Мария Бейкер: Дмитрий, вы работаете сразу на нескольких литературных и журналистских поприщах, и ситуация на книжном рынке России известна вам досконально. Как бы вы охарактеризовали сегодняшнего российского читателя?

Дмитрий Быков: Наш современный читатель определяется двумя параметрами. С одной стороны, конечно, это - идеальный читатель, потому что он нигде больше не получает ответов на свои вопросы; он крайне жаждет и изголодался по литературе серьезной. Поскольку ни философия, которая в России традиционно отсутствует, ни пресса, которая стала прикормленной, ни те или иные социальные институты, которые просто находятся в зародышевом состоянии (тут я говорю и о политических партиях), не отвечают читателю на его вопросы, он, как всегда, ищет ответов у литературы. Литература работает всеми сразу.

С другой стороны, уровень и состояние этого читателя оставляют желать лучшего, потому что он расхоложен последними годами, когда было мало серьезной литературы. Он испорчен маскультом, у него плохой вкус, он быстро устает от интеллектуального усилия. Он не в очень хорошей форме находится. Больше всего он похож на беспризорника - на ребенка, которого выбросили на улицу. У него неплохие гены, но он очень голоден. Его надо заново воспитывать - давать ему серьезные литературные тексты, говорить с ним о важных вещах, но при этом обходиться без занудства. В общем, нашему читателю сегодня нужен новый Макаренко!

М.Б.: Кто же сегодня может взять на себя эту роль? Учитывая экономическую специфику момента и то, что литература - тоже вид бизнеса, видимо, в роли Макаренко выступают издатели? Витрины и прилавки столичных книжных магазинов (не говоря уже о магазинах провинциальных) ломятся вовсе не от "серьезной" литературы, а от всевозможного легкого чтива - переводного и отечественного, а также от глянцевого нон-фикшна, продающего "образ жизни" - кулинарные рецепты и т.д. Возникает ощущение, что издателей не очень беспокоит вопрос о воспитании у читателей хорошего литературного вкуса!

Д.Б.: Вы знаете, я вообще против того, чтобы придавать слишком большое значение посредникам. Считается, что постиндустриальное общество - это общество посредников, менеджеров. Или, в крайнем случае, потребителей. А уж производитель никого не интересует. Издатель - не более чем посредник, но от него в этой ситуации очень немногое зависит. Если читатель не найдет серьезной пищи в книге, он просто не будет эту книгу покупать и пойдет в Интернет. Или найдет себе иностранную книгу, что тоже, кстати, стало очень распространено в последнее время. Наш читатель хорошо знает языки, и вполне может найти замену на иностранных рынках, если не найдет то, что ищет, на отечественном.

Роулинг - самая популярная писательница мира и создательница самого яркого образа в мире за последнее время.   Дмитрий Быков

М.Б.: Вы сейчас говорите исключительно об оригинальных текстах на русском языке, или сюда входит и переводная литература тоже?

Д.Б.: Только о текстах на русском языке. Правда, и в переводной литературе наметился значительный прогресс, потому что стали переводить хорошую книгу. Наконец в России стали переводить то, что действительно является литературным событием: из американцев Франзена и вот сейчас переводят Пинчона, из французов переводят далеко не только Бегбедера и Уэльбека, но и, по крайней мере, всю нормальную классику 40-ых - 50-ых годов, классику сюрреализма...

М.Б.: Что весьма актуально сегодня в России! А как, на ваш взгляд, обстоят дела с качеством переводов? В стране традиционно существовала очень сильная школа литературного перевода. Уцелела она сегодня?

Д.Б.: Да, французские сюрреалисты сегодня очень актуальны! Что же касается качества переводов, то с этим в России все обстоит прекрасно. Во-первых, поражает активность старых мастеров - это, прежде всего, Трауберг с английского и Яхнина с французского, во-вторых, в последние пять-шесть лет выросло новое поколение замечательных молодых переводчиков. Я думаю даже, что качество литературы, которую им приходится переводить, иногда ниже, чем их собственные литературные способности.

М.Б.: Но сегодня и корифеям старой школы приходится переводить литературный ширпотреб: переводил же Виктор Голышев Джоан Роулинг!

Д.Б.: Голышев перевел только треть одного из самых удачных романов Роулинг, и ничего в этом ужасного, на мой взгляд, нет. В конце концов, хотим мы этого или нет, Роулинг - самая популярная писательница мира и создательница самого яркого образа в мире за последнее время. Я вот очень положительно отношусь к Гарри Поттеру и, кстати говоря, самому Голышеву принадлежит очень проницательная мысль о том, что Роулинг гениально прописывает фон и слабо строит сюжет.

У читателя есть потребность лихорадочно фиксировать реальность, вышедшую на какое-то время из его поля зрения.   Дмитрий Быков

М.Б.: Дмитрий, тут ведь вот какое противоречие возникает: с одной стороны, вы говорите, что читателя сегодня привлекает реалистичная, актуальная, узнаваемая история, а с другой стороны, мы все знаем, как зашкаливают в России тиражи у Роулинг и у местных фантастов. К примеру, у Лукьяненко. Кажется, что жанр фэнтези одержал сокрушительную победу над реализмом, разве это не так?

Д.Б.: Напоминаю, что Гарри Поттер - это все-таки единичный случай. Наоборот, во всем мире сейчас популярны авторы, работающие с реальностью. В Америке это совсем молодой писатель Джонатан Фоер, во Франции - Уэльбек. Или вот Дорис Лессинг в Англии, которая честно работала с реальностью последние шестьдесят лет и ее, наконец, заметили... Так что случай Роулинг - скорее всего, экзотический, и не будем забывать, что она популярна, прежде всего, среди детской аудитории. И рейтинги ей, конечно, делают родители этих детей, которые безумно счастливы, что их дети не бегают во дворе и не требуют новый гаджет, а читают книжку.

Чудовищный роман "Медиа сапиенс" - текст, который находится абсолютно за гранью литературы   Дмитрий Быков

У нашего читателя есть огромный запрос на конкретику - отсюда такой бум живых журналов, сетевых дневников, блогов, которые часто имеют нулевую художественную ценность, но зато очень познавательны. У читателя есть потребность лихорадочно фиксировать реальность, вышедшую на какое-то время из его поля зрения. И это тоже процесс всемирный, потому что сам факт, что документальная проза и нон-фикшн имеет сегодня огромную популярность в Америке и в Англии, лишний раз доказывает, что читателю сейчас нужен не воображаемый герой, но герой, который ходит с ним по одним улицам. Надеюсь, что все это послужит аккумулятором для нового гения, который увидит всю эту реальность, сгребет ее в кучу и вырастит из нее какой-то гигантский и абсолютно новый материал...

М.Б.: Остается ли сегодня книга идеологическим орудием, как, скажем, это было в советские времена? Или СМИ, телевидение и кино полностью вытеснили художественную литературу из пропагандистской сферы?

Д.Б.: На мой взгляд, у нас в России пока есть один такой пример: когда Константин Рыков, бывший интернет-деятель, ныне намеревающийся пройти в Государственную думу, создал издательство "Популярная литература". Он публикует произведения, которые, с одной стороны, демонстрируют крайнее падение языка и предел цинизма и пошлости, а с другой стороны, декларируют патриотические идеи, такой "патриотизм по фене".

Это особенно наглядно выражается в произведениях Сергея Минаева, чьи тексты существуют исключительно для того, чтобы доказывать, как ужасна и продажна русская пресса, и как насквозь фальшива и зависима от запада российская позиция. Об этом написан его чудовищный роман "Медиа сапиенс" - текст, который находится абсолютно за гранью литературы. Это и роман Эдуарда Багирова "Гастарбайтер" - о человеке, приехавшем из провинции и добравшемся до вершин бизнеса (в первом томе). Эта книга как бы пропагандирует в обществе терпимость на уровне "мы должны любить наших меньших братьев, приехавших с Кавказа", но, на самом деле, это обычная апология такого "быковатого сознания" - сознания нижнего эшелона младшей группы российского бизнеса, который умеет только доминировать и ничего другого не хочет.

При этом Багиров - безусловно, одаренный человек, и очень жаль, что он таким образом используется. Наконец, сейчас еще наблюдаются попытки сделать бестселлеры из Глуховского и Юденич. Глуховский - автор романа "Метро", о том, как Америка губит мир, а Юденич - автор романа "Нефть", о том, как Ходорковский губит Россию. Губил, вернее... Это сегодня пытаются впаривать читателю, производя огромными тиражами. Но рейтинг продаж у этих книг довольно посредственный. Вот этими четырьмя авторами пропагандистская функция русской литературы на сегодняшний день, на мой взгляд, слава богу, исчерпывается. Остальное литературное пространство, мне кажется, абсолютно независимо.

М.Б.: В мире очень высок престиж национальных литературных премий - Букер в Англии, Пулитцер в Америке, премия братьев Гонкуров во Франции и т.д. Получение премии гарантирует автору рост тиражей и гонораров, не говоря уже о повышении "медийного" статуса. А как обстоят дела в России? Каков статус национальной литпремии "Большая книга"?

Хорошие книги госпремий не получали   Дмитрий Быков

Хорошие книги госпремий не получали: у Аксенова не было ни одной премии, у Катаева они были только в сталинские времена, а его поздняя проза ничего не получала. Настоящая литература не премировалась, а к премированной всегда возникало недоверие. В советские времена даже существовал термин "премиальная литература", которая, по выражению Георгия Полонского, писалась по принципу "У2" - угодить и угадать. В значительной степени, хотя и с поправкой на либеральные времена, такая ситуация сохранялась и с русским Букером. Могу привести пример, когда тот же Виктор Пелевин до сих пор ходит без Букера...

С другой стороны, не стоит преувеличивать и роль международных литературных премий. Вот, например, турецкий писатель и лауреат Нобелевской премии по литературе, Орхан Памук совершенно честно признался мне в интервью, что ни одна премия в мире не даст ему массовых тиражей! Он как бы не для этого пишет...

Собственно, это же относится и ко всем лучшим современным российским авторам. Даже тем, кто получал премии, ориентированные на массового читателя. Например, блестящий, на мой взгляд, роман Ильи Бояшова "Путь Мури" получил премию "Национальный бестселлер", ну и в результате продалось не пять, а десять тысяч экземпляров книги. Но о двадцати или пятидесяти тысячах речи даже не идет! И тот факт, что мне дали премию "Большая книга", абсолютно не изменил читательской судьбы моей книги о Борисе Пастернаке. Она как продавалась, так и продается. После объявления премии в прошлом году динамика продаж, как мне кажется, осталась прежней. У нас читают, во всяком случае, покупают, не книгу, а прежде всего, репутацию автора.

М.Б.: И все же, в заключении, позвольте пожелать вам успеха. Ведь и в этом году ваш роман "ЖД" номинирован на "Большую книгу" и у вас снова есть шанс стать лауреатом!