Изумрудный Дракон - 2004

Работа: Выбор инквизитора

Аракс…

Четыре шага до стены, разворот, четыре шага обратно… Аракс упорно боролся со сном. Сон… Тяжелое одеяло окутывало его со всех сторон. Глаза пытались укрыться за потяжелевшими веками. Только на мгновенье… Нет, спать нельзя. Стражник начал ходить быстрее. Осталось продержаться совсем немного, и после этого он пойдет домой.

Четыре ша... Громкий стук заставил Аракса вздрогнуть. Кого еще Тьма принесла в такое время. И как это интересно получилось, что внешние дозоры пропустили кого-то ночью. Он уже готов был крикнуть, что город закрыт до утра, но человек, стучавший в ворота, опередил его.

- Верное чадо Спасителя, впусти брата своего, уставшего после длинного пути, – голос отца-экзекутора Этлау, даже приглушенный толстыми дубовыми досками трудно было не узнать.

Неделю назад из Инквизиции пришел приказ без промедления пропустить отца-экзекутора Этлау в город в любое время, когда бы он ни появился.

Стражник быстро справился с замком и впустил инквизитора внутрь. Тот коротко кивнул и, осенив Аракса знаком Спасителя, медленно пошел в сторону Кафедрального собора…

Аркин, вечный город, построенный на костях. Память народа, восславившего Спасителя. Последний оплот веры в господа. Все это ты, Аркин, город, раздавленный тяжестью времени… Аракс, вдруг сравнил уходившего в темноту Этлау, с уставшим куском камня, лишившегося души. Аркин… Этлау… Камень… Память… Боль…

В городе о преподобном Этлау говорили всякое. Некоторые сказывали, что он верный слуга Спасителя, воюющий с приспешниками Тьмы. Другие уверяли, что инквизитор просто свихнулся и решил ради собственной мести утопить в крови весь Эвиал. Но были и те, кто считал, что отец-экзекутор сам заключил договор с Западной Тьмой, чтобы получить власть над миром.

Слухи… Пустые слова, улетающие в пустоту…

Аракс никогда не вмешивался в подобные беседы. Он делал вид, что ему все равно. Действительно, зачем спорить? Да и опасно это. Половина тех, кто заводил подобные разговоры сами служили Инквизиции. Но были у стража и личные причины, заставлявшие его молчать об отце-экзекуторе. Очень немногие знали, что приходилось им вместе хаживать на врагов истинной веры. Правда вот, Аракс очень не любил вспоминать о тех днях, а когда вспоминал, то напивался до беспамятства. Старался страж заглушить в вине свою боль. Да только не помогало ему вино. Прошлое никуда не исчезало. Оно лишь уходило на время, чтобы потом вернуться.

Страж многое бы отдал за то, чтобы забыть, но память время от времени услужливо напоминала ему о долге перед преподобным. Не простой должок связывал отца-экзекутора Этлау со стражем западных ворот Араксом, должок этот был замешан на крови, и оплатить его можно было только кровью. Как не крути, но спас его тогда преподобный, от смерти лютой спас.

Эх, стражник, стражник… Быть тебе завтра пьяным.

Четыре шага, разворот, четыре шага, разворот… Аракс до боли в пальцах сжал древко копья. Воспоминания горячей волной нахлынули на него…

Началось всё с появления в канцелярии Аркина старосты небольшой деревушки, находившейся в трех днях пути от Святого Престола. Пришел человек этот с просьбой о помощи в великой беде, постигшей его селение. В Святом логе, так называлось это место, местные жители начали умирать от какой-то непонятной хвори. Вроде бы жил человек себе жил, а затем постепенно усыхал и отдавал богу душу. Болезнь эта распространялась с такой быстротой, что местный священник не успевал отпевать тех, кто уходил в Серые Пределы. Постепенно все окрестные земли опустели. Люди покидали Святой лог, а торговцы обходили его стороной. В одночасье некогда богатое селение превратилось в заброшенный пустырь.

Вняв просьбе старосты, совет Инквизиции приказал преподобному Керку разобраться в случившемся.

Силен был преподобный Керк. Святость его не уступала многим иерархам Церкви. Одним прикосновение длани своей изгонял он бесов, вселившихся в верных чад Спасителя. А еще ненавидел он лютой ненавистью магов, ступавших по земле Эвиала, и потому искал удобного случая, чтобы покончить с ними раз и навсегда…

Не прошло и трех дней, как в Святой лог был направлен отряд, состоявший из двенадцати серых братьев и трех десятков стражников, в число которых входили Аракс и ничем не примечательный молодой инквизитор Этлау.

Аракс прекрасно помнил Этлау. Честное открытое лицо и уверенный взгляд – вот, что врезалось в память стражу. Глаза экзекутора горели пламенем веры. Про таких говорили - святой человек.

Эх, Этлау, Этлау. Где теперь твои годы, где твоя честность и открытость. Великая река унесла все как песок, оставив только искалеченную душу и сгорбленную фигуру, идущую навстречу своей судьбе. Вот только глаза твои все также пылают огнем…

А еще Аракс помнил, как погожим летним утром вышли они из еще неуспевшего проснуться Аркина и направились на север. Солнце только-только появилось из-за горизонта, озарив первыми лучами стены вечного города. Правда, полюбоваться этой красотой стражнику не удалось. Десятники сразу задали такой темп, что приходилось думать только о том, как бы не отстать. Поэтому до самого вечера Аракс шёл молча и даже не удивился, когда ему приказали идти в ночную стражу.

Он расположился на окраине лагеря. С этого места дорога просматривалась как на ладони. Стражник удивился тому, как быстро темнота окутала землю. В Аркине ночь медленно вступала в свои права, а здесь почти не было сумерек. Вроде и ушли недалеко, а такая разница. Звезды сияли успокаивающим светом. В городе он никогда не заглядывался на небо, а здесь, здесь можно было часами сидеть и смотреть, задрав голову вверх…

Аракс открыл глаза. Неужели заснул? Он лежал на траве и смотрел на огромную луну, освещавшую все вокруг мертвенно-бледным светом. Что-то было не так. Он прислушался. НИЧЕГО. Ни единого звука, кроме его неровного дыхания и… тихого поскрипывания, доносившегося со стороны дороги. Звук становился все громче и отчетливей. Стражник спрятался за деревом и пригляделся.

С севера приближался высокий худой человек, одетый в темный балахон. Капюшон был откинут назад, поэтому Аракс хорошо разглядел длинные белые волосы и неестественно заостренные черты лица. Рядом с путником медленно двигалась повозка, запряженная двумя низкорослыми лошадьми. На дне её лежало что-то большое, накрытое белой тканью. Внезапно страж почувствовал пустоту внутри живота. Он понял, что перед ним похоронная процессия, сопровождавшее тело покойника, обернутое в саван...

Человек вдруг остановился и повернулся к Араксу. Черные провалы глаз на бледной коже притягивали к себе. Рука его поднялась, указывая на лагерь за спиной стража. В это мгновение тело под саваном, начало медленно двигаться. Аракс запаниковал. Он хотел, было позвать на помощь, но губы перестали слушаться. Из горла послышался лишь сдавленный хрип. Покойник сел. Саван упал вниз, и Аракс с ужасом уставился на собственное лицо.

Что произошло потом, стражник не помнил, он просто открыл глаза. Утро… Предрассветный туман окутывал все вокруг. Лагерь уже проснулся. Аракс подхватил копье и бросился к своему десятку. Увиденное ночью не оставляло его. Уже на привале он рассказал о странном человеке Филину.

Филин… Он всегда держался в стороне от других. Странный мекампец, нанявшийся в стражу в тот же год, что и Аракс. С ним было нелегко. Казалось, ему не до чего нет дела. Чаще всего он молчал, а говорил только тогда, когда к нему обращались. А еще Мекампец владел всеми мыслимыми видами оружия независимо от того, из чего они были сделаны. Больше всего окружающих поражала безграничная вера этого человека  в Спасителя. Нет, он не просто верил, он ВЕРИЛ, не смотря ни на что.

Мекампец выслушал рассказ Аракса очень внимательно. Он долго молчал, как будто что-то вспоминал. Наконец Филин мрачно произнес:

- Ты видел Анку.

- Кого? – Аракс никогда прежде не слышал этого имени.

- Понимаешь, Анку – это посланец смерти. Им обычно становится последний умерший в прошедшем году. Его появление всегда предвещает чью-то кончину.

- Чью? Мою!?

- Совсем не обязательно. – Филин замолчал.

Вот и поговорили…

Молодой страж пытался еще выспросить у Филина про свое видение, но тот упорно избегал этой темы.

Оставшаяся дорога прошла без приключений, и к середине третьего дня отряд уже подходил к Святому логу. Незадолго до этого Аракс впервые почувствовал какую-то необъяснимую тоску. Это тянущее чувство не оставляло его до самого возвращения в казармы. Он вдруг перестал понимать, зачем они идут в эту деревню. Каждый последующий шаг становился все тяжелее. Как будто он тащил на себе огромный камень. Даже краски окружающей их природы утратили свою яркость. Лес казался больным и серым, а река, протекавшая неподалеку, медленно тащила свои воды, словно время для неё остановилось. Видно было, что примерно то же самое чувствовали и другие. Даже инквизиторы нервно оглядывались по сторонам и то и дело осеняли себя знаками Спасителя.

Деревня представляла собой жалкое зрелище. Из пяти десятков домов у половины были заколочены окна. На кладбище то тут, то там виднелись свежие могилы. Попадавшиеся им навстречу местные жители выглядели подавленными и старались быстро уйти в сторону. Даже погода стала портиться, вот-вот должен был начаться дождь.

Как только они устроились, Аракса назначили стражником в комнату для допросов. Мало, кто хотел идти к инквизиторам, поэтому десятник решил отправить самого младшего из отряда.

К тому времени преподобный Керк уже обосновался в одном из пустующих домов. Первым делом он приказал привести к нему старосту Святого лога. Тот явился незамедлительно и очень долго рассказывал отцу-экзекутору обо всех событиях, произошедших в деревне. Аракс внимательно слушал разговор между отцом-экзекутором и стариком. С самого начала ему показалось, что старик чего-то недоговаривает.

Странно, но поначалу в деревне никто не обратил никакого внимания на явные признаки ворожбы. Хозяек не взволновало ни скисшее молоко, ни то, что коровы вообще переставали доиться. Даже когда град побил половину будущего урожая, никто и не подумал приписать это козням служителей Тьмы. Дальше, больше. В деревне один за другим стали пропадать дети, а люди умирали от неизвестной заразы. Да и болезнь эта больше походила на порчу. Люди просто постепенно слабели и уходили в мир иной. Люди уже боялись просто выйти из дому. Только после того, как в Серые Пределы отправилась примерно треть деревни, жители, наконец, заподозрили, что в Святом логу появилась ведьма.

Керк еще долго задавал вопросы, но староста ничего больше рассказать не мог или не хотел, поэтому разбирательство отложили до утра.

На следующий день серые братья усердно принялись за дело. За два дня были опрошены все жители Святого лога, но ведьма так и не была обнаружена.

Наступило утро третьего дня.

Поначалу все шло как обычно, а потом инквизиторы нашли ведьму, да не одну, а целый ковен. Аракс очень хорошо помнил, как трое детей обвинили старуху, жившую на отшибе деревни в том, что она околдовала их. Страж даже удивился, насколько легко все произошло. Вот и ведьму нашли, осталось только допросить её, провести суд и можно будет отправляться домой. Правда появилось у него сомнение в том, что серые нашли истинную виновницу, но с другой стороны инквизиторы на таких делах собаку съели, так что им виднее.

Отец-экзекутор Керк отдал приказ схватить обвиняемую и доставить к нему. Аракс как раз стоял на страже, когда в комнату для допросов втолкнули старую женщину. Она испуганно смотрела по сторонам, пытаясь понять, зачем её привели к преподобному. Керк зачитал показания детей и обвинил старуху во всех напастях, случившихся в деревне. Женщина все отрицала. Она не сознавалась ни в служении Тьме, ни в ворожбе, убивавшей жителей Святого лога, ни в околдовывании детей. Видя подобное упорство, преподобный приказал передать обвиняемую в руки профосов. Аракс заметил, как ведьма побледнела, когда инквизитор показал ей инструменты, с помощью которых он обычно добивался признания обвиняемых. Палач начал подробно объяснять, как используется каждый предмет и что при этом чувствует ведьма или колдун. Керк еще раз поинтересовался, не желает ли старуха признать свою вину. Но та упорно стояла на своём. В конечном итоге отец-экзекутор махнул рукой, подавая знак профосам.

Обвиняемую посадили в железное кресло, усеянное острыми шипами. Один из инквизиторов начал разжигать под ним огонь. Постепенно металл накалился, а вместе с этим усилились и крики ведьмы. Через некоторое время старуха созналась во всем и даже покаялась, оглашая при этом всю округу истошным визгом. Для неё все уже было кончено, и она обвинила еще несколько человек в том, что они совершали обряды вместе с ней. Женщина не могла подписать признания, поэтому Керк ограничился тем, что правильность её слов подтвердил староста и местный священник.

Днем ведьму казнили. В обвинение поверили все. “Еще бы” – злобно подумал про себя Аракс, - “попробовали бы они не поверить, тем более, что сами пригласили инквизиторов.” На лицах сельчан можно было прочесть странную смесь облегчения и страха. Они еще не знали, ЧТО рассказала ведьма перед смертью.

Инквизиторы были довольны. Вот только Этлау почему-то ходил мрачнее тучи. Все это время он подолгу пропадал в лесу. После признания ведьмы молодой экзекутор несколько раз обошел старуху, что-то хмыкнул себе под нос и пошел к её хижине. Что уж он там делал, было неведомо, но после того как ведьма была казнена, он зашел к отцу-экзекутору Керку и отозвал его в сторону. Аракс стал невольным свидетелем их разговора:

- Преподобный, это не она. – Этлау говорил тихо, но в голосе его чувствовалась уверенность в своих словах. – Не могла старуха столько дел натворить.

- Как так, не она, почему ты так уверен в этом, сын мой. Эта злокозненная ведьма призналась во всем.

- Святой отец, любой на её месте признался бы во всех тяжких грехах. Я нашел в её хижине кучу всякого хлама, который должен быть в доме любой местной ворожеи, но там нет ничего, чтобы указывало на магию Тьмы. Понимаете, преподобный, все, что здесь произошло дело рук, какого-то древнего волшебства, а следов, указывающих на то, что именно старуха совершила эти злодеяния, нет, я их не чувствую.

- Твои сомнения мне понятны, сын мой. Но может быть ведьма, все очень хорошо спрятала, - было слышно, что, и сам Керк сомневается. Просто так удобно было. Прибыли, тут же нашли ведьму, добились признания. А сейчас. – Но может все-таки она, Этлау?

- Почему же ведьма осталась на месте преподобный. Я думаю, мы имеем дело с кем-то посильнее, чем полоумная старуха. Зря мы её казнили.

- Этлау, Этлау. От тебя одни неприятности, не понимаю, почему я взял тебя с собой.

- Потому преподобный, что мы должны разобраться с этим делом, а я один из немногих оставшихся в живых Видящих.

- Ну да, конечно. Хорошо, Этлау ищи дальше. У тебя есть три четыре дня, пока я буду разбираться с жителями деревни.

- Преподобный, а может все таки не стоит казнить ни в чем не повинных крестьян.

- Странно слышать такое от служителя господа, – голос Керка зазвучал громче. - Здесь нет невинных крестьян, экзекутор. Тьма облюбовала себе это место не случайно, ибо погрязла деревня сия в грехах. Они виновны и должны понести наказание. Вижу тебе не по нраву, мои методы, но как еще прикажешь искоренять грехи человеческие, как? Только кровью и огнем. А теперь ступай и выполняй, то, что должен и да поможет тебе Спаситель.

Аракс, который прекрасно слышал весь разговор, хотел быть сейчас оказаться далеко отсюда, так далеко, чтобы его не видел ни преподобный, ни молодой инквизитор. Видящий. Этлау – видящий. О таких людях было не принято говорить вслух. Видящими становились те, кто чувствовал магию Тьмы или искажение слова Спасителя в сердцах других. Если Видящий указывал на человека, то того хватали и без всякого предварительного разбирательства подвергали пыткам. Аракса начала колотить мелкая дрожь. Он принялся читать все молитвы, которые только смог вспомнить. Лишь бы не заметили, лишь бы не заметили. В голове вертелись эти четыре слова. Лишь бы не… Когда Этлау проходил мимо него, то губы инквизитора скривились в усмешке. Он бросил короткий взгляд на стража. Аракс почувствовал, что ему словно душу вывернули наизнанку, вывернули, посмотрели и отложили в сторону, до поры до времени…

Инквизитор ушёл, а преподобный Керк продолжил начатое дело. Ближе к вечеру стражники схватили всех названных старухой жителей деревни. Аракса как раз сменил на посту Филин, когда серые братья начали новое дознание. Только ближе к ночи крики обвиняемых стихли. Мертвая тишина повисла над Святым логом.

С приходом темноты погода окончательно испортилась. Пошел крупный дождь. Ветер тоскливо завывал в печной трубе. Аракс не мог уснуть и долго ворочался на жесткой койке. В голове, сменяя дуг друга, крутились то картины пыток, то разговор Преподобного Керка с экзекутором Этлау. Было уже далеко за полночь, когда он, наконец, забылся тяжелым сном.

Араксу снился тяжелый и липкий кошмар. Он от кого-то убегал, стараясь спрятаться в огромном заброшенном доме, но преследователи всякий раз находили его, и все начиналось заново. Внезапно страж проснулся. Около дома кто-то ходил, к тому же овцы в загоне совсем взбесились. Аракс медленно повернул голову в сторону двери. В блеклом свете луны он явственно увидел тонкую струйку тумана, сочащуюся из-под неё. Туман медленно пробирался к тому месту, где спала хозяйка дома. Он все время менял очертания, постепенно приобретая форму человеческого тела. Аракс уже мог разглядеть бледную кожу существа, превращавшегося в ребенка. Распухшее лицо, огромные, горящие безумием и ненавистью глаза, черный провал рта, худенькие ручки и тщедушное тело. Теперь перед стражником стоял годовалая девочка ростом со взрослого мужчину.

Существо повернулось к Араксу, и тот почувствовал, что больше не может дышать. Что-то тяжелое придавило его к кровати. Он попытался разбудить спящего рядом Филина, но не смог пошевелить даже пальцами рук. Шаркающие шаги становились все явственней. Неожиданно девочка остановилась, она повернулась к спящей у печи женщине, и Аракс почувствовал, как тяжесть отпускает его. Ребенок подошел к хозяйке дома и тронул её за плечо. До стражника донесся слабый детский голосок: “Мама, проснись”. Женщина открыла глаза и сдавленно захрипела.

Девочка потянулась к её голове и в следующий миг сухо щелкнула тетива арбалета. Удар бельта был настолько мощным, что отбросил ребенка к стене. Девочка тоскливо завыла. Вслед за этим комнате кто-то зажег лампу и все стражники повскакивали со своих мест. Филин что-то закричал. Несколько человек разрядили свои арбалеты в пытавшееся встать чудовище. Мекампец прыгнул вперед и Аракс с удивлением заметил, что в его руке не острая пика, а символ Спасителя. Уже в прыжке Филин начал читать молитву, осеняя ребенка знаком господа. Затем полный тоски и отчаяния вой повторился, и все кончилось. Маленький труп девочки, пронзенный в нескольких местах стрелами, больше не шевелился. Аракс обернулся, чтобы посмотреть на женщину. Та лежала поперек кровати, а её голова превратилась в кровавое месиво.

К дому приближались шаги бегущих. В комнату ворвались инквизиторы во главе с преподобным Керком. Он осенил себя знаком Спасителя и приказал забрать тела матери и ребенка. Стражникам было велено перебираться в отсюда другую хату, что они и сделали. Только ближе к утру все немного успокоились. Усатый десятник долго молчал, а потом обратился к Филину:

- Мекампец, похоже, ты уже встречался с подобными… чудовищами.

- Это не чудовища, господин десятник, это просто дети, брошенные своими родителями умирать в голодные годы.

- Что-то я не слышал о них раньше.

-Не удивительно – Филин хмыкнул. – Мало кто признается в том, что оставил собственного ребенка подыхать на улице.

- Порождения Тьмы, – бросил кто-то.

- Нет, я же говорю, это просто дети, дети, которых убили их же собственные родители.

- В нашей деревне таких, как эта девочка называли Утбурдами. – В разговор вмешался старый Крольх, служивший в страже уже тридцать зим. – Обычно они успокаиваются после того, как убьют свою мать и отца, но иногда продолжают мстить всем, кто попадается им на пути.

- Просто ребенок умирает, а потом превращается в Утбурда и копит силы. С каждым днем он становится все больше, пока, наконец, не начинает убивать. – Филин, замолчал на короткое время. – Старики говорили, что некоторые из них могут достигать размера с небольшой дом.

- Послушай Филин, как ты смог убить его? – Аракс задал вопрос, который, похоже, интересовал всех.

- Против них хватает обычного железа, но оно его не убьет, а только отпугнет. Для того, чтобы успокоить Утбурда навсегда, необходимо просто осенить его символом Спасителя и прочесть молитву за упокой его души.

Потом много еще говорили о том, что произошло, но Аракс выпал из общей беседы и незадолго до рассвета уснул…

Так наступило утро четвертого дня. Инквизиторы схватили еще несколько человек. В деревне одного за другим сжигали тех, кто сознавался в своём служении Тьме. Время текло очень медленно и однообразно. Деревня как будто вымерла. Оставшиеся в живых прятались по темным углам, пытаясь, лишний раз не привлекать к себе внимание преподобного, приговаривавшего к костру всех, на кого падало его подозрение. Наконец вернулся Этлау. Он выглядел мрачным и подавленным. После его разговора с Керком всем жителям деревни было приказано собраться у дома старосты. Отец-экзекутор повелел всем способным ходить собираться в путь…

Наутро отряд выступил из деревни и пошел в сторону леса. Ближе к вечеру они подошли к заброшенной шахте, в которой, по словам Этлау, и скрывались те, кого они искали. Собравшиеся люди зароптали и тогда преподобный Керк подозвал к себе старосту. Он начал говорить тихо, но все невольно замолчали, прислушиваясь к его словам.

- Скажи-ка любезный, - обратился он к старосте, - что это за место?

- Ясно, что за место преподобный, заброшенная шахта. Здесь раньше руду добывали.

- Понятно, а почему же ты раньше не рассказал о ней?

- Дык, не знал я, что она вам потребуется.

- А вот брат мой, отец-экзекутор Этлау, считает, что не только шахта здесь была, а ещё приносили вы здесь человеческие жертвоприношения.

- Не правда… - староста заметался.

- Ты хочешь сказать, что я лгу? – Этлау вышел вперед. – Или может кто-то из жителей деревни обвинит меня во лжи. Я чувствую, что сюда вы относили своих детей, для того, чтобы принести их в Жертву.

Староста не выдержал. Он бросился в сторону, но Филин ударил его в живот древком копья. Люди, пришедшие с ними, заволновались. Стражники по команде десятников подняли арбалеты. Этлау продолжал говорить:

- Вы все виновны, виновны в убийстве своих собственных детей, а появление Утбурда, тому подтверждение, ведь он возвращается к своей матери, которая оставила его, возвращается, чтобы отомстить.

- Они все равно не выжили бы, инквизитор, - выкрикнула одна из женщин. – Мы всегда оставляли больных здесь. Так поступали наши предки.

- Оставляли маленьких детей умирать здесь, на месте древнего храма, посвященного древним богам? – Преподобный Керк указал в стоявшую толпу.

Ответом ему была тишина. На лицах жителей деревни было написано удивление и непонимание. Отец-экзекутор больше не стал ничего объяснять. Он приказал согнать всех ко входу в пещеру и разбить лагерь. Святые братья очень быстро обозначили его границу символами Спасителя, за которую было строго настрого запрещено выходить. Желающих ослушаться приказа не нашлось.

Аракс выступил на стражу ближе к половине ночи. Он находился на восточном посту, противоположном от входа в логово ведьмы. Честно говоря, он был рад оказаться подальше от зияющего в горе провала. А сейчас оставалось только одно стоять и смотреть. Он все время ощущал своим затылком, что сзади кто-то есть. Странно, ведь в той стороне был только лагерь. Казалось, что угроза наваливалась отовсюду. Разом вспомнились все рассказы старой Габриель, их соседки, которая любила поболтать о разной нечисти. Аракс осенил себя знаком Спасителя, отлегло, хоть и ненадолго. Он кожей чуял, что здесь что-то не так, что кроме них здесь есть кто-то еще. Обычно в ночную смену ему жутко хотелось спасть, но только не здесь. В голове появилась чья-то чужая мысль, сон есть смерть.

Аракс покосился в сторону и заметил легкое, почти незаметное движение. Все страхи, которые казалось, было, улеглись, вспыхнули с новой силой. Он почувствовал, как внутри живота образовалась сосущая пустота. Ноги стали подкашиваться, а руки державшие древко копья начали вдруг скользить по нему. Тихий шорох, стремительное движение. Больше ничего. Аракс медленно повернул голову, то место где он заметил что-то, не отличалось ничем примечательным. Но Страж готов был поспорить, что там кто-то был.

Он повернул голову в другую сторону и у самой границы лагеря перед знаком спасителя увидел Его. Темный балахон, из под которого виднелись только светящиеся желтым глаза. Две ярких точки, которые манили к себе. Зов был бесшумным, но очень сильным. Против своей воли Аракс сделала первый шаг. Затем еще один. Внутри него все визжало от страха. Тело начало трястись, руки ходили ходуном. Копье отлетело в сторону, а он медленно шёл к границе. Аракс хотел закричать, но не мог этого сделать, он не мог даже пошевелить против воли зовущего ни одним своим пальцем, он просто шел вперед. Шаг, еще, один. Существо впереди не двигалось с места. Казалось, его вообще нет, только темный балахон и две горящих точки.

Внезапно кто-то сильно ударил по ногам. Падая на землю Аракс, успел заметить, как качнулась тень у границы. Он видел, как серая худая фигура инквизитора Этлау, слабо освещенная неровным светом огня встала между ним и тем, Другим. Все, что потом произошло напоминало ночной кошмар. Экзекутор поднял руку, сжимавшую символ Спасителя и негромко выкрикнул какие-то слова. Яркая вспышка голубого света озарила поляну, на которой находился лагерь. И тогда Аракс увидел ИХ. Тени окружили лагерь со всех сторон. Они медленно двигались, словно в такт какой-то еле слышной мелодии. Тени едва различимо шептали и призывали их выйти за границы лагеря. В следующее мгновение небольшая молния сорвалась с символа Спасителя, который сжимал Этлау, и ударила в того, кто пытался призвать Аракса. До его слуха донеслось злобное шипение. Инквизитор согнулся пополам, словно от жуткой боли. Когда он выпрямился, его лицо приобрело поистине страшное выражение. Рот раскрылся в крике.

Этлау понесся к центру лагеря, где среди деревенских уже началась паника. Инквизиторы и солдаты окружили всех пришедших вместе с ними. Несколько местных попробовали убежать. Когда первый из них пересек границу, отделявшую их от Тварей, его тело просто разорвалось на две части. Как будто, кто-то невидимый схватил его и растянул. Аракс встал и нетвердым шагом пошел к инквизиторам. В это время еще несколько человек выбежали за линию, созданную символами спасителя. Страж на миг потерял зрение, а потом почувствовал, как что-то горячее и липкое течет по его лицу. Кровь… И именно в этот момент раздался крик из центра лагеря.

Пара инквизиторов держала извивающегося старосту за руки, а преподобный Керк, читая нараспев какие-то молитвы, медленно разделывал визжащего человека. Остальные жители деревни попытались что-то предпринять, но стражники быстро подавили всякое сопротивление. Аракс как раз добрел до своих, когда староста перестал дергаться и просто скулил, пока преподобный завершал свой ритуал. Этлау стоял около умирающего и что-то произносил. Затем Керк вышел вперед и резко выкрикнул несколько слов. Символы Спасителя, стоявшие вокруг лагеря начали все сильнее и сильнее светиться, после чего от каждого из них поползли белые щупальца. Твари за границей и не думали убегать. Они бросились на нового врага. В том месте, где соприкасались тени и щупальца, возникала яркая вспышка. Так продолжалось какое-то время. Вдруг преподобный Керк схватился грудь и упал на землю. Он забился в конвульсиях. Изо рта потекла пена. Этлау бросился к экзекутору и сунул ему что-то в рот. Керк тут же притих. Этлау указал еще на одного жителя Святого лога. Это был молодой парень. Он ринулся на стражника и тот, пошатнувшись, отошел в сторону. Веря в то, что он обрел свободу, юноша рванулся в образовавшийся проход. Аракс схватил его за ноги и повалил на землю. Подоспевшие инквизиторы скрутили парня и привязали к установленному на телеге столбу. После этого стражи схватили еще двоих и привязали к двум другим пустующим столбам.

Теперь не было никаких молитв. Все произошло очень быстро. Трое инквизиторов просто всадили свои ножи в шею каждому прикованному. Раздалось приглушенное бульканье. Обреченные умирали не сразу. Они еще какое-то время мучались, понимая, что сейчас умрут. Этлау выкрикнул несколько слов. А затем, воздев руки к небу, что-то прокричал. Аракс различил только имя Спасителя.

Лес наполнился мертвой тишиной. Казалось, время остановилось. Аракс видел, как инквизитор медленно указывает еще на троих теперь уже пленных жителей Святого лога. Он все еще что-то говорил, когда с неба пришел ответ. Не было ничего, просто какая-то могучая сила накрыла весь лес вокруг лагеря.

Араксу почудилось, будто гигантский молот ударил с небес. Все пространство вокруг лагеря превратилось в месиво из земли, деревьев и камня.

Этлау отлетел на несколько шагов в сторону. Он валялся около костра. Полы рясы уже начали тлеть. Самого же инквизитора рвало кровью. Двое серых братьев бросились ему на помощь. Они оттащили полуживого Этлау к телеге с привязанными жертвами. Преподобный Керк как раз уже начал приподниматься. Он возложил свою длань на голову Этлау и что-то прошептал.

До Аракса донесся слабый голос:

- Мне всегда лучше удавалось лечить других, чем бороться с кем-то.

- А мне всегда лучше удавалось искать, чем убивать. – Этлау говорил почти шепотом. – Просто сейчас мы жертвуем своим даром во имя господа.

После этого все закончилось. До утра больше никто не уснул. Некоторые из загнанных в центр лагеря местных мерно раскачивались, уставившись в одну точку. Наконец, когда наступил долгожданный рассвет Аракс, впервые поблагодарил Спасителя со всей верой, на которую был способен.

Около полудня Преподобный приказал нескольким стражникам, в числе которых был и Аракс, оставаться в лагере, а сам возглавил отряд, спускавшийся в шахту. Что произошло внутри, страж так и не узнал…

Близилась ночь, Аракс вместе с Филином стояли около входа в шахту. Неожиданно Филин замер и повернулся в ту сторону, куда ушел отряд. Аракс заметил два огонька, постепенно приближавшихся к ним. Они становились все больше и, наконец, стали отчетливо видны фигуры идущих…

Из туннеля вышли трое. Впереди прихрамывая, двигался преподобный Керк. Он тащил на цепи упиравшуюся женщину. Последним из шахты показался экзекутор Этлау. Было непонятно как он вообще дошел. Вся ряса инквизитора пропиталась кровью. Этлау еле держался на ногах, а когда смог выйти на свет божий, то просто упал и больше не приходил в сознание вплоть до возвращения в город…

…В день казни палящее солнце немилосердно бичевало лобное место в центре Аркина, словно готовилось к предстоящему зрелищу. Пространство вокруг места казни было заполнено жаждущими зрелища горожанами, собравшимися посмотреть на казнь злокозненной ведьмы, творившей свою волшбу в одной из деревень неподалеку от Святого престола. Поговаривали, будто извела она столько народу, что долг её перед Спасителем вырос до небес. Поэтому сегодня все толпившиеся ждали чего-то особенного. Тем более что ведьма эта десятерых серых братьев отправила на тот свет, пока не захватили её и не доставили в Аркин.

Наконец показалась телега с установленным на ней символом Спасителя, к которому была привязана изможденная женщина, одетая в грязное рубище. Собравшиеся засвистели и начали бросать в ведьму приготовленные заранее отбросы. Приговоренная даже не пошевелилась. Казалось, она уже умерла, только тело, еще чудом державшееся тело сохраняло внутри себя остатки израненной души.

Ведьму приковали к заранее приготовленному столбу в центре лобного места. Как только с этим было покончено, с западной стороны площади показалась процессия, состоявшая из четырех инквизиторов. Впереди шел преподобный Керк, за ним двигался экзекутор Этлау. Бледное лицо серого могло бы поспорить своим цветом с первым снегом. Он двигался медленно и то и дело оседал. Двое братьев поддерживали его, чтобы он не упал.

Преподобный остановился напротив ведьмы. Подняв правую руку с Символом Спасителя, он прочел приговор. Сожжение живой ведьмы на сырых дровах. Толпа ахнула. Обычно, жертвы сначала умертвлялись, а уж затем предавались огню. А здесь… Сырые дрова горели медленнее, и поэтому приговоренные к смерти просто коптились, а не сгорали, как это было обычно. Наконец, Керк подал знак. Экзекутор Этлау пошатываясь в разные стороны, приблизился к привязанной ведьме. В правой руке он держал зажженный факел. Почитав положенную молитву, молодой инквизитор бросил зажженное дерево к ногам приговоренной.

- Прекрасно ОТЕЦ-ЭКЗЕКУТОР Этлау, ты полностью выполнил свой долг. – Керк был доволен…

Этлау …

Отец-экзекутор Этлау медленно направлялся к центру Аркина. Наконец-то он достиг своей цели. Святой город, лежал перед ним. Святой город, воздвигнутый во имя Спасителя, времена которого должны были скоро наступить. Но радость от встречи с вечным городом омрачалась недавними событиями: бегство Разрушителя, предательство Анэто и Меганы, смерть братьев. Впрочем, последнее обстоятельство скорее радовало, чем огорчало, потому, как братья умерли за благое дело и сейчас сидели по правую руку Спасителя. Но Западная Тьма, она становилась все сильнее и сильнее и теперь Ордос и Волшебный двор встали на её сторону. Кулаки Этлау в ярости сжались, а лицо исказилось гримасой ненависти. Многие считали, что его рвение в борьбе с инакомыслием чрезмерно. Не раз его братья по ордену ставили ему в вину, ненужные, по их мнению, жертвы. Ну что же теперь они будут говорить по-другому.

Ночь. Эта темная ночь, такая же как тогда. Сколько лет прошло, а он все не мог забыть Святой лог…Воспоминания о тех событиях возвращались в ночных кошмарах. Тогда он был слишком юн, чтобы понять, что вера – это бесценный дар, который нужно охранять и ради которого необходимо убивать. Кривая усмешка пробежала по губам инквизитора. Он вспомнил, как пытался выступить в защиту жителей деревни. Теперь-то отец-экзекутор понимал правоту преподобного Керка. Врагов нужно уничтожать. А милосердие… В святом логе его милосердие стоило ему дара… Дар, его дар Видящего… После Святого Лога он исчез. Этлау уже не мог чувствовать ничего, кроме боли внутри себя. Этлау провалился в темный колодец воспоминаний. Ноги сами шли по знакомой дороге, а мысли были уже далеко в прошлом…

Покидая Аркин, инквизитор с грустью вспоминал те дни, когда он был воспитанником школы. Эти времена безвозвратно ушли, оставив тихую печаль в сердце молодого экзекутора. Теперь он очень редко встречал своих друзей, с которыми когда-то постигал премудрости нелегкого и опасного труда защитника веры.

Предаваясь воспоминания экзекутор прошагал весь день и к вечеру даже не чувствовал усталости, все таки выучка в монастыре давала о себе знать. Монастырь… Нет, он запретил себе думать об этом. Прошлое уже не вернешь и надо сосредоточиться на настоящем. Перед сном инквизитор прочел охранительную молитву. Все было как обычно. Всё, кроме сна…

Он бежал по темным улицам заброшенного города, тщетно пытаясь найти убежище. Шаги… эти шаркающие шаги не оставляли его, казалось, от них не было спасения. Он не знал, зачем бежит, просто чувствовал животный страх, заставлявший его тело двигаться. Этлау увидел огромное здание, смотревшее на него темными провалами окон, и бросился к нему. Внутри стражник видел лишь неясные очертания предметов. Он побежал вглубь строения, которое оказалось заброшенным храмом, пытаясь найти место, где можно было спрятаться. Казалось, прошла целая вечность, а инквизитор все бежал вперед, стараясь укрыться неумолимо приближавшегося звука. Внезапно вспыхнул яркий свет и страж оказался в центре зала, заставленного различными пыточными орудиями, на которых копошились изуродованные тела. Залитый кровью пол вдруг стал очень скользким

Слева он увидел лестницу и, спотыкаясь, бросился к ней. Ступени вели круто вверх, но чем дальше поднимался Этлау, тем уже становился пространство, по которому он бежал. Стены начали сходиться, пытаясь его раздавить. Он с трудом переставлял ноги, продираясь вперед. Шаг, другой, третий, Пол вдруг стал мягким, и Этлау стал проваливаться вниз. И тогда преследователь настиг его…

Инквизитор открыл глаза. Этот кошмар не оставлял его с тех самых пор, как он начала служить у преподобного. Все чаще и чаще он видел этот заброшенный храм и эти шаги… Они не оставляли его не днем не ночью…

Весь оставшийся путь молодой инквизитор прошагал рядом с преподобным Керком. Его нынешний наставник объяснял ему премудрости ведения допроса обвиняемой в черном колдовстве ведьмы. Вообще-то Этлау редко принимал участие в дознании, чаще всего он искал слуг Тьмы, а, что с ними было дальше, его не очень волновало.

Уже приближаясь к деревне, Этлау почувствовал могучую злую силу, жившую неподалеку, силу, которую кто-то хорошо подкармливал, болью и ненавистью. Будучи в деревне, он видел печать черного колдовства на лицах жителей Святого лога. Тогда инквизитор верил, что их можно было спасти.

Придя в деревню, экзекутор начал искать источник темного колдовства. Он сразу же обнаружил то, что искал. Тонкие невидимые нити, связавшие Святой лог с Тьмой вели за пределы небольшого селения. Даже после того, как преподобный Керк поймал ведьму, экзекутор ни на миг не поверил в то, что кто-то из местных жителей был способен на то колдовство, которое здесь творилось. Но почему именно Святой лог…

Казнь старухи не прошла незамеченной. Этлау почувствовал, что что-то дремавшее рядом с деревней проснулось. Инквизитор вдруг понял, что неурожай и странные болезни - всё это было лишь слабыми отголосками той силы, которая проникала в деревню. Он буквально физически ощущал, как глубоко в лесу что-то неизвестное и спрятанное от посторонних глаз начинает оживать. Нападение Утбурда только подхлестнуло инквизитора.

Дни проходили один за другим, а Этлау все дальше и дальше углублялся в лес. Он возвращался поздно вечером и просыпался рано утром. Теперь его гнало вперед тягостное предчувствие беды. И еще к этому примешивалось странное ощущение чего-то знакомого. Инквизитор никак не мог уловить, где он раньше видел похожую силу. Когда-то давным-давно… Воспоминание ускользало от него, и потому Этлау еще с большим упорством шел вперед. Время превратилось в один сплошной ПОИСК. Экзекутор дурел от пронизывающего этот лес количества силы. Он спрашивал себя, как так могло случиться, что инквизиция не обнаружила этот источник. Почему о нем никто не знал.

Наконец пасмурным серым днем Этлау вышел к небольшой горе, у подножия которой зиял провал шахты. Это и был тот исток, откуда зло проникло в Святой лог. Этлау увидел небольшой камень у входа и подошел к нему. Поверхность была отполирована до блеска. Она как будто манила к себе. Этлау вдруг почувствовал непреодолимое желание прикоснуться к этому камню. Рука сама протянулась вперед. Когда пальцы коснулись камня, Этлау УВИДЕЛ…

Поляна у шахты была покрыта снегом. Разбушевавшийся ветер швырял мириады снежинок в лицо нескольким жителям Святого лога, стоявшим у подножия горы. Они, что-то говорили, обращаясь к темному провалу. Затем молодая женщина вышла вперед, неся в руках небольшой сверток. Он сделала несколько шагов и положила его на поверхность камня. Удивительно, но даже в такую погоду камень блестел черным светом. После этого все повернулись и ушли, быстро скрывшись за деревьями.

Неожиданно сверток зашевелился. До замершего Этлау донесся тихий детский плач. Инквизитор с ужасом увидел маленькое сморщенное личико и большие голубые глаза, смотревшие прямо на него. Сквозь вой ветра до слуха Этлау дошел шаркающий звук приближающихся шагов. Инквизитор вздрогнул… Его кошмар появился вновь, и он шел к нему прямо из пещеры.

Этлау с трудом разорвал видение. Жертвоприношение… Он до сих пор не мог поверить в то, что местные жители приносили в жертву своих детей.

Уже ближе к вечеру инквизитор добрался до деревни и сразу пошел к преподобному. Тот как раз присутствовал при допросе одной из женщин, обвиненных в ведовстве:

- Преподобный, мне нужно с вами поговорить, – инквизитор отозвал Керка в сторону.

- Ты нашел исток колдовства сын мой?

- Да преподобный, это заброшенная шахта в лесу.

- Шахта? – Керк был удивлен. – Так значит исток не в деревне?

- Исток был здесь задолго до того, как здесь появилось селение.

- Что ты узнал, Этлау, что ты узнал? Не тяни.

- Недалеко от деревни есть место, где когда-то находился древний храм. Там за защитными заклятиями скрыта очень большая сила. Я не знаю, что это за сила и кто её сковал, но, преподобный, это часть Тьмы, я чувствую это.

- Странно. – Керк задумался на несколько мгновений. – Но почему, она пробудилась? Ведь многие годы здесь не происходило ничего необычного. Как такое могло произойти, Этлау?

- Местные жители, преподобный, они приносили детей в жертву. Мне было видение, там у алтаря. Они оставляли зимой детей на камне, а потом за ними приходило что-то из шахты.

- Что? Что это было, экзекутор?

- Я не знаю преподобный, не знаю. Мне пришлось разорвать видение.

- ??,

- Преподобный, прости меня, ибо я испугался. Я оказался, слаб духом и разорвал видение. Это… Это…

- Это твой кошмар Этлау, не так ли. Это был он…

- Откуда…

- Мне многое ведомо, сын мой, в том числе и то, что твориться в душах людей, - голос Керка стал необычайно мягок, – когда-то я был лекарем и потому я могу еще различить страдания как телесные, так и духовные.

После беседы Керк приказал всем жителям деревни приготовиться к походу во имя веры. Местные были не особо рады, но деваться им было некуда, поэтому ранним утром многочисленный отряд покинул полупустую деревню, в которой оставались только дети, да старики…

Если бы он только мог тогда повернуть назад. Слепец. Надо было уже тогда просто сжечь всю деревню, а вход в шахту завалить. Хотя… Это было бы только временным решением. Ведь уже после разговора со старостой к нему в душу закралось подозрение, что здесь что-то не так. А ночное столкновение. Оно закончилось также внезапно, как и началось, словно кто-то приглашал их внутрь. Тот злополучный день, день который стоил ему дара…

Отряд вошел в широкий проход шахты. Позади остался полуразрушенный лагерь, вокруг которого весь лес превратился в одно сплошное месиво. Этлау все еще трясло после ночного боя. Он с трудом переставлял ноги, но старался не показывать этого преподобному Керку, шедшему рядом.

Стражи согнали жителей Святого лога в центр колонны. После кровавой ночи никто из местных даже не пытался убежать. На лицах многих было написано тупое безразличие баранов, идущих на бойню.

Этлау передернуло. Память живо рисовала картины ночного кошмара. Он впервые применял столь мощное заклятие на практике. И самое главное было в том, что инквизитор никогда раньше не участвовал в обряде, требующей, крови неверных. Многие из сведущих в этом деле церковных иерархов осуждали подобную магию, но преподобный Керк считал, что в борьбе за веру все средства хороши. Тем более, что жертва приносилась во имя Спасителя, а убивались обычно те, кто и так был приговорен к смерти. Но для Этлау все, что случилось прошлой ночью, было в новинку. Учителя в монастыре рассказывали, что иногда видящему приходится прибегать к активной магии, но экзекутор не слышал, чтобы кто-то из его ордена использовал такое.

Чем дальше отряд отходили от начала тоннеля, тем уже становился проход. Этлау, повинуясь приказу Керка, шел впереди, указывая дорогу. Все, что Этлау запомнил об этом походе – это бесконечные блуждания по тоннелям. Шаг за шагом они приближались к своей цели. Экзекутор потерял счет времени и не мог точно сказать, когда они нашли ЭТО…

Огромный зал был почти пустым. Почти… В центре возвышался каменный саркофаг. Он и был их целью. Вокруг него были вычерчены разнообразные магические символы и фигуры. Именно здесь был исток того колдовства, которое стало причиной несчастий Святого лога. Созданное неведомо каким магом заклинание жило своей жизнью. Оно пульсировало, отдавая миру свою злобу и ненависть…

- Ты все таки нашел нас, Преподобный, – голос раздался из дальнего конца залы. Этлау увидел несколько фигур, вставших по ту сторону саркофага.

- Мелена. Великая отступница церкви. Святая, принявшая обет Тьмы. – голос Керка звучал как-то устало. - Все приходит к своему завершению и вот мы снова встретились.

- Это ты так считаешь преподобный.

- Ну да, я, а еще весь трибунал Святой Инквизиции. Вообщем я не удивлен, что встретил тебя здесь. Признаться я даже рад этому. Настало время вернуть все старые долги. – Керк сделал знак инквизиторам, которые быстро начали какие-то приготовления.

- Ты как всегда самоуверен преподобный Керк, кстати, у тебя появилась неплохая ищейка, пожалуй самая лучшая из тех, что были под твоим началом. Этлау, кажется. – фигура в балахоне вышла из тени. Этлау вздрогнул. Эти шаги, он уже слышал их во сне… Они приближались и становились все более явственными.

- Мелена… - молодой инквизитор не знал, что сказать. Перед ним стояла одна из великомучениц, принявших страшную смерть от врагов веры в Спасителя. Она должна была умереть лет 40 назад, еще до его рождения.

- Вижу ты не забыл меня, Видящий…

И тут он вспомнил, вспомнил до боли в висках. Его кошмар…

В центре деревни стоял столб, к которому была привязана молодая женщина. Изорванное платье едва скрывало её наготу. Молодой инквизитор читал приговор, а рядом с ним стояла высокая женщина кивавшая в такт произносимым словам. Мелена… Она взяла в правую руку факел и бросила его на вязанку хвороста. Приговоренная была еще жива. Ей в отличие от многих не даровали смягчения наказания в виде убийства до сожжения. Она смотрела на двух маленьких детей, жавшихся у дальнего конца пощади. Мелена тоже увидела их, и что-то коротко приказала стоявшему рядом стражу. Тот вскинул арбалет и выстрелил. Двое других бросились к тому месту, где были дети. Мальчик не понимал почему его старшая сестра вдруг захрипела и упала, задергавшись в конвульсиях. Он увидел как к нему бегут одетые в доспехи взрослые и, повинуясь какому-то внутреннему чувству он бросился к ближайшему дому.

- Вижу, ты вспомнил меня, Этлау, а ведь столько лет прошло.

- Ты? – он не знал, что сказать.

- Да.

- Мама, она…

- Была казнена как ведьма, причем казнена теми, кому ты сейчас служишь Этлау. Подумай, на той ли ты стороне.

Она не успела договорить. Керк резко произнес формулу, выбросив руку вперед. Тугая волна Силы ударила в Мелену. Этлау обернулся. Он увидел, как стражники тащат к инквизиторам сопротивлявшихся пленников, а те просто вскрывают им горло. Молодой инквизитор повернулся к ведьме. Он почувствовал прилив жгучей ненависти смешанный со страхом. Все эти годы он убегал. Все эти годы. Тени за спинной Мелены выступили вперед. Этлау увидел, как они становятся в круг. И тогда молодой инквизитор ударил всей той злобой, что была у него в запасе. Он УВИДЕЛ море Силы вокруг себя. Жители Святого Лога умирали, отдавая свои жизни преподобному Керку. Этлау не очень хорошо умел пользоваться боевыми заклинаниями, все-таки подобная магия была чужда Спасителю, но он очень хорошо помнил все обряды экзорцизма. Теперь, когда перед ним стояла убийца его матери и сестры, Этлау не колебался не мгновенья. Формулы получались сами собой. Руки выполняли все необходимые жесты. И когда заклятье было готово, Этлау произнес молитву Спасителя с просьбой даровать ему мощь для изгнания нечисти…

Этлау бежал по заснеженной равнине. Бежал на Запад, зная что там стоит его башня, последний оплот, куда можно всегда вернуться не боясь, что тебя не пустят внутрь. Он бежал уже сотни лет, медленно продвигаясь вперед. Позади была лишь узкая полоска следов ведущих во вчера… В никуда… В вечность…

Время, оно перестало действовать, когда он впервые сделал свой выбор. Уже потом он осознал, что в его силах было только одно, выбрать и идти своим путем до конца. Он не тщился надеждой, что ему будет даровано право встать на чью-то сторону. В конечном итоге важен именно момент абсолютной свободы, когда есть только ты и та дорога, на которой ты стоишь. Только ты и путь…

Цепочка следов уходила назад, в прошлое, в никуда. Он бежал все, ускоряя шаги. Он бежал к своей башне, в надежде убежать от этих приближающихся шагов. Он знал, что там есть место, где можно укрыться, где ты будешь среди своих, и никто тебя не предаст…

Этлау вложил в то заклятие всю свою злобу и ненависть, весь свой страх и одиночество, всю ту пустоту, которая наполняла его жизнь. Удар был настолько мощен, что когда молодого инквизитора настиг откат, он, не выдержав боли, просто потерял сознание…

Она стояла на его пути. Почему она? Инквизитор не знал. Впереди был перекресток. Перекресток посреди заснеженной равнины. Смешно… он давно уже перестал смеяться. Смеешься лишь над тем, что действительно важно. А так… она стояла здесь всю его жизнь стояла и ждала.

- Нет, ведьма.

-Я все равно буду ждать… Помни…

- Помню…

Он помнил, потому что память это все, что у него осталось. Память, которая растворялась позади него. Память и шаги… Быстрее…

Этлау открыл глаза. Господи, какая адская боль все тело было изломано, казалось, на его теле нет ни одного живого места. Лицо преподобного Керка склонилось над ним:

- Жив… Хм, удивительно, но ты жив.

- Что произошло преподобный.

- Мы выполнили свой долг, и ты здорово нам помог, без твоего вмешательства нам вряд ли удалось одержал бы верх.

- Мы победили?

- Ты и я, Этлау, ты и я.

- А остальные…

Керк не ответил. Этлау с огромным трудом удалось сесть. Около того места, где раньше стоял саркофаг не было ничего, просто гладкий темный пол. Кто-то развел там костер. “Наверное, преподобный” – пронеслось в голове. То, что он увидел, потрясло экзекутора до глубины души. Исковерканные тела были разбросаны по всей зале. Только мертвые и ни одного живого. Казалось, какая-то сила просто уничтожила всех живых.

- Не всех, Этлау. Посмотри вон там.

Инквизитор с трудом поднялся и прошел в указанном направлении. Около тела Мелены сидела какая-то девушка. Капюшон был откинут за спину и Этлау смог разглядеть её лицо. Заметив его она тихо прошипела:

- Будь ты проклят, чудовище. Ты убил их всех, всех и своих и чужих. Ты убил моего учителя и моих братьев. Посмотри на них, ты же их знал, иди, посмотри на эти лица Этлау.

- Я тебя знаю?

- Знаешь ли ты меня, брат, наверное, нет.

- Брат???

Этлау посмотрел на неё. Черты лица как у матери, как тогда, у столба. Он перевел взгляд на тела приспешников Тьмы. Джин, Седой, Берет. Его друзья. Все они были мертвы. Монастырь… Они учились вместе. Этлау замотал головой. Но почему, как они…

- Мелена спасла и спрятала меня. Она не смогла спасти маму, но смогла выходить меня.

- Я не понимаю…

- Ты не понимаешь? Мы просто хотели жить, просто жить. Мы пытались остановить то, что здесь было спрятано до времени. Мы хотели помочь. А ты.

- Но я ничего не чувствую сейчас, ничего. Здесь нет зла.

- Ты не чувствуешь потому, что ты сделал свой выбор и отдал дар вместе с кровью всех убитых тобой людей для того, чтобы запечатать вход.

- Я…

- Ты больше не Видящий, Этлау. Столько лет мы трудились, только для того, чтобы не дать этому выйти отсюда, а вы посчитали нас слугами Тьмы, будьте вы все прокляты. Я отрекаюсь от тебя, Этлау, слышишь, я проклинаю тебя.

- Преподобный, это правда. – Инквизитор повернулся к Керку.

- Нет, Этлау ты просто истратил весь свой дар, а эта дитя Тьмы пытается тебя запутать. Пойдем пора выдираться.

- Но что здесь произошло?

- Эти слуги Тьмы убили всех, кроме нас, вот и все, что тебе следует знать сын мой. Вот и все… Нам надо идти, сын мой, мне жаль, что так получилось с твоим даром, но сейчас главное добраться до Аркина…

Размышляя о прошлом, Этлау медленно добрел до здания инквизиции. Ничем не примечательное строение с наглухо закрытыми окнами и дверьми. Здесь был только один вход, который круглосуточно охранялся младшими братьями.

Этлау постучал в дверь и стал ждать ответа. Очень скоро открылось окошко, и колючий взгляд впился в его лицо. Правда, выражение глаз охранника очень быстро изменилось. Он молча отпер дверь и словно тень бесшумно отошел в сторону, пропуская преподобного в зал.

- Сын мой, не соблаговолишь ли ты сказать обо мне отцу Керку. – Тихо сказал преподобный. Слабая волна магии, была ему ответом. Через некоторое время пришел ответ.

- Вас ждут. Серый зал.

- Благодарю тебя сын мой, - Этлау осенил брата-инквизитора знаком Спасителя…

Серый зал. Он никогда не менялся. На памяти преподобного он был здесь всего пять раз. Здесь собирался Трибунал Инквизиции, орган, управлявший все деятельностью серых братьев, тех, кто верой и правдой служил Спасителю, распространяя свет веры и устраняя её искажение. Этлау всегда стремился быть верным слугой господа и исполнять свои обязанности перед ним. Часто эти обязанности заставляли принимать его решения, которые стоили жизни многим людям, но он ни о чем не жалел. Отец-экзекутор вошел в Серый зал.

Преподобный Керк сидел за огромным столом, покрытым серой тканью. Он встал в тот же момент, когда, Этлау показался в проеме двери.

- Приветствую тебя сын мой.

- Доброй ночи, святой отец.

- Доброй говоришь, хм. – старик задумался – Знаешь Этлау. Сегодня такая же ночь, как…

- Как тогда, преподобный, как тогда, когда мы вышли из шахты, как тогда, когда я намертво запечатал вход, отдав свой дар и жизни почти всех, кто там находился. Вот только один вопрос мучает меня до сих пор.

- Я знаю вопрос, на который ты ищешь ответа. Почему в живых остались мы с тобой и та ведьма?

- Да, преподобный, не могу взять в толк, что произошло, когда я потерял всякую связь с реальностью. Ты говорил, что слуги Тьмы убили всех, а я истратил свой дар.

- Этлау, Этлау. Я боялся, что ты когда-нибудь задашь этот вопрос, а я не смогу тебе солгать, солгать как тогда, в той пещере. – Керк сел в кресло и устало прикрыл глаза.

- Солгать, преподобный? – голос инквизитора, стал мягким и вкрадчивым.

- Да, Этлау. Сколько лет прошло, а я все ношу этот камень. – Керк задумался. – Знаешь, теперь уже все равно. Я умираю и не сегодня-завтра отойду к Спасителю, а ты по праву займешь мое место в Трибунале, поэтому пора…

- Пора, преподобный рассказать всё то, что было на самом деле. – инквизитор сел напротив Керка.

- Это очень длинная история, Этлау. Началась она в тот момент, когда Мелена поняла, что…

- Я это знаю Преподобный. Извини, что перебил. Мелена, как и многие слабые верой поняли, что пришествие Спасителя не такая уж хорошая вещь. Она по сути своей будет обозначать смерть мира, великую Трансформу, не так ли.

- Да, и поэтому она решила отойти от догмы, создав свое толкование религии, которая была осуждена Святым престолом.

- Только вот авторство этого течения приписывается совсем не Мелене.

- Еще бы, она ведь великомученица.

- Это мне понятно преподобный, но все же, что случилось в Святом логе.

- Понимаешь…

Керк…

Мелена… С её появлением Керк понял, что его план начинает рушиться...

Святой лог. Одно из мест древней Силы. Таких мест было немного, а Святой лог привлекал еще и тем, что он был недалеко от Аркина. Керк и его единомышленники решили, что более удобного места для прорыва Тьмы им не найти. Не Западной Тьмы, нет. Керк думал о той, Тьме, которая появилась вместе с Эвиалом. В древних пророчествах указывалось на то, что пришествие Тьмы приведет к появлению Спасителя, а значит и к спасению всего мира.

Именно тогда преподобный приказал старосте возобновить древний обычай жертвоприношения, замаскировав его под то, что в этой деревне больных детей издавна оставляли в лесу. Просто теперь их оставляли на алтаре. Все шло гладко до тех пор, пока не появилась Мелена. Она со своими помощниками решила остановить пробуждение. Вот тогда-то и понадобилось вмешательство Инквизиции…

- Я знал, что ты её найдешь Этлау, просто не подозревал, что все так произойдет.

- Как так, преподобный? – отец-инквизитор еле сдерживался.

- Ты отдал свой дар и жизни других, для того, чтобы запечатать вход, ты сделал свой выбор, сам, не помня о нем…

- А та ведьма она…

- Она твоя сестра, Этлау, вернее была ей до той поры, пока ты не убил её…

Он бежал по заснеженной пустыне. Вперед, только вперед. Прошлого нет. Оно мертво. Есть только сейчас, только его шаги, ведущие его к горам впереди. Он бежал целую вечность, вечность или миг. Какая разница. На равнине время творило странные вещи… Время, он бежал от него, бежал в никуда, стараясь спрятаться от неумолимой поступи прошлого. Он сам становился прошлым и старался быть впереди. Его дар, его семья, его друзья. Все они были там, за спиной. Где-то там, среди бесконечных следов, уходящих в никуда…

Последние шаги давались ему с огромным трудом. Перевал, а за ним, он точно знал, за ним окажется она, его башня… Еще одно усилие и…

Башня лежала в руинах. Последние защитники были живы совсем недавно. Его братья… Они сражались до конца… Он ждал этого момента всю свою жизнь, а теперь…

Крик боли вырвался из груди Этлау. Он упал на колени и зарыдал, что-то внутри надломилось, и теперь он просто стоял и скулил, как выброшенная на улицу собака…

Он стоял, прислонившись к скале. Седой старик с печальными как мир глазами. Руки сжимали огромный посох, вырубленный из дуба.

- Спаситель. – Голос Этлау прозвучал как громовой набат. –За что.

- …

- Спаситель, как же я теперь…

Старик ничего не ответил, только тихо прошел мимо стоящего на коленях Этлау и осенил его знаком…

- Ну что Этлау, так да или нет.

Инквизитор обернулся. На том месте, где только что был старик, стояла фигура, закутанная в балахон. Она всегда была рядом. Её шаги, всегда чуть позади.

- Твой выбор, Инквизитор, твой выбор…

Этлау стоял и смотрел на преподобного Керка. В его глазах не отражалось ничего кроме смертельной усталости и печали:

- Ну и что ты хочешь, чтобы я сделал преподобный? …

Проголосуйте за эту работу.