Серебряный Дракон - 2004

Работа: Грозовой Ребёнок

Часть 1. Стэллас

Интересно, существует ли на всём Мальвере хоть один человек, который не знает, что мы, Смотрители Гроз, со странностями?

Ох, сомневаюсь...

И, в кои-то веки, людскую молву вполне можно назвать справедливой.

Всё правильно. Нормальный человек не может восхищаться взбесившейся стихией.

Нет, на словах он упомянутую стихию всячески воспевает, сравнивает с ней свои чувства (обычно любовь или ненависть... хотя на самом деле ощущения ближе всего стоят к неистовой жажде – уж поверьте мне!), посвящает ей стихи, картины... И это прекрасно, спору нет. Но вот когда ты оказываешься с грозой один на один, когда струи ливня хлещут, словно плети, и вода забивает носоглотку; когда холодный ветер немилосердно прижимает ледяную одежду к телу, а град... ладно, промолчу – тогда у человека, как правило, остаётся лишь животное стремление спрятаться. Во дворцы, дома, хижины, землянки, погреба – да куда угодно! Лишь бы молния не заметила и не указала на него раскалённым пальцем.

Ещё хитрый человек устанавливает повсюду железные громоотводы. Тыкает ими в брюхо тучам. И те исходят бессильной злобой, обрушивая всю мощь на глупые железяки и обходя стороной нужные человеку постройки.

А кое-где, насколько мне известно, грозе приносят жертву. На самом высоком холме привязывают телёнка или барана. Лет двести назад в пасть грохочущим небесам бросали, если верить хроникам, невинных девиц. Но эта мода увяла сама по себе, даже без королевского вмешательства. То ли люди немного поумнели, то ли девицы в тех местах перевелись. Лично я склоняюсь ко второму варианту. Грозы у нас частые, а парни – горячие...

В общем, обычные люди боятся попасть разгневанной природе под раздачу. А вот Смотрители Гроз...

Вы когда-нибудь ощущали полное слияние с окружающим миром? Не ту «спокойную созерцательность», о которой толкуют сектанты-Растворившиеся. Другое.

... Ожерелья молний на шее у туч становятся твоими игрушками. Косые копья дождя – струнами: дотронься до них – и услышишь музыку Мироздания. Ты – это несущийся над землёй ветер, выворачивающий с корнем деревья и хрипло воющий в упоении от собственной силы. Ты – это чёрная вязкая земля, жадно глотающая влагу, удовлетворённо хлюпающая и причмокивающая. Ты – это жалоба полевой мыши и хохочущий гром, испуганно пригнувшаяся трава и взбесившийся град... Ты – это всё, а всё – это часть тебя.

Разве можно устрашиться такой ослепительной красоты? Есть ли у кого-нибудь силы отказаться от небывалого могущества?

Ответ на эти вопросы – «да».

Мы, Смотрители Гроз, – палачи чудес, которым поклоняемся.

Стихии нельзя давать волю. Людям – обычным, простым людям – нужно жить. Выращивать хлеб. Разводить скот. Мастерить всяческую утварь. Плодиться и размножаться, в конце концов!

Если пустить грозу на самотёк – в скором времени люди пропадут.

И потому Смотрители Гроз зачастую спиваются. Сходят с ума. Становятся отшельниками. Утихомиривать громы с молниями, своими руками сводить на нет пьянящую радость разбушевавшейся природы... эх, хоть удавись!

А те, ради кого мы стараемся, ради кого наступаем на горло своей сущности... Они нас не любят. Боятся – да, благодарны тоже иной раз бывают, особенно поначалу... а вот с любовью проблемы. И их можно понять. Мы слишком разные. Кому-то – рвущееся горлом отчаянное счастье бури, кому-то – умытое небо и ласковое солнце. А дождик – что ж, дождик тоже можно... небольшой такой, чтобы не побил посевов.

И ведь не скажешь, кто из нас прав.

Все правы. Все. Только обычных людей на Мальвере гораздо больше. А значит, правда у них... того... массивнее.

Так и живём.

***

Дежурить мне выпало в ночь. По небу, озарённому свечой заката, лениво ползли одинокие тучки... даже не тучки, а баловство одно. Но на всякий случай (привычка, с годами впитавшаяся в плоть и кровь, ставшая уже чем-то вроде потребности дышать) я осведомилась у ведавшего соколиной почтой парнишки-ученика насчёт прогноза погоды.

- Ничего особенного, Высшая Смотрительница Стэллас, - почтительно, но без излишней суеты (молодец, мальчик!) поклонился тот. – Из столицы передали, что даже дождя не будет. Под утро южный ветер должен смениться восточным, но тоже слабеньким. И туч ни на юге, ни на востоке нет.

- Ясно, - кивнула я. – Стало быть, немного поскучаем.

Мы обменялись весёлыми улыбками, и я полезла на сторожевую вышку.

В большинстве Храмов Высшие и Старшие Смотрители (обыватели ещё называют нас Хозяевами Гроз... как будто у полноценной стихии может быть хозяин!) не утруждают себя рутинными дежурствами по графику. И здесь до моего появления думали точно так же. На вышке торчали Младшие... даже ученики иногда! Однако я считаю подобные настроения порочными. Не буду касаться вопроса о том, какой пример мы подаём идущим за нами. Просто...

Моих родителей буря застала в дороге. Отец, обедневший дворянин, служил в личной гвардии герцога Аффилийского. Учитывая нравы, царящие при дворе герцога (даже сейчас, когда он разменял шестой десяток!), семью папа перевезти в Аффилию не решился. А сам изредка вырывался домой.

Получив соколиной почтой весть об очередном папином отпуске, мама не выдержала. Оставив меня, семилетнюю, на руках у няньки, она выехала навстречу мужу, благо, на Аффилию тогда вела всего одна дорога.

Я даже не знаю, успели ли они встретиться. Тел не нашли.

А лет эдак в тринадцать, будучи уже ученицей одного из Храмов Гроз Калфы, нашей столицы, я случайно, стороной, узнала, что бури могло и не быть. Её не должно было быть! Но Высший Смотритель местного Храма отмечал день рождения. Естественно, в компании всех Старших. А оставшийся на дежурстве бедолага-неудачник, пользуясь отсутствием начальства, и себе прихватил бутылочку винца. Пока разобрались, пока добрались до города, нашли нужный трактир... мерзкая, в общем, история. Но поучительная – для тех, кто предпочитает учиться на чужих ошибках.

И потому, когда меня назначили Высшей небольшого Храма Гроз в деревеньке Акка-Рута (повысив в ранге сразу на две ступени... и сплавив из столицы, дабы сократить число интриганов при Синклите), дисциплину я во вверенном мне хозяйстве сразу же начала наводить... пусть не железную, но достаточно крепкую. Конечно, нашлись недовольные – а ничего иного я и не ожидала! – но мелкие провинциальные козни по сравнению с полученным мною опытом столичной придворной жизни показались мне такими наивными... Я даже умилилась пару раз!

В общем, месяца через полтора-два запущенный Храм в Акка-Руте стал вполне боеспособной единицей. Местные жители, если верить слухам, ставят за меня свечи перед статуей Искупителя; барон, на чьих землях стоит деревня, пару раз в неделю шлёт ко мне гонцов – посоветоваться с Хозяйкой Гроз по разным управленческим вопросам; в самом Храме после парочки несложных интриг остались только те, кто разделяет мою точку зрения... а меня совсем не тянет обратно в столичную суету. Возможно, работает присказка о «первой леди на селе». Или же всё гораздо проще – я чувствую, что нужна здесь. Что нахожусь на своём месте, занимаю его по праву.

И отсюда, из деревенской глуши, я снисходительно посмеиваюсь над той надменной Младшей Смотрительницей из столичного Храма, которой когда-то была. Над девчонкой, считавшей, что она призвана решать судьбы Мальвера.

Не способной, между прочим, развеять даже летний пятиминутный дождик. И при этом – ещё не самой бестолковой Смотрительницей Калфы.

Уж извините, господа, но нынче мне некогда менять чьи бы то ни было судьбы.

Занята я – людей спасаю.

***

М-да... хорошая это вещь – прогнозы.

Когда сбываются.

Буду откровенна до конца – я никогда не возражала против небольшой тренировки. Проверки сил – как собственных, так и своих подчинённых.

Но иногда всё же лучше поскучать.

... Уже совсем стемнело. Лениво перемигивались звёзды, изредка кокетливо прячась за облаками. Вон одна, жёлто-оранжевая, отделилась от своих товарок и начала путешествие по небосводу, за ней – вторая, третья...

Какие звёзды, бестолочь?!! Таким цветом может пылать только земной огонь!

Та-ак, всадники с факелами. Трое. Скачут из села по направлению к моему Храму.

Что-то наверняка стряслось. Как правило, в Храм Гроз не забегают вечерком опрокинуть рюмашку-другую...

Не прошло и получаса, как моё настороженное любопытство было полностью удовлетворено.

Шум, доносящийся со стороны внешнего двора, негромкий лязг запора и визг раздвигаемых ворот (ох, и достанется от меня завтра моей Левой Руке, Старшему Смотрителю Гроз Шехенду... ещё позавчера ведь велела петли смазать!); снова гул голосов – и вот, пожалуйста: на сторожевую вышку забирается Младший Смотритель Велл. Торопится, перебирает длинными руками и ногами, будто паук. А лицо у пацана – белее сметаны. Я это и в темноте вижу. Обучена...

Велл, наконец, добрался. И, не успев, отдышаться, рванул с места в карьер.

- Высшая Смотрительница Стэллас... через полчаса здесь будет такое, ой, такое... из Мерен-Гуры соколиную почту прислали... не нам, а барону, а наши ушами прохлопали... ой, а у них там такое...

- Какое? Зелёное, в пупырышках, верхом на рыбьеглазом демоне? – перебила я Младшего замечательно спокойным тоном, внутренне похолодев. Велл – паренёк не из пугливых, хотя и крестьянин. Да только он из тех вольных, порубежных крестьян, что хозяев над собой не признают, на волков с одной дубиной ходят, а случится поблизости, скажем, благородный господинчик – и его приголубят... Словом, довести Велла до такого состояния – это нужно было постараться.

- Хуже! – выпалил Младший Смотритель.

- Даже так? – ехидно улыбаюсь, а на душе всё поганей и поганей. Велл, первый зубоскал среди Младших Храма – о чём же ты мне хочешь сказать, раз даже шуток не понимаешь? Нет, начало доходить... успокаивается парень, берёт себя в руки... сейчас я узнаю, что произошло в Мерен-Гуре, большом, зажиточном селе в трёх суточных пеших переходах на юго-запад отсюда.

- Высшая Смотрительница Стэллас, у них родился Грозовой Ребёнок! И теперь он движется на Султанай... через нас. А может, и не через. Пронесёт, может. Только вряд ли... Не через горы ж ему...

- Хорош трепаться! – рявкнула я, разом позабыв про величие и бросаясь к лестнице. Во имя Искупителя, это же надо – упустить Грозового Ребёнка! Честное слово, я бы предпочла нечто зелёное и в пупырышках...

Неудивительно, что Младший Смотритель перепугался до заикания! Мне и самой впору... Ведь тут скоро начнётся ад. Самый настоящий, каким священники Искупителя людей пугают.

И нас эта беда никак не минует. Султанай – город большой, торговый, а главное – он является самым близким к Мерен-Гуре крупным поселением. Барону прислали соколиную почту... стало быть, жителей села Смотрители Гроз отстояли. И новорожденный монстр голоден. Ему нужны души. Нужно разрушать созданное человеческим разумом, человеческими руками... Он не виноват, что может питаться лишь людскими жизнями! Но и люди уж тем более не обязаны становиться пищей стихии.

Все правы. Обычная история. Остаётся лишь выяснить, чья правда массивнее.

Что же касается Акка-Руты – деревня лежит почти на прямой линии между Мерен-Гурой и Султанаем. «Почти» в данном случае не считается. Грозовой Ребёнок обязательно к нам завернёт.

Куда он денется?

Ну и мы, соответственно – никуда...

С вышки я не спустилась – слетела. И моментально оказалась в плотном кольце людей. Смотрители, перепуганные крестьяне (Бродящий Украдкой, а эти как сюда попали?! Не Храм, а проходной двор!), трое стражников барона... Похоже, от меня ожидают ценных указаний.

Я вздохнула

- Ну, чего вы на меня уставились? Хватит наматывать сопли на кулак – пора действовать! Что, отшибло память, не помните, как поступать во время грозы? Вихрем в село, пусть староста с помощниками людей в общинное укрытие загоняет! И чтобы мне никаких погребов! Скотину, тряпки, дома – к рыбьеглазым демонам, идёт Грозовой Ребёнок, так и объясняйте! А кто тупой попадётся – плетью его гоните, силой тяните, что хотите, делайте! Можете даже убить. Кто знает, чья жизнь окажется для Грозового Ребёнка решающей? Кому-то здесь нужна вторая Мёртвая Полоса? Нет? Оч-чень хорошо. Тогда делайте, как я сказала, а недовольным объясняйте, что это приказ Высшей Стэллас! Помните – идёт Грозовой Ребёнок, тут не до жиру, шкуру бы унести! Почему вы ещё здесь?!!

Свист плетей, ржание коней – и о посланцах напоминает только неяркий удаляющийся свет факелов. А молодец всё-таки я! Это именно по моему настоянию (подкреплённому повелением барона) в Акка-Руте появилось общинное укрытие. Добротный подземный бункер в три наката, способный без проблем вместить жителей деревни и окрестных хуторов. Я лично руководила строительством, совала нос во все мелочи, до хрипоты ругалась с прижимистыми крестьянами и наглыми подрядчиками, норовившими вместо гранита из Зульских каменоломен всучить аффилийский известняк... И вот теперь – пригодилось.

Хоть об одном душа не болит.

Я бросила взгляд на заклинательный холм. И там всё в порядке. Наши – молодцы! – уже готовят Площадку Силы. И священник Искупителя, отец Варсса, с ними. Даже отсюда видно, как его колотит. Но положенные молитвы он читает, не сбиваясь, и исправно кропит землю Святой водой.

Молись, Варсса, молись. В Храме Гроз не слишком принято взывать к Искупителю, мы как-то больше привыкли рассчитывать на свои силы... но молись. Мне ой как пригодилась бы нынче помощь твоего бога!

Возле меня неслышно возник Касилль, Старший Смотритель, моя Правая Рука. Всегда завидовала этой его способности передвигаться бесшумно, словно материализуясь из ниоткуда. Касилля – тогда ещё Младшего – я, едва освоившись на новом месте, вытребовала сюда из Калфы. И он, столичный уроженец, тоже прижился здесь. По крайней мере, желания вернуться не выказывал.

Мой Касилль – смуглый, жилистый, невысокий мужчина. Он вырос в городских трущобах и не раз до своего посвящения в Смотрители Гроз защищал жизнь с ножом в руках. На моей памяти Кэль никогда и ничего не боялся, относясь к опасностям с восхитительной насмешкой.

- Успеваем? – тихонько спросила я.

- С запасом, Стэс, - Касилль успокаивающе погладил мою руку. На людях мы соблюдали приличия... но были любовниками ещё с тех, ученических времён.

- Тогда расскажи, что случилось в Мерен-Гуре?

Мой первый заместитель поморщился.

- Высший Мэдоку – помнишь, такой орёл с носом-картофелиной, любитель надевать цветастые плащи, чтоб аж в глазах рябило, - укатил в Калфу...

- Погоди, Мэдоку я помню, но... он же в столице был, Старшим в Храме Гроз на Площади Ароматов...

- Отстала ты от жизни, Стэс, - ухмыльнулся Касилль, - в Калфе уже с месяц как прошла очередная чистка. Вот Мэдоку и вытурили в первый попавшийся провинциальный Храм. Как тебя. Только тебе тут оказалось, словно мёдом намазано, а наш дружок в Мерен-Гуре, видать, заскучал. И рванул в столицу с очередным прошением. А за себя оставил свою Правую Руку... вот не понимаю я мужиков, которые за смазливую рожу и горячую... – бывший вор отпустил крепкое словечко, - такие посты раздают! Девка ведь и не обученная толком была, я слыхал, Совет Храма протестовал против того, чтобы её Старшей сделали... Аглари её звали...

- Звали? – приподняла бровь я.

- Ага. Когда Грозовой Ребёнок зарождался, она, видите ли, какую-то тучку развеивала. А потом... Не справилась она, в общем.

- Услышала и откликнулась? – всё ещё не желая верить в худшее, выдохнула я. Касилль хмуро кивнул и, немного помолчав, добавил:

- Левая Рука, Высший Эрми, когда понял, пытался управление процессом на себя перехватить – да куда там! Ребёнок-то уже разум обрёл...

- Скольких? – во рту у меня пересохло, казалось, слова царапают гортань и вылетают хриплым карканьем. – Скольких, Кэль?

- Успокойся, обошлось... Двоих ещё. Эрми, конечно, в подобных переделках тоже сроду не бывал – молодой он! – но справился, умница. Как до него дошло, что не по мастерству противник, сразу же перестроился, все силы на создание щита бросил. А жители Мерен-Гуры в укрытии сидели, оно у них древнее, такие после Мёртвой Полосы в каждой дыре строили. Селяне – народ практичный, под общинное зернохранилище его приспособили, вот оно и не разрушилось. А как припекло, староста людей туда загнал. Толковый мужик! От самого села, понятно, только угольки остались, но с душами Грозовому Ребёнку в Мерен-Гуре ничего не обломилось. Хотя... там же хуторов полно, так что Бродящий Украдкой его знает...

- В любом случае, он прёт на нас, злой и голодный, - подвела итог я. Касилль выразительно пожал плечами – мол, это само собой разумеется.

А я подумала, что в таких горячих заварушках никто из нас, Смотрителей Храма Гроз Акка-Руты, тоже ведь не бывал. Ну, разогнали мы сотни полторы циклонов, один раз предотвратили большой ураган... Ещё как-то (до сих пор не пойму, плакать мне или смеяться) удержали на подступах к деревне «пьяный град», насланный пребывающим в состоянии дичайшего похмелья колдуном, которому в трактире в долг не налили... потом Младшие нашли колдуна и разнесли гораздо более крупным градом его собственное хозяйство, после чего проводить воспитательные беседы с этим хамом стало значительно легче. И всё!

До сих пор мы не нуждались в услугах корифеев из столичных Храмов и Академии. И я этим искренне гордилась. Но сейчас... Грозовой Ребёнок, уже сформировавшийся, обретший зачатки разума... мы не отказались бы от помощи!

И ведь наверняка эта помощь уже спешит! Летят, летят самыми быстрыми соколами депеши в Калфу и Султанай, засучивают рукава и проверяют снаряжение лучшие мастера Храмов Гроз... Помощь спешит. Но не успеет. Значит, не стоит о ней и думать.

Что ж, если я одолею Грозового Ребёнка, мне и впрямь будет, чем гордиться.

Силы он, конечно, ещё не набрал. И не надо! Во имя Искупителя или Бродящего Украдкой, покровителя рыбьеглазых демонов, во имя кого угодно – не надо! В последний раз Грозовой Ребёнок пронёсся над нашей страной, ещё когда моей бабушки не было на свете. Чтобы его развеять, отдали жизни две трети Смотрителей Гроз Мальвера. Скорбный список из почти трёх тысяч имён выбит на стенах каждого Храма.

А на земле, над которой летело порождение стихий, до сих пор ничего не растёт. Лишь шуршит мелкая серая пыль, взвиваясь от малейшего дуновения ветерка, забивая лёгкие безумцу, посмевшему забрести в гиблые края. Люди называют те места Мёртвой Полосой.

Потому что она и есть мёртвая.

Выжженная.

Дотла.

- Стэс... всё готово, - окликнул меня Касилль немного виноватым тоном. Похоже, втайне Правая Рука переживал, что не ему, а мне стоять в центре Площадки Сил.

Перебьёшься, милый... у каждого из нас есть закреплённая статусом работа. И я, пока жива, не уступлю своего места никому!

***

Священника я отправила назад, в Акка-Руту, благо, верхом отец Варсса ездить умел. Пускай вразумляет там прихожан и вместе с ними вымаливает победу у Искупителя. А наши, храмовые, расположились на холме и вокруг него, образовав сложную, веками совершенствуемую фигуру. Нынче ночью их задачей будет отдать мне свои силы.

Двоих, после краткого раздумья, я турнула обратно в Храм. Молодые ещё. Могут испугаться, потерять голову, попытаться убежать... и сломать всю Защиту. Это ведь непросто – стоять и чувствовать, как капля за каплей в чужие жилы переливается твоя сила. И знать, что если Высшему на Площадке Сил понадобится твоя жизнь – он заберёт и её. Не задумываясь. Недаром в некоторых Храмах (в своём я за такое наказывала безжалостно) учеников называют «мясо». Сама хорошо помню тот ужас. А моя подружка и не вернулась однажды в Храм...

Я встала в центр освещённой факелами Площадки Сил. Скоро, очень скоро пламя погаснет, но пока оно необходимо, чтобы все видели меня... меня, а больше – никого и ничего.

Как и полагалось по обряду, Касилль и Шехенду расположились за моим правым и левым плечом – согласно статусу. Я ощутила тепло их рук, и первые слова старинной песни-заклятия серыми птицами упорхнули в темноту, поколебав огонь. Подхваченный на лету многими голосами, мотив закружился в воздухе тёплыми смерчиками, запутался в травах, зазвенев, отскочил от удивлённо смигнувших звёзд... С каждым словом мои Правая и Левая Рука на шаг отступали от меня, расходясь в разные стороны. Их задача – быть Замыкающими Круга, концентрировать силу и двумя потоками вливать её в меня.

Всё. Отзвучал последний призыв, и я перестала быть собой.

Это мои корни перепутались глубоко под землёю с корнями других деревьев. Это я лёгким туманом повисла в воздухе. Ветер робко дотронулся невидимой ладонью до глади маленького озерца за Храмом – я была и пошедшей рябью водой, и мимолётным дыханием эфира.

А ещё я стала заклинательным холмом и сетью энергии, опутавшей его. И я знала, как превратить сеть во что угодно. Например, в меч, остриём которого буду тоже я. Или в гигантское ухо, слышащее тяжёлую поступь бури.

Да. Да. Вот оно. С юго-запада, всё правильно. Ах, как идёт... какой же ты, должно быть, красивый, малыш...

Скоро я тебя увижу. Воплощённый ужас смертных, Грозовой Ребёнок, герой самых чёрных легенд человечества... я жду тебя, слышишь, жду! Я должна убить тебя, и я буду тебя убивать, все свои силы, всё мастерство приложу, не сомневайся. Но любоваться тобою мне никто не запретит!

Земля притихла. Её обитатели изо всех сил зарывались поглубже, стараясь укрыться от небывалого, а кто не мог – удирал, куда глаза глядят, не разбирая дороги. Искренне надеюсь, что жители Акка-Руты последуют мудрому примеру неразумных тварей. Тем более, людям есть, куда прятаться...

А вот и ветер изменился. Стал хлёстким, злым... ну, с этим я справлюсь, не глядя. Я растянулась, став на миг арканом – арканом для стихии, и тут же, превратившись в гигантскую воронку, всосала энергию ветра в себя. Холодный поток силы потёк по жилам. Хорошо. Очень хорошо. Сил прибавилось. Однако больше я вряд ли что-нибудь возьму. Грозовой Ребёнок мне не позволит.

Горизонт помутнел. Это ещё не сам хозяин стихии, это лишь тучи, первый грозовой фронт... но до чего же широкая полоса! Да, малыш, силы у тебя хватает. И поединок предстоит интересный.

Страха у меня уже не было. Страх – это удел смертных. Природа не умеет бояться. Природа радуется... и сейчас я испытывала яростную радость, когда веселье катится сумасшедшей волной, когда мир вокруг кричит от наслаждения... Человеческого во мне оставалась лишь капля. Капля горькой отравы в сладком вине безумия.

Мой разум. И мой долг.

Так иди же сюда, малыш, лети быстрее, торопись... Поспеши, умоляю тебя. Давай сразимся, пока я ещё знаю, как меня зовут, кто я и почему обязана тебя уничтожить.

Тонкой занавесью упал дождик. Через несколько минут он превратится в шквал воды, обрушивающейся с небес, и я буду стоять по щиколотку в грязи, а кое-кого у подножия холма и по пояс зальёт... Неважно. У этого дождя я уже не сумею отобрать силу.

Он не мой.

Так не стоит и обращать внимания. Это – не враг... любимый, восхитительный враг... ну, где же ты?!!

Первая молния расколола небо. Скоро. Очень скоро. Да...

Но прежде, чем увидеть Грозового Ребёнка, я услыхала Зов.

Приветствие от стихии. Приглашение присоединиться, как равной к равному, и лететь над насмерть перепуганной землёй, и швырять свою силу жалким, копошащимся тварям там, внизу... они так смешно вспыхивают... они должны быть благодарны за возможность хоть на миг изменить своё унылое, пыльное существование на блеск и буйство красок! Боль? Да разве это плата за столь бесценный дар?!

Он едва не уговорил меня. Я очень поздно спохватилась. Очень-очень... трое из Младших почти откликнулись... но не слишком поздно. В самый последний момент я оглушила и ослепила собственную сеть – всех учеников и Младших Смотрителей. А заодно и парочку Старших. Чтобы стоять насмерть, не требуются ни зрение, ни слух. Из заколебавшихся же Касилль и Шехенду рывком выхватили столько энергии, сколько было возможно – оставив лишь пару капель на поддержание жизненных сил – и всю её перекачали в меня. Это дало мне возможность сплести в воздухе Первую Фигуру Защиты, прикрыв ею заклинательный холм. Не самая прочная вещь, зато чертится быстро. И три-четыре удара выдержит.

Вовремя я: две молнии вспороли сырую мглу почти одновременно, сойдясь на вершине холма. Ну-ну. Сердимся, значит...

И в этот момент Грозовой Ребёнок вырвался из-за горизонта.

Когда-то, в светлые годы ученичества, я читала «Трактат о природе грозовых порождений» почтенного Сфортуса Мокка. В этом наделавшем много шума произведении говорилось, что, становясь взрослыми, Грозовые Дети избирают форму шара... «сферическую форму, ибо таковая суть совершенна, оные же создания к совершенствованию себя весьма стремятся». Также мы, помнится, наизусть заучивали описания всех превращений Грозового Ребёнка, сотворившего Мёртвую Полосу. И в картинки всматривались. До рези в глазах.

Взрослого Грозового Ребёнка – Искупитель миловал! – никто и никогда, разумеется, не встречал. Но и на картинки из учебника увиденное мною походило мало. Эх, останусь в живых, скажу я профессорам...

Увернувшись от очередной молнии, пробившей-таки защиту, и огрызнувшись тремя смерчами, я решительно выбросила из головы и Академию, и учёные трактаты – всё, кроме своего противника.

Внешне Грозовой Ребёнок напоминал дракона из тех рыцарских преданий, которые я «глотала» вечерами под украденную в кладовой свечу. Хищная, клювастая голова на вытянутой, длинной шее. Раскинутые от края до края неба крылья: по краям серо-клубящиеся, каждое мгновение меняющие очертания; в центре – чёрные, отливающие синевой там, где их подсвечивали бьющие в них и из них молнии. Само туловище – чёрно-багровое, оплетённое вспышками электрических разрядов, как жилами. Ближе к «хвосту» Грозовой Ребёнок истончался, сходил на нет. От него то и дело отрывались клочья туч, а на соседние участки тела беспорядочно налипали новые... Да, нестабильная, не до конца сформировавшаяся структура. По идее, мне от этого должно быть легче.

Мне легче? Ой, не знаю...

Грозовой Ребёнок навис над заклинательным холмом. Мне стало тяжело дышать. Смерчи увяли, угрожающе наклонив свои хоботы ко мне же. На всякий случай, я развеяла их, вобрав в себя остатки силы.

Неспешный взмах гигантских крыльев... Ураган сбил меня с ног, швырнул лицом в грязь, и лишь паутина силы удержала моё тело от скольжения вниз, верхом на неизвестно откуда взявшемся селевом потоке.

Я уже не думала. Некогда было. И не защищала своих людей. Не до того. Я сосредоточенно, раз за разом, вгоняла молнии в брюхо Грозового Ребёнка – куда могла дотянуться.

От ответных выбросов энергии меня хранили Касилль и Шехенду. Мои Правая и Левая Руки. Мои щиты. Остальные... извините, дорогие друзья и ученики, но сегодня вы именно «мясо». И больше никто. Моя кормушка. Моё хранилище энергии... и сегодня я опустошу его щедрой рукой.

Лёгкий отголосок мысли... Касилль. «Стэс, попробуй бить в соединения... туда, где крылья крепятся к туловищу». Хороший совет, Кэль. Ну-ка, дайте мне ещё немного силы, и я попробую... я сказала «немного»? Я соврала. Много, ещё больше силы!

Воздух визжал на разные голоса. Мы с Грозовым Ребёнком на пару насиловали эту ночь, и она жаловалась, она кричала... и никто не слушал её стонов. Мы хлестали бедняжку-ночь плетями молний, сосали её пот воронками смерчей, безжалостно вгоняли в плоть эфира кинжальные выпады ветров... Мы были пьяны – я и он – пьяны от вседозволенности, наши заклятья сплетались теснее, чем тела любовников, и я становилась им, а он – мною...

- Стэс, нет! Нет!!! – голос Касилля на мгновение перекрыл рёв бури, оторвав моё сознание от сознания Грозового Ребёнка, не дав мне перешагнуть через тончайшую грань, за которой «слияние» и «противостояние» - всего лишь человеческие слова. Невероятный, сладчайший прилив сил... руки формируют шаровую молнию – ах, какая красивая! – теперь послать, куда надо... трансформация... я – это молния, а молния – это я... куда мне там нужно было?.. Есть!!!

У Грозового Ребёнка оторвалось правое крыло.

А энергия стала поступать ко мне только из одного источника.

В горячке боя я даже не обратила на это внимания. Один рукав – и ладно, теперь и одним обойдусь... теперь добивание тяжело раненого существа – скорее, дело техники.

А техника у меня всегда была на высоком уровне.

О, мой противник всё ещё оставался опасен. И молниями плевался – будь здоров! Но с каждой секундой силы его таяли. Тучки, облачка и просто обрывки чего-то белесого вырывались из тела, становясь обычным пасмурным небом. А через оторванное крыло на мгновение просверкнула любопытная звезда. Да, она сразу же исчезла – видать, не захотела глядеть на испоганенный мир, - но всё равно: крыло теряло форму и цвет, превращаясь просто в большую тучу. Я её потом развею, это не к спеху.

Гроза таяла со сверхъестественной быстротой.

Однако Грозовой Ребёнок всё ещё был жив.

Как он хотел жить! Как умолял меня! Как кричал! И хотя в его Зове уже не было прежней силы, но меня ждала новая пытка.

Сквозь голос порождения стихии начали доноситься иные голоса. Мольба Старшей Смотрительницы Храма Гроз в Мерен-Гуре, беспутной девчонки Аглари, решившей однажды, что обязанности Правой Руки можно исполнять и в постели... а рядом не было никого, кто остановил бы дурочку и её трижды идиота-любовника. Стоны двух товарищей Аглари. Испуганные вопли пятерых крестьян... прав Касилль, прав: по хуторам народу много пооставалось. Что?!! Новорожденный? А рядом - пятилетний мальчик?!!

Если я уничтожу сейчас Грозового Ребёнка – они умрут вместе с ним. Навсегда. Окончательно.

Если... нет, не так. Как только я уничтожу Грозового Ребёнка.

Я сцепила зубы и продолжала огнём и ветром терзать дитя грозы, на все просьбы и проклятия отвечая одной мыслью: «Дай мне убить тебя быстро. Не мучай меня и себя. Не сопротивляйся. Дай мне закончить своё дело как можно быстрее».

Палач не может... не должен ощущать жалости к жертве.

Искупитель, говорят, ты милосерден – так за что?!!

Вот ветер прорубил широкую борозду в багровом теле. Молния ятаганом полоснула по шее, почти отделив голову, почти... вторая молния – готово! Понятно, что голова – пустяки, развеять надо этот плотный сгусток энергии... порывы ветра с двух сторон – почему мне так явственно чудится хруст ломаемого крыла? Ну, зачем ты пытаешься сопротивляться, зачем изрыгаешь поток горячей грязи – я ведь всё равно отобью! Хотя... давай, малыш, изматывай сам себя. Мне будет легче. Чем быстрее я развею тебя – тем легче мне будет.

Вот оторвалось и второе крыло... Бр-р-родящий Украдкой, а ведь и у самой энергии осталось – с гулькин нос! Нет, хватит. Должно хватить.

В небе уже замерцало несколько светлячков-звёзд. В небе, в котором я разрывала на клочки Грозового Ребёнка. Величайшее чудо, виденное мною когда-либо в этой жизни.

Вряд ли мне ещё раз предстоит лицезреть подобное.

О, Искупитель, не дай мне столкнуться с этим второй раз!

Не выдержу ведь...

Скоро рассвет... кажется...

Я пропустила момент, когда Грозовой Ребёнок умер насовсем. Восхитительный, багровый оттенок его плоти сменился грязно-серым, ошмётки тела болтались от горизонта до горизонта. Последнее усилие – и ураганный порыв ветра разбросал этот хлам. Дабы он не мешал показаться Солнцу, проспавшему всё представление.

Или просто прятавшемуся – может, Солнце похитрее меня?

Да-а... а усилие и впрямь было последним.

Я осела прямо в грязь. Подумаешь – я в ней за эту ночь по самую макушку извозилась. Ни на что нет сил. Отмоюсь потом.

И Грозового Ребёнка оплачу тоже потом.

Часть 2. Касилль

Оказалось – оплакивать нужно людей.

Касилль... Кэль... любимый... спаситель мой, ценою всей своей жизненной энергии отшвырнувший меня, дуру, от черты...

Высшие Храма Гроз не плачут. Не завывают, будто бабы по деревням, на потеху собравшейся толпе...

Хорошо, никто не решился прервать мою истерику. Спалила бы мерзавца – ну, и сама рядышком бы легла... Но всё равно бы спалила!

А так – успокоилась потихоньку. И глухим, сорванным голосом позвала Шехенду.

- Что у нас там?

- Трое Старших: Девилас, Брау и Немрок. Трое Младших: Шимхи, Чарь и Кальверр. Семеро учеников...

- Без имён. Это потом. Продолжай.

Треть Храма, считай, мертва. Я из них силу выпила. Я. Да, они знали, на что шли, знали, но... Все рыбьеглазые демоны Мальвера, почему Шехенду не назвал Касилля?!

- На Рубеже застряли четыре ученика, двое Младших... и ваша Правая Рука, Высшая Стэллас!

На Рубеже... Дура я, дура! Истеричка недобитая! И как я смогла пропустить, что Кэль ещё жив?!

Хотя Рубеж – это уже не жизнь. Но ещё и не смерть! Слышишь, Кэль, не смерть!!!

Рубеж – это, говоря языком лекарей, кома. Состояние, при котором человек болтается между миром живых и миром мёртвых. И тут уж как кривая вывезет.

Бывает, поднакопит человек силёнок, и оживает. А бывает, тлеет-тлеет фитилёк свечи... и тухнет.

А ещё, говорят, человеку можно подсобить. Устроить ему этот... стресс. Шок.

Ну что, Касилль, есть у тебя тайные желания? Несбывшиеся надежды? Подспудные страхи? Мне сейчас годится всё. Я не отдам тебя, Кэль. Не отдам.

Ты же меня не отдал – за мною должок.

Не глядя, я протянула руку. Шехенду молча дотронулся до неё... колени у моей Левой Руки подломились, и он грузно завалился на бок. Ничего, жить будешь, а обморок этот ты заслужил. Сполна. На месте Касилля должен был оказаться ты. В безвыходной ситуации первым свои силы отдаёт Левая Рука. Таков закон Храма.

Да знаю я, что Касилль тебе не позволил. Ни секундочки на раздумья не дал. Сам принял решение. Эх, Кэль, Кэль... Я всё знаю. Но есть закон. И есть те полупризраки, что сейчас, шатаясь, убирают с холма тела своих погибших друзей. Я делаю это для них, Шехенду.

А ещё – я делаю это для тебя, моя Левая Рука. Горец из Карм-Гара, где верность клану почитается превыше жизни. Мы стали для тебя кланом, изгнанник. А ты не успел. Подвёл Храм. И теперь наказан. Можешь больше не терзать себя, ведь ты принял кару. Мы в расчёте.

Ну, а самое главное – я делаю это ради Кэля... и ради себя.

Мои пальцы осторожно коснулись висков неподвижно лежащего, такого любимого тела...

***

Малыш Касилль – тогда его звали Кэси-Сверчок, и его старший брат, уже знаменитый молодой вор Млояну по прозвищу Игла...

Детское обожание в широко открытых карих глазёнках... Ещё бы – брат показывает хитрый удар ножом! Ой! Серьёзно? Этот красивый кинжал – мне?!! Спасибо, брат! Ты – самый лучший! Самый-самый...

(Не то. Дальше.)

Кэси-Сверчку – четырнадцать лет. На столицу льёт тёплый летний дождик. Кэси возвращается домой. Идёт чинно, не торопясь. Ещё бы – не пустой идёт, а с законной добычей! Он и четыре его дружка обчистили склад толстого, важного купца Стафора. Добро продали перекупщику, и звенит, приятно звенит серебро в кармане...

(Опять не то. Разве что... вот это погромыхивание вдали. Уж больно душа Касилля на него радостно откликается. Какой там год? Угу... Да, была летом пара гроз возле самой Калфы. Ну-ка, аккуратненько проследим эту линию...)

Скоро Касиллю стукнет пятнадцать лет. И – вот незадача! – угодил в облаву. Как сопливый пацан, честное слово! На шлюшку загляделся...

Вместе с оравой других оборванцев, Сверчка пинками вышибли за городские ворота. Ой, подумаешь! В этой старой стене потайных ходов – что в сыре дырок!

Ух ты, а небо какое хмурое! Касилль ни разу не видел до этого настоящих грозовых туч, ощетинившихся молниями, ворчащих громом, беременных дождём – Смотрители Гроз Калфы, что ни говори, а своё дело знали! А тут... Ну чего, чего у всех морды-то такие перекошенные? И драпают... мыши кота увидали, ей-же слово!

Под косыми струями дождя, под косыми взглядами немногих оставшихся бродяг, засевших в развалинах старой сторожевой башни, Касилль отплясывал по лужам дикую чечётку и, смеясь, ловил языком крупные капли...

(Очень интересно – у меня всё было иначе! – но... не то. За это не потянешь. Для меня первая гроза была кошмаром... а у Кэля наоборот. Дальше. Ищем дальше.)

Шестнадцать лет. Кэси-Сверчок – признанный базарный вор. Он мог бы войти в шайку брата, но предпочитает работать один. И частенько пропадает за городскими стенами. Млояну это не нравится, но всегда слушающий старшего брата Касилль здесь становится упрямым, как все ослы Калфы.

Её он заметил сразу. Вначале выделил из толпы в качестве очередной жертвы. Затем увидал висящий на груди талисман – заключённую в двойной круг спираль, надвое рассеченную молнией – и передумал.

Ученица Храма Гроз. Не стоит связываться. Они там все... чокнутые немного. Разве ж порядочные люди с грозой хороводы водят?

А он? Он, Кэси-Сверчок, что он делает за городом, в степи?!!

Эта мысль опалила его. Как-то раньше о таком не думалось: просто творил, что хотел... И Касилль теперь следил за юной ученицей, будто за опасностью. Непонятной пока. Незнакомой. Кто его ведает? Что за беда?

Базарный воришка хотел понять.

Понять... себя.

А ничего девочка, симпатичная. Ровесница, чуть помладше-чуть постарше... Обычно Сверчок предпочитал зрелых женщин (он уже года полтора как расстался с невинностью, и в окраинных борделях считался парнишкой, хоть куда!), но и тут есть, на что поглазеть. Фигурка уже имеется... нет, определённо, ничего! Зря она в такой балахон, правда, замоталась. Ну да снять его – что под ноги плюнуть. Может, у них, в Храме, ученицам иначе ходить нельзя. А вот будь его, Кэси-Сверчка, воля – он бы это убожество живо содрал, да в полупрозрачное платьице, в какое его знакомицы рядятся, девочку засунул... а можно и без платьица...

(Мне краска бросилась в лицо. Кэль, ну, поганец! Ведь это же наша с ним первая встреча! Помню, помню, как же... Я потом ещё гоголем по Академии расхаживала: молодец, мол, я, неинициированного Смотрителя Гроз посреди базарной толпы разглядела! А вот как дело было, оказывается...)

В этот момент ученица Храма подняла голову от прилавка с вяленой рыбой – и Сверчок встретился с ней взглядом.

Странное дело – раньше он совсем не интересовался цветом женских глаз. Другое его привлекало, другое... А поэты – дураки!

Но сейчас он готов был переменить мнение о виршеплётах.

Ох и глаза... Вроде, серые – а не поймёшь: то ли небесной синевой тебя обольют, то ли холодной сталью ударят. И смотрят эти глаза на Кэси-Сверчка... словно их хозяйка долго искала что-то безумно важное, а потом в самом неожиданном месте, уже не чая, нашла.

(Ну, спасибо! А ведь так и было, Кэль... так и было...)

Время сгустилось, замедлило свой бег, вязкой слюною застыло в глотке у Вечности – а там, на базарной площади, двое впервые шагнули навстречу друг другу.

И ни одна потная спина, ни одна франтоватая шляпа не разорвали верёвки, родившейся из сцепления серых и карих глаз. Двое шли, будто сжималась невидимая пружина – Кэси-Сверчок, удачливый вор, танцующий под дождём, и Стэллас, урождённая аристократка, ученица Академии Смотрителей Гроз Калфы.

Они встретились как раз напротив торговца сластями. Тот взревел было что-то приглашающее, но подавился собственным криком. И отошёл подальше, трижды, на всякий случай, начертав в воздухе символ Искупителя, отгоняющий рыбьеглазых демонов. Не его это были покупатели, явно не его.

Девушка порывистым движением схватила руку Сверчка. И взметнулись вверх в радостном удивлении ресницы, и зазвенел весенней птицей голос:

- Что ты здесь делаешь? Ты же наш... наш!

И тут Касилль испугался. Рывком высвободил руку, весь подобрался, готовый к прыжку, хищный...

Синева глаз сменилась сталью. А затем – пустотой. Серой такой... скучной.

- Простите меня, господин. Я ошиблась. Обозналась. Простите.

Чуть заметно опустились плечи. Взгляд ушёл в сторону. Ученица Храма Гроз отвернулась от уличного оборванца, собираясь идти дальше. По своим делам.

Обида. Горькая, детская обида, плеснувшаяся во взгляде лишь на миг. Усталая горечь: нет, этот тоже не понимает. И не поймёт никогда. Нет.

И Кэси-Сверчок негромко бросил – словно аркан накинул на хрупкую девичью шею:

- А ты тоже плясала взапуски с грозой?

Узкая изящная спина напряглась. Но поворачиваться храмовая ученица не стала. Боялась сглазить? Спугнуть удачу?

Ответила так.

- Нет. Я убегала. И гроза догнала меня. И всё стало ясно... сразу.

- Так куда мне там приходить? – по-прежнему негромко спросил Касилль.

Вот теперь девушка обернулась. Казалось, глаза её готовы в любую минуту просиять... но пока она это сияние придержит.

Рыбьеглазый демон его ведает – как дальше разговор повернётся...

- В любой Храм Гроз. В какой пожелаешь. А можешь сразу в Академию – всё равно тебя туда отошлют.

- Серьёзно? Вот в этом вот – и в Академию? – Сверчок с усмешкой оглядел свои лохмотья. Конечно, была у него одёжка и получше – на выход – но на работе чего зря платье трепать? Заборы, собаки... стражники.

- Серьёзно. Там будут смотреть не на твою одежду, а на тебя.

- Что, голого разглядывать станут? – ученица Храма Гроз едва заметно поморщилась, и Кэси неожиданно для себя самого потерял всякую охоту ёрничать.

- Ладно, - буркнул он почти хмуро. – Жди в гости.

- Только... – в серых глазах играли в догонялки первые неуверенные тени от облаков, - только ты не передумай, ладно? Ты приходи...

Внезапно Касилль ощутил твёрдую уверенность в том, что очаровательная девчушка с колдовскими глазами когда-нибудь будет принадлежать ему. Во всех смыслах.

Не отвертится.

От этой мысли ему стало очень хорошо. Он слегка улыбнулся.

- Не дёргайся. Я приду. Жди.

(С момента этой встречи и до ночи, когда мы впервые любили друг друга прошло... чтобы не соврать... пять с хвостиком лет. Ну и терпение у мерзавца!

Но всё это не то, не то, не то! Так, а здесь... Здесь у нас...

О, Искупитель, неужели нашла?!)

- Ты решил ЧТО?!!- Млояну, широкоплечий, накачавший за годы, когда он был вожаком банды, литые мускулы, разъярённым медведем навис над братом.

- Я ходил в Академию Смотрителей Гроз, - тусклым голосом произнёс Касилль. – Там сказали, что я прирождённый Смотритель. Я ухожу в Храм.

Короткий, хлёсткий удар в скулу свалил парня на чистый, только-только метеный пол. Вскрикнула забившаяся в уголок мать.

Во рту стало солоно: кровь.

- Ну-ка, повтори ещё раз, щ-щенок, - прошипел Млояну, примериваясь, куда пнуть непокорного братца... Не успел. Касилль извернулся, вскочил на ноги. В руке тускло выблеснул нож.

Братний подарок. Кэси с ним не расставался никогда.

- Не стой на моём пути, Яну, - щека понемногу распухала, слова выходили невнятными. Но понять было можно. – Не надо. Дай мне пройти.

Мать тоненько заскулила.

- Что? – осипшим от ярости и боли голосом выдавил из себя старший брат. – Что, вот так, с пикой, на родную кровь кинешься? Попишешь меня, да, Кэси-грамотей? Или сразу порешишь?

- Дай пройти, Яну, - мягко ответил Касилль. Нож не опускал.

Лицо Млояну обмякло. Он тяжело уселся на табурет, облокотился на жалобно скрипнувший стол и уже другим, устало-просительным тоном, произнёс:

- Да не держу я тебя, Кэси. Только... куда ты пойдёшь? К этим проклятым колдунам? Знаю я, как они на крови своих учеников жиреют! И ты ведь слыхал!

- Брехня это, - коротко сообщил Касилль. Млояну будто и не слышал.

- Ну, чего тебе в жизни не хватает, Кэси? Разве я не берёг тебя? Разве не молчал, когда ты под грозу лазил, плясал там, как полудурок? В сердце ведь меня кололо – а молчал, и другим рты поганые затыкал... Баб тебе мало, Кэси? Сучка храмовая приворожила? Знаю, сказали... Ну, хочешь, украду я её? Вот для тебя сопру, хоть из Храма! Тайных углов у нас здесь много, любая ищейка след потеряет. Пользуй её в своё удовольствие...

- Даже думать забудь, - зло выдохнул младший брат. И уже спокойнее добавил. – Да и не в ней дело. Не она меня тянет, Яну. Гроза меня тянет. Я... ну, не такой, как все. Другой.

- Дурной ты, вот что я тебе скажу! – раненым хищником взревел бандитский вожак. – Второго такого недоумка на всём свете не сыскать! Запру каналью! В каменный мешок кину!

Касилль криво ухмыльнулся одной половиной физиономии.

- Дай мне уйти, Яну. Не тоска, так шальная молния меня доконает, если останусь. Пропусти, брат.

- Ты мне не брат! – от рыка Млояну дрогнул потолок. Стол треснул под ударом кулака. Старший брат разбил руку в кровь, но не заметил этого. – Раз уж ты променял родную кровь на колдовские чары да смазливую храмовую шлюшку – быть по сему. Топай отсюда, щенок, да побыстрее! Но помни – брата отныне у тебя нет! Пусть эти... треклятые чародеи заменят тебе родню. И сам ты теперь проклят. Пшёл вон, порченая кровь!

- Кэси! – взвыла было мать, но осеклась под гневным взглядом Млояну. Пользуясь тем, что внимание брата на миг отвлеклось, Касилль ужом проскользнул к узенькой, скособоченной двери. Одним духом вылетел за порог и помчался прочь, не разбирая дороги.

Вслед ему неслись жалобные причитания матери:

- Кэси, маленький... Вернись, сынок! Вернись!

***

Нашла! Рыбьеглазый демон меня заешь – нашла!

Не следует неосмотрительно отмахиваться от проклятий тех, кого любишь. А уж от пожеланий родственничков...

Ох, Кэль, а мне ты об этом не говорил... Впрочем, оно понятно: я ведь в глазах твоего братца – бессердечная сука, сбившая младшенького с истинного пути. Это как же нужно не любить Смотрителей Гроз, чтобы искренне считать, будто участь вора завиднее!

А может, прав был Млояну. Может, вором Кэси-Сверчок жил бы припеваючи. И не валялся бы сейчас в грязи беспамятный Кэль.

Проклятие брата. Оно удерживает Касилля, цепляет его, не даёт спокойно уйти... и оно же подтачивает моего любимого изнутри. Это нужно убрать. Что тогда? – не знаю. Но что-то изменится.

По холму ко мне взобрался шатающийся полутруп. Точнее, мумия: костяк, обтянутый жёлтой кожей. Протерев слезящиеся глаза и как следует вглядевшись, я признала в этом ужасе Велла.

Смотри, Стэллас, внимательно смотри. Это ты сотворила из парня такое.

Впрочем, нахальной физиономия Велла оставалась и в полумёртвом состоянии.

- Высшая Смотрительница Стэллас, наши не справляются. Трупов много, а остальные... Ой!

- Остальные почти без сил, - спокойно (очень спокойно!) кивнула я, в упор не замечая, как наливаются слезами запавшие глаза Младшего Смотрителя. Касилля в Храме любили. Любили гораздо больше, чем меня... – Те двое, Самерас и Аниффа, они пришли?

- Сразу, как только Ребёнок умер. Помогают тела таскать.

- Найди их. Самерас пусть оседлает трёх коней, на одного навьючит припасы... так, чтобы до столицы хватило. И приведёт их сюда. Как можно быстрее. Вы там... не пили из этих лоботрясов случаем?

- Нет, - решительно отрезал Велл. – Забирать силу у других людей не для борьбы со стихией запрещено! Да и не умеем мы этого делать...

Я улыбнулась. Подозреваю, что усмешка вышла кривоватой.

- Действительно, не умеете... В общем, пришлёшь ко мне Самераса. Только пусть явится лично.

Взгляд Велла ощутимо похолодел. И одновременно наполнился болью. Всё правильно. Хороший мальчик. Я вас учила, я вас наказывала за малейшие отклонения от законов Храма...

Поединок. Глаза в глаза. Милый, не надо. Мы оба сейчас немного не в форме.

- Я собираюсь в столицу, - повторила я как можно более мягко. – У Кэля... Старшего Смотрителя Гроз Касилля там брат. Старший. Когда-то они поссорились. Брат проклял Касилля. Если сейчас он возьмёт своё проклятие обратно... возможно, моя Правая Рука... человек, которого я люблю, не уйдёт за Рубеж. Мне очень-очень нужно в столицу, Велл...

Всё. Я выиграла. Взгляд Младшего Смотрителя не то, чтобы оттаял, но стал понимающим. Действительно, хороший мальчик.

- Хорошо. Я пришлю Самераса... так быстро, как только смогу.

- Не торопись. Будут ещё поручения. Присядь, что ли...

Привычная нагловатая ухмылка на обескровленных, искусанных губах.

- Высшая Стэллас, если я сейчас присяду, то уже не встану. До завтра, по крайней мере. Но я внимательно слушаю.

- Прикажу – не только встанешь, а галопом понесёшься, - ехидно улыбнулась я в ответ. – Ну и стой, раз такой дурак... Первое: до моего возвращения в Храме командует Шехенду, а пока он не очнулся... – я ещё раз мстительно фыркнула, - бразды правления примешь ты. Потом будешь его заместителем. Жаль, времени нет, но когда вернусь из Калфы – готовься к Посвящению в Старшие Смотрители Гроз.

Ох, какая же у Велла ошарашенная рожа!

- Меня?!!

- Нет, отца Варссу! Что-то со слухом?

- Но... Высшая Стэллас... я недостоин... я же всего полтора года, как Младший Смотритель...

- А я Старшей ни дня не была, - сообщила я замечательно жизнерадостным тоном. – Меня сразу в Высшие Посвятили – и сюда сплавили. Ну, ты ведь наверняка слышал эту сплетню. Так вот: Высшим ты ещё не скоро станешь. Даже не надейся. Я тебя в Старших продержу не меньше пары лет. Можешь родителям написать... Или, если хочешь, я напишу сама, когда вернусь.

По лицу новоиспечённого заместителя Шехенду (фактически, моей новой Левой Руки... нет, не думать об этом!) разлилось выражение совершенно запредельного счастья. Однако он ещё пытался протестовать.

- Но... я не готов... недостоин...

- Я здесь Высшая, Велл! И мне решать, кто достоин, а кто нет! А насчёт готовности... милый, назови хоть одного Высшего (я не в счёт), у которого в послужном списке имеется Грозовой Ребёнок! Нету таких! А ты – ты стоял до конца. И выстоял. Поэтому... чтоб я больше не слышала всяких глупостей о твоей неподготовленности, ясно?

Да, Веллу ясно. На его решительной физиономии всё, как в зеркале, отражается.

Ничегошеньки ты пока не понимаешь, мальчик. А когда узнаешь... надеюсь, не станешь на меня злиться. Очень долго.

Мне ведь тебя отдали специально для того, чтобы я вырастила из лопоухого крестьянского сына Высшего Смотрителя Гроз.

Хорошая земля – Порубежье. Пожалуй, единственное место, где к толковым колдунам относятся без ненависти и страха. Хотя и без раболепия (густо замешанного на той же ненависти), свойственного южным королевствам.

С уважением там к колдунам относятся. Примерно как к хорошим воинам или искусным кузнецам... Ох, туда бы мне уехать!

А нельзя. Вся земля поделена между вольными родами. Чужака примут, только если он согласится влиться в род. А род изъявит желание признать пришельца за своего.

И как в таком случае выстроить в Порубежье Храм Гроз?

Да очень просто! Взять в обучение толкового парнишку из уважаемой семьи... род в восторге – собственный колдун, паренёк – кум Искупителя... а Синклит с нетерпением подсчитывает, когда же на землях вышеупомянутого рода можно будет построить Храм?

Впрочем, нет – чем-чем, а умением ждать иерархи Синклита всегда славились.

Да и не отдам я им Велла раньше времени. Ещё не хватало – загубить парня почём зря!

Будет готов – отпущу и рукою помашу на прощанье. Но не ранее.

А с родителями Велла я и в самом деле переписываюсь. И о постройке Храма тоже. Насколько я могу судить, моим посланиям они рады. Судьба оболтуса небезразлична. Да и вообще, очень неглупые люди, даром, что для того, чтобы прочесть моё письмо и ответить на него, они приглашают священника Искупителя из соседней деревни!

Ну всё, Велл, хватит. Оба помечтали – а теперь вернёмся к делам.

- Кстати, о посланиях. Когда Шехенду очнётся, пусть сразу же настрочит донесение в Султанай, в Калфу, в Синклит... короче, всем. И Маларг тоже.

- Маларг умер, Высшая...

Кажется, я начинаю проклинать свою победу.

Не время, Стэллас. Переживать будешь потом. Можешь даже напиться вдрызг... потом. А пока – время быть бессердечной сукой.

- Напишешь за него. Я же знаю, как ты почерка умеешь подделывать!

- Да, Высшая Стэллас...

Полгода тому назад в Храм Акка-Руты заезжала с проверкой инспекция из Академии. Проверяющие остались нами весьма довольны... а между делом завербовали для Синклита двоих стукачей. Подозреваю, что для этого они, собственно, и приезжали. Уж не знаю, на каких тёмных сторонах прошлого вербуемых сыграли – но оба согласились.

И у обоих достало ума сразу после отъезда инспекции зайти ко мне.

С тех пор сочинение еженедельных доносов стало нашей любимой забавой на субботних общих собраниях.

- Мне нужно, - размеренно произнесла я, - чтобы в донесениях я выглядела героиней. В сияющих доспехах, с молнией в руке, звездой во лбу... смотри, не перепутай с фингалом под глазом! Брат у Касилля то ли вор, то ли вообще убийца, последние полгода неведомо где шляется – может, на каторгу загремел, может, прячется... А мне его нужно найти быстро. Очень быстро. Сам понимаешь. Ради какой-то Высшей из провинции столичные заправилы вряд ли лишний раз почешутся. А вот для спасительницы отечества... тут они зашевелятся.

Велл, даром, что в столице не бывал – понимающе хмыкнул. У мальчишки врождённый талант интригана!

- Сделаю, Высшая Стэллас. Если это всё... я пойду. Самерас тут будет, как только с лошадьми управится.

- Давай. А Аниффа... пошли-ка ты её в деревню. Мы их что, даром спасали?

Велл негромко рассмеялся и, пошатываясь, начал спускаться с холма.

***

Пыльная брусчатка Королевского Тракта серой волной плеснулась под копыта коню.

Проголосуйте за эту работу.