Изумрудный Дракон - 2004

 Молодым магам Радуги, погибшим во время восстания Императора, посвящается… 

 Неужели отношения, строившиеся два года, можно разрушить за пять минут? Нет, все не может быть так несправедливо. Только не со мной. И боль... она не проходит.  Даже зелья магиков не могут убить это чувство до конца, только усыпляют его ненадолго. Да... я знаю, что может справиться с этим чувством... Один шаг с башни, всего один маленький шажок и все, никакой боли, ничего. Или нет, сантиметровый надрез на запястье, обязательно вдоль вен - так надежнее. И медленно умирать. Я ничего не почувствую. Это все равно, что заснуть. Заснуть с ее образом перед глазами.

 Все произошло неделю назад. Они, как обычно пошли вечером гулять.

 Скеф обожал эти вечерние прогулки. Никакой суеты, дневного шума. И он медленно шел с любимой девушкой. Ощущал ее прикосновения, тепло ее тела. Да, он любил ее. Готов был отдать ей все, все что имел. И он отдавал. Раскрывал душу, тратил заработанное на подарки. Делал все, что она захочет. Он жил, забыв о себе,  жил для нее. Скеф надеялся, что она отвечает ему взаимностью. Ведь она проводит с ним свое свободное время, а не с кем-то. Притом, что все длится вот уже два года.

 Но тем вечером что-то пошло не так. Что-то случилось с ней. Он пытался ловить ее взгляд, она делала вид, что не замечает. Он говорил, спрашивал. Она отбрасывалась ничего не значащими фразами.

 В конце их прогулки, уже далеко за полночь, она сказала ему, что все окончено. Больше не будет встреч. Она не желает его ни видеть, ни слышать. Все уговоры, обещания, не помогли. Он словно натыкался на стену льда. Она так и не объяснила, почему оставляет его.

Он не прощаясь, ушел. 

 Его съедала жуткая боль. Ее невозможно перебороть. И он знал, что она не пройдет, как болезнь. Ему придется жить с этой болью, пока он не умрет. От бессилия хотелось кричать, рыдать, биться головой. Но он терпел, терпел до сегодняшнего вечера уже почти неделю. Он не ел, сон, который приходил к нему уже под утро, трудно было назвать сном. Так, бред, в котором все оборачивалось не так, как произошло. Она возвращалась, целовала его. Он был счастлив.

 Просыпаясь после таких видений и осознавая реальность, боль жгла еще сильнее. Он пробовал разные средства, ничто не помогало.

 И теперь, потеряв сон, он любил приходить на это поле, здесь он мог размышлять. Все чаще ему приходили мысли о том, зачем теперь ему эта жизнь, если в ней нет ее? Зачем он живет с этой болью? Не лучше уйти, отсюда туда, где так тихо и спокойно?

 Скеф прервал вот такие вот невеселые размышления тем, что решил отхлебнуть еще полыньевой настойки. Нет, он не любитель пить в одиночестве. Просто поздним осенним вечером народ предпочитает сидеть дома. Или выходят прогуляться, но ненадолго.

 Друзья, с которыми можно было бы разделить свое горе, уже отправились спать. Завтра тяжелый день, надо посчитать и распределить собранный урожай. Собрать и отправить обоз с оброком в Хвалин. Маги последнее время требуют все больше и больше, ну а задержки приводят их бешенство.

 Так что он не нашел ничего лучшего, чем достать припасенную родителями на праздник настойку и завалиться одиноко в поле на сноп сена.     Поле, знакомое ему с детства успокаивало, как успокаивает любимая лежанка, любимая рубаха.

 Листва падает от легкого ветра, шелестит... Ночь зачаровывала, на удивление теплая, звездная. В некоторых домах еще горел свет. Там жили люди, со своими проблемами, радостями, но настолько далекие от него.

 Скеф выпил. Настойка шла легко, заедать ее не было смысла, так как смысл был один - напиться и забыться.

 Все, решено. Прыжок. Красиво и надежно.

 Скеф резким, насколько было возможно в его теперешнем состоянии, встал. Наклонился, чтобы взять бутылку. Поднял ее, чуть не потеряв равновесия. Пригляделся, подняв ее на встречу луне. Разочарованно кряхнул. Бутылка оказалась почти пустой. Залпом, из горла заглотил остатки, поморщился и наотмашь с силой швырнул ее  в сторону. Она звякает о камни, сложенные здесь для строительства хлева. Их собрали его родители, надеясь, что скоро обзаведутся скотинкой. Но так и не обзавелись. Денег хватало, только на то, чтобы одеваться и кормиться. Так и лежали эти камни здесь уже лет десять.

 Скеф ожидал услышать звон разбивающегося стекла, но нет, бутылка выдержала. Плохо, он хотел, чтобы она разбилась. Он хотел, ХОТЕЛ. Злость закипала. Но трижды проклятая бутылка не разбилась. Сволочь НЕ  разбилась. Скеф рванулся к тому месту, где, по его мнению, должна была та находится. Да, вот она, лежит, рядом на земле. Луна, искаженная, принявшая какую - то неправильную, зловещую форму, казалось, ухмылялась, глядя на него, в отражении мутного стекла.

- Ну ладно. - Скеф поднял бутылку. Крепко, насколько было возможно, сжал горлышко. И с силой, не выпуская бутылку, шарахнул ею о край каменной кучи.

 Раздался долгожданный звон, и что-то обожгло правую щеку.

- Зацепила, сволочь - он отшвырнул оставшееся в руке горлышко, приложил руку к щеке, затем посмотрел на руку, очень внимательно ее изучая. Кровь, вся ладонь в крови.

- Ладно, теперь все не так важно. Важен шаг, один маленький шаг...- Скеф медленным движением, смакуя, вытер руку о потертые портки.

- Все не важно - улыбаясь, он пошел.

Пошел к башне. Теперь он знал, что вся его жизнь закончится прыжком.

 Прыжок он выбрал не только потому, что он был более надежным способом. Прыгать он собрался со старой башни на окраине селения. Старики говаривали, что это когда-то она принадлежала Красному Арку, но неизвестно по каким причинам один из сильнейших орденов решил покинуть ее. Крестьяне все равно сторонились ее. Подходившие близко говорили, что там еще слышны стоны замученных людей. Замученных, ради получения знаний. Мощь магии крови всегда будоражила сознание магов.

 Со временем, роща, отделявшая здание ордена от села, постепенно превратилась в лесок, тропинки заросли, трава местами поднималась выше пояса. И само селение отодвинулось подальше от башни.

 Но это место, прилегающий к нему лесок, всегда манило Скефа. Ночью, да и днем там не было ни души. Никого кто бы возвращал к реальности находящегося там человека. Там ты шел один, вне времени. Там ты забывал о своей нелегкой участи.

 Эх, если бы нашли во мне магические способности…

 А ведь маги осматривают каждого новорожденного, не дай бог упустить способного. От них зависит мощь ордена. Большинство его соседей, друзей устраивала такая жизнь, хоть они и роптали. От них требовали простых вещей, плати, живи, работай. Не надо думать больше ни о чем. Обо всем подумает Радуга. А крестьяне не очень-то думать любили. Скеф же наоборот. Он любил общаться с заезжими странниками. Расспрашивал их о жизни в Империи. О том, как обстоят дела между людьми и гномами. Как там у магиков с императором…

 Много проводил времени у сельского лекаря, ему нравилось, как тот смешивает разные настойки, в тоже время, рассказывая, для чего нужно каждая…

 Он доставал своими вопросами родителей, и мать его часто причитала, почему ее сына балбеса, не забрали магики. Уж там бы он по горло бы наслушался и вопросов и ответов на них. Ему бы в поле работать, отцу помогать, а не мыслями баловаться. Но нет, в нем не было и толики магии. Он был самый обыкновенный крестьянский сын. Который, что бы жить должен работать, начиная с рассвета.

 В лесу же окружающем башню нет ничего, что бы говорило, какой жизнью он жил.

Скеф с облегчением вошел в лес. Позади остались пьяные парни, мерящиеся силушкой и спорящие у кого, сколько баб побывало. Там же остались и парочки загулявшие допоздна. А одна милая сцена обнимающихся на скамье, около дома, парня и девушки, вызвала у него такой приступ злости, что Скеф еле сдержался от того, чтобы не бросить что-нибудь колкое в их сторону. Ведь так же он любил сидеть с той, которую любил… 

 Он, подошел вплотную к лесу.

 Все, здесь существовали только он, его мысли и старая башня.

Скеф медленно пробирался сквозь деревья, высокая трава овивала ноги. Он закрыл глаза и слушал... Слушал шорох листьев, шорох его шагов  по сухой листве. Вдыхал свежий воздух. Без так привычного с детства привкуса навоза.

 Боль ушла, внутри поселилась пьянящая пустота.

- Всего один шаг, всего один маленький шаг... – эта мысль его успокаивала.  Он прощался.

 Скеф открыл глаза. Вовремя.

 Прямо рядом с башней деревья росли не такие, как другие. Их стволы были причудливо изломаны. Ветки с листьями не тянулись, как обычно к солнцу, а, переплетаясь, уходили вниз, образуя густую стену, с провалами черноты. Туда нельзя было заходить. Скеф знал нормальный проход к башне. Нужно просто немного уйти влево. Но сейчас, задумавшись, он подошел слишком близко к ним.

  Перед ним раскинулась стена из темных стволов. Деревья шелестели, разговаривали, приглашали зайти к ним, в темноту. В этом было что-то зловещее. Скеф ощутил сильное желание шагнуть туда. Это было нетрудно. Он был уверен, что сразу же при входе заметит тропку, ведущую к башне. Но вот выйдет ли он оттуда? Что может быт там, в глубине? Там хорошо, спокойно. Легко и тихо.

 Зайди, отдохни... - шептали деревья. Кровь с силой хлынула из разреза на щеке, заливая шею, щекоча пробиралась по животу и растекалась по нему, задерживаемая туго затянутым поясом. Скеф встряхнул головой, сгоняя дурацкое наваждение.

 Почему кровь побежала с такой силой, а? Они ждут моей крови. Да, ждут, когда она пропитает землю вокруг их корней  и омоет их... Скеф с шумом выдохнул.

Нет, это от волнения, сердце стало биться чаще, а сельский лекарь говорит, что от сердцебиения кровь быстрее по жилам течет. Вот и все. Все-таки не каждый день решаешься расстаться с жизнью.

Он как легионер, одним движением развернулся, скомандовав себе:

- На-а - лево, к башне шагомм мрш - этим он попытался себя подбодрить, но что-то плохо получилось. А деревья все манили…

 Раньше, свежая кровь долго питала их. Ордена любят кровь, чтобы они там не говорили.

- Теперь недалеко - прошептал Скеф.

 Перед ним раскинулась восхитительная картина. Впереди, наполовину скрываемая кронами деревьев стояла башня. Луна ехидно выглядывала из-за ее крыши, поэтому контур вырисовывался четко и выглядел иссиня черным.

 Скеф прибавил шагу. Спиртовые пары выветривались удивительно быстро, отчасти из-за свежего воздуха, отчасти из-за страха перед деревьями, зловещий шепот которых он слышал теперь со всех сторон. И он теперь не был полностью уверен в правильности своего выбора. Но отступать Скеф не хотел. Он был убежден, что это единственный выход. Внутри него что-то переломилось, и теперь он смотрел на прыжок, как на что-то очень важное, если он отступит, то пропадет.

- Всего то надо подняться и шагнуть, тогда боль пройдет навсегда, подняться и шагнуть - подбадривал он себя.

 Вот она. Небольшой заросший кустарником холм и в центре цель его движения, цель всей его жизни.

 Как это смешно, я жил для этой башни, с рождения я шел к ней и вот, пришел.

 Найдя взглядом нужный проход, не черный, как другие, сероватый, он сквозь редкие деревья прошел к ней. Вход. Наполовину разрушившееся здание из красного камня с уходящей в небо башней. Скеф задрал голову.

- Высоко, -  он сделал шаг в дверной проем.

 Сколько раз он вот так же входил в это здание? Десять? Двадцать? Еще ребенком башня чем-то манила его. Здесь пахло сыростью, затхлостью. Часто он задавался себе вопросом. Когда она была покинута? Кто последний покинул ее?

 В детстве ему представлялся одинокий маг, устало закрывающий дверь. Когда он подрос, то понял, что магики не любят себя обременять мелкими заботами, и последним, скорее всего, был какой-нибудь аколит. Потом он уже об этом не задумывался.

 Но в тоже время, приходя сюда, ему всегда казалось, что башня не заброшена, заходя внутрь, он ощущал себя так, будто заходит к кому-то в гости и сейчас, из-за  угла выйдет хозяин, поприветствовать его.

 Как давно я здесь не был...  Когда я был здесь в последний раз?.. Седмицы две назад.

 А в первый? Сразу нахлынули воспоминания.

Тогда он был еще совсем маленьким. Он тогда украл из сарая косу и, бегая с мальчишками, представлял себя легионером. Когда отец его поймал, то первый раз, необычайно жестоко и долго порол, так что Скеф от боли потерял сознание. Отец так и оставил его в сарае. Очнувшись и поняв, что с ним произошло, он и рванул прочь из дома, стремясь убежать как можно дальше и никогда уже не возвращаться. И, ноги принесли его прямо к этой башне. 

 Он просидел в ней до самой ночи. Ночью что-то появилось в этой башне. Что-то зловещее и невидимое. Ему казалось, что из темноты на него набросится кто-то и утащит глубоко под землю.

 Он на дрожащих ногах еле выбрался оттуда. Бегом добравшись до дома, сразу бросился к матери и залился слезами. Но все равно еще не раз потом заходил в эту башню. Там он находил покой и скрывался от жизненных проблем.

   Да, славное было время, ничего не скажешь.

 Шаг в темноту. Скеф осторожно, пока не привыкли к темноте глаза, стал

пробираться в глубь. Насколько он помнил, проем с ходом на винтовую лестницу находился где-то слева. Он немного сместился влево.

 Наконец глаза уловили смазанное, более черное пятно в глубине помещения. Скеф также осторожно, обходя валявшиеся повсюду камни, двинулся к нему.

 Главное ног не поломать. Он в душе рассмеялся такой мысли. Скоро все закончится.

 К нему пришла какая-то сумасшедшая уверенность, что он, не задумываясь, прыгнет из окна. Внутри себя он уже расстался с жизнью. И делал он это опять только ради нее, единственной.

 Вот и проход на лестницу. Старая каменная лестница, идущая винтом. Почти все ступени потрепало время, искрошило, сточило, казалось бы, надежную конструкцию.

 И сейчас Скеф осторожно, при каждом шаге проверяя опору, пробирался наверх. Ему предстоял последний подъем. Высота башни была около десяти шагов – пятьдесят ударов сердца.

Скеф остановился, достал самокрутку.

 Его научили курить  в городе. Один смолокур, показал ему, как это делается. Скефу, в отличие от его друзей это понравилось.

 Прикурил, и глубоко затянувшись, продолжил подъем.

 Ступенька за ступенькой, шаг за шагом. Воспоминания с силой нахлынули на него.

 Он плачет,  первый раз поранившись на сенокосе, мама его успокаивает...   Первая влюбленность... первый поцелуй... первое пиво, после удачной торговли... Эбинское, темное... пьяный в хлам, думает о том, какое необычное это состояние… первая настоящая любовь... и вот, первая настоящая смерть...

 Лестница закончилась. Он входит в верхнее помещение. Просторное, четыре окна. Из одного видно его родное село, противоположное смотрит на Хвалин... Скеф направился к нему. Встав на окно, осмотрелся.

 Лес, темный, черный лес. Вдали горят огни города, там кипит ночная жизнь, там свои победы и поражения. Кто-то борется с жизнью, подстраивая ее под себя, кто-то плачет, кто-то умирает. И тишина. Полная, звенящая тишина, сдавливающая голову, природно-наводящая ужас на человека. Такая тишина показалась Скефу для леса странной. Где птицы, ветер? Где вой бродячих собак? - ведь полнолуние как-никак.

- Ладно. Неважно, - в который раз сказал себе он. - Все, всего один шаг.

 Скеф вдруг задумался над тем как прыгать. Просто выставить ногу, перевалившись затем на нее, или же просто прыгнуть, как он много раз делал с чердака на сеновал?

 Он выбрал шаг. В воздухе тогда его обязательно закрутит и тогда точно, наверняка. Скеф занес ногу и покачнулся вперед...

 Уже падая, он услышал голос у себя за спиной. Затем, какая-то сила мягко вернула его обратно в окно.

 - Отлично, завершено, - раздался за спиной мужской голос.

 Скеф обернулся.

 - Слезай, все закончено, - тот же спокойный глубокий  голос.

В центе помещения стоял мужчина. Луна достаточно давала света, чтобы внимательно рассмотреть его; красный плащ, лицо почти полностью скрыто капюшоном.

 Маг?! Судя по плащу, из Арка, плащ одноцветный, значит не ниже третьей ступени... Но что он здесь делает? Хотя, конечно башней владел Арк, но разве не покинута им она уже давно? 

 Скеф спрыгнул в зал. Мужчина так и остался стоять в центре, не говоря больше ни слова.

- Чего надо? - как можно грубее спросил Скеф.

  Как он здесь оказались? Шел за мной? Уж больно тихо шел, - подумал он.

 Скеф всегда отличался отличным слухом и не менее хорошим природным чутьем.

 Или здесь сидел, в темном угле, как крыса. Может, маг тренируется. Меня убьют, принесут в жертву? Неважно, так или иначе, я уже мертвец.

Скеф  спокойно обвел помещение взглядом. Он один. Остановил взгляд  на маге.

 Маг продолжил.

- Итак, все закончено, - он ухмылялся. - У тебя наверняка возникло много вопросов, - скорей утверждал, чем спрашивал маг - сейчас, ты все вспомнишь.

- Да уж, извольте – Скеф старался держаться как можно раскованнее.

- Да, кстати, - тебе не знакомо мое лицо? – он улыбнулся.

- Нет, - резко бросил Скеф, хотя сейчас уже не сомневался, что где-то его уже видел.

- Хорошо, значит, заклинание удалось на славу. Я твой наставник и ... -  маг не успел закончить. Его резко оборвал Скеф.

- Плевать я на них хотел. Мне АБСОЛЮТНО нет никакого дела до тебя, зачем ты здесь, а уж тем более, кто ты, - выпалил он на одном дыхании, - говори, что у тебя ко мне за дело и если оно меня не заинтересует, я докончу, то за чем пришел.

 Маг продолжал ухмыляться. Все это его веселило. Он любил разбавлять пресную жизнь вот такими сценками.

 - Сейчас ты вспомнишь... -  и он начал плести заклинание.  Но не успел закончить.

 Резким движением Скеф вскочил на окно и прыгнул...

Я сделал это. Оказалось не так сложно, гораздо проще, чем я думал. Сейчас я ...

 Вдруг он резко остановился, с силой тряхнуло, и на огромной скорости потянуло вверх, обратно в окно. Затем швырнуло на пол, к ногам мага.

- Итак, я не закончил, - его голос по-прежнему оставался ироничным, он играл с ним.

 Руки заново начали прерванное движение.

 Скеф немного оправившись от шока, поднялся на ноги, его слегка пошатывало.

- Ладно, - он  тыльной стороной руки вытер с губы кровь.

Маг не отвлекался, продолжая творить пассы.

 Интересно, на что намекал маг, говоря о том, что он теперь вспомнит? Ладно, подождем.

 Скеф выглянул в окно. Вот почему такая тишина... ничего не шелохнется. Понятно почему, магикова работа. Ему ничего не стоит оградить нужное помещение от внешних звуков. Они и не такое могут…

- Отлично, готово, - маг выглядел очень довольным.

Все это становится интересным, - успел подумать Скеф.

Взрыв в сознании. Ему показалось, что голова разлетается на мелкие кусочки. Затем секундная пустота. Абсолютное ничто. К концу этой секунды в здании Арка, в Хвалине, в огромном зале, четверка млодых магов, одетых в многоцветные плащи открыли глаза.

 Скеф вздохнул. Память возвращалась с убийственностью смертного ливня.

 Он маг Арка, четвертой ступени посвящения. Это испытание. Он его не прошел.

  Рядом с ним стояли еще парень и две девушки, тоже оглядывались, в глазах росло понимание случившегося. С момента возвращения из иллюзии, никто не проронил не слова. Каждый думал о пережитом и о том, что теперь им светит

 Они стояли о зале. Пред ними восседали десяток магов. Однотонные плащи. Скеф знал каждого из них, это все его учителя, которые на протяжении трех лет обучали его магическим премудростям. Он вспомнил и лица трех ребят стоящих сейчас от него по бокам. И лицо мага, встретившего его в башне.

 Это Фавриус, маг первой ступени, он тренировал волю. Волю, которая не имеет и толики отношения к магическим способностям. Тренировал человеческую волю, жажду жизни. То, что подарило победу людям на Берегу Черепов.

 Тренировал, чтобы в любой ситуации маг смог сделать максимум из возможного. Что бы враги не могли, в случае чего, а борьба за власть идет не шуточная, узнать тайны ордена.

 Волю, которая заставляет настоящего, преданного члена ордена превознемогая боль и страх, смотря в глаза смерти, сделать максимум полезного для ордена.  

 Скеф теперь понимал, что провалил это испытание. А ведь по способностям и магическому мастерству он считался лучшим все эти три года.

 Но одних способностей, для того чтобы стать магом высшей ступени, мало.

- Уважаемый совет, - Фавриус улыбнулся. – Пред вами четыре моих выпускника. Я обучал их, и теперь вы можете созерцать результаты.

 Суть экзамена заключалась в том, что их погружали в созданную Фавриусом иллюзию. Погружали не надолго. Накладывали ложную память и создавали ситуацию, в которой, в максимальной степени, должны были проявиться воспитанные качества.

 Естественно в иллюзии они не обладали никакими магическими способностями. Их делали простыми людьми, что бы на решения не могла повлиять присущая им сила.

 Происходило все это для того, чтобы узнать, насколько сильны их волевые качества. По результатам решалась возможность их дальнейшего посвящения в тайны ордена. 

  Его учитель продолжил:

- Итак, приступим.

Он развел руками. Между руками образовалось облако. Затем, по мере того, как оно рассеивалось, начала появляться картина.

Фавриус произнес: 

- Начнем с девушки… Льяна, -  одна из девушек сделала шаг вперед.

 Образ становилась четче, и все увидели полыхающий крестьянский домишка. По мере того, как она отдалялась, перед взорами предстала горящей вся деревня. Вокруг в ужасе, с криками бегали крестьяне. Солдаты факелами поджигали дома. Мужчин прирезали на месте. Женщин тут же насиловали.

 Далее картинка увеличивается в месте. Где хохочущий легионер выволакивает из дома девушку.

 В этой девушке я узнаю Льяну. Она дергается, брыкается. Но воину это, похоже, не доставляет особых хлопот. Он хватает ее за волосы и сдирает одежду. Девушка задыхается от крика. Он бьет ее в лицо. Брызгает кровь.  Она продолжает отбрыкиваться. Солдат заламывает ей руки и насилует.

 Льяна, стоящая сбоку от меня, опускает глаза. Щеки пылают краской. Но, видимо переборов себя, поднимает глаза вновь.

 Затем тоже с ней делают еще пять солдат. Все это время она не перестает брыкаться. Солдатам это даже нравиться. Затем, последний сильно бьет ее в висок, и она затихает.

 Далее иллюзия темнеет и проявляется вновь. Та же деревенька. Тлеющие угли домов. Истерзанные тела. Девушка на земле начинает шевелиться, приподнимается на колени и рыдает, рыдает во все горло. Встав, шатающейся походкой бредет к обгоревшему дому. Все, также рыдая, находит на земле труп мужчины, видимо ее отца. Его рука все еще сжимает нож. На земле, рядом с человеком, лежат кишки. Льяна, обнимает его и с усилием вынимает лезвие из руки. Заносит высоко. Она хочет вогнать его в сердце, чтобы то не болело больше об отце, родичах, доме, пережитом позоре…  Но нет, она бессильно опускает руки.

  Льяна бредет в сторону, прочь из деревни.

  Иллюзия снова меркнет. Проявляется. Все понимают, что теперь это Хвалин, какой-то дешевый кабак.

 Воины отдыхают. Пиво льется рекой. Раскрашенная девка подносит пиво. Это Льяна. Видимо, после тех событий прошло много времени. На ее лице не видно синяков. Держится она на ногах уверенно.

 Один из солдат, под дружный смех, хлопает ее ниже спины. Она отвечает улыбкой и уходит. Через минуту она снова появляется. Все так же, улыбаясь, подходит к столику. Руки за спиной. На нее не обращают внимание. С криком Льяна выхватывает меч и сносит голову ближайшему к ней воину.

 Пока кто-либо успевает опомниться, вокруг столика уже валяется четыре трупа. Пятый мужчина с ужасом в глазах пытается нащупать рукоять меча.    Льяна медленно подходит и всаживает клинок ему в сердце.

 Образ меркнет.

 Фавриус улыбается.

- Уважаемый совет. Эта девушка прекрасно справилась с задачей, и заслуживает самой высокой оценки. Она показала качества, делающие честь любому магу. Я думаю, она займет достойное место в наших рядах. Ее врожденная сила духа, несколько преумноженная вашим собратом, - он кланяется – позволяет перейти к более сложным магическим знаниям. И знания эти, я уверен, будут использованы исключительно на благо ордена. Мы все можем быть уверены, что никаких срывов не будет.

 Совет одобрительно кивает. Видны улыбки одобрения.

Льяна делает еще шаг вперед и кланяется. В ее глазах сияет радость.

 Фавриус смотрит на другую девушку.

Нариез, - всегда веселая девушка, с которой Скеф одно время имел не просто дружеские отношения. Но потом она с головой ушла в учебу и их отношения незаметно сошли на нет.

 - Нариез, - Фавриус улыбается.

 Не секрет, что он благоволил к этой девушке, за ее стремление к знаниям.

 Она делает шаг вперед. Смущенно пробегая взглядом по лицам членов совета.

 Фавриус вторично раскидывает руки.

 Баронский замок. В богато отделанной комнате сидит Нариез. Она сидит на великолепном стуле. В роскошном плате. Ее волосы уложены по последней моде. Глаза жестко смотрят на человека преклонившегося колено перед ней.

 Человек поднимает глаза и спокойно смотрит в лицо баронессе.

 Не многие бы осмелились смотреть на нее вот так спокойно.

 То, что она баронесса и как достался ей этот титул, Скеф знал из рассказа Фавриуса. Тот, не обременяя себя долгой речью, передал это им всем мыслью.

  После того, как скончался старый барон. Он вопреки всем законам отдал титул дочке, хотя у него и был старший сын. По народу тогда пробежало волнение. Как так? При здоровом старшем сыне. Многие поняли бы барона, если бы сын его был слабым на голове, или уродцем каким – ни будь. Но вот так, отдать все дочке?

 Тогда она легко уняла все волнения. Неделю на главной площади смердели два десятка повешенных. В народе ходила сотня шпионов. Казалось, уши имели даже стены.

 Стоило кому-то возмущенно отозваться о новом положении дел, как тут же появлялась стража и уводила зачинщика.

 Знакомые этого человека еще долго могли наблюдать его, но уже на площади, среди остальных повешенных.

 Тогда народ понял, что рука у новой баронессы крепкая и спуску не будет.

Так же не было попыток привести к власти ее брата. Все знали, что они любят друг друга так сильно, как только могут любить друг друга брат и сестра. И он никогда не пойдет против новой правительницы. Раз была такова воля их отца, значит, так тому и быть. 

 Нариез делает знак и человек поднимается с колен. Дорого же ей обходятся шпионы Серой Лиги. Но они стоят этого.

 Человек подходит ближе к ней.

Он долго о чем-то шепчет баронессе. Она иногда переспрашивает его. К концу рассказа шпиона, ее лицо мрачнее тучи. Она кидает ему мешочек с золотыми и тот, поклонившись, уходит.

 Нариез погрузившись в думы, сидит не подвижно.

 Образ меркнет и проявляется уже на главной площади. Столпившийся народ шумит. На возведенном всего за одну ночь помосте восседает Нариез. Рядом стоят два стражника.

 Звучат рожки и на помост выводят молодого юношу. По толпе бежит ропот.

 Это же брат баронессы! Женщины в толпе охают.

Его подводят  к сестре. Он спокойно смотрит в ее глаза.

Удар копья под колено. Юноша падает перед Нариез на колени. Ему не больше двадцати.

Она встает. Поднимает руку. Толпа стихает по воле хозяйки.

Нариез сурово смотрит на брата.

-Ты предал меня… - холод, с которым были произнесены эти слова, содрогнувшись, ощутили все.

 Брат спокойно смотрит в ее глаза.

-Нет, - его голос не хрипит. Ответ услышали в самых дальних уголках.

-Все уже понятно, мне привели неоспоримые доказательства. Суд вынес приговор. Не хочу больше слышать слов из твоего лживого рта.

 За ложь, которую все здесь сейчас слышали, я хочу, что бы тебя не просо убивали. Тебе отрежут сначала ноги, потом руки. Естественно после каждого отсечения разу будут прижигать, чтобы ты не умер от потери крови.

 Потом тебя положат в клетку на этой самой площади, и ты останешься  живым, в назидание желающим пойти против меня, - она всматривается в его глаза. Ответом ей служит молчание.

 Палач! Приступай… - она садится обратно.

 Иллюзия туманится, проявляется. Над замком спустилась ночь. Идет дождь. Площадь пуста. Лишь в центре, на постаменте стоит клетка. В ней шевелится то, что было когда-то человеком.

 На площади появляется одинокая фигура в плаще с капюшоном. Она приближается к клетке. Останавливается рядом с ней. Зовет того, кто лежит там.

Тело без рук и ног открывает глаза. Некогда чистое лицо забрызгано грязью и заросло щетиной. Видимо уже прошло не меньше седмицы.

 Человек скидывает капюшон.

Нариез!

 Ее брат пытается повернуться удобнее. Лицо его сестры не отражает никаких эмоций, в глазах стоят слезы, он хрипит:

- Зачем, сестра, ты сделала это со мной?..

 Нариез некоторое время с жалостью смотрит на брата. Затем спокойно говорит:

- Меня обманули. Серая лига здесь не причем. Человек, который мне это сообщил, был заговорщиком. Они хотели сломить меня этим. Я была не права. Прости меня, если сможешь, но я сделала то, что должна была сделать в той ситуации. 

 Народ не узнает, что я ошиблась. Ты так и останешься для них предателем, - по ее щеке катится слеза, мешаясь с каплями дождя.

 Тело хрипит:

- Прощаю…, На лице калеки, расцветает улыбка. - Я люблю тебя.

 Нариез судорожно вздыхает:

- Я тоже люблю тебя.

Из складок плаща она извлекает длинный кинжал и вонзает его в сердце брату.

 Образ меркнет.

 Фавриус поворачивается к совету.

- У девочки большое будущее. Я восхищен. Достойна максимальной оценки.

 Нариез прячет радостную улыбку.

 Кто бы мог подумать, что у этой вечно веселой девчонке такой холодный, расчетливый ум… 

 Теперь Фавриус поворачивается к Скефу. Смотрит ему в глаза.

- Теперь ты, Скеф, некогда бывший лучшим, – он смеется над ним.

 Делаю шаг вперед. Не отрываю взгляд от его глаз.  Фавриус тоже смотрит на меня.

 Наконец он медленно отводит взгляд в сторону совета. Осматривает лица.

 -Все мы знаем, что у этого юноши, самый большой магический дар. Он мог бы стать лучшим моим выпускником, а впоследствии и лидером ордена, - Фавриус делает паузу.

 -Но, на протяжении этих лет он показал себя слишком чувствительным по отношению к другим. Он сам мне не раз говорил, что не чувствует своего превосходства над другими простыми людьми. И еще, все мы знаем о его отношениях с той девушкой, простой служанкой. Он говорит, что знает, что такое любовь. И поэтому я решил проверить, что для него важнее в жизни, -  он улыбается.

Фавриус обрывает свою речь резким движением руками.

Вспыхивает картинка.

 Я вижу нашу вечернюю прогулку с той самой девушкой. Там я ее любил? По истине, Фавриус посмеялся надо мной.  Девушка поворачивается ко мне. Слышу наш разговор. Вижу последующую за ним неделю пьянства, бессонницы. 

 Далее я вижу себя на поле. Вижу со стороны, насколько все мои чувства читаются на лице.

 Затем образ показывает мой путь к Башне.

 Все видят мой прыжок.

Фавриус обрывает просмотр. Никто из совета не может проронить слова. Стоит тишина. Все в шоке.

- И этого слабовольного дурака, который ставит любовь выше жизни, мы хотели посвятить в маги третьей ступени… - Фавриус опускает голову.

- Такая сила, которой он наделен, не может оставаться в его слабых руках, - это Илмет, молодой маг уже второй ступени.

 Реваз, глава ордена, поднимает руку, прося тишины.

- С таким отношением, он может натворить много бед. Но, помня его предыдущие заслуги… - продолжил мысль сухой голос мага, - мы решим его судьбу после других.

Фавриус поворачивается к  следующему.

- Тарвез, - он опять вскидывает руки.

 Тарвез, - мой друг, с которым мы делили келью. С которым строили планы.  Клялись в вечной дружбе…

Теперь он делает шаг вперед и стоит белее ряс слуг Спасителя.

 Образ проявляется.

 В поле, меж холмов стоят напротив друг друга два войска, численностью не более трехсот человек каждое. Над каждым войском реют баронские стяги. 

 Изображение приближается к одному из войск, выхватывает из строя солдата. Тарвез. Тот стоит, лицо искажено злобой. Боевой топорик покоится на плече. Круглый щит упирается в колено.

Над войском проносится кличь. Люди, не разбивая строя, бросаются друг на друга.

 Войска сходятся.

 Тарвез с криком опускает топорик на ближайшего врага. Топор с хрустом погружается в голову, человек тихо валится. Тарвез не останавливаясь,  обрушивает удар на следующего. Топорик, скользнув по шлему, погружается в плечо бедняге, хрустит ключица.

 Тарвез прикрывается голову щитом, отводит удар. Тут же наносит ответный, под колено, туда где, нет никакой защиты. Цепляет, с силой рвет на себя. Взмах, и всаживает лезвие уже в лицо повалившемуся. Поднимает глаза. Прямо перед ним воин с уже занесенным двурушником готовится разрубить его надвое.

 Нет, он не успеет ни прикрыться, не нанести своего удара. Тарвез цепенеет.  Тут сзади, непонятно откуда выныривает копье и пронзает горло врагу. Копье тут же выдергивают. Тарвезу в лицо хлещет кровь.  Это заставляет его очнуться.

 Он с криком бьет кромкой щита в лицо  уже начавшему заваливаться человеку. Тот отлетает назад.

 Он оглядывается. Его войско явно побеждает. Перед ним больше нет никого. По бокам копейщики, под прикрытием щитников добивают развалившейся строй противника. Тарвез спешит им на помощь.

 Сквозь горячку боя, он слышит, как враг трубит отступление. Воин, с которым он только что сражался, бросает щит и пускается бегом к замку.   Оглянувшись, он видит, как это делают и всё остальное вражеское войско. Кто-то бросается добивать. Но тут трубят к построению рожки его барона. И войско слаженно строится.

 Тарвез осматривается. Отлично. Они потеряли от силы человек пятьдесят убитыми и еще около десяти ранеными. У противника же вряд ли осталась и половина от первоначального войска. Вот, что значит - разбить строй.

 Но это не все. Десятники и сотники возгласами о предстоящей добыче, направляют свое войско на вражеский замок.

 Вперед быстрым бегом выдвигается небольшой отряд, человек тридцать. Отряд из лучших, призванный не дать разбитому врагу закрыть ворота.              Они добегают до моста, по пути добивая не слишком расторопных врагов. И вступают в бой на опускном мосту, оттесняя развернувшегося, но не построившегося врага внутрь замка.

 Параллельно отделяются по два человека на каждый канат моста. Они достают пилы и в быстром темпе начинают пилить канаты.  Войско Тарвеза тем временем подходит к мосту. 

 Мост тем временем начинает медленно подниматься. Высланный отряд уже оттеснил врага внутрь замка и там кипит битва.

 Он успевает подняться на шесть локтей, когда наконец-то, воины перепиливают канаты и мост, поднимая клубы пыли, ухается под ноги Тарвезу.

 Это вызывает громкий клич, и войско с удвоенной силой бросается внутрь замка. Передние щитники освобождают место для высланного отряда и тот, не нарушая строя, вливается в него.

  На узких улочках их встречает остаток войска, вперемешку с ополченцами с окрестных деревень. Это уже не представляет серьезной угрозы. Один мощный натиск и они рассыпаются по улочкам.

 Войско Тарвеза разделяется на небольшие отряды. Их задача зачистить город от остатков врагов.

  Приказ был солдат пленными не брать, мирных крестьян собрать в центральном сквере. У барона, кровные счеты с местным хозяином. Хотя, по мнению Тарвеза, это глупо, люди сейчас нужны. Тяжелые времена. В конце-концов, воинов в рабство можно продать.

  Тарвез, отделившись от своего отряда, подходит к небольшому, но аккуратному дому. Ударом ноги открывает дверь.

 Перед ним стоит мальчик, подросток лет двенадцати. В руках вилы. У мальчика на глазах еще не высохли слезы. В углу на лежанке лежит окровавленный воин. Он без сознания. Хриплое дыхание ритмично вырывается из груди, наискосок рассеченной умелым ударом. По всей видимости, это его отец.

  Мальчик делает выпад. Тарвез щитом отводит удар, тут же перерубая древко. Следующим движением, не теряя инерцию, обрушивает топор на голову ребенку. Делает шаг, и добивает отца мальчика. Осмотревшись, спокойно выходит из дома. Направляясь уже к следующему.

 Выбивает следующую дверь. Все вещи разбросаны по небольшой комнате.  Он осматривается. В углу, в люльке плачет ребенок. Рядом, судорожно, стаскивает с себя поножи воин. Недалеко от него уже валяется кольчуга, меч, щит.

На воине остается еще стеганка и наручи. Видимо, пока не поздно он пытается прикинуться простым крестьянином. Тарвез занеся топор, направляется к нему.

 Тот, замечая врага, цепенеет. Затем с невероятной скоростью вскакивает и выхватывает ребенка из люльки. Пятится в угол с выставленным на прямых руках ребенком. Тот начинает плакать еще сильнее.

 Тарвез в растерянности останавливается. Опускает топор.

 Мужчина, все также держа ребенка, начинает умолять не убивать его, уйти. Он переоденется и сдастся, как крестьянин. У ребенка он один. И тот, не сможет выжить. Отдать его ему некому. Соседи с трудом могут прокормить своих детей. Он начинает плакать. Прижимает ребенка к груди и нежно целует в лоб.

 Тарвез подумав секунду, медленно кивает головой и разворачивается, направляясь к выходу.

 Времена действительно тяжелые.

 Вдруг слышит сзади безумный крик и что-то с силой толкает его в спину. Боль расползается по телу. Он удивленно поворачивается. Древко копья, наконечник которого, раскрошив ребра, глубоко засел в его теле. Тарвез цепляется за косяк. Видит того мужчину. Ребенок валяется на полу. Мужчина смеется, оскалив зубы. « Я вообще не знаю это дите!» - это последнее, что слышит Тарвез, в его глазах темнеет.

 Иллюзия исчезает и Фавриус поворачивается к совету:

- Тарвез поступил необдуманно и глупо. Он попался на простую хитрость и это, конечно, не делает чести магу ордена…

  Обводит взглядом совет:

- Но, помня о том, как он хладнокровно, не раздумывая, зарубил подростка, который хоть и был юн, но мог представлять реальную угрозу, я считаю, что он может перейти  на следующую ступень посвящения. Ошибки не чужды никому. И, думаю, Тарвез сможет их исправить.

 Сам Тарвез стоит не шевелясь. Его взгляд устремлен в пустоту. Совет пристально смотрит на него.

 Из совета поднимается женщина. Одноцветный плащ. На голове невообразимая прическа. Триниз. Ее слово в ордене многого стоит.

- Но он не проявил неслыханное милосердие. Если бы мы все были столь милосердны, то где бы сейчас был бы орден? Когда сердце берет верх над разумом, сильный маг может наделать много глупостей. Все мы знаем такие случаи. К тому же он ослушался приказа своего военачальника…

 Совет одобрительно кивает.

 -Он должен сейчас же доказать, что приказы его наставников и

тех, кто стоит выше него в ордене, важнее того, что он сам думает и чувствует. Совет со мной согласен?

- Да.

    Секундная пауза. Маги совещаются.

- Хорошо, тогда он исполнит заклятие развоплощения над Скефом, мы поможем ему и дадим силу. Такое решение уже одобрил весь совет. Он сам его сплетет и приведет в действие. Это приказ.

 Глаза Тарвеза расширяются. Он поворачивается ко мне. В его глазах мольба о прощении. Я незаметно киваю головой и закрываю глаза. Я уже не вижу, как он начинает творить пассы руками. Я готов к этому.

  Вот какое мне будет наказание, - Развоплощение – иначе – изъятие магического начала. У мага отбирается вся его магическая сила и магические способности. Худшего, для того, кто уже познал вкус силы, невозможно придумать.

Спустя три месяца.  

Я выглянул в окно. Ночь, полная луна хорошо освещала большое поле, тянувшееся вплоть до темной стены леса. Он там, он идет, уже совсем близко. Чувство паники захватывало меня все больше и больше. Внутренний голос не говорил, уже кричал, - беги, беги, ты еще успеешь. Но я стоял, вглядываясь в темноту леса.

 Я перестал себя ощущать. Остался только разум и взгляд, который я не отводил от того места, где должен появится он. Я чувствовал, что он появится именно там.

 Совет отнял у меня магические способности, но чувства отнять им

не под силу.

 Прошло уже три месяца с того дня, когда меня лишили магического начала. Меня отпустили. Но я знал уже тогда, что просто так мне уйти не дадут. Слишком многому обучили.

 Чувство опасности никогда не подводило меня. И только выйдя за порог, я рванул к ближайшей конюшне. Заплатил за коня и помчался прочь из города.

 Я не знал, что попытается сделать со мной совет. Поэтому выбрал самый надежный способ - бежать. Бежать как можно дальше и там начать другую жизнь. Без магии.

 Примерно через месяц, когда я думал, что все обошлось, я впервые увидел его. Он выглядел, как человек. Но трудно назвать человеком зомби, наделенного магией, при том моей магии. Он шел за мной и только за мной.

 Сотворенный усилиями совета, хотя, думаю, бывшие мои товарищи тоже постарались, зомби был нацелен на то, чтобы убить меня.

 Они сделали зомби... По началу мне было не понятно, почему они не наняли наемного убийцу, который бы без проблем прирезал бы меня в каком-нибудь кабаке. Но потом вспомнил, что отобранную магическую силу они не могут забрать себе. Ее надо выплеснуть. Пустить в ход. Иначе не известно где она найдет себе выход. Наверняка это была идея Реваза, особо не напрягаясь пустить ее против меня.  Нашли какого-нибудь бродягу. Сделали зомби. Влили в него МОЮ магическую силу. И пустили следом.

 Он точно знает, где я нахожусь, так как, по сути, является частью меня. И он идет за мной, не зная преград, его не возможно остановить.

 В кабаках, которые я посещал на своем пути, я платил денег лихим людям, что бы те убили описанного мною человека.  Но результатов это не дало. Люди просто исчезали.  

 Мои деньги быстро подошли к концу. Я не мог нигде остановится надолго. Случайные заработки тратились на еду и коня.

 Медленно, но все же я продвигался к своей родной деревне, покинутой мною пятнадцать лет назад. И вот теперь, спустя столько лет,  я надеялся найти защиты и поддержки у своих родителей. Может быть, всей общиной мы сможем остановить его… Так я часто успокаивал себя, хотя и понимал, что, вряд ли, просто у моего пути должна была быть цель.

  Ночью, когда, измученный  дорогой я все же добрался до деревни, то понял, что это конец моего пути.  

 Она оказалась покинута. Поля уже лет пять не знали ухаживания. Трава там колосилась по пояс. Пустые дома, в которые я заходил, были наполнены только пылью.

 Скорее всего - это был мор. Не такая уж редкость в этих районах. Бывало, целые поселенья вымирали за одни сутки. 

 Но нашей деревни повезло. Пустые дома, свидетельствовали о том, что многие семьи успели собрать вещи и уехать.

 Найдя свой покосившийся дом, я вошел в него. Воспоминания детства сразу нахлынули. На глазах навернулись слезы. Я помнил каждый уголок этого дома. Пустые комнаты и толстый слой пыли. При каждом шаге, на полу оставался глубокий след.

 Они успели съехать. Мне стало немного легче. Надо признать, увидев обезлюдевшие дома, я боялся найти истлевшие трупы своих родителей.

 Обойдя каждый уголок и не найдя ни одной знакомой вещи, я  решил подняться на второй этаж. Поднявшись, так же не обнаружил там ничего, кроме своего стола. Занесенный пылью тот одиноко стоял в углу.

 Я подошел к нему, скинул заплечный мешок. Из-за пояса вынул длинный нож, положил на стол. Опершись на него, я заплакал.

 Мне было жалко себя, своих родителей. Они так гордились своим сыном. Еще бы, ведь он маг самого красного Арка!

 Был маг… Я усилием остановил слезы. Повернулся, подошел к окну. Развел ставни. В лицо дунул свежий ночной воздух. Улыбнувшись, я понял, что мне нужно сделать. Я так и остался стоять у окна, вглядываясь в темноту.

 Я знал, что он идет. Идет медленно, не спеша, ему некуда торопиться. Я знал, что будет, когда он поднимется ко мне. Страх, чистый, не затуманенный разумом страх и я... умру. Когда грянул дождь, я оперся на окно и закрыл глаза.

 И сейчас три месяца спустя, я, наконец, его увижу очень близко.

 Вот он. На фоне темного леса стала вырисовываться черная фигура, овал. Фигура становилась все ближе и ближе.

 Я всмотрелся. Шел он не спеша, как всегда. Руки в карманах куртки. Надвинут капюшон. Голова опущена вниз.

 Так же не спеша, идет Смертный Ливень, зная, что его ничто не остановит. Так же как я, мог стоять человек, застигнутый им в чистом поле, понимая, что никуда ему не деться. Смотреть и ощущать те капли, которая неотвратимо обрушится на тебя, прожигая насквозь тело.

- Иди, я готов, - прошептал я ему.

  Зомби поднял голову и посмотрел на меня. С грохотом треснула ставня. Его взгляд ворвался в мою голову, разорвавшись взрывом. Все передо мной залилось кровью. Я с силой зажмурил глаза, отгоняя наваждение. Открыл, он так же шел, опустив голову. Треснувшая ставня не упало, стояла на месте.

 Из носа тонкой струйкой потекла кровь. Она заливалась в щель между губами. Я облизнулся.

 Иди, я не тот, кто бежал из столицы, обезумев от страха. Я знаю, что делать.

 И он шел, теперь он приближался к дорожке, отгораживающей мой дом от поля.

 Я стоял, он шел.

 Скрипнула входная дверь, и раздались тяжелые, медленные шаги по ступенькам. Он приближался, он совсем близко. Но я готов.

 Я развернулся к двери в комнату. За ней приближался стук тяжелых сапог. Медленно подошел к столу и взял свой длинный нож.

- Я готов, - мой голос был тверд.

Шаги прекратились. Он стоял у самой двери, готовясь ее открыть.

- Входи, не заперто, - я встал напротив.

Скрипнула петля. Дверь медленно отварилась. Передо мной стоял он, тот, кого я так боялся последние месяцы.

Вспышка молнии на секунду высветило его лицо, точнее его нижнюю часть. Клочья бороды, узкая щелочка губ, кусками висевшая кожа.

- Я пришел, - он медленно поднял голову.

Я, наконец, увидел его глаза - черную бездну.

- Я приготовился, - я поднял нож и вставил ствол себе в рот.

 Холодный металл лег на язык. Обильно выступила слюна.

 Не отрывая глаз от зомби в плаще, я рывком вогнал нож в голову...

Боль огромный кусок боли все же успел дойти до мозга, прежде чем тот разорвался.

 И я погрузился в бездну, темную бездну его глаз.

 Зомби немного постоял над трупом, вглядываясь в остекленевшие глаза, и развернувшись, зашагал дальше...

Его уже больше ничего не связывало с заданием. Он шел, не понимая, зачем и куда.

 Мощный взрыв разорвал и зомби и добрую половину селенья. Магическая сила нашла выход. 

 Прошедших испытание молодых магов постигла смерть в Мельине, куда они были посланы через год после испытания.

 Тарвеза зарезали вольные, в коридорах замка императора. Когда он, наткнулся на них. Он так и не понял почему.

 С Льяной, произошло почти тоже, что случилось с ней в иллюзии.

 В башне, окутанной дымом, лишающим магии, она, взяв в руки меч, ждала ломящихся к ней толпу простолюдинов. Когда, выбив дверь, они ворвалась, Льяна успела зарезать только одного. Затем ее выволокли на площадь и, связав руки, стали насиловать. Насиловали до смерти.

  Непреклонная Нариез погибла на площади Мельина, от руки простого сапожника, когда, дрожа от страха, и искреннего непонимания происходящего, пыталась сплести хоть какое – ни будь заклинание.

Проголосуйте за эту работу.