Серебряный Дракон - 2004

Работа: Выбор Палача

    Грас поднес факел к хворосту, брошенному поверх дров, аккуратно разложенных вокруг столба. Привязанный к столбу человек, задергался в отчаянной попытке порвать путы и спастись от всепоглощающего пламени, но веревки были слишком прочны.

 - Да будет даровано прощение твоей душе, - произнес палач. Эти слова он повторял изо дня в день последние три месяца.

***

   Благословленный Понтификом, Верховным Служителем Господа Ал-Карадаром Четвертым, император Раззак Анмар Ингорий объявил Священную войну всем, кто отверг Истинного Господа. Одно за другим, склонялись перед ним соседние королевства, неспособные противостоять имперской армии. По улицам захваченных городов ходили одетые в черное монахи, отцы-инквизиторы, разыскивая и карая еретиков. Те, кого уличали в ереси, попадали в застенки ордена, по сравнению с которыми, любая тюрьма могла показаться райским уголком. С разрешения Понтифика инквизиторы могли использовать любые средства для борьбы с ересью, даже богомерзкое колдовство, и они с удовольствием пользовались им.

   В течение года Раззак захватил территорию соседей, огнем и мечом обратив их к свету Истинной Веры, искренне считая, что тем самым спасает их души. Но вот на Западе не осталось ни одного государства, независимого от империи Кассар – Оплота Веры и Карающей Длани Господней. Настал тот момент, когда Раззак обратил взор на Восток. Там, в бескрайних степях и жарких пустынях, жили народы, которые еще не познали Верное Учение. Благородный император не мог позволить, что бы их души были обречены на вечные мучения.

   И вновь отправились в путь легионы, не знающие поражений. Развевались на ветру белоснежные плащи рыцарей, блестели на солнце их начищенные доспехи и копья…

***

-  Отпускаю тебе грехи твои, сын мой, - торжественно произнес священник, положив руки на лоб палачу.

-  Благодарю, отче, - ответил Грас, поднимаясь с колен. Стандартная церемония отпущения грехов, раньше казавшаяся ему столь величественной, теперь уже не приносила палачу радости.

«На мне столько грехов, что сам Понтифик не сможет их отпустить», - мрачно усмехнулся Грас, выходя из собора. Его кровавую работу высоко ценили иерархи церкви, поскольку он был мастером своего дела и к тому же единственным палачом в городе. Никто больше не пожелал брать на себя столь тяжкий грех, как убийство. Даже отцы-инквизиторы, подвергавшие своих жертв ужаснейшим пыткам, приглашали его для приведения в исполнение их приговора. А приговор у инквизиции всегда был один.

   Прекрасная страна, какой некогда была Далария, теперь лежала в руинах, шесть из восьми городов были разрушены до основания, из-за непокорности знати и короля Гарсиона. Отказавшись подчиниться Раззаку, Гарсион попытался призвать на помощь своим армиям могущественные древние силы. Но ритуал не был доведен до конца - гвардейцы Раззака ворвались в Капище, убив многих жрецов, а затем предали священное место огню. Среди захваченных в Капище людей оказался и король Даларии. Обвиненный в черном колдовстве, он попал в руки инквизиции и провел в застенках больше месяца, выдержав все пытки. Инквизиторам ничего не удалось от него добиться, и тогда они сожгли короля на главной площади Даларийской столицы, а затем приговорили к казни всю королевскую семью. Даларийцы, согнанные на площадь имперскими легионерами, пришли в ярость при виде мученической гибели династии. Прорвав кольцо легионеров, они взобрались на эшафот и растерзали шестерых инквизиторов. В считанные часы бунт охватил весь город: на улицах возводились баррикады, приверженцев империи публично забивали камнями, бунтовщики вооружались оружием убитых легионеров и объединялись в боеспособные отряды. Раззаку пришлось послать на усмирение непокорного города целых три легиона. Однако за день до штурма, на столицу обрушился огненный дождь. Адский огонь испепелял дерево и плавил камень, на утро от города осталось лишь пепелище. Подобная участь постигла еще пять городов, жители которых пытались оказывать сопротивление. Оставшиеся два города – Руан и Калзак – оказались полностью во власти инквизиции. Казалось, что отцы-инквизиторы этих городов старались превзойти друг друга по количеству казненных и замученных людей.

    Ни в одной другой стране не позволял император творить подобные зверства. Напротив, он был благороден по отношению к покоренным  народам – монархи сохранили власть, дворяне землю, простой люд свободу. Казни были редким исключением, а инквизиторам требовалось нечто большее, чем просто подозрение, что бы арестовывать людей. Возможно, так было потому, что Карналан, Илсинкар и Таркания сдались без боя, а Трудон, Галсиниан, Валанское герцогство и город Барканар, когда-то называвшийся «вольным», оказали незначительное сопротивление. Лишь Даларийский монарх оказался настолько неразумен, свободолюбив и самонадеян, что бросил имперским войскам вызов.

      Только одна страна пострадала больше Даларии – Марилия, древнее королевство, где люди и магические существа жили в мире и согласии. Объявленная средоточием зла и источником ереси, Марилия пала под ударом личной гвардии императора - Длани Господней. Там где прошли гвардейцы, остались лишь руины, некогда прекрасных волшебных городов и зачарованных замков, способных воспарить в небеса. Никакое колдовство не смогло противостоять Великому Инквизитору Ларсиусу и Императорскому Магу Малагону, их так называемая «Белая» Богоизбранная магия, разрушала все чары миролюбивых жителей Марилии. Не искушенные в военном деле, без поддержки заклинаний, на которых строилось все их существование, они с легкостью были побеждены, пусть и уступавшей по численности, но закаленной в боях гвардией.

   Даже инквизиции не осталось работы на землях Марилии – по личному приказу Раззака гвардейцы истребили всех марилийцев. Причудливые магические народцы были уничтожены незнающими жалости легионерами, вековые леса выжжены дотла, а земля засыпана солью, чтобы ничего не смогло больше на ней вырасти. Казалось, сама магия покинула мир с уничтожением Марилии, и лишь жалкие крупицы Искусства остались в руках людей.

   «Неужели подобное делалось во имя Господа? Как мог Он допустить столько смертей?» - подобные мысли стали часто посещать Граса, однако, понимая, что это не его ума дело, он отгонял их подальше.  Темный переулок, по которому он шел от Собора, почему-то пугал палача. Грас не понимал, отчего страх закрался в его сердце. Возможно, он боялся за свою душу, которая неминуемо должна отправиться в ад, рухнуть в пропасть под тяжестью грехов, и никакие исповеди, никакие отпущения грехов ему не помогут.

  Внезапный удар в спину прервал его размышления. Вскрикнув, Грас упал на землю, почти мгновенно откатившись в сторону, как оказалось – вовремя: дубинка опустилась на то место, где он только что лежал. Резко вскочив, палач прижался спиной к стене и смог, наконец, рассмотреть нападавших. Их было трое – высокий парень с дубинкой, находившийся справа от Граса, толстяк со здоровенным топором и закутанный в плащ главарь, из тени наблюдавший за действиями первых двоих, но не принимавший участия в драке. Толстяк нанес удар, в который вложил всю свою немалую силу, однако палач увернулся, ударив ногой по запястью противника. Топор вывалился из онемевшей руки толстяка и тот, прорычав что-то невразумительное, но, как понял Грас, очень обидное, с завидной проворностью отпрыгнул вправо. Палач хотел было разобраться с ним до конца, но дубинка второго бандита прошлась по его ребрам. Пересилив боль, Грас схватил дубинку и притянул к себе ее обладателя. Парень несколько удивился подобному повороту, но тут же, выпустив оружие, нанес палачу мощный удар в челюсть. Палача это не остановило – отбросив дубинку, он рывком развернул разбойника спиной к себе и обхватил его руками за лоб и подбородок. Несчастный пытался вырваться, но хватка Граса была железной, резко крутанув голову противника, он свернул парню шею. Мгновенно обмякшее тело рухнуло на мостовую.

 Никогда раньше Грас не убивал без приговора, и теперь ему стало не по себе. Одобрит ли Церковь его поступок? Теперь его душа точно обречена.

   Мрачные мысли на мгновение отвлекли его от драки, и главарь не замедлил этим воспользоваться. Он совершенно непостижимым образом возник рядом с Грасом, нанося ему серию мощных ударов. Никогда еще Грас не видел, что бы человек перемещался с такой скоростью, если только на него не были наложены чары.

 - Живчик! Свяжи его, легкой смерти он не заслужил, - услышал палач слова главаря, прежде чем провалился в забытье.

***

    Малагон стоял у окна башни, смотря на марширующие внизу легионы. Его башня была поднята в небо силой магии и знания, украденного у Марилийцев. Идея полного уничтожения волшебной страны принадлежала Великому Инквизитору, маг же был категорически против подобного варварства, но его голос мало что значил. В результате бесценные знания были утеряны навсегда, лишь немногое смог сокрыть от бдительного ока инквизиции старый маг, но и этого оказалось более чем достаточно, что бы его сила возросла стократ. Именно благодаря магии Марилийцев, извращенной его темным разумом, Малагон разрушил города Даларии и теперь собирался нанести поражение Восточным землям. «Императорский Белый Маг» - звучал его титул, - «Советник императора, Тень у Трона». К сожалению мага, подобных «теней у Трона» было слишком много. Но после Восточного похода все кардинально изменится, маг чувствовал это. Чувствовал так же, как тридцать лет назад, когда он был лишь одним из многих волшебников Кассара. Вовремя разглядев возрастающую роль церкви, маг втерся в доверие к иерархам, убедил их, что многие виды магии богомерзки, тем самым, положив начало Великой Чистке, известной в народе как Неделя Негаснущих Костров. Десятки великих и благородных магов закончили свои жизни в застенках инквизиции, сотни сложили головы на плахах и сгорели в очищающем пламени костров. Но некоторые избежали этой участи, затаились, бежали за границу. Что стало главным поводом к Священной войне.

  Усилиями инквизиции, Малагон и его братья остались единственными магами в империи. Но амбиции Императорского Мага простирались гораздо дальше – он желал править миром, а для этого следовало захватить его, от моря до моря. Теперь же, когда Запад был покорен, настало время Востока. Вновь идея похода принадлежала Малагону, коварный маг убедил Понтифика и Раззака в необходимости войны. «Один мир – одна Вера!» – произнес маг, и никто не стал ему перечить. Слишком сильно было желание императора принести Истинное учение в сердца язычников, ибо он, в отличие от Малагона и Ал-Карадара искренне верил, что творит лишь добро.

 - Приветствую, - раздался веселый голос за его спиной. Маг резко обернулся, направив растопыренные морщинистые пальцы на наглеца, посмевшего нарушить его покой. Однако слова смертоносного заклятья так и не слетели с его губ, когда он рассмотрел гостя –  юношу лет шестнадцати, с рыжими космами, закрывавшими большую часть лица. На парне был мятый замызганный балахон, явно нуждавшийся в стирке,  но это, видимо не доставляло ему никаких неудобств, зато злило опрятного Малагона.

- А, это ты, Ланк, - поприветствовал гостя маг, жестом предлагая сесть. – Никак не привыкну к тому, что ты можешь являться в мое жилище, как к себе домой.

- Это мой дар, брат, такой же, как и вечная молодость, - ответил Ланк, насмешливо осмотрев Малагона с ног до головы. Время не было к магу милосердно – его лицо покрывали морщины, под глазами давно появились синяки – последствие хронической бессонницы, вызванной кошмарами (во сне к Малагону являлись все те, кого он загубил, а с некоторых пор на его совести находились целые народы). Карие глаза, некогда зоркие и блестящие, стали водянистыми и подслеповатыми. Большая часть зубов уже распрощалась с Малагоном, а оставшиеся тоже готовы  покинуть его со дня на день, иссиня-черные волосы поседели, и к тому же маг стал замечать, что его роскошная шевелюра редеет день ото дня. Прожитые годы давили на него, заставляя сгорбиться, и он уже шагу не мог ступить без посоха, а белоснежные одежды волочились по полу, вслед за ним. Однако разум мага по-прежнему был ясен.

  Маг испытывал черную зависть к брату, получившему в наследство от отца вечную молодость, хоть и не перенявшему большую часть его магических сил. «Это несправедливо, - убеждал себя Малагон. – Глупец, неспособный даже заклятье правильно произнести, полон сил, а я – могучий маг, обречен на смерть от старости!»

 - Рад видеть тебя, брат, - фальшиво улыбнулся маг. – Какие вести ты принес?

 - Хорошие, Мал, - обычным веселым тоном ответил Ланк. Малагон ненавидел его веселье. -  Я был в землях Востока, видел страны и людей. У них нет единства. Десятки кочевых племен и мелких селений, которые легко будут покорены армией императора. Лишь два государства представляют опасность.

- Ты молодец, Ланк, - прокряхтел маг, подходя к брату. – Получи же свою награду!

 Ладонь Малагона опустилась на лоб юноши, маг произнес несколько слов, и Ланк безвольной куклой упал на пол. У мага не было желания слушать болтовню брата - всю необходимую информацию он мог изъять из его разума при помощи магии.

- Ты ошибся, брат, дар молодости теперь будет моим.

   Знания Марилии давали ему надежду на омоложение за счет собственного брата, и Белый Маг не собирался упускать такой шанс.

***

    Мало кто видел Великого Инквизитора в ярости, еще меньше людей смогли после этого выжить, однако, в этот день Ларсиус не скрывал злобы. Служители, попадавшиеся ему на пути, испуганно шарахались в сторону и вжимались в стену, опасаясь, что гнев главы Пресвятого Ордена падет на них. Но Ларсиусу не было до них дела, слишком уж неприятные новости получил он от шпионов и теперь должен был сообщить Понтифику. Никогда еще церковь не была столь уязвима, как сейчас. С силой распахнул он позолоченные двери, ведущие в келью Ал-Карадара, шум заставил Верховного Служителя оторваться от  чтения Писания и взглянуть на гостя.

 - Что скажешь ты, Ларсиус? – спросил Понтифик, поглаживая роскошные седые усы. Эти усы были единственной растительностью на его лысой голове, однако отсутствие волос лишь придавало ему солидности, подчеркивая высокий лоб и глубоко посаженые глаза.

    Понтифик был очень стар, он помнил времена, когда Церковь была слаба и не имела влияния на имперский двор. Он помнил времена, когда империя Кассар, еще не была империей. Именно он, Ал-Карадар, способствовал ее возвышению. Его воля сплотила дворян и церковников, он искоренил язычество, которое к тому времени пустило глубокие корни на территории империи. Тогда маги были союзниками церкви, но потом пришел и их черед. Пресвятой Орден был создан специально для борьбы с любыми проявлениями колдовства.

  Три сотни лет понадобилось Ал-Карадару, чтобы создать могущественное государство, с фанатичным монархом на престоле, и все эти годы он копил ненависть к тем, кто являлся основными врагами церкви – нелюдям, волшебным существам, ибо они не были столь легко управляемы, как люди. Большую часть Кассарских нелюдей инквизиторы вырезали вместе с язычниками, но многие нашли приют в соседних странах. Понтифик боялся, что они станут подстрекать монархов к войне с Кассаром, но этого не случилось и, переведя дух, Ал-Карадар продолжил экспансию. Десятки миссионеров разбрелись по государствам Запада, склоняя людей к Истинной Вере и  сея ненависть к волшебным существам в их сердца. Никто не удивлялся, когда нелюдей изгоняли, им вслед летели камни, комья грязи и брань, а тех, кто пытался сопротивляться ожидали стрелы и копья королевских воинов.

     Однако, несмотря на то, что свет Истинного Учения приняли все страны Запада, Ал-Карадар не считал свою миссию выполненной, напротив, он стал замечать, что главы Церкви соседних стран стараются стать независимыми от Престола. Особенно смелые даже подвергли сомнению основные догмы Писания и пересмотрели многие вопросы веры. В провинции начали возрождаться культы древних, и, казалось бы, забытых богов.

    И еще, словно бельмо на глазу Господа, словно гнойный нарыв на теле освященной земли, существовала Марилия - страна, где богомерзкое колдовство являлось основой существования, страна, давшая приют всем изгнанным нелюдям, страна ублюдков и полукровок, в которой люди не гнушались кровосмесительства с нелюдями. И Ал-Карадар услышал глас Господень, требовавший с корнем выдрать ростки ереси, посеянной нелюдями в их проклятой стране…

- Ваше Святейшество, - опустился на колени Ларсиус, прикасаясь губами к перстню на руке Понтифика. – Император поступил слишком опрометчиво, начав восточную компанию.

- На то была воля Господа и мое благословение,  инквизитор, - тон Ал-Карадара ясно показывал, что обсуждать он ничего не собирается, однако Ларсиус уже не мог остановиться.

- Пятнадцать легионов увел он с собой, восемдесят когорт кавалерии, и еще многих, - в голосе Великого Инквизитора появилось отчаянье. – Мы теперь беззащитны, словно младенцы!

- Возможно, ты прав, Ларсиус, - произнес Понтифик, таким тоном, словно наставлял неразумное дитя. – Но есть одна причина, по которой я решился на этот шаг – не осталось больше врагов, способных угрожать Церкви…

- Кроме тех, кому терять уже нечего! – Перебил его Ларсиус. Подобная дерзость сурово каралась, но на этот раз инквизитор посчитал, что его информация слишком важна. – В Руане найден труп нелюдя! Я не удивлюсь, если кто-либо еще из их порочного племени пережил гибель Марилии. Они опасны, Ваше Святейшество, и полны наглости, раз посмели разместиться в городе, полном моих людей!

- Если это все, Ларсиус, то займись делом, а меня не тревожь больше подобными пустяками. – Устало сказал Ал-Карадур, делая вид, что возвращается к чтению Писания, а сам вновь погрузился в воспоминания. Аудиенция была окончена.

***

    Грас очнулся в сыром помещении, освещенном несколькими факелами. Руки его были крепко связаны за спиной, а ноги прикованы к стене прочной цепью. Когда глаза привыкли к полумраку, он смог разглядеть шестерых существ, которых людьми нельзя было назвать даже с большой натяжкой: тот, кого он раньше принял за толстяка, на самом деле оказался огром, рядом с ним сидел бородатый гном в старой, проржавевшей броне и стройный утонченный эльф. Все трое играли в карты, не обращая на пленника никакого внимания. Время от времени гном вскакивал и, нервно дергая бороду, начинал доказывать, что эльф мухлюет.

  В дальнем углу сидело два человекоподобных ящера, обедающих (или ужинающих, Грас понятия не имел, сколько времени он провел в забытьи) крысами.

 Шестой появился рядом с палачом столь же внезапно, как и во время недавней схватки. Главарь был широкоплеч и мускулист, однако при этом слишком изящен для человека. Кожа его была бледна, а уши, отметил палач, остроконечны, как у эльфа.

   «Богомерзкий ублюдок! - подумал Грас  - Сколько таких наплодилось в проклятой Марилии!»

- Ты, наверное, удивлен, что еще жив, - произнес главарь мелодичным голосом, свойственным эльфам. – Отвечу сразу: будь моя воля, ты бы не пережил вчерашней схватки, но господину ты пока еще нужен, палач. Гордись отведенной тебе ролью – она очень значительна.

- И в чем же она состоит? – в лоб спросил палач.

- А вот это уже не твое дело, - рассмеялся полуэльф. – От тебя потребуется только правильно умереть!

 Главарь с размаху нанес Грасу удар в живот, затем в лицо, сломав нос.

- Эй, ребята, не хотите поразвлечься! – Крикнул он, вновь ударяя палача по ребрам.

***

      Раззак ехал впереди армии на великолепном белоснежном скакуне, который стоил больше, чем любая из его конных когорт. Конь был быстр как ветер, стремителен словно стрела, яростен будто ураган, и послушен как ягненок. Ударом копыта он мог раскроить человеку череп, даже если тот был в стальном шлеме. Император назвал скакуна Аралак - Величественный.

  Окинув взглядом степь, по которой войска шли уже пятые сутки, император несколько сник. На Западе воевать было гораздо проще, а здесь разведчики не смогли обнаружить ни одного поселения, ни одного патруля, ни одной живой души. С каждым днем настроение легионеров становилось все мрачнее, они жаждали славы и добычи, но вместо этого им приходилось идти по выгоревшей и каменистой земле.  Император знал, что рано или поздно они, конечно, столкнуться с врагом, но боялся, что столкновение произойдет слишком поздно.

      Клубы дыма поглотили императора всего на секунду, но когда дым рассеялся, рядом с Раззаком находился смутно знакомый ему человек в белых одеждах, левитировавший в полуметре над землей. Телохранители императора, увидев колдуна, обнажили оружие, но Раззак жестом приказал им остановиться. Он узнал мага.

- Я смотрю, ты омолодился, Малагон! – Дружески хлопнул мага по спине император, будь Малагон все тем же дряхлым старцем, он сразу бы отдал богу душу, но теперь колдун стал молод и полон сил.

- На все воля Божья, - уклонился от прямого ответа Малагон.

    Он высосал жизнь собственного брата. Высосал до последней капли, с усмешкой наблюдая за тем, как Ланк дряхлел. Великий дар, который столь бездарно растрачивал Ланк, Малагон уже давно считал своим по праву и теперь, наконец, получил его.  «Да простит тебя Господь», - дребезжащим старческим голосом произнес Ланк, прежде чем умереть. «Мне плевать на Его прощение!», - рассмеялся ему в лицо Малагон. Он не испытывал ни угрызений совести, ни горечи потери, разве что некоторое неудобство, от того, что лишился полезного помощника, но в конце концов у него остался еще и второй брат. Теперь у Малагона были многие годы, что бы изучить Марилийскую магию, и с ее помощью добиться запредельного могущества. Но сначала требовалось покорить Восток.

   Сорокалетний император с завистью смотрел на молодое, сильное тело мага. Конечно, он и сам еще был полон сил, но старость подступала к нему все ближе, и он боялся, что некому будет продолжить его великое дело.

 - У тебя есть, что сказать? – обратился он к магу.

-  Конечно, Ваше Величество, - ответил Белый Маг, приближаясь к императору вплотную и переходя на шепот. – Восток не столь опасен для нас, как Запад, а с Западом Вы смогли покончить всего за год. Два государства расположены здесь, они сильны, но, даже вместе, их войска уступают Вашим. Большую же часть степей занимают разрозненные племена, с которыми под силу расправиться одной когорте. Племена эти богомерзки по своей сути, ибо состоят не столько из людей, сколько из нелюдей, чья кожа зелена и крепка, а вид омерзителен. Эти нелюди не похожи на тех, что были в Марилии – они дики и не знакомы с колдовством, однако сильны и свирепы.

- Новости приятны, друг мой, - кивнул Раззак. – Но сколь далек еще путь до вражеских городов? Я чувствую, что еще пара недель бесплодного марша и мои легионы станут небоеспособны!

-          Не беспокойтесь, границы Мраморного Царства Гунг Шалараск всего в шести днях пути на юг.  – Закончив фразу, маг театрально вскинул руки и растворился в дыму.

***

        Каждый день Грас видел новые лица, он сбился со счета и уже не представлял себе, сколько нелюдей обосновалось под Руаном. Подумать только, город - во власти инквизиции, а под ним, всего в каких-то нескольких метрах от пыточных, существует чуть ли не целый город нелюдей. Грас ни за что бы не поверил в это, если бы не видел столько нелюдей своими глазами: эльфы, гномы, тролли и многие другие, которых палач даже не знал, как назвать.  Многие издевались над ним, били, осыпали бранью и проклятиями, люто ненавидя его - палача инквизиции.  Как-то эльф-маг, по кличке Красавчик, прожег ему руку и наслаждался его криками, пока палач не потерял сознание. Гном отрубил ему несколько пальцев на другой руке, а одна эльфийка нанесла ему несколько ударов тонким стилетом в ногу.

   Грас готов был вынести любые мучения, надеясь, что это зачтется ему на том свете, но также он жаждал освободиться и рассказать властям о тайном жилище нелюдей. Хотя он понимал, что, скорее всего, сможет покинуть это место только вперед ногами.

***

     Эльф отложил в сторону древний свиток и повернулся к собравшимся. Раньше он никогда не спустился бы в эти отвратительные катакомбы, а теперь они стали его домом. Домом, в котором он не желал оставаться ни минуты, но пробыл много недель.  Когда-то Лехтиан был приближенным королевы, правительницы Марилии, но потом пришли имперские войска и разрушили его страну. Королеву сожгли на костре под крики пьяной солдатни и молитвы проклятых инквизиторов. Тысячи Марилийцев погибли, сотни сгнили в пыточных и застенках, но были и те, кто спасся. Страшная судьба, постигшая Марилию, сплотила до этого обособленные народы, но, несмотря на кипевшую в их сердцах ярость, они понимали, что справиться с империей им не под силу. Тогда они затаились в катакомбах под городами, тщательно планируя грядущее Отмщение.

  Лехтиан являлся признанным лидером всех Марилийцев - мудрый, отважный, искушенный в делах правления и, что самое главное, посвященный в великие таинства магии. Десятки смертоносных заклинаний заготовил для империи старый эльф, но ни одно из них не устраивало его в полной мере, ибо он хотел покончить с захватчиками одним мощным ударом.

   В данный момент он собрал лидеров других подземных городов, чтобы обсудить с ними, как использовать в своих целях Восточный поход императора. Переброской стольких легионов на Восток, император, сам того не желая, развязал им руки. Теперь Марилийцы могли поднять восстание на территории всех захваченных королевств разом и, не опасаясь имперской армии, расправиться с самым ненавистным врагом - Церковью.

  - Друзья мои, - произнес эльф почти шепотом, призывая соратников к тишине. И действительно, все умолкли, стараясь не пропустить ни слова из речи лидера.

- Друзья мои, - повторил Лехтиан, когда стало настолько тихо, что можно было услышать жужжание пролетающих под сводами пещеры насекомых. – Час Отмщения близиться! В ближайшее полнолуние я произнесу заклятье Крови (некоторые из нелюдей испуганно задергались при этих словах, другие тяжело вздохнули, в глазах третьих появился неподдельный ужас). Конечно, я понимаю, сколь губительны будут последствия, - продолжил маг, повысив голос, дабы пресечь возможные возражения. – Но разве люди не заслужили этого?! Разве они не разрушили нашу страну! Наши жизни! Мы ютимся в подземельях, словно жалкие…

   Один из гномов яростно ударил кулаком по столу, не дав эльфу закончить.

- Вот значит как, Лехтиан! – От негодования борода гнома тряслась, а щеки раздулись. – «Как жалкие гномы», хотел ты сказать?! Мы потерпели от империи не меньше ущерба, чем все вы, и именно мы, гномы, помогли вам обстроиться под землей!

  - Дюрган, любезнейший друг мой, у меня и в мыслях не было оскорблять Вас. Напротив, я безмерно благодарен Вам, за ту щедрость, которую Вы проявили, но мы жители лесов и нас гнетет подземная жизнь. – Слова эльфа уняли гнев Дюргана, и вспыльчивый гном пригладил бороду, придавая ей опрятный вид. Разрешив спор, Лехтиан продолжил речь. – Месть, это все, что у нас осталось, и ничто не заставит меня свернуть с выбранного пути! Даже сейчас, когда основные армии Кассара покинули Запад, оставшихся войск все равно больше, чем всех нас вместе взятых. Захваченные страны лояльны к империи и окажут легионерам поддержку в подавлении восстания. Лишь заклятье Крови даст нам необходимое преимущество!

- Эльфф-правитель, понимаешшь ли ты, что можешшь униччтожшшить вессь мир?! – Спросил ящер сидевший в конце стола. Человекоподобные ящеры относились к последней ветви древней расы Маарсанков, исчезнувшей еще до появления эльфов. Сами ящеры называли себя Анкх-Маарсанки, что означало Младшие Маарсанки. Их род был и раньше невелик, а после уничтожения Марилии ящеров осталось всего три десятка.  Для Лехтиана оставалось загадкой почему Горссск, их лидер, так беспокоиться о сохранности мира.

   - Я все понимаю, благородный Горссск, - произнес эльф, стараясь не смотреть на ящера, способного загипнотизировать любого, кто имел неосторожность хоть на секунду взглянуть ему в глаза. –  Но этот мир и так обречен на гибель, если Раззак и Ал-Карадар победят! Теперь же я прошу вас помочь мне! Дайте по капле своей крови, дабы я смог свершить возмездие!

     Эльф достал из складок балахона золотой пузырек и, демонстративно надрезав запястье,  наполнил его своей кровью.

- Теперь вы, друзья мои!

 Слуги Лехтиана поднесли каждому гостю по точно такому же пузырьку. Собравшиеся не пожалели крови для великого Отмщения, лишь Горссск задумчиво сложил лапы на груди, отказываясь принимать в этом участие.

   - Вы не получите ни капли крови Анкхх-Маарсссанка для ссстоль подлого деяния! – Решительно прошипел он.

 - Друг, мой, неужели ты забыл, как люди убивали твоих родичей, и их кровь лилась рекой, - попытался уговорить его Лехтиан. - Неужели теперь тебе жаль лишь капли, что бы отомстить за их смерти!

 - Ты сссам не ведаешшь, что творишшь, эльф, - ответил ящер, вставая из-за стола. - Маарсссанки века назад сотворили зссаклятье Крови и лик мира изменился неузсснаваемо!

- Пусть так! - возопил Лехтиан, срываясь на хрип. - Горссск, месть, это все что у меня осталось и если ты по доброй воле не дашь мне крови, я заберу ее силой!

- Тогда чшшем ты будешшь лучьшше империи?! - Прошипел Горссск, однако его слова не задели эльфа. Лехтиан взмахнул рукой, приказав стражникам схватить ящера, но это было не так-то просто. Отбросив повисших на его передних лапах воинов, казавшийся медлительным, ящер совершил головокружительный прыжок к выходу, приземлившись на двоих гномов, заслонивших проход. Придавив обоих, Горссск стрелой вылетел из помещения.

  - Расходитесь! - Приказал Лехтиан членам собрания. - Каков бы ни был результат  моего дела, ваши действия остаются неизменными. Осталось всего семь дней, вы должны быть готовы!

  Ответа не последовало, гости молча покинули старого эльфа. Одержимость Лехтиана пугала их, но ослушаться его - означало разделить судьбу Горссска. К тому же они, в отличие от ящера, во многом были солидарны с Лехтианом. Слишком сильна была ненависть к империи, к инквизиции.

***

     Горссск бежал к выходу со скоростью ветра, бесшумно касаясь каменного пола тоннеля чешуйчатыми лапами. Никогда не доверял он эльфам, как впрочем, не доверял никому, кроме других Анкх-Маарсанков. Слишком непредсказуемы они были, в отличие от ящеров, у которых был коллективный разум. Вот и сейчас Горссск, не прерывая бега, сообщил всем сородичам, о предательстве Лехтиана.  Не мог старый ящер допустить Второго заклятья Крови, коллективная память Маарсанков передала все ужасающие подробности Первого заклятья - гибельные напасти, расколовшие мир на части и разделившие их бескрайним океаном. До сих пор отколовшиеся земли остались красивой, но недосягаемой легендой. Великая раса перестала существовать, и, словно в насмешку над ящерами, появились другие существа, так не похожие на Маарсанков. Эльфы были первыми среди новых, гномы - вторыми. Дальше появились мириады других. Большая часть, чтобы исчезнуть без следа, но некоторые очень прочно обосновались в изменившемся мире. Ящеры тогда считали, что стоит им уничтожить всех этих существ и все вернется на круги своя, однако жестокая война обернулась трагедией в первую очередь для самих Анкх-Маарсанков, которые были разбиты наголову и почти уничтожены. Стоит ли удивляться, что для Горссска и люди, и эльфы, и кто бы то ни было, остались врагами. Ему было все равно, кто победит, а кто будет истреблен. Настоящее значение для него имел лишь страх перед заклятьем Крови, страх десятков поколений ящеров, впитавшийся в плоть и кровь Горссска. Он просто не мог позволить этому ужасу произойти вновь и никакие доводы, насколько бы логичными и обоснованными они не казались, не смогли бы убедить его.

    Дверь распахнулась перед ним, в дверном проеме стоял некто закутанный в серый дырявый плащ, лицо его скрывала маска, и лишь глаза светились фанатичным огнем. Ящер бросился на нового противника, но тот, быстрый словно молния, переместился ему за спину. Могучий кулак едва не сломал ящеру шею, однако крепкая чешуя, приняла на себя большую часть удара. Хвост обвился вокруг ног незнакомца и Горссск рывком поверг его на пол, навалившись сверху. Перекусить наглецу горло, не должно было составить труда для могучего ящера, но тот совершенно непостижимым образом вырвался из стальной хватки чешуйчатых лап, оставив в зубах Горссска, вместо плоти, лишь бесполезную тряпку - маску.

  Моментально вскочив с пола, Горссск успел мельком разглядеть бледное лицо врага, почти моментально поняв, что перед ним полуэльф. Много слышал ящер об этом воине, и слухи говорили, что полуэльф очень опасен. Он и впрямь оказался могучим бойцом, ибо раньше Горссск никогда не встречал равных себе по силе и скорости.

  Полуэльф бросился на Горссска столь стремительно, что ящер даже не заметил, как он начал движение. Мощный удар отбросил тяжелого Анкх-Маарсанка к стене, однако сразить ящера одним ударом было невозможно. Знал это и полуэльф, поэтому, не дожидаясь, когда Горссск придет в себя, нанес ему еще несколько ударов, ломая крепкие кости и сминая чешую, по прочности не уступающую стали.

    Горссск еще был жив, когда его тело стало напоминать бесформенную груду мусора, а полуэльф, сполна насладившись избиением противника, милосердно перерезал ему горло, наполнив кровью позолоченный флакончик, все это время находившийся в его руке.

   - Заклятье будет произнесено, ящерица! - Рассмеялся победитель. - Во что бы то ни стало!!!

***

  Эльфы не подвержены разрушительному действию времени, они проходят сквозь столетья, оставаясь молодыми и прекрасными. Зеркало не могло показать внутренних изменений Лехтиана, он видел в отражении все то же лицо, что было у него триста, пятьсот лет назад. Но внутренне он изменился - сердце его стало жестоким и бесчувственным, словно лед, а мысли холодными и расчетливыми. Не осталось в его душе места веселью и радости, жажда мести поглотила его, завесив глаза пеленой тьмы. Многое помнил Лехтиан, история рода людского была для него – древнего эльфа – не сказаниями предков, а событиями его жизни.

  Эльфы, что бы там не говорил Горссск о трагической случайности, были совершенной расой, созданной богами, после долгих проб и ошибок, результатом которых являлись отвратительные Маарсанки. Именно эльфы стали вершиной божественного творения, пиком, после которого даже боги не смогли создать ничего, более прекрасного. Гномы, орки, великаны – все они созданы из того, что осталось после сотворения эльфов, и несовершенны. Люди же вообще стали ошибкой богов, впитав в себя все самое плохое, что только могло быть в мире.

  И создав их, боги настолько ужаснулись, что отвратили от людей взоры и помыслы свои. Люди долгое время поклонялись духам предков и зверей, создавали примитивные культы, что весьма веселило эльфов, поклонявшихся Настоящим Богам. Век людей недолог, но амбиции их превышали все разумные пределы. Плодились люди с неимоверной быстротой и вскоре заселили все свободные земли, а затем стали изгонять с исконных территорий тех, кто был слабее их. Оркам и гоблинам пришлось бежать на восток, в степи, гномов люди загнали под землю, великанов в горы. А с эльфами заключили договор, основываясь на том, что леса людям были не нужны – им вполне хватало равнин.

   Долго длилось сотрудничество эльфов и людей, во время которого многое переняли люди у совершенной расы – и магическое искусство, и изящные ремесла, и воинское мастерство. Не скупились эльфы, ибо были они наивны и неискушенны в коварстве, которым издревле наделены были люди. Лишь когда стало слишком поздно, поняли эльфы, почему людям не нужны их леса - люди нуждались в дровах и бревнах. Быстро делали люди свое дело - всего за пару сотен лет были вырублены вековые леса. Эльфы оказались вынуждены переселяться в людские города, либо отступать в дремучие чащобы, непригодные для жизни. Лишь в Марилии сохранялась гармония, во многом благодаря тому, что правила в ней эльфийская королева, способная сдерживать людские амбиции.

   Оскорбленные нарушением договора, лишенные жилищ и надежды, упустили эльфы из виду появление Пророка, принесшего слова Новой Веры, которую люди назвали Истинной. Единственный Бог назван был Настоящим – остальные демонами и порождениями тьмы, с которыми надо было бороться. Вера эта быстро обрела популярность, сторонники ее встречались во многих городах, и самым истовым последователем Пророка был Ал-Карадар, тогда еще Первый, но впоследствии он каждые полторы сотни лет менял свой номер. Темно было его происхождение, столь же темно, как и его душа. Эльфы видели тьму внутри него, и за это возненавидел он эльфов.

  После смерти Пророка, Ал-Карадар стал новым Понтификом, при нем церковь, перешла от проповедей к действиям. С теми, кого объявляли порождениями мрака, поступали, как со скотом. Инквизиция, созданная на основе элитного полка Кассарской Гвардии – бездумных фанатиков, наделенных огромной силой и могуществом, начала очистительный поход, сначала по землям Кассара, а затем и по соседним странам. Однако сил инквизиции явно не хватало, и тогда Раззак, марионеточный император, слуга церкви, объявил Священную войну всем неверным, в особенности нелюдям. Пример Даларии, первой павшей под ударом стального имперского кулака, заставил других государей затрястись в страхе и сдаться Раззаку, едва только его легионы пересекали границы их стран.

   Необъяснимая колдовская сила инквизиторов, оказалась намного сильнее тысячелетнего искусства эльфийских волшебников. Гвардейцы играючи одолели  гномьи и эльфийские войска. Древняя магия Марилийских городов, защищавшая их, была развеяна в одночасье, а жители безжалостно вырезаны. Королеву инквизиторы подвергли особо изощренным пыткам, ее мучениями наслаждался Великий Инквизитор Ларсиус, лично желавший сломить гордый дух пленной эльфийки. Когда же он понял, что даже у него не хватит на это сил, Ларсиус приказал сжечь ее, на потеху толпе. Великую королеву, словно простолюдинку, проволокли по улицам Валиаза, столицы империи, в разорванном платье и, изваляв в грязи, привязали к столбу, где палач прошелся кнутом по ее телу. Толпа улюлюкала и смеялась, требуя продолжения. Гнилые овощи летели в лицо эльфийке, но на ее, искусанных в кровь от боли, губах сохранилось гордая усмешка превосходства. Она ни разу не вскрикнула, когда палач бил ее, ни слова не проронила она и, когда пламя костра поглотило ее тело. Сожжены были и другие правители Марилии, и могучие маги, и знатные воины.

     Лехтиан был единственным Великим Магом, спасшимся от огня инквизиции, но он же был и сильнейшим из всех марилийских магов, за всю историю мира.

   Эльф отошел от зеркала, стараясь выбросить из головы неприятные воспоминания, мешавшие сосредоточиться, но взгляд невольно упал на роскошное одеяние придворного мага. Прекрасные шелковые одежды, расшитые золотом и серебром, с пуговицами из драгоценных камней. Последний раз Лехтиан одевал их, когда сражался в битве за Терн – столицу Марилии. Теперь же он ходил в жалком рубище, ожидая того момента, когда его народ сможет покинуть ненавистные подземелья и выйти на свет. Лехтиан собирался вновь надеть облачение Великого Мага в день Отмщения, когда заклятье Крови покончит с ненавистной ему империей Кассар, с церковью Ложного Бога, чьим именем прикрывались инквизиторы, истребляя эльфов, и отдаст оставшихся людей во власть выживших Марилийцев.

       - Отец, все произошло, как Вы и предполагали, - раздался сильный, но приятный голос за спиной эльфа.

- Я не предполагал, я – знал, Касилиас, - медленно обернувшись к полуэльфу, произнес Лехтиан. – Надеюсь, с ящером не возникло проблем?

   В каком-то смысле Лехтиану было даже жаль Горссска. Жаль не жизни ящера, а того, что до самой смерти он остался слеп в своем страхе. Эльфы - не слабые Маарсанки, оказавшиеся неспособными управлять столь могущественной магией, и уничтоженые изменившимся заклятьем. Он, Лехтиан, сделает все правильно, его магия вернет былую славу эльфов. Конечно же, эльф знал, что ящер не поддержит его стремления, знал, что придется лишить его жизни ради великой цели, однако жалость давно стала для Лехтиана чем-то несущественным. «Цель оправдывает любые средства», таков был девиз его лютых врагов, что ж, эти мудрые слова подойдут и ему.

- Отец, - тепло улыбнулся Касилиас, протягивая магу флакон с кровью. – Мне нет равных в битве, с тех пор, как Вы провели обряд.

- Остался последний компонент, сын мой, - холодно произнес эльф, принимая флакон. – Кровь предателя, что загубил десятки невинных душ. Принеси ее мне не позднее, чем завтра, а с ним самим можешь поступить по своему усмотрению.

- Я все сделаю, отец! – Полуэльф поклонился родителю и, со скоростью молнии, покинул покои Лехтиана.

  Эльф не любил сына. Этот отпрыск не был столь желанным, как трое других  его детей, замученных инквизицией. Когда-то он некоторое время увлекался одной человеческой женщиной, но когда она принесла ему сына, Лехтиан сгоряча хотел прикончить их обоих. Но что-то помешало ему. Эльф дал женщине золота и драгоценностей и попросил больше никогда не возвращаться к нему, однако век людей недолог, а она умерла совсем молодой от какой-то болезни (Лехтиан не знал, и не хотел знать, что это за болезнь, поскольку он, подобно другим эльфам был не подвержен недугам). И Касилиаса все же пришлось воспитывать Лехтиану. Мага из него, подобно остальным детям эльфа не получилось, зато он стал великолепным воином. Лехтиан в то время испытывал на животных заклятье, способное увеличивать их скорость в несколько раз, однако все зверушки очень скоро умерли от старости. Как оказалось заклятье ускоряло все жизненные циклы заколдованного, старя его в очень короткий срок. Тогда-то он и решил опробовать чары на своем долговечном, но не любимом сыне. Эксперимент удался, а Касилиас, и без того очень любивший отца, стал преклоняться перед ним.

***

    Три сотни лет назад не было в мире государства, способного противостоять войскам Мраморного Царства. Воины Гунг Шараласка, облаченные в ярко раскрашенные доспехи из металла и дерева внушали ужас Восточным землям, их желто-зеленые стяги, символизирующие Земли-под-Солнцем, заставляли трястись в страхе государей и простолюдинов. Весь Восток мог склониться перед царем Гунг Шараласка, но последний монарх оказался слишком миролюбив. Он распустил часть армии, а оставшиеся полки распределил по приграничным землям, чтобы отбивать набеги кочевников. Царь поощрял ремесла, а не воинское искусство, армия постепенно становилась небоеспособной, и лишь отдельные гарнизоны сохранили древние воинские традиции.

   Пять прекрасных и величественных городов Гунг Шараласка, жемчужины Востока, потрясали великолепием архитектуры, роскошью дворцов и храмов. Даже простые горожане жили в таких домах, какие на Западе могли позволить себе только дворяне.

    Однако в этот день богатства и величие стало тленом.

    Опасность пришла со стороны степи, но это были не кочевые племена, долгие годы совершавшие набеги на Гунг Шараласк – в Мраморное Царство вторглись безжалостные враги, легионы Кассара. Приграничные гарнизоны были усыплены заклятьями и уничтожены прежде, чем успели даже подать сигнал. Армии Кассарской империи, под покровом ночи и магии, окружили города, атаковав на рассвете. Конные когорты нанесли удар по селениям и деревням, разрушая и предавая огню жилища шараласкцев.

    Окованные железом тараны пробили глинобитные стены городов, а жаждущие крови и добычи легионеры, ворвались в проломы, словно стая саранчи. Координация имперских легионов была потрясающей – одновременно отдали приказы командиры, в один момент ринулись в бой воины. Это Малагон, используя марилийские заклятья, смог проникнуть в сознание командиров и передавать им приказы императора,  лично возглавлявшего штурм Лин-Суана - столицы царства.

  Раззак  вел пять легионов и два полка гвардии – Длань Господню и Карающую Десницу (раньше гвардейских полков было три, но один из них Понтифик переформировал в церковную стражу – элитный отряд инквизиции). На улицах города развязалась кровавая сеча между стражей Мраморного Дворца и гвардией, в то время как легионеры убивали безоружных горожан, так и не понявших, откуда пришла их погибель. В сердцах легионеров не было жалости – лишь фанатичная преданность Господу (еще в детстве церковники отбирали будущих воинов и содержали их в монастырях, добиваясь безоговорочного послушания), им было все равно кого убивать, лишь бы на то было благословение церкви. Прекрасные языческие храмы стали руинами, над которыми теперь гордо развевались знамена Кассарских полков.

    Кольцо врагов стягивалось вокруг Мраморного дворца, в глубине которого, объятый ужасом, сидел на троне правитель Муонг. Столь сильны были тиски страха, сжимавшие его сердце, что старый правитель не мог даже отдавать приказы оставшимся войскам. Вжавшись в мраморный трон, некогда величественный государь ожидал  горестной развязки.

    Лишь железная воля начальника стражи Ласяо не давала защитникам дворца бросить оружие и сдаться на милость Раззака.

     В окружении молчаливых гвардейцев (император никогда не видел, чтобы кто-нибудь из них проронил хотя бы одно слово, они даже доспехи никогда не снимали), Раззак вошел во дворец, переступая через трупы шаралакцев. Десять гвардейцев, составлявших его эскорт, легко расправилась со стражей, преградившей кассарскому владыке дорогу.

   Ласяо вышел навстречу завоевателю, заслонив своей широкой спиной двери в тронный зал.

  - Трусливая атака не делает тебе чести! - Тщательно выговаривая слова, произнес полководец, обнажая чуть искривленный меч.

- Вы, язычники, не заслуживаете честного боя! – бросил император, поудобнее обхватив рукоять благословленного гладиуса.

- Твои воины убивали безоружных, разрушали храмы! – Ярость кипела в полководце и он, не давая ей помутить его разум, выплескивал гнев на императора, нанося ему оскорбления и быстрые, разящие удары.

 Раззак, однако, побеждал и более умелых противников, гладиус несколько раз отбросил оружие Ласяо, а затем острие императорского клинка вонзилось в плечо воина. Выронив меч, Ласяо взглянул в глаза Раззаку, ожидая завершающего удара, однако император оттолкнул его к стене и, распахнув двери, вошел в тронный зал. Полководец удивленно посмотрел вслед императору, но в этот момент меч гвардейца пронзил его сердце. Умирающий Ласяо, успел проклясть императора за подобное коварство.

   Старик Муонг встал с трона, взглянув на завоевателя.

- Ты захватил мою страну, - произнес правитель, с трудом держась на ногах. - Но зачем же столько убийств?

- Вы язычники! - возвестил Раззак. - Ваши души будут навеки прокляты!

- Но зачем тогда убивать нас? - Вновь спросил Муонг, и в словах его было столько скорби, что они поколебали веру Раззака.

- Затем, что такова воля Го... - Император осекся на полуслове. Вопрос поверженного монарха, казалось, сбросил пелену с его глаз. Господь не мог желать стольких смертей. Писание и другие Священные книги говорили, что Господь всепрощающ и добр, однако то, что приказывали иерархи, полностью противоречило Писанию. Казни вместо прощения, убийства вместо проповедей, и реки крови. Но ведь он, Раззак, хотел лишь добра. Как же он был слеп! Темная магия овладела им, и император знал, что на такое способен лишь Ал-Карадар. Двуличная тварь, что скрывала злобную натуру под маской благочестия. Этот подонок правил империей за его, императора, спиной. «Я убью его!» - поклялся император.

  Конечно, некоторые приказы Ал-Карадура были вполне обоснованы - например, уничтожение Марилии и истребление нелюдей. Но сейчас его воины убивали таких же людей, как и они сами.

   Предсмертный крик Муонга оторвал Раззака от тяжелой думы.

- Я не приказывал его убивать! - Удивленно вскричал он, но гвардейцы не обратили на его крик внимания. - Предатели!

  Гладиус императора описал дугу, срубив гвардейцу голову. Шлем упал на пол, но тело осталось стоять. Раззак поддел шлем острием меча, вынимая из него ссохшуюся голову. Ужасная догадка поразила императора - его гвардейцы были не людьми из плоти и крови, а безмозглыми зомби. Оттолкнув, все еще стоящее рядом, тело зомби, Раззак бросился к дверям, но они захлопнулись перед ним. Малагон возник за спиной императора, надменно рассмеявшись в лицо обернувшемуся владыке.

- Прикажи войскам немедленно прекратить разрушения, маг! – Бросил император.

- Не в твоей власти приказывать мне, глупец! – Продолжал смеяться маг, наслаждаясь звучанием своего здорового сильного голоса.  – Ты останешься гнить в Мраморном Дворце, а я поведу войска дальше.

- Я правитель Кассара! Ты же не думаешь, что легионы станут подчиняться тебе?! – «Предательство! Вокруг меня лишь предательство!» – вспыхнуло в мозгу императора.

- Ал-Карадар хорошо потрудился, что бы сделать из гордых кассарских воинов покорное стадо. Теперь легионы беспрекословно подчиняются приказам, а полководцев ты сам отдал под мое командование, чтобы я скоординировал атаку. – Торжествовал Малагон. –  Ты раскис, Раззак, в тебе не осталось боевого духа.

- Я понял, что эта война не угодна Господу! – В бессильной ярости выкрикнул император.

- Зато она угодна мне! – Рассмеялся Белый Маг. – С каждой новой смертью я становлюсь сильнее! Прощай, Раззак, гвардейцы позаботятся о тебе.

  Маг исчез, а император покрепче сжал меч, готовясь к сражению с теми, кого считал своей опорой.

***

   Конь нес Кишлюка по бескрайним просторам степи, в которой полукровка чувствовал себя как рыба в воде. Полуорк наслаждался свободой кочевой жизни своего племени, считавшегося одним из самых больших на Востоке. Зеленая шкура Кишлюка лоснилась на солнце, за широкой спиной висел меч, а серые глаза вглядывались вдаль, надеясь поскорее увидеть цветастые шатры и палатки Лукса – города-базара, в котором собирались торговцы со всего Востока.

   Лукс был не просто центром торговли, он был символом единства Мраморного Царства, Маргадада и степных племен. Тех торговцев, что поднимали Луксский флаг, не смели грабить разбойники, так как за подобное преступление их бы стали искать воины всех племен.

 Ворон внезапно сел ему на плечо. «Останови коня, юноша», - каркнул он. От неожиданности Кишлюк дернул поводья, резко останавливая коня. Подумать только – говорящая птица. Ворон, тем временем, слетел на землю и обернулся крепким старцем, лет семидесяти.

- Не удивляйся, Кишлюк, нет времени объяснять. – Слова старика звучали уверенно, в его голосе не было слабости или хрипа, которые полуорк замечал у людей столь преклонного возраста. – Сегодня Мраморное Царство перестало существовать. Трупы и руины, на месте прекрасных городов, выжженные поля и разрушенные деревни – такова судьба Гунг Шараласка. Я бы не хотел повторения подобного в степи. Собери совет старейшин!

- Твоим словам, аксакал, нет доказательств. - Вежливо произнес полуорк. – Как могу я беспокоить Совет, когда мне нечем подтвердить слухи?

- Нет доказательств! – Горько усмехнулся старик, вскинув руку. – Взгляни на небо, видишь дым? Это горит Лукс, захваченный когортами империи. Я видел жестокость легионеров, слышал стоны раненых и мольбы о пощаде! Торопись, Кишлюк, легионам не нужен сон и отдых! Их ведет безумец, возомнивший себя богом! Спеши!

 Дым, застилавший небеса и впрямь тянулся со стороны Лукса. Полуорк благодарно кивнул и пришпорил коня, на скаку выпуская три свистящих стрелы, должные облететь становища всех племен и собрать совет.

- И этот безумец – мой брат, - со стыдом в голосе, добавил маг, когда Кишлюк скрылся вдали.

***

  Лишь со стороны могло показаться, что кочевые племена полностью обособленны – на самом же деле все они были частями третьего государства Востока – Степной Орды. Орда разделялась на племена, поскольку по отдельности им было легче себя прокормить, и вновь объединялась перед лицом опасности или, готовясь к набегу. Совет Старейшин выбирал Верховного Вождя и передавал ему власть над Ордой.

   В этот день Совет собрался по зову свистящих стрел - сигнала о величайшей опасности, нависшей над степью. Племена людей, орков и гоблинов, разбавленных полукровками, представляли сто старейшин и шестьдесят вождей, пришедших на совет и ожидавших, когда тот, кто призвал их, назовет причину, которая должна была быть очень веской.

  Увидев молодого полуорка, многие удивленно вздохнули - неужели юный воин знал что-либо настолько важное, что осмелился созвать Совет.

- Мудрые старейшины и могучие вожди, - ритуально поприветствовал собравшихся Кишлюк. - Лукс захвачен врагами и сожжен на рассвете, вчера подобная участь постигла все Мраморное Царство. Орда должна дать отпор врагу!

 - Смелые слова, парень! - Рассмеялся Шараш, вождь орков-марканов, племени Кишлюка.- Но чем ты можешь их подтвердить? Кто наш враг?

- Запад ополчился на Восток, - ответил Кишлюк, гордо смотря в глаза вождю. - Дым от пепелища, которое еще вчера было Луксом, застилает небеса!

- Это всего лишь тучи! - Перебил его один из старейшин, однако в это время в центр собрания ворвался всадник на взмыленном коне. По его одеждам было видно, что он - по меньшей мере знатный военачальник, если не вождь.

- Лукс разрушен! - Возвестил он Совету. - Мы храбро сражались, но врагов наших без счета и броня их слишком крепка для нашего оружия! Они преследовали меня, но их кони не чета взращенным в степях!

   Всадник упал с коня, и дух его отлетел к предкам. Совет же после его слов, почти сразу решил собирать Орду, а Верховным Вождем назначить Шараша-маркана, предводителя самого воинственного и многочисленного племени.

   Но старейшинам не суждено было покинуть Совет - быстро приближающееся облако пыли возникло на горизонте, и вскоре степняки смогли различить в нем несметное конное воинство.

Оседлав коней, охрана старейшин бросилась врагу наперерез, но была смята и уничтожена. Когорты Кассара налетели на беззащитных старейшин, рубя их и топча копытами. В одночасье вся верхушка кочевых племен была истреблена, лишь немногие смогли вырваться из кольца врагов.

***

   Солнецеподобный владыка Маргадада небрежно взмахнул рукой («могучей и крепкой, изящной и нежной», как пелось в сотнях песен, прославляющих его величие), позволяя приближенным встать с колен. Конечно же, события последних дней были известны луноликому правителю. Разрушение Мраморного Царства и вероломное нападение на степной Совет Старейшин, несколько пугали сиятельного властителя, однако с другой стороны, теперь Маргадад бесспорно являлся сильнейшим государством Востока. Страна чародеев, чья мудрость стала почти легендарна, и чудес, коим не было равных во всем мире, - Маргадад достиг расцвета при нынешнем султане.

- Враги, вторгшиеся в наши пределы, должны быть устранены, - приказал султан, голосом, «сладким как мед, но жестким как сталь», и придворные ответили ему низким поклоном. - Однако я не желаю смертей моих подданных. Пусть западные воины будут убиты степными дикарями, жаждущими мщения. Передайте послу степняков: «Армия Маргадада поддержит Орду в битве с захватчиками». Три тысячи моих верных алакарий пошли им на помощь, а также Гисара и Мири.

- Да славиться мудрость владыки, сравнимая с сиянием звезд, - поклонился военный советник.

Три тысячи в армии Маградада, что три капли в кувшине, полном воды - даже если они погибнут, их потеря не станет трагедией. Однако Гисар и Мири, чародеи непостижимой мудрости - что они должны были делать в войске, заведомо обреченном на смерть?

***

  Находясь в плену, Грас имел много времени, что бы взглянуть на жизнь под другим углом. Поскольку он был палачом, инквизиторы считали, что его преданность не подлежит сомнению (впрочем, так оно и было), и позволили пользоваться церковной библиотекой, в которой хранилось множество запрещенных трактатов. Теперь, находясь в мрачном подземелье, среди врагов, палач, вспоминая прочитанное, медленно понимал, что действия и слова церкви слишком разнились. Жажда власти и денег церковников не слишком-то сочеталась с их призывами к смирению и умеренности. Ненависть не могла идти рука об руку с добротой.

Жестокость инквизиции противоречила учению о сострадании. Грас поклялся именем Господа, что бросит кровавое ремесло, если спасется. И навсегда уйдет в глухой лес, замаливать грехи.

   Нож вонзился ему в руку - полуэльф наполнил кровью флакон.

- Инелия и Красавчик пойдут со мной. Остальные - разберитесь с палачом, он больше не нужен.

   Эльф-маг и эльфийка-воительница, последовали за Касилиасом, а гном, плотоядно улыбаясь, подошел к Грасу. Первый же удар карлика едва не отбил палачу почки и, судя по наглой ухмылке, гном собирался еще долго мучить человека, прежде чем убить. Остальные трое нелюдей безучастно следили за забавой гнома, одновременно с этим успевая играть в кости.

  Внезапный мощный удар сорвал дверь с петель, в комнату вошел священник в черной рясе. На его мертвенно-бледном лице застыла гримаса презрения к низшим, нечеловеческим расам. Нападение инквизитора оказалось столь стремительным, что нелюди даже не успели встать из-за стола. Двое нерилов - похожих на людей существ, с перепонками между пальцами и кожей, покрытой рыбьей чешуей - были отброшены инквизитором к стене, причем одному он проломил голову, а другому - сломал хребет. Огр Живчик растянулся на полу, судорожно вдыхая ртом воздух. Спустя долю секунды инквизитор схватил гнома за бороду и дернул, что есть силы, сверачивая шею. Грас лишь однажды видел, что бы кто-либо двигался с подобной скоростью, но в тот раз это был не человек, а полуэльф.

Инквизитор напряг мышцы, разрывая цепи, сковывавшие палача.

- Он брал твою кровь?

- Да, - кивнул Грас, не совсем понимая, почему это так интересует священника.

- Его нужно немедленно остановить! - Инквизитор схватил палача за руку и бросился к тоннелю, ведущему в тайное поселение нелюдей.

- Постой, как вы узнали, что здесь нелюди? - выкрикнул палач, едва поспевая за инквизитором.

- От других нелюдей! - бросил священник, не сбавляя темпа. - Несколько ящеров проникли в келью Великого Инквизитора, поведав ему о тайных укрытиях оставшихся Марилийцев и готовящемся богомерзком ритуале, замешанном на крови. В данный момент стражники и воины во всех городах империи искореняют остатки нелюдей, обосновавшихся в подземельях. У них нет шансов. Кроме одного! - Священник на мгновение остановился, посмотрев палачу прямо в глаза. - Если богомерзкий ритуал будет проведен, то весь мир погрузиться во мрак, наступит его гибель. Ты можешь ее предотвратить, ибо твоя кровь - часть обряда. Войска скоро будут здесь, так же нам помогут ящеры - по воле Господа и слову Ларсиуса, они больше не враги людям!

  Инквизитор протянул палачу небольшой арбалет.

- Убей эльфийского колдуна, что проводит ритуал - в этом твое предназначение!

***

  Два дня потребовалось Малагону, чтобы превратить плодородные земли Гунг Шараласка в пустыню, посреди которой одиноко лежали руины некогда прекрасных городов. Даже судьба Марилии была не столь ужасной. Малагон вытягивал силы из самой земли, оскверняя ее порочной магией. Могущество Белого Мага возрастала с каждой смертью, поэтому он приказал не щадить никого. Лишь Мраморный Дворец, словно в насмешку над былым величием царства, остался нетронутым.

  Потери имперских войск оказались незначительны - все пятнадцать легионов были готовы вступить в бой хоть сию же секунду, а когорты уже сражались с кочевыми племенами, оттесняя их к границам Маргадада - последней страны, еще не покорившейся Великой Кассарской Империи. Шпионы сообщили магу, что объединенные войска кочевников и Маргадада собрались на Выжженных Равнинах, чтобы дать бой легионам. Малагон удовлетворенно кивнул, магически посылая приказ полководцам двинуть армии навстречу врагу. Белый Маг намеревался одним ударом прихлопнуть Орду, а затем вторгнуться в Маргадад. После победы его могущество стало бы поистине богоподобным. Более того, маг узнал, что в Руане готовиться заклятье Крови, о котором он читал в марилийских книгах. Используя краденые знания, Малагон собирался провести обряд, должный извратить саму суть заклятья и передать магу силу Крови.

  Не смущало Малагона даже то, что обряд следовало произвести во время решающей битвы с Ордой - маг был полностью уверен в своих силах.

***

 Шараш сжал в кулаке золотой кубок, сплющив его, и отбросил, ставший бесполезным, кусок металла. Никто не посмел подобрать, дарованное предкам золото. Этот ритуал Верховный Вождь всегда проводил перед битвой, дабы духи предков послали Орде победу, более того, Шараш благодарил духов за свое спасение, во время страшной сечи на Совете Старейшин.     Войска ждали приказа Вождя, расположившись на Выжженных Равнинах, напротив имперских легионов. Три тысячи маргададских алкарий - пеших воинов, вооруженных двойными клинками, выстроились позади ордынской конницы.

  Солнце взошло, осветив готовые к битве армии, и Верховный вождь взмахнул саблей, отдавая приказ к атаке. Лавиной обрушились степные всадники на легионеров, ощетинившихся копьями. Столь велико было войско Орды, что на одного кассарца приходилось по трое степняков. В окружении телохранителей, Шараш ворвался в гущу битвы, разя ненавистных легионеров. Его сабля, сверкала на солнце, с каждым ударом отнимая жизни у кассарских воинов. Шесть легионов оказались окружены степняками, и еще два полностью уничтожены, казалось, победа сама идет в руки могучему вождю, но с флангов ударили имперские когорты, взяв ордынские сотни в клещи.

  Кишлюк подал знак воинам вступать в бой. Молодой полуорк, спасший жизнь Верховному Вождю, был назначен командовать пешими силами орды и пятнадцатью сотнями конных лучников. Стрелы взметнулись в небеса, смертоносным дождем накрывая имперскую кавалерию. Копья степняков пронзали незащищенных коней, а затем степняки добивали упавших на землю рыцарей.

***

  Лехтиан поставил на алтарь чашу полную крови. Этой ночью, при полной луне, он провел все приготовления и теперь, в полуденный час, пришло время сотворить заклятье Крови.

- Никто не должен помешать мне, или все пойдет прахом, сын мой, - произнес маг.

- Клянусь честью, отец, даже муха не пролетит мимо Вас, - поклонился Касилиас. - Воины, занять оборону!

  Сотня эльфов и гномов, обнажив клинки, выстроились вокруг алтаря, готовые отдать жизни за Лехтиана. Первые слова величайшего заклятья сорвались с губ чародея, когда в помещение ворвались имперские воины и инквизиторы, более того, с ними пришли оставшиеся Анкх-Маарсанки.

- Убить их всех! Ничто не должно помешать отцу! - Голос полуэльфа эхом отразился от сводов пещеры. Смертельные враги сошлись в последней схватке. Крики и стоны раненых слышались отовсюду. Словно призрак двигался Касилиас, нанося быстрые и смертоносные удары, но и он столкнулся вскоре с противником, ничем ему не уступавшим. Инквизитор и Касилиас оказались одинаково быстры, ни один не мог сразу взять верх над другим.

  Победителей не намечалось ни с одной стороны - число воинов было примерно одинаковым и видимого перевеса не наблюдалось. Яростные крики заглушали твердый, уверенный голос Лехтиана, полностью сосредоточившегося на заклятье.

  Грас поднял арбалет, нацелившись точно в сердце колдуна.

***

   Многие сотни лет назад Маарсанки столкнулись с Врагом опасным и безжалостным, Врагом, не принадлежащим их миру. Ящеры гибли в той войне тысячами, а их мертвые собратья пополняли армии Врага. Шансов на победу не было, и тогда маарсанские маги решились на заклятье Крови, должное уничтожить Врага, но в момент, когда заклятие уже было совершено, мудрейшему из магов открылась истинная  цель Врага - вынудить их сотворить заклятье. Силу Крови Враг обратил против Маарсанков и мир оказался на грани уничтожения, однако маги сумели отвратить гибель мира ценой жизни всей расы Маарсанков. Враг же, обессиленный и побежденный, затаился, веками выжидая удобного случая…

***

- Ваше Святейшество, под Руаном обнаружено поселение нелюдей, - доложил Ларсиус. - Более того: они готовили ужаснейшее заклятье, способное уничтожить весь мир!

- Есть ли шансы остановить их? - Вопрос Понтифика прозвучал с тайной надеждой на отрицательный ответ.

- Я послал отряд лучших воинов в подземелья, с Божьей помощью мы победим! - Гордо произнес Великий Инквизитор.

- Глупец! - Глаза Ал-Карадара, до этого казавшиеся безжизненными, вспыхнули адским пламенем. - Я ждал этого дня сотни лет!

  Понтифик вскочил со стула, отшвырнув инквизитора к стене. Первосвященник изменялся, с каждой секундой становясь все меньше похожим на человека - два черных кожистых крыла раскрылись за его спиной, два рога выросли на его голове, ступни превратились в копыта.

- Ваше Святейшество… - Воскликнул Ларсиус, не веря глазам. Да и как можно было поверить, что глава церкви - богомерзкий демон.

- Заткни пасть, пес! - Голос демона звучал подобно раскатам грома. - Вся твоя вера - ничто! Церковь создана мной! Инквизиция - тоже! Все сделано ради заклятья!

- В своей предсмертной молитве, я попрошу Господа не допустить этого! - Гордо бросил демону инквизитор.

- Бога нет! - Рассмеялся демон, хватая инквизитора за горло отвратительной когтистой лапой.

***

  Маг рассчитал каждый ход битвы, и теперь смотрел, как его план предваряется в жизнь. Его башня парила над резервным легионом, готовым вступить в бой, если основных сил не хватит. Однако Малагон был уверен - брошенных в битву легионов вполне достаточно для разгрома орды. Маг готовился к обряду, повторяя про себя магические слова и раскладывая на столе необходимые ингредиенты.

  Двое гостей, появившихся в башне, не стали для Малагона неожиданностью. Императорский маг ожидал визита маргададских колдунов - сгорбленного старца и стройную девушку, скрывавшую лицо под капюшоном. Взмах руки выбросил старика из окна - мудрейший из магов Маргадада, Гисар Старый, и секунду не смог противостоять Малагону. Легионеры даже не обратили внимания на упавшее тело.

- А на тебя у меня другие планы, Мири, - рассмеялся Белый Маг. Его колдовство парализовало девушку, а внезапный порыв ветра сбросил с ее головы капюшон. Маг взглянул на ее красивое, утонченное лицо, остановив взгляд на бездонных синих глазах и роскошных черных волосах, ниспадавших на ее хрупкие плечи. Раньше Малагон без колебаний убил бы девушку, но теперь в его молодом теле бушевали желания, о которых он уже успел позабыть.

***

- Господи, внемли моим словам! Неужели этого ты хотел?! Неужели кровь и смерть - твоя воля?! Дай знак, покажи, что я встал на верный путь! Или покарай меня, если я не прав!

  Император Раззак стоял на коленях, вознося молитву Господу. Он сразил десятерых гвардейцев, однако покинуть мраморный дворец, запечатанный магией Малагона, император не мог.

- Боже, яви знак, не оставляй раба своего в час нужды!

  На мгновение золотистое сияние коснулось лица Раззака, а в следующий миг двери распахнулись от мощного удара. На пороге стоял Аралак, веселым ржанием приветствующий хозяина.

***

  «Один выстрел решит судьбу мира! - Грудь Граса распирало от гордости, именно ему Господь дал шанс остановить Конец Света. Сердце бешено стучало, однако палач не спешил нажимать на курок. - Спасения не будет! - Озарило его. - Лишь власть инквизиторских костров и имперских легионов! Этот мир не имеет права на спасение!»

  Рука, держащая арбалет опустилась сама собой. Никто из сражающихся не обратил внимания на роковой выбор палача.

  Лехтиан в исступлении повторял слова, призывающие к жизни древнейшие силы, кровь в чаше забурлила, выплескиваясь через край. В пещере поднялся настоящий ураган, подхвативший пролитую воинами кровь и смешавший ее с той, что приготовил эльф. Кровавое пятно поднялось в воздух, налетев на Лехтиана, колдун упал на колени и его предсмертный вопль огласил своды пещеры,  эхом отразившись от стен.

- Отец!!! - закричал Касилиас, отвлекаясь от поединка, и инквизитор нанес удар, вонзив нож в плечо полуэльфу. Второй удар должен был стать смертельным, но находившийся рядом Красавчик, бросился на священника, повалил его на каменный пол, одновременно разя огненным заклятьем. Пламя жадно пожрало плоть священника, однако тот в предсмертной агонии, вцепился во врага, обрекая его на смерть от собственной магии. Касилиас даже не заметил жертвы друга - последний крик отца все еще звучал в его ушах.

  От Лехтиана не осталось и следа, а заклятье Крови, умертвив заклинателя, обрело свободу - кровь пробилась сквозь толщу камня и земли, вырвавшись из подземелья. Там, наверху, рушились дома и гибли люди, а их кровь делала заклятье сильнее с каждой каплей. Через несколько секунд Руан стал горой пепла и оплавленного камня.

***

- Аллуа! Торменцис! Ларо! - Белый Маг чувствовал, как неизвестный заклинатель дал волю Крови. Пришло время обуздать и подчинить величайшую силу. Малагон стоял у стола, проводя древний обряд.

  Краем глаза маг заметил, как ворон влетел в окно его башни, превратившись в человека. Герхард, брат Малагона, прибыл, что бы стать свидетелем обряда. Так думал Белый Маг, но у Герхарда были другие планы - посох взметнулся над головой брата и опустился на его затылок. Маг рухнул на пол, а Герхард опрокинул стол, рассыпая по полу бесценные компоненты, необходимые для проведения обряда. Малагон готов был испепелить брата, но магия покинула его, и он в бессильной злобе уставился на Герхарда.

- Не смотри на меня так, Малагон, не ты ли совсем недавно предал Ланка, омолодившись за счет его жизни! - Грозно воскликнул Герхард, сжимая в руках светившийся всеми цветами радуги посох. Казалось, ослабь маг хватку, и посох вырвется из его рук. - Неужели ты думал, что я буду покорно ждать твоего приговора, брат!

  Он повернулся к стоящей в углу Мири, медленно освобождавшейся от парализующего заклинания Малагона.

- Я лишь ненадолго забрал его силы! - Крикнул ей Герхард, из последних сил цепляясь за посох. - Убей его, пока еще возможно!

 Девушка вытянула вперед ладони, на которых появился ледяной шарик. По слову волшебницы он сорвался с ее рук, но, вместо Малагона, поразил Герхарда. В стекленеющих глазах старика застыло удивление, а его заледеневшее тело упало, разбиваясь на сотни осколков. Посох померк и бесполезной деревяшкой покатился по полу. Малагон тут же почувствовал, как могущество возвращается к нему, однако время было упущено, и подчинить заклятье Крови стало невозможно.

- Почему ты не убила меня? - Обратился он к Мири, медленно поднимаясь с пола.

- Ты могущественен, намного могущественнее всех магов Маргадада, лижущих пятки жалкому султану. - Ответила она, глядя прямо в глаза Малагону. - Когда весь мир склониться перед тобой, я хотела бы быть подле тебя.

  От взгляда ее глаз мага затрясло как в лихорадке, на него нахлынули забытые чувства. Ему нравилось ее стройное тело, смуглая кожа тонких пальцев и лица, обрамленного черными волосами. Но более всего магу нравилась ее жажда власти - в этом они были очень похожи. Маг обнял Мири, прижимая к себе, ее руки обвили его шею, а чувственные губы приблизились к лицу. Но вместо поцелуя, ожидаемого магом, она произнесла заклинание перемещения.

  Спустя мгновение в башню ударила молния, разрушая ее до основания - заклятье Крови нанесло удар по наглецу, возжелавшему управлять силами, недоступными никому из смертных. Обломки твердыни Малагона обрушились на резервный легион, убивая и калеча воинов, столь нужных империи на поле битвы.

***

Трехметровый демон - Ал-Карадар, возвышался над Ларсиусом. Теперь, когда его цель была достигнута, в маске Понтифика отпала нужда.

- Твои люди не преуспели, - рассмеялся демон. - Заклятье крови произнесено! Круг замкнулся! Мир погибнет, ибо я до капли высосу из него жизнь, прежде чем вернуться туда, откуда был изгнан! Ты же, инквизитор, узришь мой триумф, ибо умрешь последним!

 Хохот демона, оглушил Ларсиуса. Все, во что он верил, разрушилось в одночасье, но мужество не покинуло инквизитора. Он гордо смотрел в горящие глаза демона, не страшась отражавшихся в них огней преисподней.

- Господь Всемогущий, неужели позволишь ты мерзкому демону осквернять имя Твое! Яви величие Света, покарай нечестивого, бросившего Тебе вызов!

- Твои слова - прах! Как может услышать тебя тот, кого не существует! - Усмехнулся Ал-Карадар, но смех застрял у него в горле, и он содрогнулся, выпуская Ларсиуса из омерзительных чешуйчатых лап.

  Ярчайший свет, исходящий от инквизитора, озарил храм. Господь ответил на его молитву, даровав силу победить зло. Свет нещадно опалил демона, его шкура дымилась, а куски обгоревшей плоти падали на пол. Ларсиус поднял освященный жезл над головой и метнул его во врага. Жезл поразил Ал-Карадара в лоб, и он издал полный ярости рев - рев обреченного. Демон вспыхнул, словно свеча, а затем свет померк. Лишь горсть пепла осталась от могущественного демона, дважды пытавшегося принести гибель миру.

- Благодарю, Господи! - Возопил Ларсиус, сжимая в руке святой символ и склоняясь перед алтарем. Слезы радости текли по его лицу. - Я был слеп, но теперь прозрел!  С Твоим именем на устах поразил я демона, извратившего Твое Учение! Клянусь Господи, что отныне приложу все силы, дабы вернуть Церковь на путь истинный, Тобой дарованный и Пророком указанный!

    Встав с колен, Ларсиус надел тиару Пророка. Он стал новым Понтификом, и впереди его ждала борьба с ересью, взращенной Ал-Карадаром.

***

  Но ничто уже не имело значения!

  Кроваво-красные тучи заслонили небо, пророча близкий финал. Никому неподконтрольное заклятье Крови повсюду породило ураганы и бури. Гремел гром, молнии разили людей, как на Востоке, так и на Западе, пожары и наводнения разрушали города и деревни. Тень грядущего рока опустилась на мир…

  Наконец небеса разверзлись кровавым дождем, выжигающим землю…

Карта начертана придворным кассарским картографом и потому не претендует на полноту. Страны Запада отражены с максимальной точностью, в то время как неизведанные Восточные земли, лишь приблизительно, так как сведений о них крайне мало. Так же показан лишь один материк, поскольку о существовании земель большинство людей даже не подозревают. 
 Границы между западными государствами отсутствуют, так как на момент начертания карты весь Запад уже был покорен Раззаком.
              

Проголосуйте за эту работу.