|
20-е сентября 20.. года. 2 часа ночи.
Хочу сразу предупредить, что я
никогда в своей жизни не вел дневников. Только чрезвычайные
обстоятельства заставили меня попробовать это сделать. Сейчас мы
с Михаилом Андреевичем едем в поезде, в плацкарте, за окном
пролетает все еще безграничная темная лесная громада. Сонм
пережитых впечатлений давит на плечи горой, хочется просто лечь
на койку и забыться сном без сновидений, не думая ни о боге, ни
о черте, ни о ком. Но Михаил Андреевич (хоть и выглядит он меня
всего лет на 10 старше, называть его по имени или перейти на
«ты» не позволяет то, что я о нем узнал) сказал, что и здесь, в
поезде, нам лучше спать по очереди. Сейчас моя «смена» и вот,
чтобы убить время я и решил написать эти строки.
С Михаилом Андреевичем я познакомился при весьма странных
обстоятельствах. Хотя странными они могут показаться только для
обычного человека, не для сотрудника Министерства Внутренних
дел. Да, я, обычный «мент», следователь Останкинского РОВД г.
Москвы старший лейтенант Роман Адамов, волею судеб оказался
вовлечен в этот странный водоворот событий.
Когда же началась эта история? Не может быть. Вчера! 19-е
сентября. Стоял погожий субботний день, бабье лето было в полном
разгаре, у меня был выходной и я прогуливался по парку. Я, как
человек молодой и неженатый, в свободное время часто любил
«прошвырнуться» по злачным местам города, «потусоваться» в барах
и на «диско», абсолютно нигде не показывая свою принадлежность к
органам правопорядка. Да, с одной стороны было тяжело пытаться
слиться с толпой, жить ее интересами, не замечать хамства,
грубости молодежи, половина которой была «под кайфом» - но на
таких я внимания не обращал – у них своя голова на плечах есть.
А вот пару раз приходилось воспитывать более «отмороженных» ее
представителей – оба раза банально – спасая честь незнакомой
девушки и догнав парня, сорвавшего с шеи женщины мобильный
телефон. В обоих случаях помогло то, что постоянно поддерживаю
свое тело в форме, посещаю спортзал и в свои 26 лет «толкаю от
груди» 120 кг. Однако в настоящее время, таких отмороженных
становится все меньше и меньше с каждым днем. И это не потому,
что лучше стала работать милиция, и не потому, что в школах,
институтах, семьях нашли, наконец, способ достучаться до мозгов
этих созданий. Нет. Всему причина – указ нынешнего Президента об
обязательном изучении Святого писания и уроков Закона Божьего во
всех учебных заведениях. На улицах стало столько проповедников
нашей святой православной церкви - что диву даешься. Вместе с
ними улицы заполонили нищие и юродивые, и Москва, вслед за
другими городами страны, стала похожей на саму себя
пятисотлетней давности. Церковь на каждом шагу твердит о радости
простых земных трудов, призывает многих покинуть города, ехать в
деревни, «на землю», пахать, сеять, растить детей во славу
Господа. И люди слушают. В нынешнем году в институтах рекордный
недобор студентов. Даже в смутные времена начала 90-х годов
20-го века не было такого. Старшее поколение (родители) в
основной своей массе уже достаточно «прорелигиозированное» на
ура приняло новые идеи. Зачем обучаться нанотехнологиям, когда
дома земля непахана, корова недоена? Вот и перекрылся поток
молодежи в ВУЗы. В почет переходят простые профессии – пахарь,
рабочий широкого профиля, ткачиха – простой труд, богоугодный.
Все что в сфере высоких технологий – то чуть ли не ересь. Хотя
до государственных НИИ еще руки у церкви не дошли, но интернет
патриарх уже предал анафеме. Но сейчас не об этом.
В субботу я просто прогуливался по парку. Хотелось подышать
воздухом, посмотреть на девушек в мини-юбках, которые еще не
попрятали свои ножки в осенние джинсы. Конечно, я был в
штатском, но удостоверение лежало в нагрудном кармане рубашки. Я
шел по алее – банально шел по алее, справа по ходу стояла лавка,
на которой сидел ОН. Тогда я еще не знал, что это - ОН, просто
сидел какой-то человек, человек, с самой заурядной внешностью –
лицо широкое открытое, может быть даже красивое, но немного
грубое. Посмотришь на такое лицо – и через минуту забудешь. На
вид лет тридцать восемь - сорок. Одет – да также как я -
джинсы, рубашка, кроссовки. Просто сидит мужик и отдыхает. И
вдруг я вижу следующую картину – мне наперерез, прямо по
газонной траве, идет компания человек пять. Странная компания –
бородатый священнослужитель, а с ним четверка мрачных бритых
наголо молодых людей ростом все под два метра в черных костюмах,
черных лакированных туфлях и белых рубашках. Мощные такие
ребята, понял я. Против такого, дойди дело до драки, я, может, и
не выстою, а против всех… Так вот, направлялись они мне
наперерез, прямо к тому мужику, который на лавке отдыхал. Тут
вижу – у него за спиной еще одна четверка бритых появляется. Все
думаю, попал мужик, видать «разборка» бандитская, хотя – откуда
у «братков» священник взялся и зачем он им нужен? – ума не
приложу. Разве что - заупокойную сразу спеть. Но я, как ни в чем
не бывало, продолжил свой путь вперед, - хотя вижу, раньше меня
они к человеку на лавке успеют. Тогда на ходу я достаю мобильник
и набираю номер Лехи Шестака – он сегодня дежурный.
-
Привет Ромка! – кричит он в трубку. - Как отдыхается?
-
Здоров. Леш, тут в Октябрьском парке, походу, разборка
намечается, надо наших прислать. Сможешь?
-
Они че, ох..ли? – сразу посерьезнел Леха. – Суббота,
выходной, там же народу, наверное…
-
Да Леш, - говорю, - так что?
-
Ромка, наши ж сегодня на полигоне, на учениях, мать их.
Щас вызову – но будут они не раньше чем через полчаса.
-
Ладно, свяжись с другими РОВД – может те помогут.
-
Хорошо, ты там аккуратнее.
Я отбил звонок.
До лавки было уже шагов десять, но ее уже окружили со всех
сторон люди в черных костюмах, оставив внутри импровизированной
ограды наедине священника и мужчину в джинсах. Я продолжал идти
вперед. Один из бритых, услышав шаги, развернулся в мою сторону.
Его широкая спина закрывала от моего взора всех остальных.
-
Брат мой, - обратился он ко мне, - иди мимо своей
дорогой.
-
Братанами своих называй, – отрезал я, доставая
удостоверение из кармана. – Старший лейтенант Адамов, что здесь
происходит?
Он мне не успел ничего ответить – в
центре за спинами охраны, вдруг произошла яркая вспышка, нет,
даже две вспышки – не знаю, как описать это словами, но было
такое чувство, как будто ослепительно-белая вспышка, встретилась
с невесть откуда взявшейся чернотой, окружила ее, поглотила в
себя, вспыхнула еще ярче – и погасла, как будто ее и не было.
Все это произошло бесшумно и так быстро, что, похоже, прохожие,
которые находились от места событий еще дальше меня, ничего
вообще не заметили.
-
Какого черта? – начал было я, но тут из-за спины бритого
вынырнул священник.
-
Сын мой, почему ты поминаешь врага Господа нашего, что
заставило тебя это сделать? – с укоризной в голосе спросил он.
Я не знаю, как передать словами, но
от священника «что-то» исходило. Хотелось сказать «Извини,
батюшка», встать на колени, и просить прощения, просить,
просить. Может, я бы так и сделал, настолько сильно было это
«что-то». Но тут зазвонил мой мобильник. Его виброзвонок
толчками вернул меня в реальность. Звонил Шестаков.
-
Леха?
-
Ромка, связался с соседями, у них группа как раз в парк
выезжала - был ложный вызов, они отъехали только на пару
километров, щас разворачиваются, жди их. Ты там еще не во что не
ввязался?
-
Нет, спасибо, - сказал я. – Пока – отбой.
Наваждение прошло. Передо мной
снова стоял обыкновенный священник – борода, ряса, все вполне
обычно. И чего это мне хотелось перед ним на колени валиться?
-
Гражданин, разрешите поинтересоваться, что здесь
происходит? – поинтересовался я.
-
Ничего, сын мой, всего лишь Святая церковь возвращает в
свое лоно заблудшее чадо.
-
А на чадо взглянуть можно?
-
Сын мой, не стоит тебе вмешиваться в дела церковные… -
священник уже явно намекал, на то, что лезть то мне не стоит.
Ребята за его спиной подтянулись и уже начали обходить меня.
-
А я, как представитель закона, требую. Вы вообще кто
такие?
-
Ах да, сын мой. Я преподобный иигумен отец Сергий – а
это, это наша «охранная братия», монастырские птахи.
Хороши «птахи», отметил я про себя.
Морды бандитские, да и постом они, судя по весу, себя не
утруждали, а вот стероиды, как пить дать, принимали.
-
А на лавке тоже птичка ваша сидит?
-
Ты абсолютно прав, сын мой.
-
А с ней пообщаться можно?
-
Не стоит, – отец Сергий уже не добавил свое обязательное
«сын мой».
Краем глаза я заметил, что на
стоянку наконец-то приехал милицейский УАЗик. Правда, от нашей
лавочки до стоянки еще метров пятьсот было…
-
Вот что, - начал я – или вы немедленно дадите мне
поговорить с этим человеком, или…
-
Или что, сын мой? – на этот раз «сын мой» было
произнесено уже с неприкрытой издевкой.
-
Или все будете арестованы за сопротивление представителю
закона.
Десяток омоновцев с АКМС в
бронежилетах уже бежал от стоянки.
-
Братья мои, образумьте сие чадо, – произнес святоша и
проворно отскочил в сторону.
Кулак ближайшего из «братков»
метнулся в сторону моего лица. Я в последний момент успел
отдернуться, и удар пришелся вскользь по скуле. В это время
другой ногой пытался пробить мне в корпус – им не надо было
выискивать какие-то уязвимые места у меня – достаточно было
просто сбить с ног, а там – их восемь, я один.
Отступая, я смог отбить еще пару
ударов, вслед за которым пропустил один поддых, невольно
согнулся и получил удар в голову. Падая и теряя сознание, я
услышал автоматную очередь…
Пришел я в себе довольно быстро.
ОМОНовцы деловито обыскивали лежащих на земле окольцованных
наручниками «братков». Святой отец стоял рядом, без наручников,
но под бдительными взглядами ментов.
Их командира, майора Рогочего, я
пару раз видел, знал в лицо, он меня тоже. Здоровый такой
детина, про которых говорят - одним ударом быка наземь сшибить
может. Увидев, что я очухался, он подошел ко мне.
-
Ну, Ромка, я как увидел, что эти козлы с тобой делают,
думал все – хана тебе. Сразу пальнул в небо, эти типы попадали
на землю как по команде – сразу о тебе думать забыли. Даже
сопротивления нам никакого не оказали – и в морду никому дать
нельзя, – расстроился майор.
-
Да ничего, главное что успели. А с мужиком что?
-
Каким мужиком?
-
Ну, тут сидел на лавке, в рубашке, джинсах, кроссовках,
лет сорок ему на вид.
-
Не было тут никого, – развел руками Рогочий. Потом
поглядел на меня сочуственно. – Видать дали тебе крепко по
голове.
Домой меня довезли ребята. Проездом
через травмпункт, правда. На мое счастье ничего сломать мне те
бугаи не успели. Потом подскочил Шестак, только что сменившийся.
С ним мы, как водится, накатили по 150 грамм. Рассказал я ему и
про мужика на скамейке, Леха предположил, что тоже бандюган был,
который раньше всех ОМОН заметил и слинял, значит тоже.
Пойманные же 8 человек в костюмах вместе со священником, сразу
потребовали адвоката, на что их послали куда подальше, но отец
Сергий успел сделать звонок с мобильного телефона (ему то руки в
уважение к сану не сковывали, да и не обыскивал его никто),
после чего, правда, телефон у него изъяли. Выпили еще. Позже
Шестак меня к себе приглашал, но я ему напомнил, что мне сегодня
бока намяли, и он, попрощавшись, пошел домой.
Вечером, когда я уже собирался
готовиться ко сну, в дверь моей квартиры позвонили. Я вскочил и
чуть было опять не упал на кресло – боль от ударов давала о себе
знать. Кое-как доковылял до двери. В левой руке я держал ПМ –
хватит, намахался сегодня уже кулаками. Затем открыл дверь.
На пороге стоял ОН – мужчина с
лавки.
-
Здравствуй Роман! – пророкотал басом он. – Позволь мне
зайти.
-
Поздновато для визитов, – произнес я. Но отпускать этого
загадочного человека, из-за которого сегодня столько случилось
я, конечно, не собирался и, посторонившись, произнес – Заходите.
-
Благодарствую, – казалось говорить гостю было непривычно,
вот если бы рычать – то да, там бы он развернулся во всю мощь…
Я провел его в комнату, предложил
сесть в кресло, сам сел напротив. Пистолет демонстративно
положил рядом с собой.
-
То, что мое имя Вы знаете – это конечно очень интересно,
– начал я. – Вот только Вашего я не знаю.
-
Зови меня Михаил Андреевич, Роман – произнес гость. -
Сначала. Как потом будешь называть – решишь сам.
-
Ну, хорошо, Михаил Андреевич – так Михаил Андреевич. Что
сегодня в парке произошло – можете объяснить?
-
Я то смогу, вот только поверишь ли ты? – мужчина
подвинулся ко мне.
-
Излагайте факты, а там видно будет.
-
Хорошо, ну, во-первых, знаешь ли ты, с кем, а вернее с
ЧЕМ ты сегодня столкнулся?
-
Обнаглевшая «братва» какая-то, прикрывающаяся
священником, – предположил я.
-
Окстись, Роман, – урезонил меня Михаил Андреевич. – Какая
«братва»? Когда у вас, у ментов, последний раз были операции по
задержанию крупных бандитских группировок? А я тебе напомню – 6
лет назад, ты тогда еще в школе милиции обучение проходил. А с
тех пор – с тех пор мелкая их часть в разборках погибла, чуть
более крупная – легализовалась и в политику пошла, а основная
масса была поглощена Священным синодом. Да-да. Все эти показные
хождения «братвы» в церковь привели к тому, что боевики эти
стали «охранной братией» у черноризцев, монастырскими бойцами,
натасканными на всех, кто супротив слова божьего пойдет,
неверных изводить, да сумневающихся направлять на путь истинный.
Сильно влияние церкви в государстве сейчас – ох как сильно! К
твоему сведению, в настоящий момент полковник Бондаренко звонит
в СИЗО, с приказом выпустить под залог сегодняшних наших
«героев». И полконика тут винить нечего – когда на тебя вся
госмашина давить – тут не попрешь против нее. А послезавтра, в
понедельник, президент подпишет указ легализующий «охранную
братию». Теперь их так просто нельзя будет вязать да в кутузки
кидать. Им еще права, чтобы людей задерживать, официальные даны
не будут, но далеко ли до этого?
-
Ошибаетесь вы, Михаил Андреевич – после того, что эти
ребята сегодня натворили им до суда сидеть.
В это время раздался звонок на
мобилу. Я глянул на экран – «Шестак». Нехорошее предчувствие
родилось у меня, но я ответил на звонок.
-
Да.
-
Ромка, приколи, щас звонил Мишаня, ну Осинов, он меня
сегодня менял, так отпустили. Всех твоих «братков». Сам
Бондаренко распорядился.
-
Ты меня не удивил, – ответил я, однако сам почувствовал,
что почва уходит у меня из-под ног. Как, когда случился тот
момент, когда церковь от политики невмешательства в дела
государства, перешла к активным наступательным действиям? Это
что ж теперь – возврат в средневековье – всех инакомыслящих на
костер? А что делать с мусульманским населением России, с
представителями других конфессий. Это же священная гражданская
война Православная Россия против России всей остальной, которая
вполне может перерасти в третью мировую, в которой западный
христианский мир сойдется с мусульманским грудь на грудь. А
социалистический Китай? Вряд ли он примет сторону православия…
-
Что значит не удивил? – кажется, Леха смутился, - Мишаня
и тебе уже позвонил?
Не зная что ответить, я поглядел на
своего не званного гостя. Он произнес:
-
Роман, я к тебе и пришел, потому что знал, что ты поймешь
меня. Собирайся в путь. Нам пора.
-
Куда?
-
Роман, просто поверь мне. Загляни в меня. Ты можешь это.
Ты один из тех, кто переживает за свою отчизну, ты и в милицию
затем пошел – людям помогать – я то знаю. Поверь мне – и
собирайся. Все равно всю следующую неделю на больничном будешь.
А мне ты нужен.
-
Да как же я пойду – я и до двери ели доплелся, –
промямлил я. Хотя я почувствовал, что - да, я должен пойти за
этим человеком.
-
Это не беда.
Гость подошел ко мне, наклонился и
провел руками над всеми поврежденными частями моего тела.
-
Все.
-
Что-то болит по-прежнему.
-
А я тебе боль и не заглушал – попался под удары, теперь
терпи. Но мышцы я тебе восстановил, да и внутренние кровоподтеки
убрал. Теперь хоть на Луну пешком. А сослуживцу скажешь, что
отлеживаться недельку будешь – я думаю, тебе все поверят, да без
моей помощи так бы и было.
-
Ромка, – я совсем забыл про Шестака, который продолжал
«висеть на трубке» – ты с кем там базаришь?
-
Потом Леш, – ответил я - Я тебе позже перезвоню.
И выключил телефон. Потом
вопросительно поглядел на Михаила Андреевича.
-
Бери комплект белья, осеннюю одежду и пистолет, я подожду
в подъезде.
Собравшись и закрывая дверь, но,
все-таки еще морщась от боли, я спросил у своего гостя
-
А вы могли бы и боль тогда сразу убрать?
-
Конечно, – улыбнулся он, взял у меня сумку и зашагал вниз
по лестнице. Я последовал за ним.
Михаил Андреевич сказал, что
сначала мы должны будем поехать на поезде до Питера, оттуда
поедем на попутках до Новгорода, а оттуда пешим ходом в земли,
известные только моему новому попутчику. Я таких и названий то
не знал. Крюк получался изрядный, но мой новый попутчик настоял
на этом. Таким образом мы должны будем сбить со следу слежку
Священного Синода, если таковая случится. Первую часть плана –
поезд до Питера – мы осуществили. Тут я и пишу свои строки. Вот
и конец моей смены. Надо будить … Хотя нет, он уже проснулся и
сам предлагает мне лечь спать. На сегодня все.
22-е сентября 20.. года
Вы никогда не пробовали писать в
блокноте лежащем на планшетке у вас на коленях, в КамАЗе,
несущемся по нашим дорогим российским дорогам, ночью при свете
карманного фонарика? И не пытайтесь! Ничего хорошего у вас не
получится.
Странно. Я пишу эти строки для
себя, а обращаюсь к кому-то. Если все у нас закончится
нормально, то я уничтожу этот блокнот – он мне будет не нужен –
события этих дней никогда не уйдут из моей памяти. Если же со
мной что-то случится… То я думаю, что все равно никто не прочтет
эти строки. А если и прочитают, то посчитают за бред
сумасшедшего. Хотя… Я знаю, зачем мне этот дневник –
происходящее вокруг настолько не укладывается в привычную
круговерть событий, что мне просто надо постоянно убеждать себя
– что это происходит, что я действительно нахожусь не в стенах
известного учреждения имени известного врача.
20-го днем мы были в Питере. С
вокзала сразу на машину к частнику – и на трассу. Потом, проехав
километров десять, пока не скрылась полностью городская черта,
вышли из попутки и пошли в ближайший лесок. Руководил всеми
перемещениями Михаил Андреевич. По дороге разговаривать было
особенно некогда – в поезде по очереди спали – мне это было
очень нужно после субботних событий, про него – не знаю,
наблюдая за своим спутником, мне пришла в голову такая мысль – а
нужно ли ему спать вообще? Позже, когда ехали на попутках – тоже
по делу молчали – особенно при хозяине машины не разговоришься.
Только сейчас углубляясь в лес, остались наедине. Но Михаил
Андреевич, как видно, не был настроен вести беседы. Его спина в
купленной по случаю на вокзале штормовке маячила передо мной в
окружении ветвей. Минут через десять мы вышли на поляну, которую
со всех сторон окружали деревья настолько сплошным кольцом, что
я, озираясь по сторонам, невольно попытался искать ту тропу, по
которой мы сюда, собственно говоря, пришли. Не получилось. Это
мне особенной уверенности в собственных силах не прибавило. Тем
временем попутчик быстро собрал небольшую кучу хвороста, сложил
его в центре поляны, и уже разжигал костер.
-
Роман, - обратился он ко мне, - может, поможешь или так
и будешь по сторонам глазеть?
Через несколько минут мы уже сидели
перед костром. Я решил разговорить своего молчаливого спутника.
-
Михаил Александрович, про святых отцов и церковный
заговор мне все более или менее понятно, с Вашей силой
чудодейственная мне тоже все ясно – есть она у вас. Вот никогда
в своей жизни не верил про всяких там экстрасенсов и целителей
народных, а после того, что Вы сделали – как не поверить! Но два
вопроса остаются – какого, спрашивается, черта хотели от вас
святые братья, и что мы теперь будем делать?
Михаил Александрович развернулся в
мою сторону.
-
Ты действительно хочешь все узнать?
-
Действительно.
-
Тогда слушай, Роман. Слушай, и не перебивай, не
переспрашивай. Я не скажу тебе пока моего настоящего имени, до
поры до времени. Но я человек не из этой эпохи. Я уже вообще не
знаю – человек ли я? Все-таки, наверное, человек, потому что
ничто человеческое мне не чуждо. Я помню времена, когда на Руси
еще не все поголовно верили в Святую Троицу, когда были капища
древних богов. Ярило, Перун, Дажьбог, Сварог – это для тебя
пустые слова, для меня же это Боги. Те древние силы, которые
хранили и оберегали все народы населяющие бескрайние просторы
нашей Родины. И пусть раньше не называлась она Россией – на ее
территории жили и поляне, и древляне, и кривичи, и чудь, и
половцы, и греки, и многие-многие другие народы. И пока они жили
в относительном мире (а мира абсолютного не было и не будет,
наверное, никогда), древние хозяева земли помогали им. Но пришла
княгиня Ольга, первая принявшая христианство из сонма русских
правителей. И горели пламенем в своих лесах древляне, не
пожелавшие принять чужую для себя веру. И пришел Владимир, и
загоняли дружинники копьями его людей киевских в Днепр для
крещения, а иных, не захотевших принять новую веру – забивали до
смерти. И падали по всей Руси идолы древних богов, не просто так
падали, а умасленные кровью, кровью своих защитников, старинных
своих устоев не пожелавших предать. И когда уже почти не
осталось староверов, истинных староверов, т.е. веривших в старую
веру, в старых богов, пришел мой черед. Я со своей малой
дружиной вступал в схватки, во всех из них мне сопутствовала
удача – и все благодаря ему – Русскому Мечу. А я, Роман,
Хранитель Русского Меча.
-
Как же Вас на самом деле зовут? – не выдержал я.
-
Ты знаешь, мое имя тебе ничего не скажет. Хоть ты и
отличаешься от своих современников – я давно за тобой следил –
но и ты ничего не знаешь обо мне. Хотя, таких как ты теперь в
России всего один на тысячу. Людей, кого волнует именно судьба
России, как страны, как государства, как Родины. Большинство
остальных – обыватели. А обыватели – это самое большое зло для
любого государства. Нация от идей, стремлений,
самосовершенствования – переходит к обывательскому
существованию, когда главная цель – желудок набить, да посытнее,
да всяких благ урвать, да побольше. Им все равно, кто их и куда
ведет – они готовы идти и рай, и в ад – лишь бы посытее, да
потеплее… Но я отвлекся. Когда пришло время первой серьезной
схватки с киевской дружиной – я проиграл ее. Мои воины все были
или убиты или пойманы в плен и там замучены до смерти. Мне же
избегнуть плена помогла удача да помощь Черного Перуна. А
Русский Меч в той схватке не помог – он сам всегда решал, когда,
где и кому помочь. В тот раз Меч решил, что истории надо пойти
по тому пути, где православие в России победит. Что ж, может
быть он и прав, не мне судить оружие, которое древнее меня, да и
цели у которого свои. Абсолютно случайно наши судьбы
пересеклись, и я стал его Хранителем. Но это тема совсем
отдельного разговора. Я вижу, ты не всему сказанному мной веришь
– оно и понятно, когда на закоренелого атеиста обрушивается
такой поток информации. Тогда смотри.
С этими словами тот, кто называл
себя Михаилом Андреевичем, вскочил на ноги, выпрямился в свой
немалый рост и воздел руку к небу. И, я не верил своим глазам,
на безоблачном доселе небе, вдруг прямо над нашей полянкой
начали невесть откуда сгущаться черные тучи. В воздухе разлился
запах озона. Еще миг – и он направил свою руку на росший на краю
поляны дуб. Ветвистая молния сорвалась с пальцев и расщепила
дерево в мелкую труху. Останки дуба было полыхнули, но Михаил
Андреевич снова поднял руку, и из тучи прошел быстрый и сильный
ливень точно на то место, где был пожар. Еще через пару
мгновений все кончилось – небо было опять безоблачным, снова
запели сверчки, и только выжженное земля на том месте, где пять
секунд назад стоял красавец-дуб, доказывало не в силах этому
поверить разуму, что все, что я видел – случилось.
-
Вот, Роман, так я и живу. По мере своих сил помогаю нашей
земле, как этот не громко звучит. Но это действительно так.
-
Так значит Вы какой-то древний маг? Или, как там
по-славянски, волхв? – сорвалось у меня. – И те вспышки, которые
я видел в парке…
-
Можно и так сказать. Тогда мы схлестнулись с отцом
Сергием. Ему были отпущены огромные силы патриархом, гораздо
более могучие, чем мог я ему противопоставить. Исключая,
конечно, Меча. А «охранная братия» должна была быть тем самым
«пушечным мясом», которое монахи готовы были пустить в расход,
воспользуйся я своим оружием. Пока я разбирался бы с ними, у
отца Сергия хватило бы силы для моего пленения. А если Русский
Меч попадет в руки церкви – то ей уже никто не противостоит. Но
Высшим силам, те, кто действительно создали этот мир и
существуют всегда, было угодно, чтобы ты вмешался в планы
черноризцев.
-
Высшие силы? Это кто еще такие?
-
Это… Роман, я сам не знаю точно кто это. Знаю только, что
они зачем-то создали нашу Вселенную и изредка вмешиваются в ход
событий – абсолютно спонтанно, когда им придет в голову, если,
конечно, она у них есть. А боги – древние, новые – это нечто
иное, как сосредоточие Силы щедро разлитой по Вселенной ее
создателями. Боги питаются людской верой – чем больше у бога
верующих в него, тем он сильнее и могущественнее.
-
А как же старые боги? Ну, те, в кого теперь никто не
верит? – поинтересовался я. – Зевс там, Один, Ярило тот же – они
что, умерли?
-
Нет, Роман. Боги, в которых перестали верить, не умирают.
Но они бессильны – и изгнаны из этого мира. Изгнаны до поры до
времени.
-
Могут и вернуться?
-
Могут. Но я думаю, что будущее человечества все-таки
должно быть не зависимо от богов. Человек должен быть сам
творцом своей судьбы.
Я молчал, осмысливая все вышесказанное
-
Ну, на первый твой вопрос, Роман, я вроде бы ответил.
Теперь отвечу на второй. Направляемся мы за Русским Мечом. Я
хочу тебя с ним познакомить. Мне кажется, что вы с ним поладите.
-
В каком смысле? – не удержался я.
-
Да в том, что сейчас мне становится с каждым днем все
труднее скрываться от святых братьев. Если же меня когда-нибудь
схватят, то я смогу спокойно покончить со своим земным
существованием, если буду точно знать, что за Мечом будут
следить верные мне люди, которые в Час, когда Меч проснется,
будут рядом, и возьмут его в свою руку.
Тем временем сгустились сумерки.
Свет от огня костра начал отбрасывать причудливые тени на
окружающие предметы. Самая подходящая обстановка для разговора о
богах. Но у Михаила Андреевича, похоже, на этот счет было другое
мнение.
-
Нам пора в путь, Роман, - произнес он, - теперь привыкай
двигаться по ночам. Слуги Белого Христа особенно сильны днем.
Ночью у нас будет больше шансов добраться незамеченными.
До трассы мы добрались уже в
кромешной тьме. Долго голосовать не пришлось – практически
первый же грузовик подобрал нас. Шофер был рад попутчикам, мы
были рады транспорту. Тут, в кабине я и заканчиваю сегодня эти
строки. Надо спать.
27-е сентября 20.. года.
Сегодня мне впервые пришлось
убивать. Да, я сразу после школы поступил в школу милиции, потом
все время проработал следователем, но применять оружие по
назначению – мне не приходилось никогда. Все обходилось максимум
– предупредительными выстрелами в воздух. Трупы – да. Трупы
видеть приходилось, но вот самому отнимать жизнь, видеть, как
живой человек, пусть и подчиненный чьей-то слепой воле, вдруг,
встретив грудью посланные твоим автоматом – тобой посланные,
пули, падает – и уже больше никогда он не поднимется, не откроет
глаза, не увидит растущих детей своих – это тяжело. Это не
просто тяжело – это не передаваемо словами.
Но надо писать обо всем по порядку.
Хотя… Вот о мошкаре этой надо написать даже раньше, чем о
событиях последних пяти дней. ДОСТАЛА! Теперь, как мы вышли из
Новгорода, и был пресловутый звонок Шестака – на привалах костер
не разжигаем, на ночлеге тоже. А ведь невыносимо – сейчас идем
болотистой местностью, и тучи насекомых кружат в воздухе – лезут
в глаза, ноздри, если начнешь говорить – то в рот, за шиворот, в
рукава. Они повсюду. Порою кажется, что идешь через живую стену
мошки. Вот, я опять отвлекся. Итак.
До Новгорода мы добрались за три
дня, без происшествий – шли днем лесами, ночью ловили попутки, в
них и отсыпались. За это время, я, коренной москвич, в своей
недолгой пока взрослой жизни редко когда выезжавший за пределы
Садового кольца, был просто поражен красотами земли Русской.
Реклама манит нас на пляжи Турции и Кипра, Египта и Туниса,
зовет в шоп-туры по Европе, но… Теперь я понимаю – место
русского человека – в России. А шопингом пусть другие народы
занимаются. Краше нашей Родины – ничего нет. Вот только б осенью
еще мошки поменьше…
В ночь с 25-го на 26-е прибыли в
Новгород, переночевали в пригороде, на заброшенной фабрике.
Тогда костер мы еще на привалах разжигали, поэтому никакого
неудобства не испытали. Правда, доставили мы хлопот новым
обитателям фабрики – бомжам, которым пришлось искать в ту ночь
другое место для сна. Нет, мы их не прогоняли, мы даже не
вступали с ними в диалог, было достаточно только Михаилу
Андреевичу зайти на территорию фабрики с одной стороны, как с
другой тотчас же показалась вереница бомжей, быстро уходившая с
насиженного места.
-
Ушли, бездельники, - чуют Силу, – объяснил мне мой
попутчик.
-
Но зачем же так, Михаил Андреевич, - попытался было
возразить я, - люди же выжить пытаются, не от хорошей жизни в
бомжи записались.
-
Нет, Роман, не от хорошей, но и не делают они ничего,
чтоб ее изменить. Опустившиеся они люди. Нет в них гордости
человеческой, нет. Другие на их месте работают, крутятся,
обзаводятся семьей, ее прокармливают; иные против Системы
выступают. Бомжи же – руки сложены, живут - чем бог послал.
Истинно христианское отношение к жизни – меньше конфликтов в
этой жизни, больше благ в грядущей. Ничего не делай, молись да
молись – и все.
А ведь прав он. Конечно, есть среди
бомжей люди, которые в их число случайно попали. Вот вышел
человек, допустим, из тюрьмы (а от нее, как и от сумы, как
известно, не зарекайся) – а квартиру его за время отсидки
родственнички уже и продали, деньги между собой поделили, и
податься ему некуда – остается только бродяжничать. Вот оно,
различие! Он становится БРОДЯГОЙ, не БОМЖОМ. Бродяга будет
бродить из города в город, будет искать лучшей доли, будет себе
на кусок хлеба зарабатывать. Бомж – так и будет всю жизнь возле
одной помойки кормиться.
26-го встали утром еще затемно.
Пока шли до города – рассвело. Михаил Андреевич шел как по
своему родному городу – срезал углы какими-то переулками и
подворотнями. В принципе, и в Москве, и в Питере я видел такую
же картину. А с другой стороны, чего ожидать от человека,
который старше меня в сорок раз. Может, он и строил эти города?
Добрались до какого-то магазина
«Охотник-Рыболов». Там прикупили снаряжение, которое должно было
пригодиться нам в пешем путешествии по лесам – ботинки, похожие
на армейские, но еще выше, гораздо легче и удобнее, палатку с
противомоскитником, пару охотничьих камуфляжных курток, два
финских ножа, с которыми, если прижмет, и в рукопашную вступить
можно, по одной фляжке, да лопатку типа саперной. Расплачивался
за все Михаил Андреевич. Когда продавец назвал ему общую сумму,
мой попутчик, не глядя, сунул руку в карман, вытащил несколько
купюр и положил на стол. Под расчет.
Выйдя из магазина, Михаил Андреевич
покачал головой:
-
Вещи то мы с тобой справные, Роман, купили, да русского
тут только лопатка и есть – остальное финское и немецкое.
Дожили.
-
Михаил Андреевич, а может нам оружие какое купить? –
начал было я, но собеседник прервал меня.
-
Насчет этого не беспокойся. Выйдем из города – будут у
нас ружьишки.
Через час, когда мы были уже в
лесной полосе, Михаил Андреевич направился к сосне, одной из
многих уже виденных мной за последние дни, и ничем особым от
других, не отличающейся. Однако у моего спутника было другое
мнение. Он взял лопатку, и принялся копать у основания дерева.
Через пару минут раздался звук удара металла о металл.
-
Роман, помоги мне – позвал Михаил Андреевич.
Я подошел и помог вытащить довольно
таки объемный и тяжелый сверток. Когда мы развернули его взору
открылись два автомата с парой запасных магазинов и сумка, под
завязку набитая патронами. Я взял один из автоматов в руки.
-
Ого! Раритет! АКМ! Тут еще и клеймо осталось – Тульский
оружейный завод, 1952-й год. Это ж больше полувека уже прошло!
-
Раритет не раритет, а тогда вещи делать на Руси умели, -
отрезал Михаил Андреевич. Выбирай себе любой, набивай рюкзак
патронам и в путь.
Той ночью ночевали еще при костре,
в палатке, мошка сильно не мешала – дыма она боялась, зато на
следующий день начались все неприятности.
Сначала, проснувшись и позавтракав,
продолжили свой путь в глубь леса. Теперь, отдалившись от
открытых пространств, мы, по словам моего провожатого, могли
путешествовать и днем – «Лес нам поможет, укроет, если что» -
заявил он. До первого привала, часа в два дня, прошли километров
двадцать. За это время миновали, правда, обходя по лесу,
несколько деревень. А уже после отдыха, когда продолжили свой
путь, и проходили мимо очередного населенного пункта, раздался
звонок моего мобильника. Это опять был Шестак.
-
Ромка, я уже и не чаял дозвониться, - заорал в трубу он.
– Тебя где носит? Ты знаешь, что тебя в федеральный розыск
объявили?
-
За что? – опешил я.
-
Как за что – за содействие и укрытие особо опасного
преступника, международного террориста и так далее и тому
подобное. Ромка, это правда?
-
Леха, лучше ты мне скажи, что там с охранной братией? –
ответил вопросом на вопрос я. – Суд был?
Шестаков на несколько секунд
замялся.
-
Да нет. На ребят из ОМОНа надавил полковник Бондаренко, а
им, сам понимаешь, детей кормить надо, вот и дали они показания,
что чуть ли не сами менты напали на мирно прогуливающихся
амбалов. На этом дело и закрыли. Только один Рогочий и
упрямничал, но его со вчерашнего дня быстро в Волгоград
распределили.
(Спасибо за верность долгу, майор –
подумал я.)
-
А охранную братию с 21-го президент специальным указом в
особый ранг вывел. Так что, они теперь нам, вроде как и коллеги,
мать их. Да Ромка, я ж тебе самое главное сразу не сказал, -
спохватился Шестак. - Мишаня Осинов сказал, что Бондаренко
номером твоего мобильного интересовался, а тот ему сдуру и
ляпнул. Потом спохватился – я уже поздно.
Шестак хотел что-то еще сказать, но
я его перебил
-
Спасибо, Леха. Бывай! – произнес я, отбил звонок,
выключил телефон и выкинул его в ближайшие кусты.
Михаил Андреевич, шедший во время
телефонного разговора впереди меня, остановился.
-
Вычислили нас, Роман? – обратился он ко мне.
-
Не знаю, - честно признался я, - может да, а может и нет.
-
Ну что ж, чему быть – тому не миновать, - заключил мой
спутник. – Я бы на твоем месте теперь автомат проверил. Кажется
мне, скоро придется нам пострелять. Если они засекли примерное
наше месторасположение, то надо нам ускорить ход. Да и теперь от
костров придется отказаться – лишний раз светиться не будем.
Ту ночь пришлось помучаться –
комары и прочая летучая нечисть не давала сомкнуть мне глаз до
трех часов ночи. (Как, впрочем, и сейчас!) Потом усталость взяла
свое. А стоило нам только возобновить путешествие, как появились
ОНИ.
Это было похоже на восход
дополнительных трех небесных светил за нашими спинами. Оттуда
вдруг полился теплый свет, который приятно расслаблял все тело,
предлагал забыть все страхи, сесть на землю, отдохнуть, может
быть даже вздремнуть. Я уже почти подчинился было этому желанию,
как вдруг перед моим угасающим взором появилось лицо Михаила
Андреевича. «Борись!» - услышал я его немой призыв. Его глаза не
мигая смотрели на меня, а в их уголках уже начала зарождаться
темнота, изредка просекаемая серебристыми линиями. И, странное
дело, чем более черными становились глаза Михаила Андреевича,
тем легче мне было сопротивляться. Прошла минута – и я смог
задать вопрос.
-
Что это было? – прохрипел я. Язык еще плохо повиновался.
-
Монахи. Скоро настигнут нас. Три группы, ты же
чувствуешь?
Я махнул головой. Да, я чувствую.
Сейчас, когда после помощи Михаила Андреевича мне стало легче,
сияние практически исчезло, но стоило мне закрыть глаза – и я
его видел. Три источника сияния. Один – чуть левее сзади нас,
два – правее.
-
Одна группа километрах в десяти от нас, там святой отец,
судя по всему, не самый сильный, я с ним справлюсь, если ты на
себя «охранную братию» возьмешь, – заключил мой спутник. - Еще
одна группа, из тех что недалеко друг от друга идут тоже особой
опасности для нас не представляет. А вот последняя… Сильный там
монах, может сам наш старый знакомец отец Сергий.
-
Что будем делать?
-
С первыми придется схватиться, потому что если все три
группы объединятся – нас уже ничто не спасет.
Мы не стали разрабатывать
хитроумные планы – просто залегли у поваленного дуба, выставив
стволы автоматов в сторону приближавшихся врагов.
Прошло не меньше часа, чем они
появились. Сначала из-за деревьев показались фигуры «охранной
братии» - восемь человек в черных деловых костюмах. Они и по
лесам шли в лакированных туфлях, и, казалось, только сейчас
вышли из магазина. Но, в отличие от первой встречи в парке у
каждого в руках было по пистолету. За цепью «братьев» шел
статный молодой священник, у которого борода еще толком и не
росла, а паклей торчала в разные стороны.
-
Огонь – скомандовал мне Михаил Андреевич, и мы разом
спустили курки.
Две автоматные очереди нарушили
лесное птичье многоголосье, свинцовые посланцы кинулись на
встречу фигурам в черном и, не долетев нескольких метров, вдруг,
как будто наткнувшись на незримую преграду, изменили направление
полета и разлетелись в разные стороны, не задев никого. Но я
заметил, что идущий сзади священник сжал зубы от боли. Охранные
братья в свою очередь открыли огонь в нашу сторону. Нам пришлось
спрятать головы за деревом.
-
Святой щит ставят, поганцы! Ишь ты, Силы сколько у
патриарха, что он простым священникам такое заклинание дает. Ну
да ничего – снимем мы его.
-
Каким образом?
-
Щит – не сфера! Сейчас я святошу ихнего молнией сверху
вдарю – он щит поднимет для защиты, а ты в тот же момент стреляй
по нему.
-
Я не могу так, Михаил Андреевич, – возразил я.
-
Ты еще никого в своей жизни не убивал!? – сообразил мой
спутник. – Ладно, тогда просто прикрой.
-
Хорошо, - ответил я, и отполз к краю дерева.
Тем временем вражеские бойцы
подошли уже на расстояние двадцати шагов. Было страшно и
абсурдно смотреть, как они неспешно шли по лесу, зная, что у их
противников не рогатки, а автоматы, не делая никаких попыток
отпрыгнуть в сторону, спрятаться за деревом, упасть в землю,
наконец. Нет, они неспешно шли с бесстрастным выражением лица,
бесконечно стреляя из своих пистолетов особенно не целясь, как в
дешевых голливудских боевиках, и на ходу перезаряжая их, когда
кончались патроны. Священник шел за ними.
Вдруг с небес сорвалась молния и
ударила прямо по вражеской группе. Черноризец еле успел
взмахнуть руками, и его незримый щит принял на себя удар
небесного меча. Все остальные события произошли в течение одной
секунды.
Слева от меня приподнимается Михаил
Андреевич и дает с колена короткую прицельную очередь прямо по
священнику.
«Охранная братия» перестает палить
куда попало, и все разворачивает стволы в сторону моего
напарника.
Священнослужитель падает, его тело
просто пробито навылет пулями из «Калашникова», кровь струйками
бежит на землю.
Я нажимаю на курок и длинной
очередью «сбриваю» троих самых шустрых «братков».
Михаил Андреевич перекатывается,
отстреливается – и еще двое врагов лежат мертвыми.
Со смертью священника у монахов
сразу поменялась тактика. Оставшиеся трое в живых, плюхнулись,
как были в своих дорогих костюмах и белых рубашках, на землю. Но
это их уже не спасло. Сегодня мой попутчик был беспощаден. Он
всего лишь взмахнул рукой, с неба ударила еще одна ветвистая
молния, и первой группы наших преследователей не стало.
-
Пойдем, Рома, - повернулся он ко мне. – Может, от других
еще сможем уйти. И поздравляю с боевым крещением.
Темнота в его глазах исчезла.
Весь день мы шли на пределе сил. Я
так подозреваю, что на пределе МОИХ сил. Хотя к вечеру начало
казаться, что сияние сзади поослабло и ушло как бы вбок. На мой
немой вопрос Михаил Андреевич только пожал плечами, и предложил
отдыхать, заявив, что эта ночь у нас, в любом случае, будет
спокойной.
Вот только если мошкара даст
заснуть.
29-е сентября 20.. года.
Нас заманили в ловушку. Пишу,
невзирая на адскую боль в ноге. Сил мало, а надо идти, поэтому
буду краток.
Вчера весь день уходили от погони.
Сияние за спиной не увеличивалось, а к концу дня даже, вроде бы,
немного поугасло. Весь день шли как одержимые, вечером
завалились спать без задних ног, а проснувшись, поняли, что нас
окружили. Михаил Андреевич ругал себя последними словами,
называл старым дураком, но одна группа, та, что послабей, заняла
позицию впереди нас. А прошлые два дня нам мозги за спиной отец
Сергий (теперь Михаил Андреевич не сомневался, что это он)
пудрил.
Решили прорываться.
И надо же было такому случиться,
что первая же пуля с их стороны попала мне в правую ногу.
«Охранные братья» тактику не
поменяли – перли опять напролом, опять 8 человек и священник и,
опять, были все уничтожены пулями и молниями. Но победа нам
далась тоже дорого – помимо моего ранения много сил израсходовал
Михаил Андреевич. Он осунулся, чернота из его глаз уже
практически не исчезает. Теперь он еще и меня тащит на своих
ногах – проклятая нога.
А сияние сзади все приближается и
нарастает
30 сентября 20.. года. 7:40 утра
Ночью снился странный сон –
какой-то воин бородатый, в кольчуге и с топором протягивал мне
руку, называл по имени и звал вступить в его ряды. Нога
распухла. Михаил Андреевич уже говорит, что надо идти.
30 сентября 20.. года. 10:12
Они нас настигли – группа отца
Сергия. Буквально за пару минут до боя, чувствуя, что его не
избежать, Михаил Андреевич сунул меня с автоматом в эту
заброшенную берлогу, где я и пишу сейчас. Автомат моего спутника
пока еще стреляет в лесу, про меня никто не вспоминает в горячке
боя – надо этим воспользоваться. Отец Сергий опять, наверное,
укрылся «Святым щитом» – но «щит – не сфера», попробую
подкрасться сзади!
30 сентября 20.. года. 14:37
Спи спокойно, мой попутчик. Ты был
не первым, кто понял, что для того, чтобы что-то изменить, надо
выступить против сложившейся Системы, будешь, наверное, и не
последним. Сколько вас таких было на протяжении тысячи лет?
Много. Ведь никакими лживыми посулами грядущего рая ли
небесного, рая ли земного, нельзя заглушить в Русском человеке
стремления просто жить – жить на своей земле, радоваться своей
жизни, чувствовать себя частицей одного могучего и свободного
государства – России.
Ты начал свой дневник 10 дней
назад, Роман. Закончить тебе самому его не удалось. Очень
жаль... Но я сделаю это за тебя – теперь я просто обязан это
сделать. На наших привалах, я видел, как ты постоянно
записываешь свои впечатления в этот блокнот. Твои записи
обрываются на том месте, когда разгорелся бой между мной и
последней группой преследователей, возглавляемых отцом Сергием.
Но это для тебя он был отцом Сергием. Для меня же, Всеслава,
которого многие называют еще и Ведуном, он был сосредоточением
силы древней и могучей, вечной противницы той Силы, которой
служу я.
Уничтожив первые две группы наших
преследователей, мы остались один на один с группой третьей.
Когда до отца Сергия, по одним ему ведомым каналам, дошла
информация о неудаче его предшественников, он удвоил усилия в
нашей погоне. Еще вчера ведомо было мне, что утром сегодняшним
встретимся мы, но сделать я ничего не мог, так как ты, Роман, в
перестрелке со второй группой получил досадное ранение в ногу, и
мог передвигаться только с моей помощью. Когда же я понял, что
монахи вот-вот на нас накинутся – я спрятал тебя в бывшую
медвежью берлогу, а сам попытался немного отвести
преследователей в сторону. Но было уже поздно. К сожалению…
«Охранная братия» появилась из-за
деревьев внезапно и сразу – все восемь человек, любимое число их
Команды. На этот раз одеты они были в самые что ни наесть
подходящие костюмы – пятнистые комбинезоны, берцы, в руках –
«Кедры» – и никаких тебе черных костюмов. Да и двигались они,
как настоящие «спецы» – короткими перебежками, прикрывая друг
друга, в полной тишине. Страшные соперники – молчаливые,
стремительные и беспощадные. Святые отцы сменили тактику. Но для
меня страшнее был тот, кто шел за ними – невысокий священник по
имени отец Сергий. Моему внутреннему взору он представлялся уже
просто каким-то ослепительно белым сгустком энергии, который
имел одну цель – погубить меня, верного брата Черного Перуна,
вечного врага Белого Христа.
Я дал длинную очередь по
наступающим бойцам, и заметил, что руку одного из них зацепила
пуля. Это значило одно – священник не растрачивает силы на
защиту своих приспешников, хочет всю мощь на меня выплеснуть. Ну
что ж, пока ты ее накапливаешь, я твоими «братьями» займусь.
Хорошие бойцы, хорошие. Много
хитрых трюков и уловок знаете – но разве вы сравнитесь с тем,
кто летом 41-го встречал с винтовкой Мосина и двумя десятками
солдат, вооруженных как попало наступление 38-го отдельного
пехотного батальона Вермахта. Молодо – зелено. А скоро и красно
станет. От крови вашей.
«Сбриваю» одного очередью,
перекувыркнувшись, ухожу из-под ответного огня, с колена бью на
звук, падают тела…
И тут я сделал ошибку – позволил
себе «упиться боем». Соперники были достойны меня, гибли не
охотно, упорно лезли вперед, дважды уже их пули проносились в
миллиметрах от меня. Меня затянул этот бой. И тут нанес свой
удар отец Сергий.
Он не стал меня обволакивать
всепрощающим светом, как это случилось во время первой нашей
встречи в парке. Он просто ударил – бесхитростно, всей своей
накопленной силой. Я успел бросить под хитрым углом ответный
выброс энергии – знаменитый «черный блок», который принял удар
священника и смог его срикошетить в сторону «охранной братии».
Что с ними стало – я смотреть не стал. Но даже вскрикнуть они не
успели. Сам я, получив чувствительный удар, рухнул на землю.
Сила оставляла меня.
А отец Сергий пошел ко мне. На его
лице ничего нельзя было прочитать – оно было бесстрастно. Но я
знал, что сейчас он сплетает очередное заклятие, которое я уже
отбить не смогу. Безо всякой надежды я дал по священнику очередь
из автомата, но, конечно же, все на себя принял тот же самый
«святой щит». Сила беспрепятственно лилась в отца Сергия.
Сейчас, казалось, он мог заставить Землю перестать вращаться
вокруг собственной оси.
Священник остановился шагах в
восьми от меня.
-
Всеслав, - начал он спокойным голосом, словно человек
покупающий спички в магазине, - пришел твой последний час.
Сейчас я тебя уничтожу – и уже ничего не помешает нам завладеть
Мечом – и мы изменим мир. Не важно, где ты его спрятал – с
уничтожением тебя времени у нас будет более чем достаточно для
его поисков – ведь никто мешать уже не будет. Готовься к смерти,
Всеслав. Другому я предложил бы покаяться в прошлых грехах – но
ведь ты все рано не примешь моего совета – так что терять время.
И запомни – новый мир придет, можешь не сомневаться.
Мне оставалось только смотреть, как
отец Сергий поднимает руки, готовя обрушить на меня уничтожающее
заклятие, как вдруг священник как-то посунулся и начал
заваливаться набок. Только потом я услышал автоматную очередь и
понял, что пока шел бой, Роман все-таки сумел выбраться и прийти
мне на помощь и… себе на погибель, потому что падая и уже
умирая, отец Сергий инстинктивно кинул заклятие, готовившееся
для меня, в своего убийцу. И пусть, он еще не до конца
сфокусировал свои чары, но простому смертному этого было
достаточно.
Абсолютная тишина повисла в лесу. Я
приподнялся, и, отплевываясь кровью, подошел к месту где лежали
два тела – священника и бывшего старшего лейтенанта милиции.
Каково же было мое удивление, когда я увидел, что Роман еще
дышит. Грудь его, правда, была разворочена, лицо обожжено – его,
лица, фактически, вообще уже не было, но он дышал и что-то
хрипел. Я наклонился к нему.
-
Всеслав, - его речь было очень трудно разобрать – С ними
покончено?
-
Да. Но откуда ты узнал мое настоящее имя? – удивился я.
-
Он мне сказал, – каждой слово давалось Роману с трудом, -
бородатый мужчина в кольчуге, с чернотой в глазах. Он опять
зовет меня с собой.
-
Это Перун, Роман. Иди с ним.
-
Да… я пойду… он говорит… присмотри за Мечом.
Тело Романа вдруг выгнулось дугой,
кровь хлестнула изо рта, носа, ран. Затем все прекратилось –
Роман лежал тихо и спокойно, едва дыша.
-
Я... ухожу… Всеслав… Брат… – хватило сил у него
прошептать еле слышно. После этого Романа не стало.
-
Прощай, Брат во Черном Перуне. Служи ему верно. И спасибо
тебе, Брат!
Похоронил я Романа в той самой
берлоге, где собирался оставить, чтобы спасти ему жизнь. Место
это потом я заговорил, чтобы ни зверь, ни человек, ничем не мог
помешать вечному сну моего брата. Дневник я заканчиваю за Романа
и возьму его с собой, как память о человеке, который сделал все,
что мог, и даже больше того, для достижения своей идеи,
торжества своей справедливости.
А я продолжаю свой путь к Русскому
мечу.
|
