|
17.04.1425
– Мэтр! Мэтр Шен, сюда,
пожалуйста!
Невысокий седой человек
торопливыми шагами вошёл, почти
вбежал, в услужливо распахнутую
перед ним дверь трактира. Хозяин
заведения, вытирая руки об и без
того не слишком чистый фартук,
двинулся ему навстречу.
– Ну вот и вы, наконец-то…
– Куда? – коротко бросил тот,
кого называли мэтром.
– Извольте идти за мной,
вашество. Вот сюда, наверх, –
осторожнее, тут опять лестница! – а
теперь сюда вот, – он толкнул дверь,
пропуская мэтра вперёд, и с
сомнением добавил: – Если он там ещё
не сдох… Подобрал под дверью
собственной харчевни, пожалел, а он
вот уже который день без сознания
лежит, не понять, жив или уже не
очень…
– Не удивлюсь, если так оно и
есть, – пробормотал себе под нос
целитель, подходя к тому, о ком
говорил трактирщик и склоняясь над
ложем больного. – Нет, пока вроде
живой, хвала богам!
Он не заметил, как вздрогнул у
него за спиной трактирщик при
упоминании о богах во множественном
числе. Впрочем, насколько тот помнил,
мэтр, персона в городе довольно-таки
известная, никогда не скрывал того,
что является инаковерующим,
язычником. К таким в городе
относились терпимо, не то, что на
севере Альянса, тем паче мэтр Шен
имел репутацию великолепного
врачевателя и просто хорошего
человека, причём не только среди
местных жителей, к нему из всей
округи ехали за помощью и за
исцелением.
Вообще-то такому человеку не
место было в этом грязном нищем
районе, в харчевне с отнюдь не самой
безупречной репутацией, но он с
давних пор считал себя обязанным
семье трактирщика – однажды тот
вместе со своими сыновьями спас
мэтра от Крыс (так здесь называли
ночных любителей поживиться чужими
деньгами, а заодно порой и жизнями),
и с тех пор, по клятвенному
заверению целителя,
имел право обращаться за помощью,
буде таковая понадобится, в любое
время, причём, разумеется,
совершенно безвозмездно. Хорошим
человеком был мэтр Шен.
– У мальчика лихорадка, друг мой,
– мягко и печально сказал мэтр,
заставив задумавшегося трактирщика
вздрогнуть ещё раз – теперь просто
от неожиданности. – Его нужно
доставить ко мне домой. Не мог бы ты?..
– Конечно, господин! Только,
простите великодушно, экипажи по
нашим улочкам не ездят, так мой
старшой его просто донесёт на себе,
он парень крепкий…
– Хорошо. Зови его, пусть идёт со
мной.
19.04.1425
Целитель устало вздохнул и
опустился в кресло. Он бы сейчас с
удовольствием лег да уснул, но свою
кровать пришлось уступить больному
– впрочем, нет, уже не больному, а
выздоравливающему – ребёнку, к тому
же нужно было ждать, пока тот
очнётся, нельзя, чтобы он пришёл в
себя в одиночестве, в каком-то
незнакомом месте, слабый,
испуганный…
Он встал, подошёл к кровати, и
почти в этот же момент мальчик
открыл глаза. Вопреки ожиданиям
Шена, он не был напуган или удивлен,
лишь тонким штрихом озадаченности
легла на узком лице вопросительно
приподнятая бровь.
– Тебе лучше? – заботливо
поинтересовался целитель.
– Кто ты? – тихим, но ровным
голосом, что отчасти являлось
положительным ответом, спросил эльф.
Теперь Шену стало видно, что это не
ребёнок. Конечно, совсем молодой ещё
паренёк, но явно не четырнадцати лет
от роду, как сначала казалось мэтру.
Не детский у него взгляд, слишком
равнодушный, пустой словно бы. И
глаза такие странные, обычного
серого цвета, но очень-очень светлые.
Прозрачные,
– нашёл наконец Шен подходящее
слово.
– Не беспокойся ни о чём. Я –
целитель, и ты в моём доме. Ты
помнишь, что был тяжело болен?
– Я… – показное равнодушие
паренька всё-таки дало трещину. Он
нахмурился, потёр лоб, несколько раз
моргнул и наконец помотал головой.
– Нет. Не помню, кажется… я шёл в
Арси…
– Ты в Арси, вернее, в пригороде.
Зачем ты шёл сюда?
– Я бродяга, – хмуро, но, по всей
видимости, честно буркнул мальчик.
Мэтр Шен молча кивнул и
отвернулся, прикрыв глаза, вполне
удовлетворённый ответом. Таких
беспризорников, у которых нет
никого и ничего, которые никому не
нужны, всегда много шатается от
города к городу в поисках… чего?
Подработки, чтобы хватило на кусок
хлеба. Кого-нибудь, кто пожалеет и
приютит.
Мастер привык верить своей
интуиции. А она говорила, что в
маленьком бродяжке уже горит огонь,
которому нельзя позволить
зачахнуть, который
надо тщательно и старательно
поддерживать.
О да, если
его приручить…
Если…
– Как тебя зовут? – он опять
повернулся к пареньку, сохраняя на
лице каменное спокойствие и
выражение участливой
доброжелательности.
– Тарни… Тайеоро. А тебя?
– Шен. Для тебя – мастер Шен или
господин. Но, судя по твоему имени*,
ты…
– Нет.
– Прости. Что случилось с твоей
семьёй?
– Ничего, – видя удивление на
лице целителя, мальчик неохотно
добавил. – Я сбежал.
– Понятно. Не буду спрашивать,
что тебя к этому побудило, это
только твоё дело. Захочешь – сам
расскажешь.
Тарни молча кивнул. Никакой
страшной тайны он из своей судьбы не
делал, а из дома удрал исключительно
по той причине, что ему надоели все и
всё в этой скучной однообразной
жизни, как и многим подросткам.
Только вот в отличие от большинства
он всё-таки решился на отчаянный шаг,
шаг протеста, шаг к какой-то другой
жизни, полной приключений,
интересной, рискованной. Но,
постоянно убеждаясь, что каждый шаг
можно сделать только один раз в
жизни, не жалел о покинутом доме,
понимая, как это глупо. А ещё
глупостью он считал навязывать свои
россказни человеку, которому они
неинтересны, поэтому молчал. И ещё
много чего он считал глупостью.
Жизнь научила.
– Тебе придётся остаться в моём
доме, пока ты совсем не поправишься,
– предупредил мэтр и подумал: "А
также пока я не выясню поточнее, что
ты такое и что из тебя может
получиться в дальнейшем…"
– Ты спас мою жизнь и теперь она
принадлежит тебе, – равнодушно
отозвался эльф. Шен напрягся. Сердце
гулко бухнуло о рёбра, скрывать
нарастающее волнение стало труднее.
Произнесённая мальчиком
формулировка – не просто слова, не
просто образное выражение
благодарности. Он сказал то, что
сказал. Что хотел сказать.
Действительно, у некоторых
кланов как эльфов, так и других
народов, относились к подобным
ситуациям очень серьёзно. Слишком
серьёзно, на взгляд посторонних, не
понимавших этого глупого закона.
«Ты спас мою жизнь». И теперь,
фактически, парень сам сделал себя
рабом целителя. Он мог бы промолчать,
если бы мастер не стал настаивать на
непременном исполнении закона. Но
почему-то не промолчал. Не смог, сам
не зная, почему.
Шен мог бы отказаться. Отпустить
мальчика. Так тоже можно было бы
сделать. Но он не смог отказаться.
– Хорошо, – в горле пересохло. –
Я принимаю твой дар.
Тарни не удивился, услышав
обычный ответ согласия. Почему-то
свобода, к которой он стремился,
покидая когда-то дом и после
прогоняя мысли о том, чтобы
вернуться, перестала манить его, как
некая значительная ценность. Может
быть, взяли своё годы
бродяжничества, голода, холода и
нищеты. Что ещё давала эта самая
свобода? Да, в общем-то, ничего…
Он устал. Наверное, просто устал.
Настолько, что ему было всё равно,
что с ним будет завтра, через неделю,
через год. Главное – чтобы не опять
туда, на улицу, на дорогу.
Он закрыл глаза. И, уже
проваливаясь в блаженное забытье
сна, услышал негромкий мягкий голос:
– Спи, мальчик. Отдыхай.
Набирайся сил. Они тебе ещё
понадобятся в твоей жизни.
Как ни странно, проснувшись,
Тарни действительно чувствовал
себя отдохнувшим. Приподнявшись на
кровати и подтягивая сползший плед,
он огляделся, но человека, которого
он помнил со времени своего
прошлого пробуждения – довольно
смутно, надо признаться, – нигде не
было видно.
– Мастер?.. – пришлось напрячь
память. – Мастер Шен?
– Ты уже проснулся? – заглянул в
комнату целитель. – Подожди минутку,
я сейчас подойду.
Эльф опрокинулся обратно на
кровать, потянулся всем телом,
разминая затёкшие мускулы, чувствуя,
как возвращаются к нему прежние
силы, желание жить. Это было
неожиданно приятно.
Послышались шаги. Вошёл Шен,
держа в руках пиалу с чем-то
дымящимся и очень вкусно пахнущим.
Мальчик невольно сглотнул.
Целитель пинками подогнал
стоявший у двери табурет поближе к
кровати и поставил на него чашку с
густым горячим бульоном.
– Выпей, – буркнул мастер. – Я
туда кое-какой травки покидал, так
что горчит немного, ну да попытайся
не обращать внимания.
Впрочем, Тарни ощутил внезапно
такой зверский голод, что не заметил
бы странного привкуса, не скажи ему
Шен об этом.
Целитель со странной
полуулыбкой смотрел как, обжигаясь
и тихо ругаясь по этому поводу,
паренёк уплетает угощение.
Опустошив пиалу в считанные секунды,
он поставил её обратно и взглянул на
мастера исподлобья, просяще-вопросительно.
– Нет, прости уж. Ты три дня
лежал без сознания и, как можно
понять, ничего не ел. Пока что тебе
нельзя объедаться, организм немного
отвык усваивать пищу.
Мальчик немного подумал, потом
решительно кивнул и улыбнулся. Это
было знакомо. Понятно было.
Мастер унёс пустую плошку, но
вскоре вернулся снова. Сел на
табурет у кровати и задумчиво
посмотрел на эльфа. Тот ответил ему
таким же долгим пристальным
взглядом.
– Нам нужно поговорить, –
наконец произнёс Шен.
– Да, господин. Что ты хочешь
спросить? – незамедлительно
последовал ответ.
Не понять – то ли он играет в
повиновение, то ли действительно
послушен своему хозяину.
– Сколько тебе лет, Тэй?
– Семнадцать… Кажется. Я не
знаю точно.
Шен удивлённо приподнял бровь.
Действительно, это уже не мальчик, а
юноша. Ну да, немудрено было
ошибиться – эльфы взрослеют
немного медленнее, чем человеческие
дети. Но с этим – немного другая
история. Хотя он ещё не совсем
развит физически, но уже, похоже,
почти сформировался как личность.
Жизнь должна быть суровой с детьми,
чтобы научить их жить – вернее,
выживать.
– Сколько лет уже бродяжничаешь?
– Года три или четыре, не помню.
Давно.
Для эльфа четыре года – это не
срок. Однако же в его устах слово «давно»
звучит так, как будто за ним стоит не
одно десятилетие. Хорошо. Он умеет
понимать время и ценить его. Дадут
боги, и Мастер наконец обретёт
Ученика… кхм. Ну да ладно. Там видно
будет.
– Ты веришь мне?
Этот вопрос оказался для эльфа
неожиданным. Он вскинул голову,
глянув в глаза мастера своими
широко распахнутыми миндалевидными
глазами. Шевельнул губами, будто
порываясь что-то сказать, но не
сказал. Помолчал с минуту – долго,
очень долго. Затем опустил голову и
тихо ответил:
– Нет.
– Ты боишься меня?
– Да, – без малейшего колебания,
без секундной задержки.
– Почему?
– Я… не могу объяснить. Вижу…
– Что ты видишь? – почти крикнул
мастер, подавшись вперёд. Он схватил
мальчика за волосы, заставляя
встретиться взгляды, не позволяя
опустить голову.
– Смерть, которая стоит за твоей
спиной.
Громкое, всхлипывающее дыхание
эльфа было единственным звуком,
нарушавшим наступившую после этой
фразы тишину – застывшую, страшную,
почти осязаемую.
Целитель встал, отпустив
дрожащего паренька, прошёлся по
комнате, подошёл к единственному
окну и уставился куда-то вдаль,
будто бы видя в вечернем полумраке
что-то интересное.
– Хозяин… прости меня, хозяин…
– услышал он жалобный, молящий
голос. Обернулся. Мальчик сполз с
кровати и упал перед ним на колени.
– Прости… хозяин…
– Прекрати, – жёстко. Без следа
чувства.
Звонкий хлопок. Изумлённый и
злой взгляд эльфа, прижимающего
ладонь к стремительно краснеющей
щеке.
– Не люблю, когда передо мной
унижаются. Без причины, по крайней
мере, – совершенно спокойно
объяснил мастер. Достал из
висевшего на поясе мешочка трубку,
набил, раскурил. Не отводя взгляда
от постепенно меняющегося лица
эльфа. Довольно улыбаясь.
Страх. Непонимание. Удивление.
Ярость. Ненависть? Да, пожалуй.
Прикушенная губа. Сузившиеся
глаза. А через минуту – спокойствие.
Застывшее. Ледяное. Презрительное.
А мастер размышлял.
О том, что из этого ребёнка (да,
все-таки ещё ребёнка) может выйти
толк. Не умеет владеть собой – так
это с опытом приходит, с возрастом. А
так…
Мальчишка отнюдь не глуп. Мало
знает – да, но понимать умеет с
первого раза. Слишком многое
понимать, надо признаться.
Слаб. Труслив.
И, скорее всего, как часто бывает
в подобных случаях, злопамятен,
жесток и терпелив. Такому проще
выждать и броситься из-за угла, чем
идти на прямое столкновение.
А что, собственно, ещё от него
требуется? Он может. Пройдя обучение, позволяющее в
числе всего прочего полностью или
почти полностью контролировать
свои эмоции, он действительно
станет опасным. Быстрым,
беспощадным, надежным. Ядовитой
змеёй он станет.
Шен знал немногих таких, но всё-таки
знал. И он привык полагаться на свой
опыт и своё чутьё.
Он посмотрел на неподвижного
мальчика. Посмотрел уже как на
своего будущего преемника.
Затянулся сладковатым дымом в
последний раз, выбил трубку и
небрежно смёл пепел в окно.
– Пойдём.
Признаться, он ожидал вопроса: «Куда?»
Ожидал. Да. Но не дождался.
Слегка удивился, когда юный эльф
молча поднялся и последовал за ним к
выходу.
Пока Тэй, как почему-то решил его
называть мастер, оглядывал новое
помещение, тщетно пытаясь скрыть
любопытство, Шен подошёл к
небольшому шкафчику, достал бутылку
дорогого вина и коробочку с
непонятно чем наполненными
пузырьками. Поколебался немного.
Достал два высоких бокала, наполнил
их тёмной жидкостью. Подумал. Выбрал
один из пузырьков, капнул немного в
вино. Уверенно кивнул. Спрятал
флакончики обратно в шкаф. Бутылку
оставил. Обернулся к эльфу, протянул
ему один из бокалов.
– Пей.
– Это яд? – с невозмутимым видом
поинтересовался парень и попытался
выпить вино одним долгим глотком. Не
смог. Поперхнулся, закашлялся. Шен,
медленно смаковавший густую
рубиновую жидкость, усмехнулся.
– Нет, яда там нет, – сообщил он,
когда Тэй наконец прокашлялся. – Яд
нынче дорог.
Подождав, пока мальчик допьёт
всё-таки своё вино, Шен отставил
пустые бокалы. Подошёл к эльфу, взял
его за подбородок, заставил поднять
голову. Глаза Тэя блестели в тусклом
пламени двух свечей, чёрной и белой,
горевших в противоположных углах
маленькой комнатушки. Заметно было,
что он уже расслабился, опьянев –
крепкое вино быстро ударило в
голову пареньку, который, наверное,
ничего крепче дешёвого,
разбавленного водой пива в жизни не
пробовал.
Внезапно Шен с силой толкнул
эльфа в грудь, заставив того упасть
в стоявшее ровно позади него кресло.
Тарни нахмурился и исподлобья
уставился на целителя. Тот подошёл к
нему сзади и коснулся кончиками
пальцев висков паренька.
– Вшей нет? – наполовину в шутку,
наполовину всерьёз спросил он.
Тарни молча помотал головой. Мастер
поморщился.
– Сиди спокойно! – капризным
тоном приказал он. – И постарайся не
шевелиться. А ещё лучше – задержи
дыхание хоть на полминутки.
Мальчик послушно замер, не забыв
перед этим поудобнее откинуться в
кресле. Шен закрыл глаза и глубоко
вздохнул.
– О'айе**… – тихо пробормотал он.
И начался кошмар. В первый
момент Тарни показалось, что между
ладоней мастера скользнула молния,
расколов ему череп вспышкой резкой
пронзительной боли, которая,
постепенно угасая, отдавалась в
голове с каждым ударом сердца. Мир в
его глазах окутался непроницаемой
черной пеленой.
А потом она внезапно рассеялась,
сменившись вполне естественным
мраком маленькой комнаты, свечи в
которой уже давно погасли.
Он понял, что остался один.
Тарни медленно сполз на пол,
содрогаясь всем телом от сухих
рыданий – казалось, слёзы просто
кончились в воспалённых глазницах.
Скорчился на холодном полу.
Вцепился зубами в собственную
ладонь, чтобы только заставить себя
замолчать, чтобы не слышать больше
своего крика, продолжавшего звенеть
в ушах, несмотря на все усилия. И
лежал так, пока наконец милосердная
тьма не закрыла его глаза.
Тьма. Небытие.
Бред.
Боль. Нет, память о боли.
Лицо. Знакомое. Страшное. Нет, не
страшное – пугающее.
Знакомое. Родное?
Нет?
Нет…
Память из глубин бреда –
стальным остриём. Больно. Больно…
Нееет!..
Его привёл в чувство чей-то крик,
а через несколько мгновений эльф
понял, что кричит он сам. Вскинулся.
Широко распахнутыми глазами
уставился на лицо человека,
стоящего над ним. Сжался, напрягся…
Ударить.
Убить. Бежать.
…И понял – не сможет. Нельзя. Он
– хозяин, ты – раб.
Прерывисто вздохнул, оседая на
пол. Уже ненавидя себя за
собственную слабость. Ещё жалея
себя за собственные страдания.
– Встань.
И нельзя ослушаться. Нельзя не
повиноваться этому голосу –
мягкому, насмешливому, словно и не
было ничего несколько часов – или
вечностей – назад.
Поднялся вопреки пробудившейся
боли. Выпрямившись, встал перед
своим господином, не отводя взгляда.
Пошатнулся. Упал, не в силах
удержаться на ногах.
Сдался. Заплакал.
Увидел протянутую руку.
Посмотрел на её обладателя с
нескрываемой ненавистью. Стиснул
зубы. Ухватился.
Шен рывком заставил эльфа
подняться. Подхватил его,
собравшегося было упасть снова, на
руки и перенёс на кровать. Укрыл.
Заботливо так.
– Что? Совсем обессилел,
бедняжка? – ехидно поинтересовался
он.
– Что ты со мной сделал?
– Скоро узнаешь. Тебе
понравился вчерашний вечер?
– Я тебя ненавижу, – равнодушно
сообщил ему Тарни.
– Ясно. Не понравился. Ну ладно,
не беда, привыкнешь.
– Я убегу, – честно предупредил
эльф.
– Да? А как же твоя клятва?
Тарни приподнялся, склонился
над краем кровати и плюнул на пол.
Посмотрел на человека
вопросительно и нагло.
– Хорошо! Очень хорошо! – как
будто даже искренне обрадовался
мастер.
5.09.1428
Моя кобыла мерно рысила по
грязной лесной дороге. Я дремал в
седле, уже не пытаясь заставить эту
ленивую клячу двигаться хоть
немного порасторопнее. В голове
вяло шевелились мысли о том, что уже
начинает вечереть и поэтому было бы
неплохо добраться до города прежде,
чем совсем стемнеет, а для этого, в
свою очередь, не помешало бы
двигаться побыстрее. Но увы, в
данном случае не я выбирал темп
движения…
Внезапно что-то случилось. Что –
я не сразу понял. Лес странно притих.
Лошадь тревожно всхрапнула и
остановилась, не желая идти дальше.
А мне как-то сразу расхотелось спать.
Я спешился и принялся озираться
по сторонам.
– Кьессем таэннэе, Таэрэ, –
прошелестело над ухом.
Таэрэ – так меня называли все
знакомые о'мъеррайе, последователи
так называемой Истинной Веры.
Вопреки общественному мнению, они
не были истреблены после поражения
в той войне на стыке эпох. Да, их
осталось очень мало, им пришлось
затаиться на четырнадцать с лишним
столетий. Но вера жила, несмотря на
гонения и показательные казни. О'мъеррайе
сейчас были очень близки к
обретению прошлой силы.
– Лаар, – коротко ответил я,
обернувшись к говорившему. К моему
удивлению, это был совершенно
незнакомый мне человек, и всё же он
откуда-то меня знал.
– Не удивляйся, – он словно бы
прочитал мои мысли. – Я ждал тебя.
– Можно мне узнать, зачем?
– Узнаешь. Тебе придётся пойти
со мной. Свой путь продолжишь позже
– если тебе это всё ещё будет
необходимо.
– У меня поручение от мастера
Шена…
– Не беспокойся, брат. Он знает.
Я пожал плечами. Когда я уезжал
из Арси – впервые за последние три
года – мастер недвусмысленно дал
мне понять, что ждёт меня обратно не
позднее, чем через пять дней. И это
при том, что два из них уже почти
прошли, а мне ещё надо было найти в
Дамарре какого-то купца, передать
ему письмо, дождаться ответа… В
общем, я торопился.
Но о'мъеррайе нельзя было не
верить. Значит, мастер Шен почему-то
поменял свои планы. Ладно. Ему
виднее, в конце концов.
Мой проводник, не обращая более
на меня внимания, направился куда-то
вглубь леса. Не желая отстать от
него, я побрёл следом, но вредная
кобыла никуда идти не захотела,
упираясь не хуже самого упрямого
осла.
– Брось, – посоветовал о'мъеррайе,
заметив нашу игру в перетягивание
поводьев.
– Морхх… – буркнул я себе под
нос и неохотно последовал его
совету.
Пока мы бесцельно (как мне
казалось) блуждали по лесу,
окончательно стемнело. Наконец за
чёрными стволами деревьев
мелькнуло светлое пятно. Судя по
всему, мы шли именно туда. Вдруг мой
проводник остановился.
– Тааро тиннэ-рао, – тихо
произнёс он.
– Что? Авэнн?! Но… почему? Теперь?
Но мастер Шен…
О'мъеррайе покачал головой и
повторил:
– Таэрэ… твоё время пришло.
Брат Шен не имел права говорить тебе.
Я, конечно, знал, уже давно знал,
что это время когда-то должно прийти,
но не думал, что всё свершится так
скоро. Я затвердил наизусть все
подробности того несложного
ритуала, который мне сейчас, похоже,
предстояло провести. И всё же я был
удивлён, растерян, ошеломлён. А ещё я
боялся.
– Не бойся, – ровным тоном
сказал о'мъеррайе, словно бы нарочно
подтверждая мелькнувшее некоторое
время назад предположение насчёт
чтения им моих мыслей. Его пальцы
коснулись моего лба, и я с искренним
ужасом почувствовал, что в глазах
темнеет. Ничего хорошего это
предвещать не могло…
…Нет, просто это ночь. Ясная,
безоблачная, звёздная. Воздух
напоён свежестью и прохладой, он сам
по себе какой-то живительный,
бодрящий, и несёт покой и
умиротворение. Но откуда тогда это
чувство беспричинной тревоги и
какое-то непонятное напряжение? И
неприятно действует на нервы глухое
монотонное пение, однообразная
простая мелодия, словно заполняющая
весь мозг, не дающая слышать что-либо
другое. Она сосредотачивает.
Концентрирует внимание на
происходящем, не давая отвлекаться.
Приближающийся свет немного
слепит привыкшие к мраку глаза, но
вскоре я перестаю его замечать. Я
смотрю на тех, кто держит в руках
факелы. Я их всех знаю. Это – посвящённые,
и сегодня неважно, саххлаэ ты или
тьяар. Сейчас они – одно целое. И я
един с ними. Сегодня эта ночь
принадлежит мне. Эта ночь и эта
жизнь.
Я оглядываюсь и окидываю
взглядом образовавших круг людей. Я
не вижу их лиц, но я знаю, что
скрывает тяжёлая белая ткань.
Волнение. Восторг. Предвкушение
чуда. Полубезумные улыбки и горящие
фанатизмом истинной веры глаза. Я
ощущаю на себе их взгляды. Я
чувствую в себе то, что чувствуют
они. Отличие только в одном: я не
улыбаюсь. Внешне я спокоен.
Вечность.
Я делаю неуверенный шаг вперёд,
к алтарю, и внимательно
всматриваюсь в лицо распятой на нём
девушки. Она молода и красива,
пожалуй, даже очень, но никаких
эмоций это во мне не возбуждает.
Словно сам по себе, словно из
ниоткуда в моей руке оказывается
ассемэ. Магический жертвенный
кинжал, но на вид – просто длинный
обоюдоострый нож, без всяких
украшений, лишь резкими угловатыми
росчерками по светлому серебру –
тёмные строки древних рун вдоль
клинка.
Наши взгляды встречаются…
Нет!
Бесшумная тень скользит в
неверном мерцающем свете факелов.
Посвящённые словно не видят
пришельца. Они не могут разорвать
круг.
У него в руке сверкает алыми
отблесками холодная сталь. Он хочет
убить меня, как это глупо… Разве он
не знает, что эта ночь принадлежит
мне?
Его лицо искажено гримасой
ярости и страха. Он что-то кричит, но
я не слышу.
Не понимая и почти не осознавая
своих действий, я сам движусь ему
навстречу. Не он сегодня моя смерть,
и я это твёрдо знаю.
Я перехватываю его руку с
занесённым кинжалом и одним быстрым
движением выворачиваю ему кисть.
Клинок глухо ударяется о землю при
падении. На лице пришельца теперь –
боль и ужас.
Тяжёлый серебряный шарик на
рукояти ассемэ врезается в висок
незваного гостя. Я готов покончить с
ним, и уже поднимаю нож для удара, но
чей-то голос врывается в моё
сознание…
Оставь его!
Ни к чему нам лишние жертвы.
Я повинуюсь, и лишь выбрасываю
надоедливую тварь за пределы круга.
Ничто не должно помешать. Ведь
сегодня моя ночь.
…наши взгляды встречаются. И я
чувствую, как холодные когти страха
впиваются в моё сердце.
Преодолевая его, я подхожу
вплотную к алтарю и ещё пристальнее
смотрю в её глаза. Она спокойна и
равнодушна. Это я бьюсь в
предсмертной агонии.
Я вновь поднимаю руку с ассемэ.
Откуда-то приходят слова…
Твоя жизнь
– это моя жизнь. Твоя смерть – это
моя смерть. Твоя кровь – это моя
кровь. Твоя вечность принадлежит
мне.
Я бросаю последний короткий
взгляд на звёзды.
И наношу удар. На тонкой шее
девушки проступает уродливая
широкая тёмная полоса.
Мне уже не раз доводилось
убивать. Но ни разу ещё – себя.
Словно со стороны, я вижу, как
падает, блеснув, нож, выскользнувший
из безвольно разжавшихся пальцев.
Как тот, кем я был довольно долго, с
силой трёт рукавом белоснежного
одеяния шею, пытаясь стереть
несуществующую кровь с
несуществующего пореза. Как он,
нелепо, неловко и беспомощно
взмахнув руками, валится на землю,
вздрагивает и в конце концов
затихает.
В жизни так не умирают. Тем более
от подобной раны. Но это – не жизнь.
Я пытаюсь молиться, но из горла
вырывается лишь глухой хрип. Я хочу
ползти куда-то, словно надеясь
убежать от неё,
но моё тело не повинуется, и я
понимаю, что это смерть, потому что
это и на самом деле смерть.
И спускается милосердная тьма.
6.09.1428 (вечер)
– Рен, и всё же объясни мне, что
ты забыл в этой жуткой провинции?
Вот почему тебе дома не сидится?
– Да ну тебя… По-моему, здесь
очень красиво. Ты только посмотри,
какие высоченные сосны! А какой
закат – ты когда-нибудь видела небо
такого изумительного лилового
цвета?
– Это тебя ну. Небо как небо. Оно
всегда разного цвета, если ты этого
ещё не замечал.
Реннол ар-Раэноллэ укоризненно
покосился на сестру и страдальчески
вздохнул:
– И в кого ты такая
бесчувственная уродилась? Это же
романтика, как ты не понимаешь!
Девушка презрительно фыркнула в
ответ. Подобный спор мог
продолжаться бесконечно, поэтому
проще было промолчать, что она
обычно и делала. Романтика
романтикой, но на протяжении почти
всего путешествия ни о каком
комфорте речи не шло, а благородной
даме вовсе не пристало спать в
палатке посреди леса и питаться
какой-то сушёно-вяленой гадостью! Ну,
про "благородную даму" это,
конечно, слишком сильно сказано, но
за всю свою не особо долгую жизнь
Эллинэ выбиралась из дома всего
пару раз и к походным условиям
совершенно не привыкла. Другое дело
- Рен, старший братец, который мог
месяцами не появляться на глаза
родственникам, разъезжая себе в
неведомых краях. Вот ещё выдумал -
романтика!
– Эли… – в голосе брата
прозвучало что-то, что заставило
девушку вновь повернуться к нему,
придержав лошадь. Рен напряжённо
всматривался куда-то в вечерний
сумрак.
– Что ты там высматриваешь?
– Тсс! Смотри, кажется, там кто-то
идёт!
– Ну и пусть себе идёт, нам-то
какое дело? Или ты боишься, что это
злой разбойник, который хочет нас
убить и ограбить?
– Такое тоже может случиться, –
резковато отозвался Реннол, немного
задетый насмешкой, прозвучавшей в
голосе сестры.
– Чушь! Что один человек может
сделать нам двоим? А если бы
поблизости был кто-то ещё, я бы
почувствовала, ты же знаешь.
Рен неохотно кивнул, признавая
её правоту. В их роду часто
рождались отпрыски с искрой таланта,
и сестра, обладающая некоторыми
задатками ясновидящей, не была
исключением. В её случае хвалёная
женская интуиция вполне
обосновывалась врождёнными
способностями.
Не прошло и минуты, как двое
всадников поравнялись с шедшим
впереди путником.
– Эй! – немного невежливо
окликнул его Реннол. – Не
подскажете, до Дамарры далеко ещё?
Незнакомец поднял голову, как
будто только заметив, что рядом с
ним кто-то есть.
– А Дамарра гораздо севернее…
Вы, наверное, на развилке не туда
свернули.
– Говорила же, налево надо ехать!
– с досадой воскликнула Эллинэ,
резко дёрнув поводья. Рен
поморщился - ему не нравилось, когда
кто-нибудь вымещал дурное
настроение на ни в чём не повинных
животных.
– Ну извини, ошибся! –
огрызнулся он. Мда… только позволил
себе помечтать об уютной и тёплой
комнатке на каком-нибудь постоялом
дворе – надо признать, ему тоже
начали поднадоедать ночёвки на
свежем воздухе, тем более, что
близкая осень давала о себе знать
довольно прохладной и сырой погодой.
– Теперь возвращаться придётся…
а скоро совсем стемнеет, – тоскливо
протянула Эли.
– Вам необязательно
возвращаться, – вмешался чужак в их
разговор. – Если проехать немного
вперёд, там отходит дорога на Олрис,
а там и до Дамарры рукой подать.
Рен нахмурился. В этих краях он
бывал, но давно, не один год назад, и
название "Олрис" ему ни о чём не
говорило. Однако, если всё-таки
ехать назад, придётся потерять не
один час и, скорее всего, опять
заночевать в лесу. Положиться на
слова первого встречного?
– А почему бы и нет? – в ответ
его мыслям произнесла сестра. –
Если к полуночи не доберёмся, так
хоть в этом… как его там… Олрисе
остановимся.
– Доберётесь, – заверил их
путник. – По дороге не больше двух
часов, если рысью.
– А что, можно и не по дороге? –
заинтересовалась Эллинэ. Она
чувствовала, что уже засыпает –
однообразие и скука долгого пути
сыграли свою роль.
– Я туда же шёл… Придётся,
наверное, через лес срезать, иначе
опоздаю совсем безнадёжно, – развёл
руками незнакомец. В его голосе
явственно прозвучала насмешка, но
было непонятно, к чему она
относилась.
– Брр! – Эли поёжилась. – Там же
темно и страшно!
Ответом ей стал искренний смех.
– А я не боюсь! Пусть меня боятся,
если уж на то пошло!
Девушка не смогла сдержать
ответной улыбки. Рен тоже
усмехнулся.
– Не хотите составить нам
компанию? Мой Злодей, – он нежно
погладил по шее вороного иноходца,
– конечно, устал, но раз вы
утверждаете, что осталось недолго…
– Был бы весьма благодарен.
Позвольте мне узнать ваши имена?..
– Реннол и Эллинэ из рода ар-Раэноллэ,
– ответил за себя и за сестру Рен.
– Рад знакомству с вами. Меня
зовут Таэрэ, – их новый спутник
кинул головой – изобразил лёгкий
намёк на вежливый поклон.
6.09.1428 (около
полудня)
Я пришёл в себя от
пронзительного холода и сырости.
Сначала долго пытался понять,
почему я лежу в густой траве, мокрой
от дождя. А потом вспомнил…
…Свет дюжины факелов, озаряющий
небольшую полянку в сердце леса.
Накинутый на плечи плащ из белой
ткани. Тяжесть серебряного клинка в
ладони. Спокойное и безмятежное
лицо незнакомой мне девушки. Кровь.
Я застонал, обхватив голову
руками. О боги!
Всё. Этой ночью я прошёл ритуал
посвящения. Я стал о'мъеррайе.
Этой ночью я умер.
9.09.1428
Таэрэ немного помедлил, прежде,
чем постучать в дверь ставшего
почти родным дома. Он пытался
представить себе, как на него
посмотрит мастер, что скажет, что
спросит…
Шен ничего не сказал. Открыл
дверь, посторонился, пропуская
эльфа в дом. Задвинул засов. Так же
молча удалился куда-то – наверное, в
свою комнату.
– Мастер?.. – Тарни зачем-то
прокрался вслед за ним и замер на
пороге. Хотел что-то сказать. А потом
понял – не нужно.
А ещё он начал наконец
осознавать, что посвящение не было
простым жертвоприношением, дающим
какую-то там гипотетическую силу.
Нет, оно давало другое – связь,
связь с остальными о'мъеррайе, на
уровне, значительно более глубоком,
чем простое общение. Он вспомнил
ночь обряда – нет, не показалось ему
тогда, что посвящённые словно бы
слились в единое целое. Так оно и
было на самом деле.
Ладно. Какие ещё ждут
открытия?
– Ну что ж… – наконец нарушил
тишину Шен, не глядя на эльфа. –
Здравствуй, Таэрэ саххлаэ.
Саххлаэ… так непривычно было
слышать это слово в обращении к себе.
И почему-то не хотелось
вслушиваться в него.
Почему-то всплывают в памяти
слова Мастера… он тогда
рассказывал о своём посвящении.
Сначала даже посмеялся, признавшись,
что очень испугался. А потом, когда
дошёл до описания обряда, вдруг стал
серьёзным, очень серьёзным. "Смерть
одна, – сказал он тогда, – но это не
болезнь, она не проходит, она
остаётся с тобой навечно. И не
упускает случая напомнить о себе.
Это даже не боль, нет… просто страх
и тоска. После этого есть только два
пути: или знакомить остальных с тем,
что испытал сам, или же оберегать их
от этого. Нельзя выбрать середину,
ибо она есть обычная заурядная
жизнь. Только две крайности. И назад
пути нет… Нет, понимаешь?"
Тогда он не понимал. Тогда он
многого ещё не понимал. Саххлаэ –
путь убийцы, тьяар – путь целителя.
Что тут ещё добавить?
Теперь… теперь он улыбался. Он
знал.
– Здравствуй, тьяар Шен.
– Ты ведь пришёл, чтобы
попрощаться, – мастер не спрашивал,
а утверждал, словно зная уже заранее,
что услышит.
– Да… действительно,
попрощаться. И поблагодарить за всё.
Шен молча мотнул головой и
отвернулся, давая понять, что ему
больше сказать нечего. Не обернулся
он и тогда, когда негромко хлопнула,
закрываясь, дверь. Вздохнул и
принялся набивать трубку.
27.01.1429
– Да, братья. Я уверен. Это –
мессия, йекке.
– Мы верим тебе, саххлаэ. Как её
зовут?
– Эллинэ ар-Раэноллэ.
Эллинэ…
Вроде бы случайное знакомство.
Такая короткая встреча. И почти
сразу же пути расходятся.
Так почему? Почему не забывается
это мелодичное имя? Почему вновь и
вновь в памяти чётко, как в день
встречи, всплывают её рыжеватые
косы, чуть раскосые глаза уже
забытого цвета и насмешливая улыбка,
делающая таким симпатичным не очень
красивое лицо? Почему?
Впрочем, эти вопросы уже
получили свои ответы. Теперь впору
спрашивать себя, как можно было не
догадаться сразу…
– Ты понимаешь, что это для нас
значит?
– Да…
Да. Как тут не понять?
Рождение мессии – значит, пора
действовать. Значит, пришло время.
Время войны?
Да.
09.03.1426
– Мало кто может похвастаться
тем, что творил историю. Тарни, ты
меня слушаешь?
– А? А… угу…
– Ты знаешь, с чего началась
Четвёртая Эра, в которой, между
прочим, ты живёшь?
– Ну… там вроде бы война какая-то
была. Я не помню. Аоуу! Мастер Шен!
Больно же!!!
– Ты меня слушать будешь?
– Бу… ааа! Ой! Буду!
– Тогда слушай. Первой была
Эра Сотворения, и никому точно
неведомо, сколько тысячелетий она
длилась. В это время произошли два
знаменательных события: во-первых,
начал существование наш мир, а во-вторых,
появились разумные формы жизни, но
это уже гораздо позже. Ты чего
хихикаешь? Настроение хорошее? Ты
только скажи, я его тебе быстро
испорчу. Не надо? Тогда будь любезен,
хотя бы сделай вид, что внимательно
меня слушаешь. Вторая Эра не зря
зовётся Новой Эрой: было много чего
нового изобретено, а началось всё с
того, что какому-то умнику пришло в
голову записывать всё, что в голову
придёт. Пришлось изобретать буковки,
чтобы это можно было осуществить. Ты
знаешь, что такое буковки? Да? Может,
и писать их умеешь? Ты что, умный что
ли?..
Третья Эра началась не скоро. И
ознаменовалось её начало безумно
быстрым распространением этой
заразы… я про известную тебе
религию… ну там Четверо и Единый*** и
так далее. Вижу, это ты и без меня
знаешь. Ладно, перехожу к четвёртой.
Рубежом третьей и четвёртой эпох
считается Война Веры, закончившаяся
примерно тысячу четыреста двадцать
шесть лет назад, когда Альянс
Восточных Королевств успешно дал
отпор врагу. А врагом были мы.
– Мы?
– О'мъеррайе, я имею в виду. Если
бы эльфы не объединились с людьми, у
нас были бы все шансы на победу.
– Почему? И почему именно тогда?
Можно же было ещё… ну там войск
подкопить, сил набраться. А?
– Нет. В тот год пришёл мессия.
Йекке. Ты помнишь ещё мои уроки?
– Мм… йекке – это что-то святое…
или священное. Да? Не понимаю, зачем
надо было какой-то дурацкий язык
придумывать… Его же потом учить
замучаешься!
– Ты уже совсем замучался, как я
погляжу? Тарэ, наверно, айе саэро,
как мне ни печально это признавать.
– Я не дурак!
– Ага, вижу, хоть что-то
запоминается…
07.02.1429
Я следил за ним уже пятый
день. И ни разу за всё это время – ни
на минуту!– он не оставался в
одиночестве. Ночью в том числе.
Конечно, можно было бы попросту
прирезать его во сне, но тогда в
убийстве обвинили бы кого-то
другого (а если точнее – другую).
Этого я позволить не мог. Привык все
свои так называемые "грехи"
брать на себя. Не из каких-то там
благородных чувств, а просто потому,
что мне всегда было приятно
поставить свою подпись под
мастерским исполнением своего дела,
как любому художнику.
Что-то меня отвлекло. Что-то
неожиданное и настолько неуловимое,
что я даже не сразу понял в чём дело.
И лишь несколькими мгновеньями
позже я всмотрелся в одно из лиц,
окружавших мой объект наблюдения, и
невольно вздрогнул.
Искажённое
яростью лицо. Алые отблески огня на
коротком клинке.
Интересно, кто он такой? И кем
ему приходилась та девушка? Впрочем,
это не моё дело.
Должна ли эта встреча что-то
значить для меня? Вряд ли. Что ж,
будем считать, что это просто
хорошая примета.
Не знаю, совпадение это было или
нет, но примета и впрямь оказалась
хорошей. По крайней мере, ровно
через час я уже был свободен – по
крайней мере, от этой утомительной
слежки. И считал, что заслужил
длительный отдых.
09.12.1429
– Кьессем сэннэе, братья.
– Добрый день, тьяар Шен.
– Зачем вы меня звали?
– Брат Шен, собрание было
созвано по моей просьбе. Я хотел
поговорить с Вами о Вашем ученике. Я
имею в виду саххлаэ Таэрэ.
– Что-то случилось? Он не
справляется?
– Ничего не случилось, Вы
напрасно ехидствуете, тьяар. Многим
кажется, что он справляется даже слишком
хорошо. Вы меня понимаете?
– Прекрасно понимаю. Вы ему
завидуете, да?
– Прекратите эти Ваши глупые
шутки! Всё очень серьёзно!
– А Вы не кричите, пожалуйста. Я
не глухой. И, кстати, не слепой.
Поэтому знаю всё, что вы мне хотите
сказать. Я только одного не понимаю
– чего вы хотите от меня? Я этого
сумасшедшего эльфа не видел уже
больше года.
– Вы очень точно подметили:
сумасшедшего. Таэрэ айе саэро, и Вы
этого не могли не заметить.
– Даже если и так… Что вам всё-таки
нужно от меня?
– Мы просто хотели предупредить.
Он может начать мешать нам.
– Я понял. Я не буду вмешиваться.
– Нет, Вы не поняли. От Вас как
раз вмешательство и требуется.
– Даже так?
– Да. Даже если Вам это не
нравится, ответственность лежит на
Вас.
– Вы всё сказали? Тогда прощайте,
братья.
– Лаас, брат Шен.
30.04.1430
– Таэрэ? Это ведь ты, да?
– Чтоб тебе в Долине****
заблудиться! – вырвалось у него. –
Нельзя же так подкрадываться!
На самом деле он заметил её уже
минуты две назад, но отреагировал на
приветствие именно так, как от него
этого ожидали. Почему-то ему это
показалось забавным.
– Значит, действительно ты! Я
тебя сразу узнала.
– Здравствуй… Эллинэ.
Как он и предполагал, девушка не
смогла не заметить проскользнувшую
в его голосе неуверенность.
– Так ты меня всё-таки помнишь?
– обрадовалась она.
– Тебя трудно забыть, – Таэрэ
улыбнулся. – Честно, я тебя часто
вспоминал.
Ну да. Вспоминал. Только не стоит
ей говорить, что он находится здесь
только из-за неё. Ещё поймёт
неправильно…
Эли отчаянно заулыбалась в
ответ. Она себе уже давно призналась,
что случайный попутчик произвёл на
неё когда-то очень сильное
впечатление, которое, хотя и
поблекло за прошедшие два года, всё
же не давало призрачному образу
окончательно выскользнуть из
памяти. А теперь она никак не могла
понять, стоит ли радоваться новой
встрече. Наверное, всё-таки стоит.
Хотя, скорее всего, скоро он, как и
тогда, уйдёт, вежливо попрощавшись…
– А что такое Долина? – спросила
она, чтобы сказать хоть что-то, чтобы
не молчать.
– Да так… одно странное место, в
котором люди пропадают. И не только
люди, разумеется.
– Ни разу не слышала… А где она
находится? Чтобы я там случайно не
заблудилась, – подмигнула она.
– Нигде не находится. Вернее,
это не долина в привычном понимании
этого слова, это какая-то
зачарованная субстанция, которая
может находиться где угодно.
Сначала тебе просто кажется, что ты
немного сбился с пути, а потом
Долина показывает своё истинное
лицо… И не остаётся ничего, кроме
как позволить себя съесть, потому
что выбраться оттуда всё равно
почти невозможно.
– А ты-то откуда об этом знаешь?
– А я там был. Впрочем, это не
самая интересная тема для разговора.
И не самое приятное воспоминание.
– Но… но ты же сказал, что
оттуда нельзя выбраться?
– Я сказал "почти". А мне
просто повезло. Извини, но я
действительно не хочу об этом
вспоминать.
Эли пожала плечами. Почему-то
появилось неприятное чувство, что
эльф то ли врёт, то ли просто чего-то
недоговаривает. Впрочем, чувство
это довольно быстро забылось.
– А где твой брат? –
поинтересовался Таэрэ. – Реннол,
кажется, так его зовут?
– Рен опять куда-то сбежал из
родного дома. Только вчера, кстати.
Жаль, наверное, он тоже был бы рад
тебя видеть.
– Тоже? – эльф вопросительно
поднял бровь и усмехнулся, заметив,
как девушка смутилась. Быстро
спросил, чтобы разрядить обстановку:
– А вы тут и живёте да?
– Да… всей семьёй, –
поморщилась Эли. Судя по всему,
жизнь славного семейства ар-Раэноллэ
казалась ей неизмеримо скучной и
однообразной, а возможности как-то
это изменить почему-то не
появлялось. Ничего. Она ещё скоро
узнает, что всё исправимо.
– Покажешь мне город? Я здесь
впервые. Никогда ещё так далеко на
север не забирался.
– Да, конечно… А ты много
путешествовал? – с нескрываемой
завистью спросила Эллинэ.
– Достаточно, – он негромко
рассмеялся. – А тебе что, так
надоело дома сидеть?
– Ещё бы, – с кислым видом
протянула девушка. – Это не город, а
болото какое-то! Вообще ничего не
происходит.
– Знаешь, а я в своё время точно
в таком же настроении удрал из дома,
– признался Таэрэ, сам не понимая,
почему его так потянуло на
откровенность с почти незнакомым
человеком. Наверное, всё дело было в
том, что он уже давно ни с кем не
разговаривал вот так, совершенно
запросто. Да и с кем он общался в
последние несколько лет? Хоть
сколько-то близко – только с
остальными о'мъеррайе. Даже мастера
Шена он не мог назвать своим другом
– тут сказывалась и разница в
возрасте, и принадлежность к разным
народам, и… В общем, отношения "учитель-ученик"
в дружеские не переросли, как Таэрэ
на это ни надеялся. Женщины – да,
были, но лишь такие, чьё лицо
забывается уже через полчаса после
расставания. Страдать по поводу
своего неимоверного одиночества
эльф не считал нужным, однако не мог
не признать, что оно ему крайне
надоело.
– Правда? Это тогда, когда мы
тебя на дороге встретили?
– Нет, что ты. Гораздо раньше.
– А сейчас ты где живёшь?
– Сейчас? Да нигде. Мотаюсь из
города в город.
Эллинэ задумчиво покивала. А
потом, собравшись с духом, выпалила
на одном дыхании:
– А можно мне поехать с тобой?
Таэрэ, ну пожалуйста!!!
Эльф изумлённо уставился на неё.
– Ты что, с ума сошла?! –
довольно грубо поинтересовался он,
когда к нему наконец вернулся дар
речи.
– Наверное. Знаешь, я тоже
убежала из дома. Сегодня. Ушла и
решила, что ни за что туда не вернусь!
Даже если ты не позволишь…
– Эли… – почему-то он смог
назвать её только так. – Эли, но ты
же понимаешь…
– И не вздумай уговаривать меня
вернуться! Я уже всё решила!
– Кто я такой, чтобы иметь право
тебе приказывать? – Таэрэ покачал
головой, печально улыбаясь. – Я хочу
сказать, что не могу тебе запретить
что-либо. В том числе… я вижу, можно
не продолжать?
По мере того, как он говорил,
лицо Эллинэ, несмотря на все её
старания, всё сильнее искажалось, а
когда Таэрэ замолчал, она, к
величайшему его недоумению, села
прямо на мостовую и заплакала,
спрятав лицо в ладонях. Эльф присел
на корточки рядом с ней и неуверенно
коснулся рукой вздрагивающего
плеча. Девушка подняла на него
покрасневшие глаза и прошептала:
– Какая же я, наверное, дура!
Прости… зря я навязываюсь…
Ну вот ещё! Не хватало только,
чтобы она передумала. Только-только
разрешился вопрос о завоевании её
доверия, как - на тебе! Нет. Она –
мессия. Йекке. Она нужна ему. Им,
– поправился эльф.
– Не плачь! Ну… пожалуйста… –
так же тихо попросил он. – И вовсе ты
не дура. Просто… понимаешь, ведь у
каждого в жизни бывает такой период,
когда нужно изменить абсолютно всё,
начать новую жизнь с нуля, иначе
кажется, что сойдёшь с ума… Да ведь
ты это и без меня отлично знаешь, –
воодушевляясь, продолжил он, – если
уж решилась на такой шаг! Теперь
главное – удержаться и не позволить
себе вернуться, иначе будет гораздо
хуже.
– Да… наверное, ты правильно
сказал, – Эллинэ глубоко вздохнула
и утёрла глаза тыльной стороной
ладони. – Я и не собираюсь
возвращаться.
– Вот и хорошо… Не плачь больше,
ладно? Расставаться нужно с лёгким
сердцем, иначе будешь потом всю
жизнь укорять себя за неверное
решение, как бы эта жизнь ни
сложилась.
– Ты это говоришь по своему
опыту? – девушка улыбнулась, совсем
чуть-чуть, одними уголками губ.
Таэрэ молча кивнул, улыбнувшись
в ответ. Встал с земли и протянул
Эллинэ руку, помогая ей встать.
– Вообще-то я пока ещё могу на
ногах держаться, – фыркнула Эли, уже
почти успокоившаяся,
проигнорировав жест помощи. – Так
куда мы идём?
7.05.1430(утро)
– Я нашёл её, саххлаэ Руаст.
– Позволь выразить тебе
благодарность от имени всех братьев,
Таэрэ. Где мы
можем её найти?
– Там же, где и меня.
– Ого! Брат, да ты…
– Если можно, без подобных
намёков.
– Ладно… Что ж, Таэрэ, братья
дадут тебе знать, когда будут готовы
к проведению обряда.
– Авэнн? Какого обряда? Ты
хочешь сказать…
– Таэрэ, не будь идиотом. Нам
нужна сила йекке. И ты это прекрасно
знаешь.
– Знаю… морхх!
– Не ругайся. Тебе, скорее всего,
будет дана привилегия участвовать в
обряде… а может быть даже проводить
его. Знал бы ты, как я тебе завидую!
– Нечему тут завидовать, брат.
Нечему…
7.05.1430(около
полудня)
Я не помню, как добрался до
постоялого двора, где должна была
меня ждать Эллинэ. Внутри всё
бушевало, я готов был взорваться от
возмущения, злости и страха. Как же я,
вот уж воистину идиот, мог забыть!
Ведь мастер Шен мне рассказывал, как
начиналась Война Веры, и даже с
гордостью говорил, что полузабытый
ритуал использования силы йекке
наконец-то доработан и восстановлен.
И описывал мне его – правда, очень
приблизительно.
Йекке – не какой-нибудь там "духовный
лидер" некоей секты, как можно
было бы подумать. Как правило, йекке
не имеет к о'мъеррайе никакого
отношения, но хранит в себе
невероятное количество силы,
довольно специфической магической
энергии, которую кроме о'мъеррайе
никто не может ни увидеть, ни
использовать.
И все обряды о'мъеррайе связаны
с жизнью и смертью, их причудливым
переплетением, когда трудно понять,
где одно, а где второе. В данном
случае смерть йекке, вернее, не
смерть, а процесс умирания, который
во время обряда неимоверно
растягивается, высвобождает
хранящуюся у него энергию –
медленно, по капле, так, чтобы её
успели впитать другие.
О'мъеррайе, как правило, не
владеют тем искусством, или талантом,
который здесь зовут магией. Этот
талант основывается на большей или
меньшей способности изменять
природу, изменять мир вокруг,
пользуясь его же силой, которая
беспощадно вытягивается из его жил.
У нас тоже есть Сила, но совершенно
иного рода. Её источник – это лишь
только одна внутренняя энергия тебя
самого. Она очень быстро
расходуется и трудно
восстанавливается, но даёт такие
возможности, о которых ни один
нормальный маг даже и не
подозревает.
Йекке – это всего лишь
возможность тысячекратно увеличить
нашу скудную силу. Йекке – это не
живой человек. Всего лишь
возможность…
Эллинэ!
Йекке.
13.05.1430
– Мне холодно, – тихо сказала
она, зная, что ответа, скорее всего,
не услышит. Остановилась, пытаясь
плотнее закутаться в тонкий плащ.
Молчание стало таким привычным за
последние дни… и так раздражало!
Впрочем, за этим постоянным
раздражением вполне неплохо
удавалось прятать навязчивый страх,
не давая ему вырваться наружу. Проще
было убедить себя что «всё плохо,
всё очень плохо», чем переживать
каждый новый миг в постоянном ужасе
от того, что может случиться в любой
момент.
Таэрэ оглянулся, словно желая
убедиться, не потерялась ли по
дороге его попутчица. Кивнул
ободряюще и продолжил как ни в чём
не бывало шагать вперёд. Он, кажется,
за все эти дни не произнёс и дюжины
слов. После того разговора…
« – Эли. Нам нужно поговорить.
Серьёзно.
– Что-то случилось. Что-то
плохое, да?
– Пока ещё не случилось. Но
может… вернее, должно…
– Да говори ты прямо! Что?..
– Тебя хотят убить.
– Какая неприятность… Подожди,
Таэрэ, ты что, это серьёзно?! Кому это
могло понадобиться? Кто хочет?
– Я.»
Потом было ещё много слов. Была
растерянная полуулыбка и отчаянно
виноватый взгляд Таэрэ. И опять –
слова, слова, слова…
Секта. Обряд. Сила. Жертва.
Чушь!
Таэрэ – убийца? Но этого не
может быть! Потому… потому что
этого быть не может, да? Почему-то
более весомых оправданий не
находится. И уж совсем непонятно,
зачем понадобилось оправдывать его
в собственных глазах. Не он же
навязывал тебе свою компанию! И
ничего, кажется, тебя не может
удержать от того, чтобы бежать прочь,
спасаться от этого сумасшедшего.
Так почему ты не бежишь?
А почему он не спешит тебя убить?
Ведь он же сказал – так должно
случиться… Почему он молчит, глядя
куда-то мимо тебя?
« – Ты ведь не хочешь, да? Ты не
согласен с… ними. Ведь я права?
– Да.
– Почему?..
– Не знаю. Хотя…
– Ты чего смеёшься?!
– Потому что наверное всё-таки
знаю!
– И это так уж смешно? В подобной
ситуации?!
– Именно! Впервые… ох, прости,
Эли! Впервые в жизни испытываю
противоречие между чувством долга и…
и просто чувством. Никогда бы не
подумал, что я на такое способен!
– Каким ещё чувством? Это что,
признание в любви?
– Только не сердись, но, кажется,
да… Ай! Не надо меня убивать! Всё
должно быть наоборот! Ну вот а ты
чего смеёшься?! Нет, вот теперь ты
мне скажи…»
Смех смехом, а только почему-то
не по себе. И даже понятно почему. И
так запало в душу это «кажется, да…».
Ты бы не смогла сказать лучше.
Кажется. Нельзя просто и однозначно
относиться к такому, как он. Что вас
связывает? Ничего. Так кажется
сначала. А потом… ну разве можно в
неполных девятнадцать лет
равнодушно смотреть на идущего
рядом красивого молодого парня?!
Особенно если до этого вполне
удачно отбиваться от
немногочисленных женихов,
заботливо найденных и подсунутых
тебе мамочкой…
И с другой стороны – этот кошмар:
секты, убийства… Хочется не верить,
только вот ты прекрасно чувствуешь,
что он не врёт ни единым словом.
Можно только попытаться списать на
своё бедное воображение тот факт,
что эта история, несмотря ни на что,
воспринимается лишь как
приключение – страшноватое,
опасное, но прежде всего интересное.
А на что-то интересное, но не слишком
важное, можно попросту не обращать
внимания. И сосредоточиться только
на одном – что ты его всё-таки
любишь.
Его!
« – Я думаю, ты поняла, кто я
такой. Наёмный убийца. Профессионал.
Один из немногих. Один из наиболее
известных. Тебя это не смущает?
– Ну почему?.. Ничего, привыкну.»
Дура.
– Таэрэ, – позвала она, пытаясь
отвлечься от навязчивых
размышлений. – Зачем вот тебе всё
это надо было?
Он остановился. Не оборачиваясь,
тихо ответил:
– Я никогда об этом не думал.
Мастер Шен… мой учитель… он
полагал всё само собой разумеющимся.
А я почему-то знал, что так оно и
должно быть. Какая разница, зачем…
И верно.
Какая разница, когда уже ничего
не изменить?
15.05.1430 (ночь)
Словно в бреду – голос. Тихий,
жалобный. Хочется ответить, утешить,
успокоить, но сил даже на это нет.
Кто-то помогает подняться,
поддерживает, ведёт куда-то.
Свет. Мягкий, рыжий. Дверь. Двор.
Забор. Камень в середине двора,
огромный и плоский. Словно стол у
каких-то древних наших предков.
Нет. Не стол. Алтарь.
Пронзительной белой вспышкой
перед глазами – память. Страшная.
Болезненная. Незнакомые люди – без
оружия, но почему-то от этого ещё
более пугающие. Грязь размытой
дождём дороги под заскользившим
сапогом. Бледное и спокойное лицо
Таэрэ вполоборота, прилипшая к
мокрой щеке прядь тёмных волос
пепельно-серого цвета. Резкий крик
какой-то далёкой птицы. Сильные – не
вырваться – руки, тупая боль в
запястьях. Какая-то спокойная
безразличная усталость…
…вплоть до этого момента.
Труднее всего было заставить
себя поднять голову и оглядеться. И
трудно потом было заставить себя
сдержаться, не заплакать от страха и
отчаяния, когда глаз коснулся
случайный взгляд Таэрэ.
Ладно. Ещё одна попытка
сосредоточиться и создать
целостную картину из отдельных
образов прошлого и настоящего,
обрывками стелившихся перед
глазами.
В центре огороженного высоким
забором двора – алтарь. Вокруг него
неровным овалом дюжина фигур в
белых одеждах. В центре, рядом с
камнем, ещё один. И двое немного в
стороне крепко держат эльфа,
брыкающегося и выкрикивающего что-то
на непонятном наречии. Внимания на
него никто не обращает.
– Авэнн айе? – один из
двенадцати шагнул к девушке. А тот, у
камня, смотрел на всё происходящее
широко распахнутыми глазами, ещё по-детски
большими. Кажется, ещё недавно Таэрэ
был таким же – наивным в своей
искренней вере, непоколебимой
уверенности в том, что всё
происходящее – правильно и всегда
однозначно.
Эллинэ смерила подошедшего
недобрым взглядом и высказала ему
всё, что думает о нём и обо всём
происходящем, такими словами,
которые девушке из хорошей семьи и
знать-то не положено. Удивилась
своей внезапной смелости и,
пользуясь моментом, добавила к
своей речи плевок, целясь
собеседнику прямо в лицо. Попала. На
какое-то мгновение в воздухе
застыла совершенная тишина. Потом в
голос расхохотался Таэрэ, но его
быстро заставили замолчать.
А оскорблённый невозмутимо
достал откуда-то платок, утёрся им и
швырнул себе под ноги. Затем
отвернулся, будто никакой Эллинэ
сейчас не существовало, и бросил
остальным одно протяжное слово:
– Моруоон.
– Подождите! – вдруг воскликнул
паренёк у алтаря и указал на Таэрэ.
– Кто это?
– Отступник, – отрезал
Двенадцатый (так Эллинэ обозначила
для себя того, кто пытался с ней
общаться). – Предатель, – он
улыбнулся эльфу, потом обернулся к
парню. – Ты помнишь? Назад пути нет.
– Да, мастер! – на его лице было
только восхищение своим
наставником и искренняя вера.
Двенадцатый занял своё место в
круге.
Один из тех, что держали
отступника, подошёл к девушке и вял
её за руку. Подвёл к алтарю и грубо
швырнул на камень. После чего
вернулся к своему прежнему занятию.
Стоящие в круге затянули протяжную
тихую мелодию.
«Почему я не могу пошевелиться?
Не хочу умирать так глупо! Пусть
лучше меня Таэрэ сам убьёт, это как-то
приятнее… Таэрэ…» – подумала Эли.
Вслух подумала.
– Таэрэ? – нахмурился
Тринадцатый, у которого в руке уже
появился откуда-то серебряный
кинжал. – Тайеоро? Но он же…
– Он предатель,
– резко ответил один из
сторожей эльфа. – Не отвлекайся.
Когда Тринадцатый, молча кивнув,
склонился над девушкой, в его глазах
было сомнение. Зато в руке был
ассемэ. И ему не нужно было лишний
раз указывать цель.
Песню-молитву прервал короткий
глухой крик. Эллинэ не успела понять,
что же случилось, но через какое-то
мгновение всё словно замерло,
нарисовав странную и неприятную
картину. Два охранника валялись на
земле в луже крови, как и один из «белых»,
а Таэрэ беспомощно бился в захвате у
Двенадцатого. Рядом с ними на земле
лежал короткий нож. Откуда? У Тарни
же не было оружия!
– Неплохо, Тэй. Очень неплохо. Но
слишком медленно, – словно бы
укоризненно произнёс мастер. Таэрэ
понял, что вырваться не сможет и
лишь вцепился пальцами в руку,
обхватившую его шею. Всё. Теперь –
всё. Круг был нарушен. Один из Круга
был мёртв. И это было ой как плохо…
– У тебя ещё есть выбор, – тихо и
зло прошипел Двенадцатый. – Ты
можешь занять место в Круге, если
захочешь.
– Тьенно, – решительно
отозвался эльф.
– Нет? Ну что ж, тогда придётся
умереть. Но твоя смерть не будет
лёгкой, это я тебе обещаю! Ты перешёл
все границы, Тэй! – он заговорил
громко, резко. Потом добавил ещё
несколько слов на тайном наречии о’мъеррайе,
обращаясь непосредственно к эльфу.
Таэрэ побледнел ещё сильнее, хотя,
казалось бы, дальше уже некуда, и
упрямо повторил:
– Тьенно.
Что случилось потом, Эллинэ
вообще не поняла. Вихрь движений
словно слился в единое мгновение.
Она даже и представить себе не могла,
что живые существа могут двигаться так
быстро. Когда жизнь снова замерла,
словно не успевая за безумным
темпом смертельного танца, Эли
увидела, что одиннадцать мастеров
уже присоединились к своему
безвременно почившему собрату или
же были очень близки к этому.
Оставшийся в живых парень с ассемэ
стоял столбом – видимо, тоже
пытаясь осознать происходящее.
Таэрэ медленно сползал вниз вдоль
забора.
Девушка почувствовала, что
наконец может двигаться – её волю
больше ничего не сковывало. Но
стоило ей вскочить на ноги и сделать
несколько шагов к эльфу, как
закружилась голова, в глазах
потемнело, и последнее, что она
запомнила – падение и влажная трава
под щекой.
17.05.1430
Всё было иначе. Совершенно иначе.
Гораздо более мерзко и страшно.
Гораздо менее красиво и патетично.
Я решил… я позволил себе решить,
что будет лучше, если память Эллинэ
сохранит всё произошедшее, как
страшную сказку. Даже почти со
счастливым концом. Почти – потому
что на роль прекрасного принца и
благородного спасителя я ну никак
не подходил. Хотя, вполне возможно,
она запомнила меня именно в
качестве последнего. Может быть,
конечно, не так уж она и ошиблась, но
я попросту свалил свою выходку на
собственную дурость, щедро
приправленную не совсем осознанным
желанием выделиться, что-то кому-то
доказать… Не могу объяснить
понятнее. Даже себе. Несмотря на всё
произошедшее, я оставался всё тем же
саххлаэ. Меня называли сумасшедшим,
фанатиком. Да. Может быть.
Я так и не смог определиться, что
для меня более важно. Или нет – что
более свято. Поэтому и остался один,
не сумев сделать выбор. Правильно,
так мне, дураку, и надо.
Эли я сдал на руки брату.
Разумеется, не дав ему знать о своём
присутствии. Надеюсь, она не слишком
обиделась на меня за это.
Впрочем, думаю, что охоту к
приключениям у неё отбило надолго, а
если даже и нет, то эта упрямица
сумеет как-нибудь договориться с
Реннолом и если и продолжит жаждать
путешествий, то уж по крайней мере
будет обеспечена надёжной охраной в
его лице.
Йекке для нас потеряна.
Значительная часть её силы перешла
ко мне. Остальная просто развеялась
в воздухе (если можно так выразиться),
потому что обряд так и не был
завершён. Может быть, это было не
совсем честно, но за Эли я могу быть
спокоен, никакого интереса для о’мъеррайе
она теперь не представляет.
Я знаю, что мастер Шен уже встал
на мой след. Придётся прятаться,
потому что встреча с ним означает
неизбежную смерть одного из нас, и
вряд ли это буду я.
Что дальше? Да ничего. Просто
жизнь.
P.S.
Услышь меня, друг, где-то
там далеко,
За пологом звёздным
далёких миров,
За пеленою прошедших
веков
Голос мой – тихую песню
ветров…
Я не прошу, чтоб вернулся
ко мне,
Милый мой враг, мой
забытый покой…
Но помни: всегда, наяву и
во сне,
Я тенью незримой иду за
тобой.
Ты знаешь, ведь я
позабыла уже,
За что я тебя… (ненавижу?
люблю?)
Но, повинуясь нелепой
мечте,
Я просто вслед за тобою
иду…
____________________________________
Примечания:
* Тарни
Тайеоро – имя и родовое имя. Второе
указывает на принадлежность к
достаточно хорошему роду,
заслужившему своим возрастом либо
какими-нибудь заслугами перед
государством уникальное
самоназвание. Первое в данном
случае и в случае у Реннола ар-Раэноллэ
своей схожестью с родовым именем
говорит о старшем ребёнке в семье.
** Данный
язык носит название религии,
которой он принадлежит: «о’мъеррайе».
О’мъеррайе является языком по
большей части искусственным,
созданным на основе древнего
наречия, ныне вышедшего из
употребления и забытого. Является
не столько светским, сколько
обрядовым, религиозным, поэтому не
имеет значительной части
определений, относящихся к бытовой,
светской жизни.
О’айе –
приблизительно тождественно нашему
«аминь»;
Кьессем
сэннэе, кьессем таэннэе –
устойчивые словосочетания,
обозначающие соответственно «доброе
утро/добрый день» и «добрый вечер/доброй
ночи»;
Лаар –
приветствие;
Лаас –
прощание;
Моруоон –
молитва.
*** Четверо
и Единый – религия из числа т.н. «мировых».
Принята как государственная
религия Альянса в 7 году Четвёртой
Эры. Распространилась по всей
восточной части материка в течение
последних двух с половиной
тысячелетий. Символ – прямой крест,
очерченный кругом. Означает Единого
бога в четырёх его сущностях,
знакомых смертным и некогда
являвшихся на землю.
**** Долина
– наваждение, созданное древним
магом, попавшим в ловушку
собственной Силы. Чтобы продолжать
своё существование, Долине
требуется энергия чужих жизней.
Предпочитает наделённых талантом
как более питательных. Причём магия,
за исключением возможностей о’мъеррайе,
в Долине не действует, поэтому
чародею выбраться оттуда почти
невозможно, в отличие от не
владеющих волшебством.
|
