|
1.
Лес
настороженно молчал. Не шевельнётся
ветка, задетая чьим-то грузным телом,
не треснет засохший сучёк, не слышно
приглушённых травяным покровом
шагов. Даже ветер словно
насторожился – не играет ветками,
притих.
Где-то
прыгнет белка: оттолкнётся, тельце
выгнется в полёте дугой, и деревья
лишь проводят кривыми улыбками коры
рыжую спинку. Куда ты, дурочка, не
знаешь, что ли?..
Драконович
глубоко вдохнул воздух. Широкие
мускулистые пластины на груди
нехотя затрещали, раздвигаясь под
напором рёбер. Подбородок задумчиво
выдвинут вперёд, брови нахмурены,
серые глаза смотрят сквозь деревья,
куда-то туда – в даль, в даль.
Шершавая мозолистая рука привычным
жестом натирает рукоятку меча –
тоже шершавую, мозолистую, в мелких
бугорках. Тот воткнут в землю
неглубоко, в самый раз, чтобы тут же
выпрыгнуть и отрубить голову
нерадивому, буде тот попытается
подобраться сзади.
Воздух
чист, нет в нём гнилого запашка нави,
что так пугает лес, вот только ветер
всё равно притих, не треплет волосы,
замкнутые в стальное кольцо. Те лишь
спокойно лежат на плечах
блондинистыми космами.
Тело
легко бросилось вперёд, дёргая за
собой казавшийся неподъёмным
двуручный меч, что как пушинка
влетел в кожаные ножны за спиной.
Бежать разом стало тяжелее, но не
настолько, чтобы замедлить бег –
ветки всё так же неслись вперёд,
стараясь достать до век, стегнуть по
глазам, рассечь бровь.
Стволы
древесных старцев в ужасе пытались
разбежаться с дороги мускулистого
великана, что как рысь проносился
рядом, но глубоко вросшие в землю
корни держали крепко, не давая
высвободиться. Но тот с двуручным
мечом за плечами каждый раз успевал
обогнуть дерево, а не старался
сшибить монолитной фигурой. Спустя
время лес опомнился и стал трепетно
пропускать великана: раздвигались
кусты, кланялись молодые деревца,
уже глубоко постаревшие исполины
поднимали ветви повыше.
Внезапно
где-то впереди зоркий глаз
Драконовича успел ухватить серую
шкуру, стелющуюся под кустами. На
мгновение мелькнула – и тут же
пропала. Но и этого хватило лесному
воину, тело бросилось в ту сторону,
только ветки за спиной колыхнулись.
Матёрый
волчара только хрипнуть и успел,
перед мордой мелькнула широкая
ладонь, схватили за шкирку и
несильно приложили о ближайшее
дерево. Чёрные глаза на мгновение
потухли, заволоклись багровой мутью,
но сильные руки Драконовича
легонько встряхнули – и они вновь
зажглись жизнью.
Мелькнули
жёлтые клыки, брызнула густая слюна,
но стоило тыкнуть волчьей мордой в
медальон, что болтался у лесного
воина на груди, как тот сразу притих.
Носящий такой медальон лесного
собрата не тронет, может лишь
приложит слегка, чтоб ума-разума
набрался, но убить – никогда. Даже,
если лютый хищник подберётся к
беззащитному оленёнку, что
подвернул копытце, отстал от матери,
он не посмеет поднять меча на убийцу.
Возьмёт малыша на руки – пусть
хищник попробует напасть! – да, но
не видать тому смерти от рук его.
Драконович
дал волку отдышаться, выбросить
муть ярости из взгляда, только после
этого нараспев произнёс грубоватым
голосом:
- Обрети
дар речи, тварь бессловесная, - и ещё
сильнее прижал хищника к земле.
Тот, как
только отзвучало последнее слово,
дёрнулся, силясь вырваться из
цепких рук лесного воина, но тот
держал крепко, выпрямив руки, чтобы
не сгибались в локтях – так хватка
надёжнее – и терпеливо ждал.
Допрос,
допрос! – стучало в голове волка.
Общались бы на его языке – языке
клыков, когтей, пролитой крови – был
бы шанс, но в человечьей речи лесной
воин заведомо сильнее. Он говорил на
своём наречье всю жизнь, он же, тварь
бессловесная, привык доказывать всю
в драке, когда чувствуешь вкус
вражьей кровушки, клыки вонзаются в
тёплую плоть, и чувствуешь, как
сознание выворачивается, обращаясь
в сознание лютого берсерка. Вот это
– речь, даже – кровавая песнь!
Наконец,
затих, лишь свистящее дыхание
нарушало тишину. Драконович ослабил
хватку, затем и вовсе отпустил, шаг
назад, и воздух расчертил короткий
взмах меча. Он вонзился рядом с
волком, но опять-таки не глубоко –
так, чтобы быстро оборвать жизнь
лесного хищника. Если что.
- Говори.
– Коротко кинул Драконович.
Из пасти
вместе с дыханием вырвалось
приглушённое рычание, но с каждым
мигом теряло грубость, разбивалось
на короткие рыки, что звучали всё
чаще и чаще. Наконец и настоящие
объёмные слова появились:
- Что-р-р…
Что нужно-хн-р?..
- Что с
лесом? –отрубил Драконович,
выжидающе выпячивая вперёд
подбородок. – Почему затих?
Рыки, а
затем:
- Не-р знаю…
Тревожно, давит-р-х-х…
- Что
давит? Как?
Волк
закашлялся – воздух противно тёрся
о горло, разом огрубевшее. Он
судорожно глотал, стараясь
заглушить кашель, но всё не проходил,
настойчиво доводил, словно хотел,
чтобы хлынула кровь, наполнила
пасть…
- Не
понятно… Просто тяжело-р-р, голову
трудно поднять-р-х-р…
Лесной
воин всё меньше и меньше понимал
загнанное животное, пора
заканчивать.
- Чужаков
не видел? – Спросил последнее с
надеждой в голосе.
- Нет-хр-р-р…
Вновь меч
взлетел в высь, волчара в ужасе
захлопнул глаза, а когда раскрыл,
рядом никого. Только узкое
углубление от меча.
Строгие
посеревшие стволы – вновь
навстречу, в глаза, в лицо. Быстро,
стремительно, что кажется, не ты
мчишься по лесу, а лес ринулся на
тебя древесной толпой, пытается
бросить наземь, чтобы окровавленное
лицо покоилось в пыли, чтобы не
вставал больше. Меч пытается
ударить по лопаткам, но тщетно,
добротно прилажено, ноги пружинисто
отталкиваются от земли, что не бег
даже получается, прыжковый полёт. И
ветер – очухался! – в лицо!
Всё реже и
реже солнечные лучи пробиваются меж
веток, чтобы отразиться от
стального кольца, что обхватывает
голову, или игриво стрельнуть в
глаза, угрюмые стволы вокруг
сдвигаются, словно слышишь – стой!
Драконович замедлил бег, потом ноги
и вовсе зашагали. Здесь бегать без
надобности, даже если спешишь, а вот
пройтись шагом, скользнуть взглядом
по сторонам, когда цепляешься даже
за узорчатую кору, что здесь будто
вырезана особым мастером – даже
полезно. Вдохнуть, распахнуть грудь
чистому воздуху, наполненному едва
ощутимым чародейством. Что мешает
тебе это сделать. А если уж по
срочному делу – что ж, шаг тоже
может быть быстрым.
И вот
дремучий лес распахнул объятья,
Драконович вышел на широкую поляну.
Солнце здесь уже не пряталось за
листвой, во всю извергало на затылок
поток горячих лучей, шаловливо
играющих в волосах. Скулы воина
расслабились, в этом месте все
тревоги мигом улетучивались, и на
душе становилось покойно. Вот
только всё это не совсем
гармонировало с избой, что
возвышалась посреди поляны. Именно
возвышалась, а не стояла.
Вокруг
избы высилась изгородь из нетолстых
посеревших жердей, сверху каждый
украшал человеческий череп, белый,
гладкий, словно хорошо обглоданный.
Лучи отражались от натёртой
поверхности, и солнечные зайчики
весело глядели из провалов глазниц.
Драконович скосил глаз на руки,
довольно отметил, что черепа всё же
поменьше шаров мускул, что
перекатываются под кожей. Тоже
гладкие, коричневые от солнца.
За рядом черепов можно
разглядеть покосившуюся крышу, в
которую неопрятно воткнута дымовая
труба. Кроме трубы в крыше несколько
дыр, все кое-как заделаны на скорую
руку, ясно, что всё это смоет первым
же дождём достаточной силы.
Единственное, как знал Драконович,
окно занавешено пожелтевшими,
словно старый пергамент, во
множестве мест заплатанными
занавесками. На подоконнике
пригорюнился почти засохший
голубенький цветочек, неизвестно
как прижившийся в потрескавшемся
глиняном горшке. Лесной воин знал,
дикие цветы редко когда живут в
неволе, им нужен простор и собратья,
растущие рядом. Как сумел выжить
этот, да ещё и чахнет, не погибая, он
понять не мог.
Занавески раздвинулись,
выглянуло сморщенное старушечье
лицо. Окинуло взглядом дворик, потом
взгляд скользнул за изгородь и,
наконец, наткнулся на высокую
фигуру Драконовича. Морщинистая
слива лица расплылась в улыбке.
Половина зубов уже давно выпала,
другая пожелтела, изъедена чернотой,
но всё же улыбка добрая, искренняя,
Драконович такое всегда чувствовал.
Только оттачивал это искусство на
лишь животных, с коими общался
гораздо чаще, чем с людьми. Вы же
замечали, что псы, кошки и прочие
тоже могут льстиво подлизываться,
выпрашивая лакомый кусочек.
- Драконя, свет мой
ясный! - поприветствовала старуха
скрипучим, как болотная коряга,
голосом.
- Здравствуй, бабушка
Оргона, - ответил он, специально
придавая голосу громовую
раскатистость.
Улыбка Бабушки Оргоны
стала ещё шире.
- Красуешься, Драконя.
Разве я не говорила, что это не очень
хорошо?
Драконович ничего не
сказал, только расправил плечи и
нарочито выдвинул вперёд широкие
плиты груди. Мускулы на руках
заиграли, шарами закатались под
кожей, та ещё больше заблестела на
солнце. Кожаный пояс заскрипел под
упругими валиками торса. Старушка
не удержалась – рассмеялась.
- Ну, что ты стоишь,
проходи. – Пригласила она,
скрываясь внутри дома.
Драконович прошёл во
двор, глаза хмуро посмотрели на
черепа, и он поднялся по скрипучим
ступенькам крыльца внутрь избы.
Делать это ему пришлось нагнувшись
и боком, чтобы не поломать стену с
дверным проёмом.
Воздух в избе пропитан
пряным запахом, он идёт от
многочисленных пучков трав,
висевших под потолком и сушившихся
на печи. Занавески почти не
пропускают свет внутрь, на столе
стоит догорающая лучина. Воин понял,
что прервал какое-то гадание –
рядом с лучиной разложены мелкие
костяные пластинки рун.
Стены, для Драконовича
слишком близко стоящие друг к другу,
сверху обрамлены черноватыми
подтёками: залатанная крыша не
всегда спасала даже от несильных
дождей. Во многих местах они
потрескались, обнажились сгнившие
стержни брёвен.
- Подлатать бы тебе
избушку, бабушка.
- Да кто ж её подлатает,
Драконя? – Усмехнулась Оргона. –
Разве, что ты, да у тебя других дел
хватает.
- Всё равно. Как-нибудь
соберусь, да подновлю. – Твёрдо
сказал Драконович, снял перевязь с
мячом и поставил у входа.
В полусогнутом
состоянии он прошёл к столу и
опустился на стул. Тот жалобно
заскрипел под весом, ножки
разъехались в стороны. Бабушка
поставила новую лучину, пальцы
потушили старую. Драконович
ухмыльнулся – хоть бабка и выглядит
немощной, но кожа как дублёная, да и
сама дрова для печи колит.
Оргона собрала руны в
мешочек, кинула куда-то на печь.
Драконович хотел сказать, что и эту
лучину можно потушить, да занавески
убрать, но промолчал, бабушка лучше
знает. А вслух сказал:
- Поди, руны ещё
пригодиться могут, по важному делу я
пришёл, быть может, придётся и
гадать.
Оргона сняла с
обшарпанной печи кружку с дымящимся
варевом, отпила чуть-чуть, потом
руки подали его Драконовичу. Тот
принял кружку, поднёс ко рту
нарочито медленно, чтобы нос успел
унюхать, что дают, но напиток не
узнал. Тогда осторожно отхлебнул,
горло тут же вспыхнуло, огонь
медленно опустился вниз, там затих.
Но лесной воин даже не изменился в
лице, лишь глаза немного заблестели.
Оргона одобрительно кивнула, кружка
тут же была отставлена в сторону.
- Знаю, зачем пришёл. –
Начала она первой. – Тревогой
скован лес, ты это чувствуешь,
пришёл за советом.
Драконович не стал
кивать, бабка никогда не ошибается.
Оргона обратила взор к окну, через
узкую дырку в котором проникал
робкий солнечный лучик. Он падал ей
на лицо, морщины искажались,
придавая ему вид страхолюдной маски,
Драконович даже сглотнул.
- Нет, враг не пришёл в
лес, - продолжала Оргона. – Но скоро
это может случиться. Знаешь, в
большом мире, если приходят
завоеватели, все мужчины, могущие
держать в руках меч, собираются в
ополчения и идут сражаться. Заметь,
не ждут, когда враг придёт в их
селение – встречают подальше от
родного дома. Теперь, похоже, и тебе
придётся защищать родной лес в
большом мире…
Драконович долго сидел
молча, не в силах сказать хотя бы
слово. Большой мир, тот, что за лесом,
за родным лесом, далеко от леса…
Бабка Оргона часто рассказывала о
нём: о том, что те земли зовутся
Западным Хьёрвардом, что ими правит
могучая Халланская Династия
королей, что дальше на восток
простирается большое пространство
воды, гораздо больше, чем Потаённое
Озеро в глубине леса, хотя столько
воды воин представить не мог. И ещё,
чтобы пересечь законную границу
Халлана, нужно пройти пышущую жаром
пустыню и Хребет. И ему предстояло
туда отправиться.
- Что за враг? – спросил
он.
Оргона сунула руку под
стол, пальцы некоторое время шарили
там, потом в неярком свете лучины
появился пергамент, весь
исчерченный мелкими значками,
которые бабка называла буквами. Это
человеческие письмена, их
использовали в большом мире.
- Вот, что сказали мне
руны. Ворог решил устроить себе
логовище, в котором сможет
укрываться после набегов. Много
разбойного люду вступит под его
знамёна, алкающие лёгкой наживы.
Много зла совершат они на севере, в
Халлане, а логовище устроят на юге,
где расположен…
- Лес. – Закончил
Драконович. – Наш лес.
- Да. Много бед принесёт
нам это соседство, особенно, когда
явятся сюда мстить халланские
дружины.
Лесной воин
заворочался на стуле, тот жалобно
заскрипел, ещё больше раздвигая
ноги. Драконович тоже повернулся к
окну, луч перекинулся на него,
солнечная стрела заискрилась на
стальном кольце, обхватывающем
голову, отразился на меч, стоящий у
двери. Тот заиграл в свете, налился
золотым, эфес – серебряным. Воин
понял – меч догадался, что скоро ему
придётся петь кровавую песнь, что
приходилось делать довольно редко.
- Но как победить врага,
у которого за спиной целое войско?
Бабка усмехнулась
жутковатой улыбкой.
- Вот тут-то у нас,
точнее у тебя и появляется шанс.
Дело в том, что сейчас у ворога не
так много людей, да и опасается он
раскрыть себя раньше времени. Пока
что он путешествует по всем близким
городам, богатым пустынным оазисам,
разнюхивая, выглядывая слабые места
поселений, какие в скором времени
собирается придать огню, мужчин
вырезать, а женщин обесчестить. В
ближайшее время он должен посетить
город Холлеин, что на границе с
пустыней. От нашего леса три дня
пути, ворог будет там через четыре.
Сможешь отыскать и убить – отведёшь
зло от нашего леса, да и от простого
народа.
- Когда мне
отправляться? – Драконович отвёл
взгляд полный тоски от окна и
вгляделся в полутёмное лицо Оргоны.
- Прямо сейчас, -
шевельнулись губы,
она поднялась со стула, подошла
к печи, и руки достали что-то.
Свет выхватил из
темноты добротную стеганую куртку
со стальным значком с правой
стороны. Драконович вгляделся:
значок в виде крылатой змеи.
- Одного… путника, - на
мгновение замявшись, сказала Оргона.
– Ему она уже не понадобится, а вот
тебе как раз. Не станешь же ты ходить
в большом мире с оголённым торсом.
Она хлопнула его рукой
по плечу, раздался звук, будто
ударили по дереву. Лесной воин с
сомнением посмотрел на куртку, на
себя, покачал головой.
- Ничего. – Возразила на
невысказанное бабка. – Как раз тебе
по плечу. Ты не стой столбом, мерь
давай.
Драконович осторожно
всунул сначала одно плечо, потом
другое. Аккуратно выпрямился, спина
расправилась, плечи разошлись в
стороны – куртка затрещала,
натянулась на спине, но выдержала,
стальная змея
гордо замерла на монолитной груди.
Оргона по-матерински поглаживала
Драконовича по спине, руки
разглаживали небольшие складочки,
что собрались под лопатками, там,
где два алых шрама наискось и тонкий
шов ниткой. Тот расслабился под
тёплой ладонью, мышцы сникли, гора
опустилась, жилы втянулись в руки.
Матери у лесного воина
никогда не было, да и сам он лишь
подсознательно чувствовал, что чего-то
не хватает, но не мог понять, чего.
Оргона всегда добра к нему, уже
тогда, когда он был ребёнком,
постарела, высохла, словно
жизненные соки покинули тело.
Драконович подозревал, что это
связано с тем, что с его появлением,
бабка изменила всю жизнь. Ведь
страшно подумать, что делала с
забредавшими в лес одинокими
путниками раньше… Теперь даже не
находили избу, сокрытую глубоко в
лесу.
Рука лёгонько
похлопала Драконовича по плечу.
- Пора.
Воин вновь напрягся,
мышцы пришли в движение, тело
затвердело. Сделал шаг к двери, где
ждал двуручный меч, но Оргона
задержала его.
- Подожди, - проговорила
она, глаза нахмурились. – Ты ещё не
всё знаешь… о нашем лесе.
Драконович непонимающе
посмотрел на неё.
- Не знаю всего? Что же?
Бабка присела на
краюшке лавки под печью,
проигнорировав стул, что казался
теперь слишком высоким для неё.
- Ты никогда не думал,
почему в нашем лесу так мало
обитателей… человекоподобных? Хотя,
да, ты ведь много не знаешь. На свете,
кроме известных тебе народов есть
ещё эльфы – Дивный Народ, но сейчас
почти всё они скрылись с глаз
людских в своих Пределах, гномы – ну,
этих и с цепью под кроны деревьев не
затащишь. Тёмные эльфы, коих совсем
нет в Западном Хьёрварде, они где-то
в Южном, кобольды, альвы, хеды,
морматы, тролли лесные, гроза
древесных гномов, которых, кстати, я
упомянуть забыла – тоже
удивительный народец… Ты никогда
не задумывался, почему их не
встретишь в нашем лесу?
Драконович лишь пожал
плечами. Оргона и раньше
рассказывала, что на свете много
разных существ и народов,
отличающихся не только оттенком
кожи, но даже количеством рук, ног,
клешней, лап. Он привык слушать
такие вечерние рассказы, как сказки,
которые вряд ли увидит когда-нибудь
глазами. Похоже, теперь появился
такой шанс.
- Когда-то давно пустыня
была гораздо больше, чем сейчас,
тогда она простиралась дальше на юг,
вплоть до того места, где сейчас
расположен наш лес, - продолжала
бабка. – В центре пустыни
возвышался Жёлтый Замок, третий по
силе среди Радужных Замков,
воздвигнутых когда-то
человеческими магами. Когда-нибудь
расскажу тебе и Красном Замке и его
тёмным хозяином, но сейчас речь не о
том. Хозяин Жёлтого Замка был
честолюбив, падок на соблазн
богатства. В своей твердыне
познавал тайны бытия, но делал это
ценой человеческой крови…
- Жертвоприношения? –
Напряжённо спросил Драконович,
прислушиваясь к себе. Жизни, сотни
жизней людей, брошенные на весы, на
другой чаше которых – знания, тайны
древних. У каждого перевешивает
своё. Странно, но лесной воин почти
ничего не почувствовал, когда
услышал о жертвоприношениях. Это
внутреннее спокойствие пугало, ведь
знает же, что должно замереть сердце
в спазме, гневно нахмуриться брови,
сжаться кулаки… Но нет. Ничего.
- Да, - кивнула Оргона. –
Много людей сгинула в застенках
Жёлтого Замка. Некоторые пытались
бежать, кому-то удавалось, кого-то
настигали тёмные слуги хозяина
замка. Именно те, кто смог сбежать, и
сообщили страшные вести… Нет, не
султану, тот трусливо платил дань
хозяину, запершись в непреступном
оазисе. Тем, кто издревле обитал в
пустыне, её защитникам и спасителям.
Пустынным гномам.
- Подгорное Племя в
пустыне?
- Нет, близкая ветвь
подземных хозяев. Так сказать,
подбарханники, - бабка усмехнулась,
но пальцы всё ещё нервно скребли по
столу. – Однажды ночью они напали на
Жёлтый Замок, и тот пал. Хозяин
вступил в последнюю битву у
подземного озера под Замком. Он был
силён, но у гномов ещё оставался
козырь – магия предков, вышедших из
камней. И хозяин Замка пал. Но, так
гласит легенда, перед самой смертью
осознал какие злодеяния совершил и
раскаялся.
- Испугался небытия, что
ожидало после смерти? – Драконович
протянул руку за мечом, чтобы
опереться на него, рассказ бабки
обещал быть долгим.
Оргона от изумления
замерла, пальцы перестали терзать
столешницу.
- Гм, не забыл-таки мои
рассказы на ночь… Да, наверное. А
может и вправду раскаялся, но я
больше склонна думать, что просто
кто-то из богов разгневался на
нерадивого мага, и пригрозил
лишением посмертия. И хозяин
бросился в озеро, отдал ему всю
жизненную силу. Гномы ушли, Замок
сразу после этого разрушился,
вместе с ним отступила пустыня. А то
озеро обнажилось и стало центром
нашего леса. Это была плата за все
грехи мага – он дал жизнь новым
существам, взамен тех, что погубил.
- Потаённоё озеро… -
Тихо сказал Драконович.
- Да, оно самое. – Оргона
дунула на полусожженную лучину, та,
вспыхнув, погасла. Бабка поднялась,
отстранила в сторону лесного воина,
раскрыла дверь.
Солнечный свет
радостно ворвался в избу, загоняя
тьму глубоко в углы, пол стол, за
печь. Драконович прикрыл глаза
рукой, успел слишком привыкнуть к
полутьме. Оргона же даже не щурилась.
- Только вот отпечаток
злодеяний всё равно остался в этих
местах, - сказала она, глаза
обратились куда-то вдаль. – И
главное – Запрет на границах леса.
- Что ещё за Запрет? –
Настороженно поинтересовался воин.
Руки ещё сильнее сжали эфес.
- Запрет на посещение
леса. Эльфы и прочие народы отвергли
его, дали клятву никогда не вступать
под его своды. А сильнейшие маги
закляли границы, чтобы никто из
обитателей леса не покидал его
пределов. Защитились, хе-хе…
Драконович широко
раскрыл глаза, никогда еще не видел
бабку такой. Словно какая-то горечь
просачивалась в словах, горечь
утраты. И затаённая обида.
- Так просто, Драконя,
тебе отсюда не выбраться. Нужен
проводник, да не простой… Несмотря
ни на что, Запрет распространяется
лишь на существ из крови и плоти, как
мы с тобой. Но и в нашем лесу обитают
те, кого принято называть Лишённые
Тел.
2.
Лесной воин вновь
мчался сквозь лес. Не таясь, тот, на
кого сейчас охотится, не обращает
внимания на такие мелочи, как хруст
сучка, шорох в кустах,
подозрительные звуки. Не за
надобностью это ему – но вот запах
плоти, тёплой крови, шевеление
душонки внутри мясного мешка – да,
алчные, налитые багровым глаза,
высматривали это с особенной
тщательностью.
Драконович не привык
быть приманкой, не привык, что
рассматривают только как добычу,
глупую, ничего не подозревающую
добычу. Наверное, так чувствует себя
охотник в своих угодьях, когда
понимает, что дичь теперь – он. Ведь
лес родной, изведана каждая тропка,
знакомы все обитатели. Хозяин ты,
никто другой. И вдруг – приманка.
Он отдалялся от избы
Оргоны, но не возвращался туда,
откуда пришёл, а направлялся дальше
в глубь леса.
Солнца здесь почти не
пробивается сквозь сцепленные
голые ветви, под сводами царит
полутьма. Землю усеивают засохшие
листья, перегнившие, посеревшие. Из
земли торчат ядовитые тускло-желтые
грибы, тоже охотятся, хотя и делают
вид, будто защищаются. Под ноги
бросаются выпяченные корни, тоже
усохшие, трухлявые, разваливаются
от несильного пинка. То и дело
попадаются поваленные деревья, тоже
сгнившие, истекающие тёмно-зелёной
жижей неизвестного происхождения.
Истекают кровью, подумалось
Драконовичу. Через некоторое время
замедлил бег.
Воздух затхлый, словно
в подземелье, ветер не дует. Не
потому, что не проникает под своды
леса, а потому что не желает
посетить этот мёртвый край, где живы
лишь грибы, что сами несут смерть.
Лесному воину стало не по себе:
никогда не был в этой части леса,
дальше избы Оргоны не заходил. Да и
там было не очень уютно, как сказал
бы волк: «Тревожно, давит-р-х-х…».
Здесь этой тревогой пронизано всё:
неподвижный воздух, мёртвые тела
деревьев, погнивший земной покров.
И оглушающая тишина.
Драконович замер у
поваленного дерева, ноздри широко
раздуваются. Запахи тут же выпали из
восприятия воина, сейчас он искал, вычуивал,
то, чего многие просто не замечают –
колебания мира. Конечно, Драконович
был далёк от восприятия Эфира и
Астрала, но то, что могут
чувствовать простые, не Истинные
маги, давалось ему легко. Оргона
долго этому дивилось, правда, воин
не замечал при этом, что часто
кивала, словно подтверждались какие-то
ожидания…
Он долго ничего не
чувствовал. Что-то на периферии, на
грани чувств, что-то дышащее Силой,
мощное, могучие, но понять, что это,
нельзя. Нужно понятнее, ближе, в лесу…
Сердце учащённо
забилось, когда незримое «второе
полотно» мира колыхнулось близко-близко,
у самого лица, дыхнуло жаром, так,
что глаза зажмурились. Драконович
напрягся, надо понять откуда. Да вот
же, под бревном, что гордо именуется
«деревом»!
Глаза широко
распахнулись, успели зацепить
обрывистую тень, прыгнувшую на
грудь. Тут же толкнуло, тело бросило
на землю, ударило, потащило. С ужасом
Драконович понял, что на спине уже
нет родной перевязи с мячом, пусть
он и бесполезен сейчас, но так
увереннее… Руки пытались схватить
то, что извивалось на груди, обретя
на время Плоть, терзало тело, но лишь
поймали воздух. В это время у самых
глаз мелькнули жёлтые
полупрозрачные клыки, показалось,
что-то закапало, но это лишь обман,
гораздо важнее, что вот уже хищный
дух дышит в лицо, а когтистые лапы
тянутся к шее. Панический страх
сдавил сердце, сжал в ледяных
объятьях.
Охотник и вправду стал
дичью.
Наконец, удалось
ухватиться за что-то осязаемое –
скользкое и противное – какой-то
комок, уплотнение. Драконович
сдавил, руки откинули далеко в
сторону. Чуток отдышался, тело само
поднялось.
Серая тень духа,
одичавшего, терзаемого голодом –
кинулся, едва учуяв запах живого,
- колыхалась у земли в нескольких
шагах. Драконович прыгнул назад,
туда, где на земле должен был
остаться двуручный меч; дух кинулся
следом. Когда ладонь уже сомкнулась
на эфесе, сзади ударило, когти
проскребли по спине, задели два
старых шрама. От боли в глазах
потемнело, поплыли радужные пятна,
но сумел выкинуть себя из этой
чёрной ямы, дёрнул тело в сторону.
Духа вновь сбросило на землю, но тут
же подскочил, в унисон с
Драконовичем. Тот махнул мечом,
Лишённый Тела отскочил от опасного
стального размаха, лапы толкнули в
грудь.
Воин спиной ударился о
дерево, сверху посыпалась труха,
надломанные сухие ветки, сучки,
прогнившая кора. Дух подался назад,
чтобы ударить с разбегу, наверняка,
Драконович зажмурился, хотя разум
кричал: не закрывай, встреть с
открытыми!..
Слух резанул
пронзительный вскрик, полный досады,
обиды на судьбу. Лесной воин наконец
заставил глаза посмотреть – дух
скорчился у поваленного дерева,
призрачное тело мелко-мелко дрожало,
лапы (когти-то втянул!) вцепились в
ствол.
Воин, тяжело дыша – пот
застилает глаза, сзади и на груди
тёплое и липкое, - смотрел на
Лишённого Тела, напуганного
непонятно чем. Догадливо опустил
голову: куртка порвана, залита алой
кровью, значок… Значок!
Змея сложила крылья,
они поднялись вертикально,
объединились в монолитный клинок с
незамысловатым эфесом. А сама змея
- уже не змея – глаза сузились,
кажется, даже мудростью налились,
голова изменила форму, стала более
массивной, надбровья выдвинулись
вперёд. Появились когтистые лапы,
можно рассмотреть маленькие
чешуйки.
Вместо крылатой змеи –
дракон, обвивший меч.
3.
Тварь,
подлая тварь! Заманил лёгкой
добычей, тёплой – да! – кровушкой,
мягкой плотью, а сам приготовил
подлые силки. Если бы не голод, жажда,
чёртова слабость, порвал бы на куски.
Попробовал бы… Но, чёрт побери, он –
чародей Долины! Смрадное гнездо
вонючих магов, прикрывающихся
знаком благородного дракона…
4.
Он медленно подошёл к
скорчившемуся духу, рука на значке.
Перевязь с мечом вновь на спине,
пришлось только сдвинуть, чтобы не
била по ранам. Ноги тихо шуршали по
мёртвому лесному покрову, от
каждого шага Лишённый Тела
вздрагивал, призрачное тело ещё
больше сжималось в комок. Бежать и
не думал, что заставляло
Драконовича теряться в догадках.
Почему испугался простого значка?
Или же это связано со старым
обладателем куртки, простым
путником, как сказала бабка Оргона?
- Что тебе нужно? –
раздалось шипящее с земли. Дух
поднял призрачную голову, чёрные
провалы глазниц вперились в лесного
воина.
Драконович заставил
себя оторвать руку с побелевшими
костяшками от Дракона-с-Мечом, вновь
мелькнул клинок, вспорол землю
рядом с духом. Из головы всё не шло:
меч здесь не помощник, не помощник…
Но, когда длань лежит на тёплом
эфесе, опираешься на меч –
уверенность наполняет тебя, оружие
словно поглощает дрожь, что
рождается в ногах. Наверное,
Драконович слишком часто решал
проблемы с занесённым клинком,
когда не речь определяет, прав ты
или нет, а умение сливаться со
сталью в смертельном танце.
- Неужели Лишённый Тела
так испугался, что даже не спросил
имени того, кто поставил его на
колени?
- Мне не нужно твоё имя,
отвечай.
Дух дерзок –
приказывать тому, кто заведомо
сильнее, кто может лишить даже этого
призрачного подобия жизни. Только
вот, не подумал, почему маг из Долины
так и не воспользовался Силой, а
напал подобно смертному с
обнажённым клинком и воинским
умением. И ещё – он лукавил, когда
сказал об имени. Оно бы дало власть
над Драконовичем, а главное – дух
мог отомстить. Пусть покорно лежит
на земле, но когда-нибудь пришло бы
время – и лесной воин лежал бы на
земле в луже крови, прося пощады,
когда призрачные клыки Лишённого
Тела сомкнуться на шее…
- Я знаю про Запрет, что
наложили на границы этого леса, -
начал Драконович. – И что
облачённые в плоть не могут
покинуть его самостоятельно. Но
есть тропы, ведомые только тем, чьи
тела давно покинула жизнь. Ты, дух,
должен знать, как выбраться отсюда.
Поможешь – я не трону тебя, будешь
продолжать охотиться в этих местах.
Нет… лучше тебе не знать, что с
тобой произойдёт тогда.
На кону стояло всё,
Драконович рисковал, дух в любой
момент мог вновь кинуться,
продолжить бой, тогда увидит, что
простой воин… И позабавится на
славу, растягивая трапезу. Но, как
известно, удача приходит только к
тем, кто умеет рисковать, вот так
ставить всё на кон. Лесной воин не
прогадал.
- Охотиться… - Ему
показалось, что дух криво
ухмыльнулся. – Только ты один за два
года… Я согласен. Куда вывести?
- К северной части. –
Драконович выдернул меч из земли,
лезвие скрылось в ножнах.
- Хорош-шо-о-о-о… - Дух
стал блекнуть, тело теряло
материальность, что принял для боя,
свернулось в грязного цвета комок.
Воин настороженно
следил за действиями духа, мышцы
напряжены. Если что, спасение лишь
одно, сколько бы постыдно оно не
было, - бегство. Но Лишённый Тела не
выказывал ничего подозрительного,
туманный комок поплыл вперёд.
- Стой! – Крикнул
Драконович. – Вначале, мне надо кое
с кем попрощаться…
5.
Поляна
открылась так же внезапно.
Драконович оглянулся: дух замер
косматой тенью на границе леса и
освещённым солнцем пространством.
Не скроется, побоится, мелькнуло в
голове воина, а ноги уже несли его к
избе.
Оргона
сидела на крыльце, сгорбленная,
голова опущена, до Драконовича
донеслось бормотание. Когда бабка,
наконец, услышала шаги, голова
поднялась, увидел, что по
морщинистым щекам текут слёзы,
замирают в неглубоких впадинках.
- Пришёл
прощаться, - бабка смахнула рукой
слёзы, лицо вновь улыбнулось.
- Как же я
мог уйти просто так.
Оргона
посмотрела ему за спину, некоторое
время её глаза не отрывались от духа.
Тот качался из стороны в сторону,
если переводить на человеческий,
можно сказать, что «нетерпеливо
топтался на месте». Потом бабка
перевела взгляд на грудь лесного
воина, сказала:
- Отгадал,
значит, секрет куртки. Да, сильным
был её прежний хозяин, сильным магом.
Всё про Долину какую-то лопотал, а я
слушала, как дурочка. Заворожил он
меня, да только не магией…
Она
оборвала саму себя.
- Всё, всё,
хватит, - поднялась с крыльца, слабые
ноги донесли до Драконовича, тот и
сам шагнул навстречу.
Обнялись,
поцеловались на прощание. Воин
почувствовал, как что-то тоже
побежало по щекам. Достигло рта.
Солёное – слёзы! Оргона отстранила
от себя, последний раз окинула
взглядом. Хотела ещё что-то сказать,
но тут сверху каркнуло, старый ворон,
так его и звали – Ворон, сорвался с
крыши, чёрное тело описало круг над
оградой.
Он камнем
рухнул вниз, цепкие когти ухватили
два черепа, сорвали. Они упали где-то
за оградой, а на той освободилось
два места.
- Два
путника скоро прибудут, - сказала
Оргона.
Брови
Драконовича изогнулись.
- Ты что,
всё ещё…
- Да нет, -
отмахнулась та, - те просто
заблудились, сами не выберутся. Надо
помочь. И черепа ещё искать в траве,
обратно прилаживать. Постарел Ворон,
всё никак отучить не могу.
Она
тяжело вздохнула. Воин подался
вперёд, но остановила сухая рука.
- Нет, сама
справлюсь, иди давай.
Бабка
повернулась спиной, медленно пошла
к воротам. Драконович вздохнул…
Когда его
спина уже скрылась в лесу вместе с
духом, Оргона, присев у дерева,
закрыла глаза. Хоть бы эта куртка
помогла ему, пусть выживет. Прежний
её хозяин нашёл дом в Жёлтом Замке…
6.
Дух не
пытался обмануть, завести в
глубокую чащу, откуда уже никогда не
выбраться, как поначалу ожидал
Драконович. Он просто вёл, вёл долго.
Скоро просветы меж деревьев стали
встречаться всё чаще и чаще,
солнечные лучи весело накинулись на
стальное кольцо на голове воина,
заливали всё вокруг золотым светом.
Драконович щурился, никогда солнце
не светило так ярко, никогда не было
столько света. Это не нравилось,
желваки играли на скулах.
Дух тоже
не в восторге, всё время ищет тень,
ныряет под мохнатые лапы веток,
Драконовичу тоже приходится идти
самой заросшей дорогой. Лицо уже всё
в царапинах, как будто бежал сквозь
еловую рощу. Лес как будто не хочет
отпускать.
А может, и
вправду не хочет?
Воин
кидал полные тоски взгляды на
деревья, глаза блестели при виде
прекрасных лесных цветов, что
собирались на полянах, водили
таинственные хороводы. Те
немногочисленные звери,
попадавшиеся на пути, казались
единственными братьями, а то, что
ожидало впереди – враждебным краем
пустыни. Как ещё назовёшь
пространство, лишённое сплошного
растительного покрова? Лысая
пустыня, огромная пустыня
представала в сознании Драконовича.
За всё
время дух не произнёс ни слова, воин
тоже не пытался завязать беседы. Да
и о чём могли говорить живой и
мёртвый, два враждебных друг другу
существа? Один мечтает полакомиться
плотью спутника, выпить кровь,
второй настороженно наблюдает,
следит за каждым движением. Дух ещё
мог понять Драконовича, в памяти ещё
хранились воспоминания о прошлой,
человеческой жизни, но тот никогда,
будучи живым, не поймёт пустоты,
царящей в жалком подобии души,
заполнить которую может только
кровь, много тёплой крови.
7.
Глупец, идиот!
Подозревает, следит, как бы не
кинулся, хе-хе. Нет, не понять ему
этого – что нам, духам есть что
терять, а им живым нечего. Пусть
думают, что дороже жизни ничего нет,
трясутся, как побитые псы, но на
грани понимания это у каждого.
Жизнью можно рискнуть
- посмертием никогда.
Хотя, правильно делает, что трясётся.
Когда по жилам течёт кровь,
остерегаться надо всего. Иначе
станешь таким же духом. Руки тебе
нужны, чтобы обнимать любимую
самочку, мне же – рвать плоть. Глаза
– лицезреть красоту, мне –
высматривать живых. Нюх, чтобы
чувствовать благоухания
прекраснейших цветов, мне – чуять
след убегающей жертвы. Слух –
слышать песни птиц, голос милой, мне
– биение сердца в чужой груди.
Так что – бойся.
8.
Внезапно
дух остановился, Драконович тоже
замер в стороне.
- Граница
близко, - послышалось шипение. –
Скоро придётся воспользоваться
проходом… Иначе никак. Готовься.
Воин
хотел спросить, к чему готовится, но
Лишённый Тела уже скрылся за
деревьями, оставляя одного.
Драконович поспешил следом.
Слова
духа непонятны, но что-то
подсказывало, что имел виду
готовится магически.
Сосредоточиться, очиститься от
лишних мыслей, как делал всегда
перед волшбой. А иначе не удастся
пройти этим таинственным проходом.
Или Проходом?
Край леса
приближался, Драконович уже
физически чувствовал его,
беспокойство росло, не было сил уже
смотреть на солнце. А ведь оно друг
всего живого – что же, он, лесной
воин, уже уподобился Лишённому Тела,
для которого свет горше яда? Нет,
сказал себе, подбородок выдвинулся
вперёд, глаза вызывающе глянули на
солнце, пусть слепит, пусть взгляд
замарается радужными пятнами, пусть.
Но не боится, не прячется – гордо
подняв голову, смотрит.
Сосредоточиться
на ходу – задача не из простых,
почти всегда требуется спокойствие
и неподвижность тела. Драконович
несколько раз срывался с края
обратно, в бездну беспокойных
мыслей, но, наконец, удалось
достигнуть чего-то среднего. Мысли
есть, но текут вяло, словно в
полудрёме, одна медленно сменяет
другую. И тело отдельно, само по себе.
Тишину
разрушило шипение духа:
- Молодец,
маг. – Услышал Драконович. -
Мы прошли проход, теперь Запрет
не властен над тобой. Я свободен?
Прежде,
чем осознать, что практически
покинул родной лес, Драконович
почувствовал в последних словах
Лишённого Тела скрытую угрозу. В
случае отказа, тут же готов
броситься, напасть, тогда бы дрался
до конца. Но воин не стал испытывать
судьбу.
- Да, ты
свободен.
Дух ещё
больше уменьшился, комок сжался, и
серая тень скрылась за деревьями.
Быстро, очень быстро, словно
Лишённый Тела опасался, что
Драконович может передумать,
воспользоваться смертоносной
волшбой. Воин немного постоял на
месте, набираясь решимости, грудь
полна воздуха, подбородок вперёд, но
как-то не уверенно, даже робко…
Наконец,
продолжил путь, вначале шёл
медленно, но ноги шагали всё быстрее
и быстрее, и вот уже вновь ветки
стремительно проносились рядом.
Боязнь куда-то ушла, уступая место
уверенности. Теперь-то мог
решительно сказать – прощай лес! До
свидания, то есть.
И настал миг, когда лес
расступился, прервался, резко,
потому, как так же резко проведена
Граница Запрета. Драконович стоял
плечом к плечу с молчаливыми
деревьями-стражами, охраняющими
вход в лес, оставался шаг, и тогда он
– вне леса, в другом мире, где уже не
скроешься от беды под родными
зелёными сводами. И этот шаг был
сделан.
Драконович поражён,
впереди нет плотного строя
древесных исполинов, лишь травяной
ковёр и низкорослые деревца, что
даже и деревьями-то именовать
стыдно. Им никогда не стать гордыми
лесными хранителями, для этого
нужны такие же братья вокруг, что,
может, и борются за выживание, но
одновременно подставляют плечу, не
дают ветру скрутить, согнуть.
Невдалеке вспухли два
холма, невысоких и пологих,
посередине их перебегала широкая
тропа, Драконович вспомнил, такие
называют «дорогами». Издалека
разглядел многочисленные колдобины
и две колеи, словно рядом проползли
две гигантские змеи.
Солнце светило ещё
жарче, чем в лесу, лучи обжигали тело,
окатывали, словно золотистой водой.
Драконович ещё несколько мгновений
стоял, не шевелясь, взгляд устремлён
за горизонт, туда, где белые
пушистые горки облаков посреди ярко-голубого
неба. Наконец, зашагал вперёд, спину
жгли прощальные взгляды деревьев,
но не оглянулся. Вначале надо
выполнить миссию, потом назад, под
сень родного леса, к Оргоне.
До дороги оставалось
ещё шагов тридцать, когда
Драконович заметил крытую повозку,
запряженную двумя лошадьми. Что
повозка, догадался сразу, Оргона
рассказывала, но всё равно на время
обомлел, наблюдая, как колёса
перебираются с одной колдобины на
другую. Тут же стало понятно
происхождение колей, хоть и слышал о
повозках, но понять это смог лишь,
увидев воочию. На козлах сидел мужик
в простой рубахе и соломенной шляпе,
пожёвывал сухую травинку,
похлёстывал вожжами.
Драконович не мог
упустить шанс.
Быстрым шагом
направился наперерез повозке, так,
чтобы мужик увидел ещё издалека.
Походка тоже специально спокойная,
без намёка на враждебность, а меч за
спиной – так кто будет разгуливать
у леса без оружия? На полпути
Драконович вздрогнул: тепло
разбежалось от груди. Опустил
голову - значок всё ещё в виде
Дракона-с-Мечом, аккуратно тронул,
тот послушно сложился в крылатую
змею. Сразу полегчало.
Мужик заметил его,
когда оставалось шагов десять.
Встревожено встрепенулся, руки уже
собрались посильнее хлестануть
вожжами, но потом, приглядевшись
получше, мужик сам остановил
повозку.
- Здорово, путник! –
Сказал он хриплым, продубленным
дымом и холодом голосом. – Откуда
путь держишь? Али секрет какой?
Прежде, чем успел себя
остановить, губы Драконовича
произнесли:
- Из леса иду, в Холлеин
мне надобно.
Мужик усмехнулся,
травинка выпала изо рта.
- Значит, секрет, -
проговорил он, как бы про себя. – Ну,
ладно, вижу, ты человек не
разбойничий, так и быть, довезу до
Холлеина. Сам туда путь держу.
Лесной воин запрыгнул в
повозку сзади, та накренилась,
заскрипели колёса. Мужик
одобрительно проследил за мощной
фигурой, тело нагнулось с козел,
рука сорвала травинку, сунула в рот.
- Пшли! – гаркнул он,
когда Драконович устроился в
повозке, лошадки послушно тронулись.
Повозка закачалась,
лесной воин, опершись о борт,
спросил:
- Почему решил, что я
солгал, говоря о лесе? И как тебя
звать-то?
- Я стараюсь не называть
имени каждому встречному, - опять
усмехнулся мужик. – Зови Простаком,
так меня часто кличут в родной
деревне. А про лес ты точно брешешь,
мы ж не совсем тёмные, знаем: войти в
Пустолесье можно, а выходить, ещё
никто не выходил.
- Пустолесье? –
Драконович приподнялся. – Его так
называют?
Простак повернулся к
нему, на лице читается сомнение, но
столкнулся с внимательным взглядом
лесного воина.
- Не отсюда ты, видно, -
ответил он чуть погодя. – Да и не из
близких земель… Неужто с Юга, с
окрестностей Горы поди?
- Что ещё за Гора?
- Да знаешь, земля
слухами полнится. – Неопределённо
произнёс Простак. – Поговаривают,
будто есть на Юге огромная гора, с
которой даже гномьи поспорить не
могут, и обитает в ней Тёмный Бог.
Держит он те земли в страхе и
приносит Тёмной силе
многочисленные жертвы… Правда, я не
очень во всё это верю, мало ли что
придумывают люди, да и не стал бы
терпеть такое непотребство Великий
Ямерт, да будет всегда светел лик
его.
- На свете много чего
бывает, - пожал плечами Драконович.
– А боги тоже не везде успевают.
Простак захохотал.
- На то они и боги, что
быть вездесущими!
- Это, если не
задуматься, - в лесном воине
всколыхнулось то, что чувствовал во
время многочисленных разговорах с
Оргоной. Можно назвать это азартом.
– А если подумать… Кто по сути
своей боги? Маги, сумевшие подняться
на самую высокую ступеньку, потом
проложившие себе дорогу в обитель
богов. Зачем они это сделали?
Неужели ради того, чтобы следить за
порядком в мире? Да, это входит в их
обязанности, но ведь не ради
обязанностей они завоевали право
называться богами. Чем больше сила,
тем больше ответственности она
возлагает на своего носителя.
Многие называют это Законом
Равновесия, только не понимают до
конца, создают из неё гротеск: чем
сильнее Добро, тем сильнее Зло. Так
что в некотором роде, боги оставляют
себе эту лазейку: Бога Горы, говорят
этим: вот, мы не всесильны, не можем
помочь всем, даже такого злодея
оставляем топтать землю, а иначе
этот же воскресший Бог перережет
вашу семью, снасилует дочерей, а вас
принесёт в жертву.
Он вдохнул полную грудь
воздуха, вышел весь за долгую речь.
Простак повернул голову, в глазах
читается деревенское восхищение,
даже прицокнул.
- С такими речами у
султана в советниках ходить надобно.
Ответь, кто же ты, путник? И ещё… чья
кровь на тебе: своя, иль чужая? Не
убийцу ли невинных я везу? В народе
говорят: человеку злому присущи
умные слова, чтобы прельщать ими
простых людей.
Драконович опустил
глаза на куртку. Да, и вправду,
следовало бы как-то убрать следы
крови, прежде чем выходить в большой
мир.
- Нет, Простак, может не
беспокоиться. Кровь моя, да и враг, с
которым я сражался – бескровный.
- Да ты ещё и маг! –
Воскликнул мужик. – Ведь даже
простаку известно: бескровное
существо есть создание магическое,
людям тёмным непонятное. Но ты всё
равно не ответил на мой вопрос: кто
ты? Маг-воин?
- Нет, наверное магом я
именоваться не могу, - подумав
ответил Драконович. – Воином – да, а
для мага слишком силы малы. Хотя для
тебя все, кто в какой-то степени
отмечены Даром – великие
волшебники.
Он позволил себе улыбку.
Простак тоже усмехнулся.
- Это ты точно подметил.
Помню, к нам в деревню маг приехал,
чудеса всякие показывал, за собой
звал. Да только потом дружинники
халланские пожаловали, объявили его
шарлатаном, да и вздёрнули на
ближайшем суку.
- Разве за шарлатанство
казнят? – Брови лесного воина
удивлённо изогнулись. – Сдаётся мне,
не шарлатаном тот маг был, просто не
угоден стал он владыкам Халлана, за
что и поплатился.
- Ты что, ты что! –
Простак пришёл прямо-таки в
священный ужас. – Да чтобы
Владычица кого-то зазря убить
приказала. Да никогда! Видно в
смертных грехах он был повинен, не
иначе.
- Владычица? Новая
правительница из числа Династии
Халлана?
Простак
опять цокнул.
- Какая Династия… Новый
правитель у Халланского
Королевства, точнее правительница.
Надоело эльфам непотребство,
творимое старым королём, да и
свергнут он был, а править стала
Владычица – благословенная, да не
укоротятся дни её на этой грешной
земле…
Драконовичу что-то
почудилось в этих словах, что-то
непохожее на предыдущие речи
Простака. Наверное,
неестественность, с которой были
сказаны.
- И что? – Спросил он
Простака. – Лучше новая Владычица
старого короля? А что с ним самим
сталось-то?
- Сбежал, говорят… -
неопределённо ответил тот. – А
лучше она или нет, здесь-то за
Хребтом, да за Пустыней не особо
власть её чувствуется. В соседнюю с
нашей деревню недавно прибыли
посланники местного герцога,
дальнего вассала султана. Так всех
женщин, не обременённых уродством,
вывезли, мужчин посекли всех – не
мечами, плетями – и уехали обратно в
свой замок, будь он проклят.
- Почему не дали отпор
воинам герцога? Не думаю, что их было
так много, чтобы вся деревня не
смогла с ними справиться. Почему не
поступили так, чтобы перед детьми
своими же обидно не было?
- Да новых бы прислали, -
буркнул Простак. – Да и были бы эти
дети тогда…
Драконович ничего не
ответил, лишь брови опустились к
самым глазам.
Дальше они ехали молча.
Местность вокруг
стремительно менялась. Земля
вспучилась множеством холмов,
дорога вбегала на них, чтобы потом
весело сбежать вниз. Деревья стали
уж совсем редкими, ивняка по краям
дороги тоже поубавилось, зато вверх
направлены пожелтевшие метровые
копья густой травы.
Пасущиеся где-то на
горизонте облака начали собираться
и над повозкой. Белые горки
старались набежать на солнце, но не
многие отваживались, а когда это и
случалось, то всё равно сквозь их
истончившуюся шкуру пробивались
победные лучи солнца, озаряли
облако изнутри, придавая золотистую
рельефность.
Воздух наполнился
прохладой, то и дело порывы ветра
забегали внутрь повозки, трепетали
волосы лесного воина. Похоже, скоро
пройдёт короткий несильный дождь.
- Эй, путник! – Раздался
крик Простака. – Не спишь?
Подъезжаем уже.
Драконович поднялся,
голова высунулась наружу. Невдалеке
из-за холма появилось несколько
аккуратненьких домиков, огорожены
изгородью. Дорога расширилась,
теперь можно назвать и трактом,
больше не прыгает по холмам,
величаво ступает по выровненной
земле. Домиков становилось всё
больше и больше, но лесной воин уже
не рассматривал, взгляд устремлён к
каменной стене, что возвышается
дальше. Стена не высока, видно, что
город не очень большой, но всё же не
село и не деревня. Зато главные
ворота сделаны на славу – огромные,
сразу видно, дубовки, сверху вырезан
герб города, покрыто узорами. Рядом,
как положено, стража, закованы в
сталь, лишь носы торчат из-под
открытых забрал.
Драконович смотрел во
все глаза – вот вы какие, доспехи!
Оргона рассказывала, объясняла, но
всё равно это лучше увидеть, чем
услышать от пересказчиков.
Посеребрённые панцири, рельефное
изображение мускулистой
человеческой груди, торса, – лесной
воин опустил глаза на распахнутую
куртку, да, похоже, - шипы на плечах,
об предназначение которых смутно
догадывается, стальные поножи и
наручи. В руках у нескольких –
большие щиты, почти скутумы,
короткие мечи. Хотя, на страже, где
воинов не так много, лучше более
длинные, это же не биться в строю. У
тех, что ближе – копья, подальше –
массивные бронебойные арбалеты,
гномьей работы, с хитрым механизмом
взвода. Столько оружия, да ещё и
такого, Драконович видел первый раз.
- Холлеин, Холлеин! –
Продекламировал Простак. – Сиди на
месте, путник, пошлина у нас здесь не
большая, так что лишнюю монетку за
тебя, так и быть, выложу.
Они подъехали к воротам,
люду у них в это время было не очень
много, пришлось подождать всего
лишь несколько минут. Стража
мимолётным взглядом окинула
повозку, взгляд чуть задержался на
мече Драконовича, но вслух ничего
сказано не было. Они въехали в город.
Здесь уже народу больше.
От ворот отходит около дюжины улиц,
все полны люду, лишь некоторые
заняли повозки и телеги – те, что к
центральному замку и рынку. В
воздухе витают сотни, если не
десятки сотен, ароматов: запахи
пекарен смешиваются с запахами
кожевен, откуда-то тянет
свежежаренным мясом с луком,
заморскими фруктами, дымом кузниц.
Учуяв запах еды,
желудок Драконовича протестующе
заурчал, напомнил, что сегодня он с
самого утра росинки маковой во рту
не держал.
- Ну что, пора прощаться.
– Повернулся к нему Простак. – Мне
теперь на рынок, у тебя, думаю, тоже
дела есть, так что – прощай, путник.
Интересно было послушать твои речи.
- Подожди, ты не раз
здесь был, где находится лучшая
таверна, которую ты посещал?
- Корчма здесь
неподалёку есть, - он махнул,
показывая направление. – Пиво там
замечательное, да и повар отменный.
Думаю, тебе там понравится.
- Спасибо за всё. Прощай.
– Драконович спрыгнул с повозки.
- Прощай.
Повозка скрылась в
потоке таких же ничем не
примечательных средств
передвижения. А Драконович побрёл в
ту сторону, которую указал Простак…
9.
Корчма
отыскалась быстро. Большое,
бочкообразное здание с вывеской над
входом: «Корчма Ивдара». У перевязи
несколько коней, настоящих статных
коней, так не похожих на чахлых
лошадок Простака. Вышел чумазый
мальчик с ведром в руках, Драконович
проводил его взглядом до сарая, где
глаза натолкнулись на другую
картину.
У дверей
толпилось несколько человек, двое о
чём-то спорили, сыпались самые
грязные ругательства, значений
многих из которых лесной воин не
знал. Спорили двое: рыжий детина с
косматой шевелюрой в грязной одежде
и лысый, уже немолодой, Драконович
мог назвать его силачом, если бы сам
не был в два раза крупнее. Рыжий
осержено кричит, лысый весь сник,
что-то неуверенно бормочет.
Лесной
воин направился к корчме, в голове
роятся мысли о том, как же найти в
огромном городе врага, человека,
угрожающего родному лесу.
Гневные
крики сменяются на нечто, похожее на
звериный рык, Драконович
инстинктивно отклоняется в сторону.
Мимо пролетает тело лысого,
разбрызгивая во все стороны кровь,
лесной воин не успевает уклониться,
и алые капли из перерезанного горла
силача попадают на куртку, и так уже
запачканную. Вслед за телом рядом
проносится рыжий, лицо искаженно
гневом, глаза рассечены мелкими
красными прожилками.
Неужели
вырежет печень, мелькает в голове
Драконовича, но лысый всего лишь
всаживает кинжал в спину силача, так,
что в теле скрывается почти всё
лезвие. Слышен хруст рассекаемого
хребта, будто кто-то разрубает тупым
ножом старый тростник. В спину
лежачего! Даже у зверей есть кое-какие
обычаи на этот счёт, а людам такое и
подавно не позволительно. Уголки
глаз лесного воина презрительно
кривятся.
Рыжий
подымается от мёртвого тела, рука
скидывает волосы со вспотевшего лба.
Он ещё немного стоит над трупом,
губы что-то бормочут, гневное и
едкое. Драконович ещё больше
кривится: об умерших никогда нельзя
говорить плохо. В это время рыжий
разворачивается, его взгляд
натыкается на презрительное
выражение лица Драконовича.
- Чего
уставился, гнида? – Напустился он на
лесного воина. Его не смутило даже
то, что тот на полторы головы выше.
Драконович
не стёр с лица презрительное
выражение, мелькнула длань,
опустилась на плечо рыжему. Тот
застонал, будто свалил неподъёмный
камень, лицо покраснело, обнажились
гнилые пеньки зубов, болезненно-белые
дёсны. Он махнул рукой, но
Драконович легонько толкнул его,
так, что полетел спиной на землю,
скрючился там, поджав ноги.
Лесной
воин хотел уже продолжить путь к
дверям корчмы, но внезапно
почувствовал, как ловкие руки
снимают со спины перевязь с мечом.
Гневно нахмурив глаза, стремительно
обернулся, рука сжата в кулак,
несётся быстрее тела. Но вспорола
всего лишь воздух. Мелкий человечек
с перевязью успел пригнуться, ловко
отскочил в сторону, тут же вперёд
вышли и остальные дружки рыжего.
Кто-то
напал первым, кулак в рёбра,
многоголосый хруст – каждое ребро
по-своему, тело падает на землю. Тут
же второй бьёт ногой в лицо, челюсть
съезжает в сторону, зубы больно
крошатся друг о друга, но кулак
быстрее сознания, и второй тоже
валится на землю. Но в это же время
кто-то подло ударяет под колени
сзади – рыжий! Драконович со
вздохом падает, в полёте грудь
встречает чья-то нога, лицо – два
кулака с разных сторон. Уже на земле
пинают под живот, болезненно
отзываются почки, глаза заливает
кровь от рассечённой брови.
Неожиданно
всё прекращается. Наступает
зловещая тишина, и в ней:
- Убери
нож, Солома, хватит мертвяков на
сегодня.
В голосе
слышится скрытая сила, спокойствие,
отдышки от мощных ударов нет, что
значит – не бил.
Драконович
медленно разлепляет глаза, но
вокруг уже никого – улица пуста, не
видно даже простых прохожих.
Негласное правило всех городов – на
улице драка, уноси ноги подальше.
Рядом
валялась перевязь, опершись на руку,
он медленно подтянул её, в горло тут
же попала поднятая пыль, закашлялся.
На землю упало несколько капель
крови, но немного - всего лишь зуб
или десна.
Драконович
медленно поднялся, в голове стучит
мысль: почему сзади под колени,
почему лежачего, почему несколько
на одного, почему?
10.
Пошатываясь,
покусывая распухшую губу,
Драконович вошёл в корчму. Рыжий с
дружками уже сидели в дальнем углу,
заказали пива, гогоча лапали
служанок. Те тоже лукаво улыбались,
с готовностью вскрикивая, будто от
неожиданности. Но лесной воин не
стал опять лезть в драку. Не сейчас,
по крайней мере.
Немногочисленные
посетители мельком глянули на
вошедшего, вновь отвернулись к
кружкам, возобновили споры.
Драконович тяжёлым взглядом из-под
синяка оглядел корчму, заприметил
одиноко сидящего за столом парня с
двумя мечами за спиной, направился к
нему. Почуял родную душу. На ходу
рассмотрел в подробностях ноэры в
ножнах, изогнутые, оружие умелого
воина, не чета его прямого, как
дорога на закат, двуручного меча.
Он шумно
опустился на лавку рядом. Парень –
молодой ещё – изучающи посмотрел из-под
чёрных косм, закрывающих лоб ярко-зелёными
глазами. Драконович про себя
отметил, что видно давно уже
последний раз использовал ноэры:
частый боец никогда бы не позволил
волосам спадать на глаза. Внешность
парень имел такую, какая нравится
девчонкам: разрез глаз с намёком на
романтичность, редкий полукруг
бородки, ресницы чуть длиннее, чем
должны быть.
Парень
как бы невзначай шевельнул плечом,
крепким с рельефными мышцами,
небольшими, но по виду, как из стали.
Драконович скосил глаз, удивлённо
изогнул бровь. На плече был наколот
рисунок – тигр в прыжке,
саблеподобные клыки обнажены, в
глазах читается злоба, даже -
бешенство. Парень проследил за
реакцией лесного воина, но тот лишь
выглядел удивлённым, с места не
тронулся. Тогда кинул служанке: два
пива, спросил:
- Ты
откуда, воин?
Драконович
настороженно напрягся, но в голосе
нет притворства, скрытой угрозы.
Ответил осторожно:
- Живу
недалеко от Холлеина.
- В
Пустолесье, что ли? – Попытался
пошутить парень, но тут же улыбка
сползла с лица: увидел выражение
Драконовича, пришло понимание, что,
похоже, попал в точку.
- Ладно,
опустим это. – Неловко сказал он,
пригубил пиво, чтобы замять
ситуацию. – Меня Тиграном зовут,
можно Бешеный Тигр, по Знаку Дем-Биннори.
- Дем-Биннори?
– Безучастно поинтересовался
Драконович. Тело нещадно болело,
будто побывал меж лап медведя-варкиса.
И мысль – сзади, лежачего, подло…
- Да, -
продолжал парень. – Школа магов, к
слову, лучшая в Западном Хьёрварде.
Ты пиво-то пей.
Он
послушно поднёс массивную
деревянную кружку ко рту, мельком
подумал, такой и убить можно. Если
сзади, в затылок.
- Ещё две!
– Кричит парень, потом Драконовичу.
– Нам воинам так нечасто удаётся
поговорить хоть с кем-нибудь, а это
порой необходимо. Особенно, если
никто не ждёт у родного крыльца.
Хлопает
дверь, в корчму заходит мужчина, с
первого взгляда видно – воин, при
том – предводитель. Взгляд чёрных
глаз осмотрел сверху посетителей,
чуть задержался на Тигране с
Драконовичем, потом вошедший
заметил рыжего и компанию, рука
махнула им, те радостно загалдели.
Посетитель направился к ним,
кожаные сапоги с окованными носками
– под рёбра бить,
мелькнуло в голове у лесного
воина – застучали по полу.
Драконович
проводил чёрноглазого,
чёрноволосого взглядом, опять
обратился к Тиграну. Тот продолжал
разговор.
- Вот тебя
кто-нибудь ждёт дома?
Лесной
воин, чуть помедлив, ответил:
- Да.
- Любимая,
или отец-мать, родные?
- М… да
мать. Она уже в преклонных годах, без
меня, наверное, совсем захворает.
- Мать
тоже семья. А отец?
- Да я его
и не знал никогда… Рос с матерью
одной.
- Куда
катится этот мир… Не умер, значит,
раз молчишь. Но тебя хоть кто-то ждёт,
а я одинок, как луна – вроде и звёзды
рядом, но всё равно не то…
С той
стороны, где рыжий, а теперь и
черноглазый, раздался смех, краем
глаза Драконович заметил, что
смотрят в его сторону, ухмыляются.
Похваляются, что вдесятером одного
завалили… Черноглазый смотрел не
как все, оценивающе, без эмоций, так
смотрит наборщик новобранцев. Что-то
кольнуло лесного воина в грудь. Он
опустил глаза, взгляд наткнулся на
значок. Тигран тоже заметил, да так и
замер.
- Ухты! Не
прост ты, воин, ох как не прост… - Он
протянул руку, Драконович не стал
препятствовать. Ловкие пальцы
пробежались по стали, что-то нажали,
значок щёлкнул, принимая истинную
форму.
- Знак
Долины. – Уверенно сказал Бешеный
Тигр. – Куртка досталась от
прежнего хозяина?
Лесной
воин кивнул, отметив при этом, что
значок потеплел. Взгляд опять
упёрся в спину чёрноглазого.
- Наследие
мага, сильного мага, - Тигран опять
отхлебнул пиво, Драконович тоже
пригубил. – Хм, в этом мире, наверное,
нет человека, у которого не было бы
своей тайны. Твою, воин, я раскрыл, хе-хе,
что ж, рассчитаемся. Ты слышал о
Владыке Тьмы Ракоте?
Драконович
помотал головой.
Что же в
тебе, чёрноглазый?
-
Взбунтовавшийся маг, бросивший
вызов Богам, но не о нём сейчас речь.
Как ты знаешь, Халланскую Династию
сменила Владычица… Знаешь? Ну, так
вот, прошлый король сбежал, но
посланцы эльфийской девки…
Владычицы, то есть… сумели отыскать
его и королевскую семью. Вырезали их,
в общем, но не всех – младший сын и
старшая дочь уцелели, сумели
скрыться, жаль только, судьба
разлучила их. Волей той же плутовки-судьбы
спастись им помог Владыка Ракот. Что
сталось со старшей, мне неизвестно,
но младший в конце концов попал в
Дем-Биннори, куда был послан и я –
присматривать за ним, а в конце
обучения увести подальше от
халланской Владычицы. Только вот не
удалось мне это, ушёл он в Столицу,
прямо к полуэльфке…
- Ты
посланник Тьмы? – Напряжённо
спросил Драконович.
- Нет, -
усмехнулся Тигран. –Ракота, а он
лишь прикрывается её цветом, но не
сущностью…
Лесной
воин кивнул, и тут значок словно
вонзил шип в грудь, в голове
вспыхнуло всего лишь одно слово, но
ударило, словно молния: «ВОРОГ». Он
вскочил со стула, ноги понесли к
лавке, на которой сидел чёрноглазый.
Нашёл
тебя, ворог, едко усмехнулся про
себя Драконович.
Рыжий
первым заметил его приближение, что-то
кинул чёрноглазому, тот обернулся,
соскочил с лавки. Слишком уж легко
читался на лице Драконовича гнев.
- Что тебе
нужно, воин? Присядем, поговорим. –
Произнёс черноглазый спокойно, руки
примирительно подняты.
Лесной
воин остановился, в глазах сомнение.
Тот, что напротив, подошёл, положил
руку на плечо, оно напряглось под
ней…
Бок рвануло болью, но
перед этим – Драконович
отстранился, рука метнулась к эфесу,
а в следующий момент голова
черноглазого была рассечена надвое.
Та часть, с которой смотрели глаза, с
громким шлепком упала на пол, от
раскинувшего рядом руки тела
растеклась лужа крови со сгустками
чего-то серого, склизкого…
Драконович
повалился рядом, в боку рана от
короткого кинжала, но кровь темна,
задета печень. Значит всё, всё…
Тигран
мгновенно оказался рядом, готов
использовать ту небольшую силу, что
дарована Тёмным Владыкой, но лишь
замер.
Рана с
багровыми краями словно дёрнулась
– и края её сошлись, оставив лишь
блеклый розоватый шрам…
11.
Да, боги
любят настоящих героев.
Эта история не закончилась на том.
Тигран, посланник Тёмного Владыки и
Драконович, лесной воин, после
случая в корчме решили отправиться
в Южный Хьёрвард, туда, где
возвышалась зловещая Гора. Но… это
уже другая глава «Хроник Хьерварда».
На сем заканчиваю, Ваш Иштаурбин,
скромный авалокитешваар-отшельник.
|
