрекрасной химерой.  Только она до утра не просрё… не опростается. 

Он убрал в котомку мазь, подхватил оструганную ножом и обожённую в костре крепкую палку, поднялся.

- Сидите у костра, огонь поддерживайте. Далеко не отходите. Я скоро.

- Хорошо-о-о, - протянула девчонка. – Только ты недолго… А вдруг те костяные пауки, что были в замке, решили нас догнать?

- Чтобы тоже слабительного получить? – поинтересовался орк. – Иных причин нас преследовать я не вижу.

Орк, хромая, исчез в кустах. Двигался, несмотря на рану, он практически бесшумно.

Девчонка поковыряла пальцем затвердевшую глину на своей голове,  подобрала котомку орка, нашла в ней костяной футляр с иголками и сухожильными нитками и, сев у костра, принялась чинить белое войлочное покрывало.

В кустах булькала несчастная химера.

***

Солнце зашло, лишь закат полыхал над холмами, когда орк вернулся к костру со связкой рыбин, наколотых самодельной острогой в горной речушке.

Янталь сидела у огня и задумчиво чистила тряпочкой  магический шар, оттирая копоть золой из костра. Химера лежала у её ног и спала, жалобно вздыхая во сне.

- Чего до сих пор грязные? – спросил орк, выступая из темноты.

- Ты же сам не велел отходить от костра… - возмутилась девчонка. – Мы же тебя слушаемся. А сам обещал быстро…

- Зато ужин будет, - неожиданно для себя почти оправдывающимся тоном сказал орк. – Идите, мойтесь.

С радостным гиканьем дочь эльфа сорвалась с места и понеслась к озеру. Проснувшаяся химера – за ней.

Орк принялся потрошить рыбу.

С озера слышался плеск воды, воинственные вопли и хлопанье крыльев по волнам.

Скоро крупные рыбины пеклись на угольях, закипала вода в котелке.

Орк, блаженно вытянув ноги, сидел у костра и смотрел в огонь.

Громко топая, вернулись с озера девчонка и химера. У девчонки мокрые вихры торчали во все стороны, химера часто отряхивалась, – и тогда брызги веером летели вокруг.

Рыбины были почти готовы, дразнящий запах печёного плыл над костром, смешиваясь с ароматом чая из лесных трав.

Орк отвёл взгляд от огня, подбросил на ладони тёмный кругляш, резко сказал:

- Лови!

И швырнул его девчонке через костёр.

Янталь машинально поймала и с недоумением стала рассматривать лежащую на ладони монету.

Потом уставилась поверх огня на орка.

- Это медь, - жёстко пояснил орк, глядя в глаза девчонке с той стороны костра.

Кругляш спокойно лежал на чистой, розовой ладони.

Янталь побелела. Лицо её сразу стало безжизненным, глаза потухли.

Она снова опустила взгляд на ладонь.

Крепко сжала её, потом медленно раскрыла… – кожа не чернела.

Янталь уронила медяк на землю, спрятала руки за спину и невидящим взглядом уставилась на огонь.

- Поняла? – сказал орк.

Янталь тоскливо кивнула.

- Наврал твой лекарь, как сивый мерин. На всякий случай. Что бы ты по мельниковым ларцам с медяками не лазила. Эльфам от меди ничего не делается. Руки у них только от грязи чернеют, почему они их, чистоплюи высокомерные, и моют по пять раз в день!

Янталь посмотрела в лицо орку.

Видимо, пламя костра отразилось в её глазах, так ярко они полыхнули.

- Есть пора, - пробурчал орк, отводя взгляд. – А в будущем на веру ничего не бери. Мало ли что люди наболтают.

***

Ночное небо было бездонно-синим, а холмы под ним – чёрными. Было ясно, и холодные звезды усыпали небосклон.

У лесного озера горел костёр.

Около огня лежала пушистая, почти совсем высохшая химера и молотила печёные рыбьи головы, клекоча от удовольствия.

Сытый орк полусидел-полулежал на поваленной лесине и лениво ковырял щепочкой в зубах.

На поляне перед костром скакала вихрастая дочь эльфа, то вытягиваясь на цыпочках поближе к звёздам, то кружась на одной ноге.

Над сонной гладью разносился её бодрый голос, объясняющий орку:

- А ещё мы, эльфы…

Проголосуйте за эту работу.