|
"Непроглядно темны глубины Келед-Зарама,
Холодны как лед ключи Кибель-Налы,
А чертоги Казад-Дума ярко освещены и жарко натоплены"
Есть вещи, которые на расстоянии видятся отчётливее и острее.
Есть песни, которые с годами звучат всё краше.
Есть имена, над которыми не властно время.
Пройдут века, и люди будут говорить:
Это было время Норина.
Это было время Гимли.
Это было великое время…
Глава первая,
в которой рассказывается о том, что пьяные песни
иногда могут быть началом серьёзных поступков
Он был сладкий и приятный
настолько, что хотелось зажмуриться и вдохнуть его, задержав
дыхание, чтобы как можно ярче прочувствовать всю его прелесть.
Да, это был он – нос гнома безошибочно и вдохновенно узнавал
запах жареного мяса. Эх, хороша жизнь, если с утра она радует
тебя аппетитной телячьей ножкой и кружкой доброго янтарного
пива!
- Норин! Вставай, соня! Пора
завтракать! – голос матери прозвучал как гимн будущей трапезе.
Интересно,
который сейчас час? Молодой гном выглянул из-под одеяла, поведя
вокруг большими чёрными глазами. Ими он пошёл в мать,
круглолицую и большеглазую, с сильными руками и крупным
пружинистым станом. Она вставала рано и, казалось, успевала всё,
нисколько не уставая. Норин любил мать. И даже сейчас, когда ему
уже было двадцать шесть, и на него заглядывались соседские
девушки, он любил лежать вечерами, положив голову ей на колени и
слушать, как она поёт старинные гномьи песни о великом короле
Дарине – отце подземного народа, об Одинокой горе и битвах с
драконами, песни, в которых оживала вся история подгорного
королевства. Она умела петь так, что древние легенды и их герои
оживали и становились как будто её собеседниками, если не
сказать больше – родственниками. Недаром ведь она была дочерью
славного Гимли – нынешнего правителя Мории, одного из главных
победителей в Великой войне за Кольцо.
Норин гордился
своим дедом. Отец, Горин Трудоум, королевский библиотекарь, с
детства приучил его почитать стариков и прислушиваться к их
советам. Уважение к старшим было в крови у гномов. Да и как не
уважать таких предков! Покажите другой такой народ, где древние
старики умирали с секирой или молотом в руках! Престарелые гномы
не сдавались старости. До последних дней своих они ходили в
шахты или на войну.
И теперь, когда Гимли, вернувшись из
достославного похода в Мордор, решил восстанавливать былую славу
Мории, он правил, во всём опираясь на Совет Старейшин.
Тонкий и совсем ещё несмелый
луч солнца упал ему на большой палец левой ноги, выглядывающий,
словно гриб-боровик, из-под плотного мха его любимого пухового
одеяла. Это одеяло ему подарила бабушка. Правительница Морийской
державы не стеснялась никакой работы. Норин помнил этот момент.
Всем семейством они отправляли тогда его, восемнадцатилетнего
юнца, учиться уму-разуму в Минас-Тирит, белокаменную столицу
Гондора. Это было неслыханно! Никогда ещё гномы не занимали ума
у людей! Но страшные времена, когда люди, эльфы и гномы бились
вместе плечом к плечу за судьбу мира, показали, что мир этот
хорош только тогда, когда в нём правит разум. А разум призывал к
единству народы Средиземья.
- Гондор хотя и находится на
юге от нас, однако ночи там прохладные. Да и палаты Арагорна,
короля людей, как ни красивы, а всё же выложены из камня, так
что мой подарок пригодится тебе как нельзя более кстати, -
вещала бабушка Алма. Сколько раз потом, поёживаясь в зябкие
зимние ночи своего школярства, он с благодарностью вспоминал её.
В узкую щель
окна с резными каменными наличниками веяло утренней росистой
прохладой. Запах ранней весны, смешиваясь с ароматом жаркого,
вызывал состояние сладкой истомы. Норин потянулся, широко зевнул
и с наслаждением опустил ноги на пушистый ковёр из медвежьей
шерсти. Где же второй тапок? – подумал он, с трудом припоминая,
как укладывался вечером спать. Дело в том, что вчера всё
морийское народонаселение бурно отмечало годовщину возвращения
Гимли в родные края, и по этому делу полагалось много пива,
жареных кабанов и, конечно, того, о чём сейчас вспоминалось
особенно тяжело – разливанное море отменнейшего барбакара –
перебродившей в лунном свете и настоянной на пещерном мхе
крепчайшей бычьей крови! Напиток этот был особенно любим
жителями подземелий за его ядрёный вкус и удивительную
способность приводить в неистовое веселье суровые гномьи сердца.
Кажется, я хлебнул вчера лишку, - подумал молодой потомок
славного Гимли, и, прищурившись, разглядел в углу под столом,
заваленном книгами, второй тапочек.
В голове ещё с
вечера гремела музыка, в глазах проносились в буйной пляске
соседи, а в ушах звучали обрывки какой-то старинной песни, в
которой пелось о какой-то короне и глубоком синем озере, причём
то, как они связаны между собой, Норин уже не помнил. Плеснув в
лицо холодной водой из кувшина и поправив перед зеркалом свои
многочисленные косички (он был к тому же ещё и модник), Норин
оделся в лёгкие шерстяные штаны и, накинув на голые плечи
безрукавку из шерсти горного козлёнка, вышел к завтраку.
- Ну, слава Дарину, не прошло и
года! – мать, смеясь, потрепала его по щеке. – Я уже хотела
звонить в Тревожный колокол, чтобы хоть как-то тебя поднять.
Садись завтракать, мы с отцом уже давно
поели.
На столе, в большой круглой
чаше из серого камня красовались аппетитные кусочки жареной
говядины, посыпанные ароматными травами. Мать подала ему
простую, и в то же время по-своему красивую тарелку –
обожжённая белая глина была расписана орнаментом из скрещённых
молота и секиры, перевитых дубовыми листьями – творение новых
гончарных мастерских. Секрет изготовления керамики, как и многие
другие людские хитрости, Гимли привёз из Гондора. Зато
серебряные вилка и ложка были исконно гномьими атрибутами. По
давней традиции, когда в семье гнома рождался ребёнок, отец
заказывал ему столовые приборы из серебра – самого чистого
металла, которыми новый потомок Дарина пользовался всю свою
жизнь. Быть может, в этом и был секрет отменного здоровья
подземных жителей? Закусывая любимым чёрным хлебом, Норин
запивал отменного вкуса жаркое тёмным пивом, которое при его
нынешнем состоянии здоровья было, как нельзя, кстати.
Позавтракав и чмокнув мать в
щёчку, заметно повеселевший гномий отпрыск побежал вниз по
пологим ступенькам лестницы, на ходу крикнув:
- Мам, я в библиотеку!
- Не пропусти обед, книжный
червь!
Но он уже не
слышал этого. Перескакивая со ступеньки на ступеньку, он нёсся
по знакомым коридорам, едва освещённым солнечными лучиками,
пробивавшимися сквозь специально проделанные вверху стен
световые окошки. В низких коридорах было чисто подметено, сухо и
по свежим струям воздуха было понятно, что они хорошо
проветривались мудро устроенной системой вентиляции. Гимли и его
сподвижникам приходилось отстраивать всё заново. Когда он и ещё
полтора десятка гномов из Одинокой горы, откликнувшихся на его
зов, пришли сюда год назад, их идея – восстановить былую славу
Морийского государства многим казалась бессмысленной тратой сил.
После того, как гномам под предводительством Торина Дубощита
удалось отвоевать у дракона Одинокую гору, все силы гномьего
племени были брошены на восстановление Северного царства. Недра
Одинокой горы были очень богаты и вскоре на севере вновь
расцвело сильное государство гномов – Эребор, во главе с Даином
Вторым. Однако восстанавливать – гораздо дольше, чем рушить и
молодое королевство ещё во многом нуждалось. К тому же, гномы
севера во главе с Торином III
Твердошлемом ещё не отошли от последней битвы за Эсгарот, что
случилась прошлой весной, в конце Третьей Эпохи. Поэтому бросать
силы на возрождение давно забытой сказки считалось делом
предосудительным и неразумным. К тому же, все ещё помнили о
судьбе Балина, двоюродного брата Гимли, чью могилу, усеянную
останками изрубленных гномов и орков, обнаружило Братство Кольца
во главе с Гэндальфом во время своего путешествия через
Морийские копи.
Но Гимли, сын
Глоина, был одним из тех, в ком присущее всем гномам упрямство
было развито с особенной силой. Воодушевлённый победой над
силами Тьмы, он мечтал только об одном – возродить былую славу
Казад-Дума, великого государства отца-основателя Мории – Дарина.
К тому же, недра Мглистых гор были неиссякаемо богаты, а гномы
от природы народ жадный.
Пробежав
коридоры, примыкавшие к жилой части, Норин пошёл шагом. Ему то и
дело приходилось нагибать голову, чтобы не задеть строительные
леса, на которых работали каменщики, которые в лоне скалы
гранили своды высокого и просторного коридора, ведущего от жилых
покоев в глубь Мглистых гор – туда, где должны были в будущем
воссиять чертоги короля Гимли. Пока же славный король руководил
работами по обустройству своего временного жилища у Западных
врат Мории. А работы было много. Три месяца ушло на то, чтобы
расчистить проход к Великим вратам, заваленным чудищем,
обитавшем в привратном водоёме. Ещё полгода гномы, которых
собралось уже больше сотни, расчищали загаженные орками старые
коридоры.
Библиотека, в
которой Норин служил в помощниках у своего отца, занимала
помещение бывшей сторожки у Западных Врат. Старые стены, вдоль
которых на всю высоту располагались дубовые полки с книгами,
несли на себе следы былых битв: гладкая когда-то поверхность их
была испещрена царапинами от оркских стрел и копий. Помещение
было небольшим, но и книг пока ещё было мало – половина полок
стояла пустой. Гномы вообще были не бог весть какие писаки – за
всю их историю они так и не создали своей летописи. Все свои
предания, которые на самом деле стоили того, чтобы их
записывали, они передавали из поколения в поколение в песнях и
сагах, сложенных суровым речитативом. Да и сам язык их –
Кхуздул, грубый, рычащий, не был создан для поэзии.
Войдя в
библиотеку, Норин невольно повёл носом: коридоры у выхода ещё
хранили противный запах разложившегося здесь под завалами
озёрного чудовища. И хотя трудолюбивые гномы всё уже давно
убрали и наладили систему слуховых галерей, по которым вглубь
гор шли потоки свежего воздуха и выходил наружу спёртый воздух
недр, память о погибшем исчадии тьмы всё ещё витала в воздухе.
- Я вижу,
вчерашняя вечеринка пошла тебе не на пользу, - встретил его
отец, сурово глянув в виноватые похмельные глаза юноши. - С
таким помощником мне никогда не навести порядок в библиотеке.
- Отец, прости.
Сам не знаю, как со мной такое приключилось. Видимо, с
непривычки смешал пиво с барбакаром.
- Не умеешь пить
– не пей! Ты должен всегда иметь трезвую голову. Этим мы, гномы,
и отличаемся от людей: пить надо что-то одно, и всегда в меру.
Ибо и в мирное время случаются неожиданности, причём не всегда
приятные. …Ну да ладно, пить, как пьют гномы, в Гондоре не
научат. Обычаям и традициям своего народа надо учиться у самого
народа. В следующий раз понаблюдай, как пьют старые гномы - а
пьют они много: но также много едят и перемежают выпивку
разговорами и песнями.
- Кстати, па, а
что это за грустная песня о какой-то короне и Зеркальном озере,
которую вчера пел старый Карин? Я раньше никогда её не слышал.
- Эту песню
сложили больше тысячи лет назад, в середине Третьей эпохи, в
правление Трайна I, сына Наина, внука
Дарина Шестого, первого Царя-под-Горой. В ней поётся о Великой
Короне Дарина, отца гномов, основателя Морийской державы:
Непроглядно темны глубины Келед-Зарама,
Холодны как лед ключи Кибель-Налы,
А чертоги Казад-Дума ярко освещены и жарко натоплены.
Славу гномов видела тронная зала,
И
сверкали на стенах алмазов огни,
Ведь богатства гномов быстро накоплены.
Но
стремительно пала гномов держава,
В
безднах Северных гор ищут дом свой они,
И
сердца их тоской преисполнены.
Лишь тогда вновь увидит свет тронная зала,
И
в холодных чертогах зажгутся огни,
Когда будут заветы исполнены.
Сквозь века завещал нам несчастный Наин,
Чтобы гномов Корону достать мы смогли,
Из
глубин, что водою наполнены.
Но
бездонны глубины Келед-Зарама,
И
как лёд, холодны ключи Кибель-Налы,
И
пустует в безмолвии тронная зала.
Норин слушал отца, затаив
дыхание и широко раскрыв глаза. Казалось, он собственными ушами
слышал голос трагически погибшего Наина, призывавшего его,
Норина, найти во что бы то ни стало Великую Корону гномов. Он
даже не заметил, что отец давно уже перестал петь и сидит,
смотря сквозь него куда-то вдаль, словно пронизывая взглядом те
самые бездонные глубины, о которых пел в песне. Наконец,
очнувшись, Норин спросил:
- Пап, а почему Корона
оказалась на дне озера?
- Видишь ли, сынок, это очень
долгая история, но вкратце суть её в следующем: в поисках
бесценного мифрила гномы стали всё глубже и глубже вгрызаться в
недра Мглистых гор, пока не разбудили Балрога – древнего демона
огня. Его, кстати, видел собственными глазами твой славный
дедушка Гимли. И собственными же ногами удирал от него, так как
даже храбрости всего Братства Кольца, а это, как ты помнишь,
были ребята не робкого десятка, так вот даже их храбрости и силы
было здесь явно недостаточно. В конце концов, как мы узнали
позже, Гэндальф (тогда ещё Серый) сразился с Балрогом и поверг
его. Но это было гораздо позднее того времени, когда правил
Дарин Шестой, который и погиб от руки огненного чудища. Через
год так же погиб и его сын, Наин. Уцелевшие гномы разбежались по
свету, кто куда, они и принесли с собой эту песню. Больше мне об
этом ничего не известно.
- А кому известно? – неожиданно
выпалил Норин. – Кто-нибудь может рассказать больше об этом?
- Во всём Средиземье был только
один человек, который знал всё. Или почти всё. Но Гэндальф Белый
уплыл с эльфами на Запад уже больше года тому назад, а люди
Гондора мало интересуются историей гномов.
- Но Гэндальф черпал свои
знания именно в библиотеках Минас-Тирита!
- Мальчик мой, рукописи Белой
Башни действительно бесценны и книгохранилище короля Арагорна,
конечно, побольше нашего, но ты забываешь о том, что великий маг
и сам много путешествовал. Его осведомлённость обо всём, что
творилось в мире была, скорее, больше плодом его собственных
наблюдений, нежели книжных изысканий. Однако в твоих словах есть
доля истины. Но что я вижу? Неужели ты принял слова этой
старой песни всерьёз?
- Отец, я хочу найти Корону
Дарина. Представь, как это было бы здорово! Мы бы вновь могли
отстроить нашу Морию во всём её блеске!
- Норин, древние песни полны
преувеличений. Многое в них просто выдумано или подано в другом
свете. Это всё, так сказать, поэтические условности.
- Но ведь, дедушка Гимли всегда
говорит, что дыма без огня не бывает. Да и к тому же подумай,
как это вдохновит всех нас! Сказка – ложь, да в ней намёк! А я
понимаю намёки с полуслова. К тому же, мне уже двадцать шесть! Я
хочу уже сделать что-то значимое, важное! А что может быть
важнее для гнома, чем поиск самого бесценного, что есть у его
народа!
- Я ничего не могу тебе
ответить. Норин, пока не посоветуюсь с нашим правителем и твоим
дедом.
- Так пошли же к нему! Заодно и
пообедаем бабушкиной стряпнёй.
- Нет, на обед нас ждёт мама. А
к деду мы пойдём вечером. После обеда же ты поможешь мне
расставить новые книги, присланные сегодня из Гондора. Ты и так
с утра отдыхал. Пошли домой.
Норин знал, что с отцом спорить
было бесполезно. Вообще, это был необыкновенный гном. В отличие
от других своих сородичей, он с ранних лет был не в меру
любопытен, и эту черту передал сыну по наследству. Везде, где бы
он ни был, он собирал и запоминал всевозможные байки и предания,
чтобы потом, в часы короткого досуга, записать их в свой
дневник. Что только не хранила эта книжка в потрёпанном
переплёте из телячьей кожи! Записи на разных языках Средиземья,
которыми их автор овладевал самостоятельно, перемежались
зарисовками нездешних мест, схемами тоннелей и перевалов,
картами стран и областей, рисунками разных чудищ и портретами
обитателей чужих земель. Норин тайком от отца заглядывал в эту
сокровищницу прелюбопытных вещей, пока отец однажды не сказал
ему:
- Я думаю, ты уже достаточно
полно изучил всё то, что я смог собрать в своём дневнике, - его
глаза хитро прищурились. – Теперь тебе пора самому дополнить его
тем, чего я не успел узнать.
И он передал
Норину свой дневник, целиком посвятив себя работе в библиотеке.
С тех пор Норин сам стал любопытными глазами гномов, которым, в
силу их занятости и природного безразличия ко всему, что
творилось за пределами их подземного мира, было недосуг
посвящать себя такому пустому времяпровождению. Однако сам
правитель Гимли, которого сильно изменило общение с людьми и
эльфами, понимал важность предусмотрительной осведомлённости,
поэтому всячески покровительствовал внуку в удовлетворении его
юношеского любопытства. Вот почему Норин был уверен в том, что
дед поддержит его в таком важном для всех гномов деле.
- Этого ещё не
хватало! Тебе что, не сидится дома? – мать встретила идею Норина
без особого энтузиазма. Лицо её раскраснелось, а руки, которыми
она разливала по тарелкам жирную луковую похлёбку, заметно
задрожали. – Я никуда тебя не отпущу, и даже не хочу обсуждать
это.
- Но мама, это
же так важно для всех нас! – взмолился Норин.
- Я не для того
растила своего единственного сына, чтобы он сгинул где-нибудь в
дебрях Лихолесья или умер с голоду, заблудившись в загаженных
коридорах необитаемого подземелья.
- Но война давно
уже кончилась, и , как мне кажется, в мире стало достаточно
спокойно.
- Вот именно,
что тебе так кажется. К тому же спокойно – это ещё не значит
безопасно. Я не слышала, чтобы в Средиземье исчезли орки и
прочая нечисть. Никто не знает, что таят в себе глухие лабиринты
Казад-Дума!
- Я всё равно
уговорю дедушку, и он отпустит меня. В конце концов, я уже не
маленький!
- А ты что
молчишь, отец ещё называется! Тебя не пугает перспектива, что
твоему сыну может откусить голову какой-нибудь дикий волколак? –
перекинулась мать на Горина.
- Я своё слово
уже сказал. Пока я не переговорю с Гимли, никакого решения
принято не будет И давайте оставим эту тему и спокойно
пообедаем.
Авторитет отца
был непререкаем. Мать тихонько всхлипнула и села за стол.
- Делайте, что
хотите, моё дело женское. В дорогу поесть я всегда соберу.
Норин с
благодарностью посмотрел на мать. Она поняла, что тот мальчик,
которому она каждую неделю после бани заплетала косички по числу
прожитых лет, стал взрослым. Улыбнувшись, она протянула ему его
любимую хлебную корочку.
Послеобеденные
часы в библиотеке пролетели, как летучая мышь, скрывающаяся от
света – стремительно и незаметно. В голове у Норина была только
она – Корона Морийского Царства. Он представлял себе её на дне
Зеркального озера, ждущую, когда он, Норин, внук славного Гимли,
возьмёт её в сои руки и гордо покажет всем гномам.
Когда-то короли
Мории принимали своих гостей, восседая на изукрашенном рубинами
золотом троне в огромной Тронной зале. Огни сотен факелов
казались бесчисленным множеством солнечных искр, отражаясь в
алмазах, тысячами вкраплённых в искусно высеченные в гранитной
породе стены. Ни один престол в Средиземье не мог равняться с
державой гномов в роскоши и богатстве. Теперь же новый Узбад,
правитель Мории, славный Гимли встречал своих внука и зятя в
просторной, но скромной резиденции, вырубленной в вершине
невысокой скалы недалеко от Западных Врат. Обстановка парадного
зала Узбада состояла из крепкого, изящной работы дубового
кресла, подаренного Гимли друзьями-эльфами, большого овального
стола, обставленного крепкими стульями с невысокими прямыми
спинками и огромного серого ковра с изображением белого дерева (
этот ковёр, рассказывал Норину дед, сделала специально для него
красавица Арвен, королева Гондора). Стены украшали гобелены с
вытканными на них изображениями лошадей, на которых, как
хвастался Гимли, ему, первому и пока единственному из гномов
приходилось скакать в битву плечом к плечу с гордыми всадниками
Рохана, страны конников. В общем, небогато, но со вкусом.
- Забодай меня горный козёл,
что я вижу? Мой внук решил, наконец, навестить меня впервые за
всю эту неделю! Иди, иди сюда, волосатый пострелёнок, я потреплю
тебя за космы! – такими словами встречал Гимли родственников. -
Здравствуй, здравствуй, - радушно протянул он руку Горину – как
дела в библиотеке? Прислал ли Арагорн книги, что я у него
просил?
- Книги прибыли, Узбад, -
ответил Норин, почтительно склонив голову.
- Славно, славно. Но когда же
храбрый Сэм Генджи пришлёт мне «Алую Книгу», ведь Фродо закончил
её ещё год назад? Было бы чудненько почитать, что он там написал
про меня! Ну да ладно, с чем пожаловали? Алма, Алма! – крикнул
он, повернувшись к открытой двери - Смотри, кто к нам пришёл!
Норин уже бросился к двери и
чуть не сшиб бабушку, закружив её в своих объятиях.
- Привет, Горин,
как дела у моей Карны ? - отдышавшись, поприветствовала Алма
зятя.
- Хвала Дарину,
всё благополучно. Вот, пришли к вам по важному делу.
- Ну, садитесь,
коль уж всё так серьёзно. Алма, подай же нам пива, ну что же ты?
- Сейчас,
сейчас, и вправду, что это я? Пиво совсем свежее.
Тёмное, столь
любимое гномами пиво освежило желудки и наполнило тело такой
бодростью и одновременно спокойствием, что хотелось вести
неторопливую и приятную беседу. Норин ждал, пока заговорят
взрослые.
- Я вижу, мой
внук уже почти взрослый, - заметил Гимли, - борода у него уже
длиннее ладони.
- И именно этим
доводом он больше всего пытается убедить меня и мать в нашем
спорном вопросе.
- Да говорите
уже, загрызи меня кроты, что вы всё загадками да намёками! –
Гимли не был столь изящен в выражениях, как Горин.
- Дедушка, я
хочу найти Корону Дарина! – выпалил Норин, не в силах уже больше
молчать.
Лицо храброго
Узбада Мории приняло серьёзное, если не сказать – хмурое
выражение. Однако он не был удивлён.
- Мечта о
Великой Короне гномов живёт в сердце каждого настоящего гнома.
Упади мне на голову камень, если она не мучает меня самого. Но
это предприятие весьма трудно и рискованно. Вряд ли у нас сейчас
есть силы и время совершить его.
- У вас нет, а у
меня достаточно, - ответил Норин. Я уже изучил все книги в нашей
библиотеке, мне неинтересны игры с соседскими мальчишками. Я
хочу сделать что-то важное, я хочу приложить свои знания.
Неужели я зря учился?
- Внук! Книг и
знаний в этом деле будет явно недостаточно. Озеро Келед-Зарам
находится хоть и не столь далеко отсюда, но его окрестности
неизведанны и могут таить немало опасностей. Последний раз я
видел его во время своего похода с Фродо, а это, надо тебе
сказать, был страшно трудный поход. В горах могут прятаться
недобитые орки, в предгорьях встречали голодных троллей и
волколаков, а найти союзника в тех пустынных местах будет очень
сложно. Да и неизвестно ещё, где искать её, нашу Корону? Помни,
это всего лишь песня!
- Но ведь если
не рисковать, разве что-нибудь получится? Разве не вы с отцом
учили меня, что гном не должен бояться трудностей? Дедушка,
разве не твоя безрассудная храбрость была для меня примером? А
ты, отец, разве не посвятил ты всю свою жизнь поискам? Для чего
я тогда нужен? – Норин говорил с жаром и глаза его блестели
слезами. – Я хочу сделать что-то важное, что могу сделать только
я, для чего я тогда учился?
- Старая песня
не лишена смысла, и мы все знаем это. Гномы никогда ещё не
мололи чепухи. Наин действительно погиб у берегов Келед-Зарама и
Корону последний раз видели на нём. Об этом говорили уцелевшие
беглецы из Мории в Эреборе. Я полагаю, Наин должен был оставить
знаки, по которым гномы должны отыскать своё сокровище, - отец
говорил уверенно и Норин почувствовал в его голосе поддержку.
- Я не спорю с
этим, Горин, твои знания и ум недаром заслужили тебе прозвище
Трудоум. Но это было бы просто преступлением – отпускать Норина
одного! А сам я не могу отправиться в поход, я не могу оставить
своих гномов.
- Тогда надо
дать ему помощников – сильных и преданных. Брось клич - и, я
думаю, в Мории найдутся смельчаки, а мы выберем достойнейших.
- Ну что ж, -
Гимли задумчиво посмотрел на Норина, умолявшего его взглядом, -
будь по твоему. И раздери меня орки, если мой внук не отыщет
Корону Дарина!
И торжествующий
визг Норина прокатился по коридорам.
- Совсем с ума
сошли, - подумала бабушка Алма, замешивая тесто на пироги. Она
привыкла не вмешиваться в мужские дела, хотя обо всём и всегда
имела своё мнение.
Глава вторая,
доказывающая, что молодость способна оживлять сказки
Зал Совещаний
Узбада в этот вечер был заполнен до отказа. Пришли все старые
гномы Мории. Среди них были и те, кто, поверив в мечту, пришёл к
Гимли, чтобы своими собственными глазами увидеть возрождение
былой славы Казад-Дума, и те, чьи родственники ушли сюда
тридцать лет назад вместе с Балином, последним государем Мории,
и не вернулись. Дело тех смельчаков продолжало жить в сердцах их
потомков.
Узбад Гимли
сидел на своём дубовом кресле под огромным, красивейшей работы
белоснежным полотном, на котором красовался Герб Морийской
Державы – его привезли всего пару часов назад с обозом из
Лориэна. Лучший товарищ Гимли – Леголас исполнил своё обещание и
по-настоящему удивил друга. Работа эльфийских мастериц была
прекрасной: под растянутой на трёх точках кроваво-красной
горностаевой мантией на каменном постаменте стояли два гнома,
опёршихся на три щита – белый, красный и серебристый. Последний
располагался в центре и был украшен восьмиконечной красно-белой
звездой. Щиты были увенчаны Драконьим Шлемом – величайшей
фамильной реликвией Азагхала, древнего короля Белегоста. Гномы
стояли на горностаевом ковре, на котором кругами расположились
четыре орденских цепи, отмечающих Четыре Эпохи Средиземья.
Голова гнома, стоящего слева от щитов, была покрыта капюшоном
из мифрила. На поясе у него висел молот. Он держал в руке белое
знамя, на котором красовалась алая буква «М» - эльфийское слово
«меллон» - друг, было ключом к Западным вратам Мории. Второй
гном, в бархатном берете и с секирой за пазухой, держал красный
флаг с начертанной на нём белой «Э» - Восточные врата вели в
Эребор, Подгорное королевство у Одинокой Горы. Венчал же всю
композицию рогатый шлем, столь любимый гномами и золотая
восьмиконечная звезда над серебристым стягом с золотой «А» - в
честь Аулэ, великого прародителя гномов.
Гномы громко
восхищались своим гербом и отмечали, сколь изумительно точно
эльфы передали дух Великой Горной страны и её обитателей. Когда
пришли все приглашённые, Гимли обратился к присутствующим:
- Хвала Дарину и
мир вам, почтенные гномы. Сегодня я собрал вас для того, чтобы
объявить о наборе отряда храбрецов, который должен принести в
Морию то, чего нам так не хватает. Мой внук Норин отправляется к
берегам Келед-Зарама. Найдутся ли среди вашего молодняка те, кто
пойдёт с ним и принесёт нам Корону Дарина?
Гул пронёсся по
залу: старые гномы размахивали руками и оживлённо
переговаривались друг с другом. Слова Гимли поразили их.
- Позволь
сказать, о великий Узбад! – обратился к Гимли старик Карин.
- Говори, Карин,
сын Рокра.
- Мы все знаем,
сколь важно для нашего народа обрести эту святыню. – Гномы
единодушно поддержали Карина одобрительным гулом. – Но каждой
мыши в подземельях Казад-Дума известно, что путь к Зеркальному
озеру нелёгок. Как мы можем посылать наших редкобородых юнцов в
столь опасное приключение? – Старики шумно запричитали.
- Может быть
тогда ты сам туда отправишься? – голос, раздавшийся из самого
дальнего угла, заставил умолкнуть всех присутствующих. Гномы
хорошо знали этот скрипучий, и в то же время сильный ещё голос
Фундала, родича Балина. – Все мы кричим о том, сколь важна для
нас Корона Дарина, но при этом никто ничего не сделал, чтобы её
достать.
- Продолжай,
Фундал, - вставил Гимли.
- Разве для
праздных игр мы воспитывали своих внуков? Дело гнома – труд и
защита своей страны. Разве для того, чтобы рубить дрова, мы
учили их держать секиру? Их смекалке могут позавидовать многие
из сидящих здесь, а в ловкости и силе они среди нас, уже
доживающих свой век, им нет равных. Их отцы строят Казад-Дум, а
деды им управляют. Пусть же и они внесут свой вклад в общее
дело. Раз мы не можем сами добыть Великую Корону Дарина, а наши
дети заняты, так пусть же наши внуки сделают это!
- И да поможет
им Аулэ! – воскликнул Гимли. Кто из вас поддержит слова
старейшего Фундала делом?
- Мой внук Рунан
хоть и не очень учён, но крепко держит секиру в руках, и эта
рука поддержит твоего внука, Узбад, - встал со своего места
седой Каранад.
- И мой внук,
Дарин, из рода славного Балина, потомка Наина пойдет к
Келед-Зараму, потому что он не может не пойти! – добавил Фундал.
- Есть
кто-нибудь ещё, кто отправит своих отпрысков с Норином? – встал
со своего места Гимли. Гномы молчали. – Тогда к Келед-Зараму, в
долину Азанулбизар отправятся трое: Норин, Рунан и Дарин. Быть
посему. Отправление завтра, на рассвете. И да хранит их дух
Аулэ! На этом совет объявляю закрытым.
За ужином
молчали. Мать украдкой вытирала глаза и шумно вздыхала.
Поужинав, она
стала собирать туесок в дорогу. Чёрный хлеб, сушёное мясо, лук и
бурдюк с пивом – этого должно хватить до Димрил Дейла, местности
у берегов Келед-Зарама. Отец с Норином сидели у очага и
рассматривали карту Казад-Дума.
- До озера по
прямой, как летают орлы, всего шестьдесят миль, - показывал
отец.
- Да, но мы не орлы. Поэтому
надо найти кратчайший путь по туннелям, - заметил Норин.
- Не короче, а вернее вам нужен
путь. Что толку, если послезавтра вы уже будете на месте?
Дальше-то что? Будете нырять в озеро? К Келед-Зараму выходят
Восточные ворота Мории. Дорога туда проторена и наши караваны
постоянно ходят по ней в Лориэн. Она безопасна для вооружённого
путника. Во всяком случае, за последний год там не погиб ни один
гном. Поэтому выйти к озеру не проблема. Проблема в том, где
искать корону, - отец покачивался в кресле.
- Знаешь, отец, в последнее
время я долго думал об этом. Мне кажется, со стороны Наина было
бы глупо утопить Корону в бездонном озере, а потом завещать
достать её. Это же просто невозможно!
- Говори дальше, - отец
задумчиво слушал сына.
- Я думаю, Наин спрятал Корону
где-нибудь поблизости у озера, ведь в долине Азанулбизар много
укромных мест. Попробуй, найди её среди камней!
- Но сын, в песне ясно
говорится: «Из глубин, что водою наполнены». То, что он не
утопил её, это ты мыслишь верно. Гномы не рыбы, и нырять за ней
они не станут. Остаётся два выхода: либо он опустил её на цепи,
конец которой схоронил где-нибудь под камнем, либо…
- Либо он спрятал её в пещере
под озером. Ох, и глубоко должен же он был забраться!
- Точно! – отец с
удовольствием потёр руки. – И он не мог не оставить подсказок,
ведущих к ней.
- Но где их искать, вот вопрос!
– Норин в нетерпении грыз ногти.
- В самой песне, вот где, - и
отец начал шевелить губами, перебирая слова предания. – Олухи! –
и он, потрясая руками, повторил: Олухи! В песне названо только
одно место в Казад-Думе, не относящееся к долине озера – Тронная
зала! И специально для таких тугодумов, как мы, о ней говорится
три раза! С чего бы это стоило повторять о ней столько, ведь
гномы не бросают слов на ветер?! Ищи подсказку в Тронной зале!
И вдохновлённые, отец с сыном
разошлись спать.
Утро следующего дня выдалось
прохладным и в то же время солнечным. С Баразинбара дул свежий
ветерок и все, кто собрались на просторной площади у Западных
врат, невольно поёживались от холода. Вместе с отпрысками стояли
их родители. Матери тяжело вздыхали, украдкой от мужчин стараясь
наглядеться покрасневшими от слёз глазами на своих деток, а мужи
давали отрокам последние наставления. Старики стояли в сторонке
и, рассуждая о своём, кивали головами. Все дожидались Узбада.
Гимли пришёл точно с первыми лучами солнца и без лишних
разговоров, махнув рукой на восток, скомандовал:
- В путь!
Последовали торопливые
прощания, слёзные вдохи, и трое молодых гномов с мешками за
плечами бодро пошли по широкой, обновлённой дороге вглубь Мории.
- Да хранит вас дух Дарина! –
проговорил им вслед Гимли, и, повернувшись, быстро пошёл домой.
Гномы расходились неспешно, обсуждая перипетии предстоящего их
детям пути.
А трое друзей, знакомых с
детства и набивших вместе не одну шишку, шли и шли вниз по
коридору. Только когда они вышли на перекрёсток трёх дорог,
Норин оглянулся последний раз назад: здесь кончались границы его
мира, дальше на восток он ещё не заходил. Когда-то, год назад,
он испытывал что-то похожее: тогда отец с матерью отправляли его
на юг, в Минас-Тирит. Но тогда он знал, куда едет и, к тому же,
его он ехал не один: в Гондор отправлялся целый караван из
Мории. Вздохнув, он остановился и задумчиво поглядел вперёд, в
неизведанное.
- Не дрейфь, дружище! – смелый
и разбитной Рунан похлопал его по плечу. – Выживем! А ты как
думаешь, рыжая борода? – обратился он к Дарину – жить будем?
- Думаю, даже очень хорошо.
Братцы, а куда идти-то? Мне толком дома ничего и не объяснили.
Дед заладил одно: ты потомок королей, это твоя святая
обязанность, твой долг перед своим народом! Я и пошёл, раз
народу так надо.
- Мы идём к Восточным воротам
Казад-Дума и по дороге зайдём в Тронный зал. Там, я думаю, нас
ждёт подсказка, где искать Корону Дарина. Правда, там ещё не
чистили и, боюсь, вид будет неприглядный. А идти нам туда, - и
Норин махнул рукой в центральный проход, свежая надпись на стене
которого указывала: «К Восточным вратам». Гномы Гимли уже больше
полугода вели живлённый обмен товарами с людьми Эсгарота и
эльфами Лориэна, поэтому путь на восток был обозначен чётко.
Дорога, как и предсказывал
отец, действительно была хорошо протоптана и в основном очищена
от оркских следов, однако кое-где ещё попадались скелеты орков,
их ржавые мечи и рогатины, а кое-где можно было встретить и
гномьи доспехи. Правда, по указу Гимли все останки гномов были
захоронены, и только памятные камни вдоль дороги указывали на
то, что под ними покоятся бренные останки славных воинов
подземелья. Наконец, на пятый час пути дорога пошла резко вверх
и, после продолжительного подъёма вывела на широкую круглую
площадь, пройдя через которую ныряла в невысокий, но очень
широкий тоннель и снова уходила вглубь.
Выйдя на середину площади,
Норин остановился.
- Что, привал? – спросил Рунан.
– Я уже зверски проголодался.
По-моему, здесь нам надо
повернуть. – Норин достал из-за пазухи записную книжку отца и
подтвердил – Точно, нам в этот высокий проход. Но ты прав,
Рунан, подкрепиться нам не помешает.
- Вот и ладненько, - заметил
молчаливый Дарин, живо скидывая с плеч мешок. Через пять минут
гномы уже сидели за радующим желудок обедом и весело уплетали
тёплые ещё котлеты, не без удовольствия запивая их пивком.
- Эх, поспать бы сейчас чуток,
- промурлыкал, сладко потягиваясь, Дарин. И, заложив руки за
голову, он довольно воздел свою рыжую бородку к потолку.
- Может, тебе колыбельную
спеть? – усмехнулся Рунан. И он завопил, что есть мочи: «Спи,
мой Дарин, спи, малыш. Отчего же ты не спишь?», но был прерван
оглушительным эхом, которое стократ усилило его голос. Теперь по
пустынным коридорам Казад-Дума проносился чей-то жуткий бас, от
которого становилось не по себе. Норин вскочил и прислушался:
- Чтоб ты лопнул, горлан! Что
это?!
Тут Дарин закатился так, что
действительно, можно было подумать, что он сам сейчас лопнет
вместо Рунана. Норин, недоумевающее глядевший на него, через
минуту уже сам катался по полу, а Рунан, позже всех поняв, что
происходит, изредка ржал, словно испуганный пони, поглядывая то
на одного, то на другого. А в коридорах эхо уже разносило их
смех, превратив его в какой-то дикий вопль.
В добрые времена, когда Мория
была густо заселена, её коридоры и тоннели были отделаны
мрамором и гранитом, была налажена замечательно стройная система
слуховых окон, и эхо не было столь гулким и раскатистым. Сейчас
же, когда вырубленные в скалах помещения стояли поникшие и
пустые, единственным их хозяином было громкое эхо.
Вдоволь насмеявшись, юные
искатели приключений отправились дальше. Они вошли в высокий
сводчатый коридор, стены которого, постепенно расширяясь, вывели
их в огромный зал неимоверной высоты, от которой захватывало
дух. Стены зала ещё хранили следы былого величия: красный гранит
был так искусно отполирован, что невозможно было отыскать места
стыков, по диагонали во всю длину стен проходили накладные
полосы из желтоватой яшмы, а на пересечении диагоналей
красовались удивительные резные цветки эдельвейса. Два ряда
стройных колонн из розового кварцита делили зал на три прохода,
каждый шириной с городскую площадь, а завершались колонны
стрельчатыми дугами из перемежающихся красного и чёрного
гранита, в промежутках между которыми были прорублены большие
окна в виде восьмиугольников, через которые коридор заливало
дневным светом. Удивительно, но зал почти не пострадал во время
захвата Мории орками и был так же великолепен. Норин узнал его –
это был Великий коридор Казад-Дума.
- Судя по лучам солнца, дело
близится к вечеру. Здесь, в конце коридора должен быть вход в
Тронную залу, - давайте поторопимся, пока светло. Искать надписи
при свете факелов будет сложнее.
- Ой, наверное, она ещё
красивее, чем этот коридор, - сказал Рунан. – Вы только
посмотрите, какие были мастера.
- Настанет время, и мы тоже
сделаем что-нибудь подобное, - ответил Дарин. Кровь подземных
королей заговорила в нём при виде славных творений предков. Он
был правнуком Двалина, сына Фундина, племянника последнего
короля Мории Наина и родного брата Балина, провозгласившего себя
королём Казад-Дума и погибшего от рук орков более четверти века
тому назад. Норин приходился ему двоюродным братом.
Пройдя до середины Великого
коридора, который протянулся вглубь на несколько миль, они
обнаружили изумительной красоты арку, резьба которой была
частично сбита, а двери, судя по петлям и косякам, бывшие весьма
внушительными, и вовсе отсутствовали. Вероятно, их унесли орки.
Надо полагать, материал, из которого они были сделаны, был
весьма ценным. Над аркой выделялся след от висевшей некогда над
ней массивной короной и ленты («Видимо, для надписи», - подумал
Норин). Следы вырванных с корнем креплений указывали на то, что
и здесь поработали орки. Полистав записную книжку, Норин
прочитал:
- «Вход в Тронный зал был
обозначен вырезанной из чёрного гранита аркой, над которой
красовалась золотая корона в три гномьих роста, обвитая лентой
со словами:
« Габил Гунду».
- Тронный зал, - хором
повторили все трое. Гномы редко говорили на Кхуздуле вне своих
подземелий. Иногда у непосвящённого могло сложиться мнение, что
они забыли свой язык. Они даже называли себя на людях вторыми
именами, из общего языка. Однако каждый потомок Дарина отлично
знал родную речь и лелеял знакомые с детства её лающие звуки.
Просто гномы умели хранить тайны, а мир в последнюю эпоху стал
таким, что осторожность и скрытность были жизненно необходимы.
Поэтому только единицы из негномов могли похвастаться тем, что
понимают Кхуздул. Среди них когда-то был и Гэндальф Серый,
старый друг племени Дарина.
Тихий стон вырвался из уст
Норина, Рунана и Дарина, когда они вошли в Тронную залу. Ужасное
зрелище представляли эти когда-то богатейшие покои Средиземья,
ныне разграбленные и загаженные орками. Исчезло всё: лазуритовый
пол и потолок из бирюзы, на котором когда-то сияли алмазные
звёзды в золотой оправе. Колонны из горного хрусталя валялись
тут и там, искорёженные и разбитые, а малахитовые стены, на
которых в прошлом сияли цветы и деревья из самоцветов, были
содраны вместе с кусочками каменной основы. Здесь, в
разграбленном и осквернённом святилище гномов, особенно остро и
больно ощущалось то плачевное существование, которое постигло
подземный народ.
- Мы обязательно восстановим
всё это, - уверенно сказал молодой Дарин. На его обычно
спокойном лице серели тучи благородного гнева.
- Да, обязательно, если найдём
Великую Корону, И, я думаю, именно здесь мы и должны найти
подсказку, как до неё добраться, - подтвердил Норин. – Ищите
любые надписи – на стенах, полу или даже потолке.
И гномы бросились врассыпную по
разным частям зала. Солнечные лучи, проникавшие в помещение
через большие отверстия, некогда застеклённые горным хрусталём,
отливали розоватым светом, указывая на то, что солнце уже
клонилось к закату. Надо было торопиться, ведь Тронная зала
являла собой огромный восьмиугольник, каждая из восьми стен
которого могла хранить тайну Короны Дарина. Быстро, но очень
внимательно обследуя каждую пядь окружающего их пространства,
друзья двигались вглубь зала по направлению к тому месту
Алмазного трона короля гномов. Самого трона, естественно, уже
давно не было, не было и золотого парапета с хрустальным
балдахином, в общем, не было ничего, кроме ровного пола,
усыпанного осколками. Дарин, стоявший на этом историческом
месте, разразился таким потоком ругани, что Норин с трудом
понимал незнакомые для него слова. В конце своей речи,
проклинавшей и орков, и троллей, и всю остальную нечисть, он
яростно погрозил в пустоту кулаком и с силой топнул ногой. Звук,
раздавшийся при этом, заставил Норина задуматься.
- А ну-ка, топни ещё раз, -
попросил он Дарина.
- И ещё, и ещё, и сотню раз,
чтоб их разорвало, проклятых гадов! – пылал жаром обычно
спокойный Дарин.
- Стой, ну-ка отойди, -
скомандовал Норин. И он встал на колени, чтобы лучше разглядеть
пол в этом месте. Каменная плита, на которой некогда стоял трон,
была чуть светлее окружающих. Видно было, что она была положена
намного позже остальных. А звук, который вызвал в ней своим
топотом Дарин, указывал на то, что под ней могла быть пустота.
- Помогите мне, - и гномы живо
откликнулись на призыв Норина. Подцепив край плиты секирой,
Рунан приподнимал её, в то время как остальные подсовывали под
неё всё новые рычаги в форме топоров и посохов. Наконец, после
небольших усилий, плита с грохотом отвалилась. Три головы с
нетерпением склонились над открывшейся пустотой. Двумя ладонями
ниже их взору открылась другая плита, из чёрного гранита, на
которой морийскими рунами было высечено: «Год тысяча девятьсот
восьмидесятый Третьей Эпохи. Месяц назад от руки Балрога,
Великого Лиха Дарина, погиб наш король Дарин Шестой. Я Наин, сын
Дарина, из рук старейшин принял Великую Корону гномов. Оставлять
её у себя становилось небезопасно. Смерть шествует за нами по
пятам, поэтому я схоронил Корону в озере Келед-Зарам, вход в
которое освещает восходящее солнце. Завещаю своим потомкам
отыскать Корону, когда наступят лучшие времена и да воссияет
слава Казад-Дума!»
- Вот она! – воскликнул Норин,
- вот она, подсказка!
- Значит, она действительно
существует, корона Дарина! – восторженно заметил Рунан, до этого
мало веривший в серьёзность их путешествия.
- Нам нужно идти к озеру, -
сказал Дарин. – Наин спрятал её там.
- Мы пойдём к озеру завтра.
Во-первых, уже темнеет, а во-вторых, нам следует подкрепиться и
отдохнуть, - ответил Норин.
- Подкрепиться – это кстати, -
поддержал Рунан. Да и поспать тоже не мешало бы, - заметил он
после продолжительного зевка.
На том и порешили. Дарин собрал
из щепок и всякого мусора небольшую кучку, которая уже через
несколько минут полыхала, заменяя нашим путникам вечерний костёр
на привале. Норин разложил на покрывале всевозможную домашнюю
снедь, недоеденную с обеда, и все принялись уплетать за обе
щеки, благо, пиво ещё осталось.
- Эх, славное пивко! - умилился
Рунан, и неожиданно затянул песню:
Мы
пиво пенное берём
С
собой и в зной, и в стужу.
Когда с пивасиком вдвоём,
Нам дом уже не нужен.
Пусть путь-дорога нас зовёт,
Её
мы знаем наперёд,
Пусть пиво дождичком пройдёт
И
не просохнут лужи!
- Ба, да ты у нас поэт! –
воскликнул Дарин. – Воин-поэт, как великие герои древности.
Норин, ты должен сложить о нём сагу!
- Ну, может быть, и не великий,
но никому из орков при встрече спуску не дам, это уж точно! –
слегка захмелевший Рунан чувствовал себя и вправду героем. Его
отец мог гордиться своим отпрыском. Рунан, несмотря на
молодость, был очень смел и силён. Одной рукой он гнул стальные
копья, прижав их наконечники к земле своей поистине железной
пятой. И в то же время, при всей своей огромной силе он был
очень простодушен, и гномы любили его за доброту и надёжность.
- Может быть, когда-нибудь,
если мы действительно найдём корону и принесём её нашему народу,
наши имена и вправду будут достойны того, чтобы их воспели в
сагах и песнях. А пока давайте спать, завтра мы должны быть в
долине Келед-Зарама.
Ночь Норин провёл беспокойно.
Ему всё время снились то Дарин, то Балин, то он отбивался от
полчищ орков, то вдруг вспоминался ему родимый дом, бабушка, - в
общем весь тот винегрет мыслей и обрывков картин, который только
может присниться на неудобной и жёсткой постели из шерстяного
плаща, расстеленного на каменных плитах. Чуть только первые лучи
солнца проникли в зал и добрались до его лица, он открыл глаза,
непонимающим взором оглянулся вокруг, вспомнил, где он, и
принялся расталкивать своих спутников. Дарин нехотя потянулся и
сел с закрытыми глазами, явно не в силах их открыть. Наконец,
зевнув, он принялся помогать Норину, который безуспешно пытался
разбудить Рунана. После долгих усилий им, наконец, удалось
поднять его. Легко позавтракав, они двинулись в путь.
Покинув Тронный зал и пройдя
снова через Великий коридор, они вновь вышли на Восточную
дорогу, которая повела их туда, где они уже точно знали,
находится Корона Дарина. Дорога была прямой и широкой,
разрушенные в прошлом мосты были наведены заново, засыпанные
тоннели расчищены, воздух, благодаря восстановленной системе
продувки галерей, был чистым. Как и говорил отец, путь к
Восточным вратам был действительно безопасен. К вечеру они уже
достигли сторожки, в которой их встретили дежурившие посменно
пять гномов, охранявшие Восточный вход в Казад-Дум.
Норин не стал много говорить о
свих догадках, и гномы остались при своём мнении, что шалопаи от
нечего делать лишний раз забавляются, играя в сказку.
Естественно, о последней находке в Тронном зале никто из друзей
не обмолвился. А служившие здесь стражники не были дома уже
почти месяц, поэтому последних новостей не знали. Да и к тому
же, их больше интересовало то, чтобы их не забыла вовремя
сменить следующая стража (отряды гномов несли свою службу по
месяцу), а не старинные песни.
Поужинав, друзья попросили
стражников разбудить их за два часа до рассвета и мирно улеглись
спать. Впервые за два дня они почувствовали себя почти как дома.
Старшие уступили им свою спальню, пристроенную к сторожке, и они
расположились на крепких кроватях, укрывшись одеялами и положив
головы на настоящие подушки.
Норин долго не мог уснуть. Его
одолевали мысли по поводу строк Наина, где говорилось о том, что
вход в пещеру, а он не сомневался в том, что Корона спрятана
именно в пещере, освещает восходящее солнце. Но ведь солнце
освещает на восходе половину долины Азанулбизар, - думал Норин.
– Как узнать, где именно вход? Вероятно, там должен быть
какой-то знак, и должен быть с западной стороны гор, потому что
на восточную их сторону не попадают лучи восходящего солнца.
Остановившись на этом, Норин перевернулся на бок и засопел.
Проснулся он, как ему
показалось, сразу после того, как закрыл глаза. Его кто-то тряс
за плечо:
- Молодой господин Норин, вы
просили разбудить вас за два часа до рассвета. Вставайте, уже
время.
- Спасибо. – Норин нехотя встал
с кровати и разбудил Рунана и Дарина. Через полчаса они уже шли
по узкому мосту в направлении к выходу, туда, где в лунном свете
смутно проступали контуры Восточных врат. В отличие от Западных,
Великих врат Мории, Восточные ворота, разрушенные орками, не
запирались. На них были нанесены рунические надписи на разных
языках: запрещающие заклинания на Кхуздуле, предупреждения о
запрете входить без пропуска или разрешения Владыки Мории,
сделанные на Квенье, Синдарине, общем наречии, языках Рохана,
Дэйла и дунландском. Однако орков, среди которых вообще мало кто
умел читать, они не остановили.
Миновав эти высокие своды,
гномы вышли наружу из подземелья и замерли: перед ними во всей
своей красе, темнея в робком утреннем свете, лежало священное
озеро Келед-Зарам. Похожее на гладкое зеркало, оно действительно
оправдывало своё название. Долина Азанулбизар, или Долина Тёмных
Ручьёв, окружавшая Келед-Зарам, была пустынной. Только голые
скалы и валуны окружали озеро. Давным-давно, здесь, в долине у
Восточных врат, произошла Великая битва гномов с орками. За
недостатком времени Даин Железностоп приказал похоронить павших
не в каменных могилах, а сжечь на кострах, для которых и
вырубили все деревья в долине. Говорят, с тех пор она и так и
осталась бесплодной и безлесной.
Выйдя на ровное место, путники
оглянулись. Прямо перед ними, на другом конце озера высился
Столп Дарина, обозначавший место, где по преданию, великий отец
гномов впервые заглянул в Келед-Зарам и узрел созвездие
Валакирка. За ним, на востоке, начинали слабо розоветь облака.
- Поспешим, - крикнул Норин. Мы
должны подальше отойти от врат, потому что именно на эту сторону
упадут первые лучи солнца. И молодцы кинулись бежать вниз по
склону горы, к озеру. Остановившись на берегу, они оглянулись.
Заснеженные вершины гор над Восточными вратами уже заалели в
утреннем свете. Зачарованные разворачивавшейся пред ними суровой
и одновременно прекрасной картиной, они долго стояли, задрав
головы вверх. А горы алели всё ниже и ниже, искрясь на солнце
мириадами искр, пока не вспыхнули вдруг ослепительным светом
сверху донизу. И тут рты у троих искателей невольно раскрылись:
прямо над вратами, на высоте всего пяти-шести локтей внезапно
вспыхнула кроваво-красным сполохом восьмиконечная звезда, и,
вспыхнув, начала медленно угасать. Гномы побежали назад к
воротам. Сомнений не было – это знак Наина! Обследовав их, они
обнаружили вырубленную в скале потайную лестницу, по которой
забрались вверх. Взойдя на то место, где они видели свет звезды,
они обнаружили гладкую плиту округлой формы, на отполированную
поверхность которой изумительной техникой насечки была нанесена
алмазная пыль по контуру восьмиугольника. Сколы в породе были
сделаны с таким расчётом, что только при попадании на них света
под определённым углом, алмазная пыль могла отражать его.
- А ну-ка, приналяжем, -
ухватился за край плиты Рунан. Но плита не требовала никаких
усилий. Она легко подалась вбок и, тихо скользнув в пазах,
отодвинулась. Перед взором Норина и друзей предстал узкий и
невысокий, в рост гнома, проход.
- Ну что, идём? – спросил
Дарин.
- Двигаться будем осторожно, -
ответил Норин. – Кто знает, что нас ждёт впереди.
- Тогда первым пойду я, -
предложил Рунан. – Точнее, моя секира.
И друзья начали спускаться вниз
по пологой каменной лестнице, ведущей вглубь коридора. Шли они
медленно и осторожно: впереди – Рунан с факелом в одной руке и с
секирой в другой, готовый кинуться на любого, кто встретится им
на пути, за ним – Норин, напряжённо вглядывающийся вперёд, и
замыкал шествие Дарин, поминутно оглядываясь назад, словно
ожидая нападения сзади. Шли они, как показалось Норину,
вечность. Мерное сопение Дарина позади него указывало на то, что
он уже почти спит на ходу. Наконец, когда Норин уже хотел
предложить сделать привал и немного отдохнуть, впереди забрезжил
неясный голубоватый свет.
Путники ускорили
шаг, и через несколько минут оказались на небольшой площадке,
выходящей к прозрачной стене, за которой - и это им не снилось
– в песке, покрывающем каменистое дно озера, сверкая в
преломляющихся лучах света, несмело проникающих сюда, на
глубину, лежала неповторимой работы королевская корона.
Массивный и одновременно казавшийся удивительно лёгким,
благодаря изящной чеканке, серебряный обод был усыпан
удивительной чистоты большими камнями, ни один из которых не
совпадал с другими по цвету. Все самоцветы земли были
представлены здесь лучшими своими образцами. Даже здесь, на
огромной глубине, в неярком свете редких солнечных лучей, они
ослепляли своим блеском.
Гномы
остолбенели. Они прижались лицами к стене, мастерски выточенной
из горного хрусталя, и, потеряв дар речи, не знали, что делать.
Вот она, лежит рядом с ними, Великая Корона Гномов, та самая,
которую выковал собственными руками легендарный Дарин, первый
король с этим именем, Дарин Бессмертный, Дарин Великий. Надо
было сделать всего один шаг – и величайшая реликвия гномов была
бы в их руках. Но как преодолеть эту стену? А даже, если
попытаться разбить её, как спастись от неминуемой гибели в
потоках озера, которые, вырвавшись наружу, разом сметут всё
живое на своём пути – отсюда и до самого верха.
Юные искатели
сидели, бессильно прислонившись спиной к прозрачной стене.
- Ну что, это и
есть конец нашего пути, - печально вымолвил Дарин.
- Да, похоже, мы
зря протопали добрых два дня, - поддержал его Рунан.
- Вовсе не зря,
- Норин поднял глаза к верху и повторил – Вовсе не зря. Мы
сделали с вами то, за что нам будут всегда благодарны все гномы.
Мы нашли её, корону Дарина. И мы достигли цели нашего
путешествия. Теперь мы знаем, что она действительно существует,
знаем, как она прекрасна, знаем, что она принадлежит нашему
народу и каждый, кто захочет, сможет узреть её собственными
глазами. И разве это не здорово, что она находится именно здесь?
Разве можно было придумать хранилище лучше и безопаснее этого?
Здесь, в водах нашего священного озера, на этой огромной
глубине, она будет доступна взору каждого, кто придёт
поклониться великой святыне гномов, и совершенно недоступна
хищным рукам тех, кто захочет её похитить. Хвала Дарину, и да
будет благословен наш народ!
И Норин, подав
руку своим товарищам, помог им подняться и, улыбнувшись, сказал:
- Зато теперь
никто не скажет, что сказки никогда не становятся былью. А это,
по-моему, очень здорово.
И друзья весело
пошли наверх, навстречу ветру и солнцу.
|
