Где вера тебя
застала, там и стой! Елена
Хаецкая: «Можно ли быть христианином и
писать фэнтези?» 1.
ВЛ. Елена, в январе нынешнего года на
литературно-практической конференции
"Басткон-2002" вам вручили "Меч
Бастиона" и особую коммерческую премию
"Иван Калита". В своё время Борис
Стругацкий отдал вам свою престижную "Бронзовую
Улитку" за повесть "Мракобес". Как
вы считаете, стимулируют ли литературные
премии писательское творчество? Работая
над очередным произведением, думаете ли
вы о возможном получении за него премии в
будущем? (Ответ) Писатель
пишет все-таки не для премий, а просто
потому, что таков его способ существовать.
А литературные премии - это способ той или
иной группы (писателей, критиков, фэнов)
выразить свои чувства по отношению к кому-либо
из писателей. Сказать таким вот железным
или чугунным способом: "Мы тебя любим,
ты - классный (-ая). Хорошо, что ты есть". Я
совершенно равнодушна к неполученным
премиям. И очень горжусь полученными. Но
на сам процесс написания романов и
повестей они никак не влияют. 2.
ВВ. Писатель и
критик Дмитрий Володихин, предложивший
термин "сакральная фантастика",
называет вас одним из самых ярких авторов,
работающих в этой манере. Совпадает ли
Ваша самоидентификация с этим
определением? Нужно ли самому писателю,
чтобы его относили к некой группе, дает ли
это ему что-нибудь? (ответ) Есть
много способов запихать человека в рамки:
астрология, соционика, литературная
критика. Если ты Лев - рычи, если "Есенин"
- вешайся, если фантаст - давай про все то
же самое, но в звездолете. Попробуй-ка в
таких условиях сменить жанр или доказать,
что ты не "Есенин", а просто Вася
Пупкин - тут же начнется массовое "непонимание". Отнесение
к той или иной группе писателю, пока он
пишет, вроде как, и не нужно. Не обрывать
же крылышки собственным феечкам только
потому, что ты проходишь по ведомству "боевые
роботы". Однако
- "плохо человеку, когда он один, горе
одному, один - не воин". И после того, как
произведение написано, его нужно как-то
печатать. А для этого удобно выступать в
составе группы. И издателям проще - знают,
в какую серию ставить твою книгу. Являюсь
ли я на самом деле сакральным фантастом?
Открою страшную тайну: вся эта возня с "терминологией"
всегда оставляла меня равнодушной. А вот
что на самом деле беспокоило: можно ли
быть христианином и писать фэнтези.
Вероятно, разрешение этой проблемы каким-то
образом и кроется в определении "сакральная
фантастика". 3.
ВЛ. Вы посещали "Зиланткон" -
ежегодный фестиваль фантастики и ролевых
игр в Казани. В 1995-м вам присуждалась
главная премия этого конвента - "Большой
Зилант". Вам нравится в Казани?
Несколько слов о "Зилантконе" и
вообще о фантастических конвентах. (ответ) Я
первый лауреат премии "Большой Зилант",
и это является предметом моей особенной
гордости. Зилант-95 стал переломным
моментом моей писательской карьеры - я
вышла из подполья, перестала быть
Мэдилайн Симонс, стала собой, увидела
своих читателей. И каких! Если
кратко о "Зилантконе", то это нечто
поразительное, феерическое: до двух тысяч
красивых молодых людей в фантастических
одеждах, талантливых, увлеченных. Пьяный
наемник в черном на "Зиланте" мил,
как брат, а эльфийская дева в белом... как
бы это сказать... там она настоящая. "Зилант"
- это массовый выброс творческой энергии.
Суматохи, правда, много. О
фантастических конвентах вряд ли могу
что-либо сказать, поскольку в них не
участвую. "Басткон" стал исключением
из общего правила. А обычно я приезжаю на
"Интерпресскон" на один день -
погулять по весеннему лесу, поболтать с
коллегами по ремеслу, особенно с
иногородними. Но - ехать куда-то, заседать,
платить за это немалые деньги? Я страшная
домоседка и сильно страдаю, если
приходится надолго отрываться от дома. 4.
ВЛ. В продолжение предыдущего вопроса. На http://olmer.ru/rpg/anons/1.shtml
пишут, что ваши романы "Анахрон", "Ульфила"
и "Атаульф" являются основными "вводными"
для ролевой игры "Анахрон" (по этим
романам предполагается проведение
ролевой игры в августе 2003 года). Елена
Хаецкая числится у организаторов
мастером-консультантом. Вы что-нибудь об
этом знаете? Ваше отношение к ролевикам и
ролевым играм? (ответ) Игра
по "Анахрону" планируется питерской
группой уже два года, но как-то вяло. На
стадии первоначальной подготовки я дала
все свои материалы, которыми
пользовалась, когда писала "Ульфилу".
На этом моя роль консультанта пока что
закончилась. К
ролевым играм я отношусь положительно,
поскольку это всегда творчество, пусть
минимальное. Первая
игра, в которой я принимала участие, была
по "Мечу и Радуге". Она была не самой
заметной игрой того сезона и не самой
удачной, но для меня - исключительной. Я
оказалась в окружении моих героев, все
они были невероятно похожи на тех, кого я
когда-то придумала, все - сказочно красивы,
одухотворены. И при том, выпущенные в свет,
мои персонажи жили собственной жизнью.
Удивительное ощущение. Что
меня неприятно настораживает: сейчас
появилась тенденция устраивать во время
ролевых игр психологические тренинги.
Будучи ненавистником психологии вообще,
я стараюсь избегать подобных ситуаций. 5.
ВЛ. Вы много пишете на исторические темы.
Откуда такая преданная любовь к истории (и
почему преимущественно к
западноевропейской)? (ответ) Я
не пишу бандитских романов, а также
дамских, технократических,
стратегических... Пространство
средневековья - это пространство
волшебной сказки. Моя
сказка, наверное, могла бы быть и русской.
Но после всех "гой-еси исполатей"
славяно-варяжского разлива отправляться
в царство Василисы Премудрой уже неохота.
Временно умерла вера в то, что на этой
конфетной почве можно вырастить что-нибудь
хорошее. Подожду, пока там закончится
период полураспада. Я
долго сомневалась, уместно ли писать о
Европе; но потом решила присоединиться к
мнению о том, что писатель имеет право
пользоваться культурным наследием всего
мира, хоть Дагомеи. Кроме
того, мои романы - не вполне исторические.
Воссоздание прошлого - не главная их
задача. Исторический фон - это, скорее,
красивые декорации, позволяющие
отстраниться от "злобы дня". Ну не
хочу я, чтобы на задний план моего сюжета
хотя бы случайно затесался уголовник (пусть
даже это будет киллер с чуткой и ранимой
душой). Собственно
исторический роман у меня один - "Ульфила",
но и там история сама по себе - не основное.
В этом смысле я единомышленник Вальтера
Скотта. 6.
ВЛ. Как вы относитесь к словам Кира
Булычёва, который, нелицеприятно
оценивая ваш рассказ "Сентиментальная
прогулка", в своей статье "Ощущение
фантастики" сказал: "Е.Хаецкая - не
фантаст по своей натуре"? Как бы вы сами
назвали то направление, в котором
работаете? (ответ) Думаю,
в своем высказывании Кир Булычев
совершенно прав. Я "фантаст" лишь в
силу ряда случайных обстоятельств. То,
что я пишу, не является реализмом, но это
еще не значит, что оно является чистой
фантастикой. Что
касается направления... Ну какая разница,
какое "направление", была бы книжка
хорошая. Могу
сказать, про что предпочитаю читать и о
чем обычно стараюсь писать: поиск и
попытки обретения человеческой душой
изначальной (детской) чистоты,
возвращение человека к Богу. Это может
быть "Снежная Королева", а может быть
"Гиперион". Если эта тема так или
иначе раскрывается - мне интересно. 7.
ВВ. Следите ли вы за так называемым "современным
литературным процессом"? Чем, на ваш
взгляд, можно объяснить
гипертрофированный интерес издателей и
читателей с одной стороны к
концептуалистам вроде Сорокина, а с
другой стороны к политическим радикалам
вроде Лимонова и Проханова? (ответ) Я
совершенно не слежу за процессом. Читаю
книги своих знакомых и друзей, а это, как
правило, фантасты. Из названных вами имен
мне знакомо имя Лимонова - я читала
интервью с ним в "Плейбое". О
существовании остальных слышу впервые.
Мне не интересно про то, как "продали
Россию" и почем взяли. Мне не интересно
рыться в потоке чужого сознания. И нюхать
грязные портянки - тоже. И политикой я не
интересуюсь. Почему
люди кидаются на концептуалистов и
политических радикалов? Возможно, от
бессилия, от стремления ощутить свою
значимость, стать сопричастными хоть
чему-то. "Вот я понял такой сложный
текст - значит, я крутой". Но все эти мои
предположения - на уровне "не читал, но
осуждаю". 8.
ВВ. Большинство ваших романов, изданных в
последние годы, заканчиваются смертью
главного героя, иногда естественной, но
чаще насильственной. Вы считаете, что
такова участь любого нестандартно
мыслящего и действующего человека? (ответ) Скажу
даже больше. Я считаю, что смерть - это
участь абсолютно любого человека. То есть
жизнь - здесь, на земле - завершается
смертью. Другое дело - какая участь
ожидает нас в посмертном бытии. Те из моих
героев, что умирают, - они на самом деле не
"умирают", они переходят в иной мир. И
большинство из них, как мне
представляется, вполне счастливы в своем
посмертии, поскольку предшествующими
своими поступками сумели обрести ту
самую первозданную чистоту души, о
которой я уже говорила. А в этом нет
никакого трагизма. 9.
ВВ. Вы участвуете в мероприятиях,
проводимых литературно-философской
группой "Бастион", - это говорит о том,
что вам близка "имперская" тематика? (ответ) Нет.
Имперская тематика мне не близка. Я не
люблю мысленно ворочать судьбами
вселенной. Я участвую в мероприятиях
группы "Бастион" потому, что у меня
добрые отношения с членами группы "Бастион".
Это единственная известная мне группа,
где христианин находится среди своих.
Сейчас основная тема, которую развивает
"Бастион", - это не столько "империя",
сколько "традиция", т.е. стремление
культивировать (хотя бы в литературе)
такие вещи, как традиционная религия,
нормальная теплая семья. Это взгляд,
свободный от "модного", от "нового
времени", - от мира, где реклама
чулочных изделий неотличима от рекламы
стриптиза. В общем, "пусть шар земной
кружится - мы неподвижны". Там, где
аборт - норма жизни, жить как-то совсем не
хочется. Выход? Создавать микромир и жить
там. 10.
ВЛ. Как вы относитесь к термину "женская
фантастика"? Оправдано ли деление
фантастики на "женскую" и "мужскую"? (ответ) Вообще
я не люблю всего гендерного. Впечатление
такое, будто мужчины - это то, что остается
после вычитания из человечества "всего
остального": женщин, детей, ветеранов
ВОВ, инвалидов I группы, членов общества
слепых/глухих... С
другой стороны, деление фантастики
согласно полов - правомочно. Только полов
не писателей, а потребителей (не путать с
читателями!). Это
книги, которые аппелируют к "вещественно-материальному
низу". У мужчин следует раздражать одни
зоны этого "низа", у женщин - другие.
Так порождаются книги с половой
адресованностью. Например,
в "женской" фэнтези доминирует
довольно неприятный тип героини, с
которой читательнице предлагается
отождествлять себя. Это - молодая,
красивая девушка, которая даже понятия не
имеет о целомудрии. Ее насилуют на каждом
шагу, о чем она сообщает цинично и зло.
Более того, она сама отдается разным
отвратительным типам. Делается все это
ради приобретения "опыта" и
умножения собственной крутости. Добро бы
она хотя бы скорбела об утраченной
чистоте - она даже не подозревает о том,
что к чистоте следует вернуться, хотя бы в
старости. Это натуры страстные,
честолюбивые, циничные. Мужской
типаж - это крутяк, клейма негде ставить.
Он шикарно разбирается в чем-либо (оружии,
астральных атаках, горнолыжном спорте,
способах выживания - например, знает, как
из одного презерватива сделать
шестнадцать жизненно необходимых
предметов). Он побывал там-то, слыхал о том-то,
причастен к тому-то. Не путать "мужского
героя" с сентиментальными киллерами -
эти для баб-с. "Мужской герой"
убивает не абстрактных злодеев и не
потому, что велела Великая Мать, нет; он
убивает из соображений целесообразности.
"Мужской герой" не станет (если это
не целесообразно) тащить на себе раненого
друга, не побежит впереди самоходки, как
лейтенант Володька. В общем, хорошо, что в
жизни можно избегать мест, где таковые
кучкуются, а в литературе - не читать книг
про них. А
по-настоящему хорошая книга, как мне
представляется, нравится и мужчинам, и
женщинам. Это как с литературными жанрами.
Неважно, какого цвета твоя кожа и каковы
твои первичные и вторичные половые
признаки - был бы человек хороший. 11.
ВЛ. Слова "куртуазный", "куртуазно",
попались мне в тексте вашей, не такой уж
большой, повести "Бертран из Лангедока"
27 раз. Полагаю, что вы сознательно так
часто их употребляли, чтобы создать некую
ироничную атмосферу псевдоизысканности.
А вы что скажете? Что в вашем понимании
значит "куртуазный"? (ответ) Недавно
у меня была встреча с поистине
куртуазными людьми. Я заплутала в
проходных дворах и вдруг увидела в одном
маленьком садике выпивающих граждан. Это
были пьяницы старого образца - в
мятеньких костюмах, с жеваными лицами,
немолодые. Такие встречаются в комедиях
Гайдая. Я приблизилась и спросила, как
выйти к рынку. Один из них встал и начал
объяснять: "Пройдете мимо пункта
приема посуды... дальше налево, там подвал
открытый... и направо, в подворотню -
увидите". Остальные, озорно улыбаясь,
наблюдали. В поведении этих людей была
поразительная куртуазность по отношению
к незнакомой женщине. Теперь,
когда крутяк запросто отпихнет тебя в
дверях метро, обольет грязью, проезжая
мимо на своем "джипе", - эти выпивохи
показались мне исключительно милыми. В их
поведении чувствовался мужчина, а не
тренированная буженина. Я
пришла домой под сильным впечатлением от
этой краткой встречи с куртуазными
пьяницами. И начала писать небольшую
сказочную повесть - "Пьяницы Старых
Времен". Это признание в любви.
Мужчинам. Мужчина
должен быть куртуазен - вот мое скромное
мнение.
12.
ВВ. Вы - верующий человек. Как этот факт
влияет на ваше творчество? (ответ) "Где
вера тебя застала, там и стой". Застала
в писательстве - буду пока писателем.
Идеалом совмещения религиозных
убеждений и литературного творчества
могут служить Льюис, Толкиен, Андерсен,
Лесков. Это не значит, что я их всех люблю,
например, Андерсен - протестант, и весь
боекомплект протестантского
морализаторства у него налицо. Толкиен -
католик, он почти свой. Кроме того,
Толкиен писал фэнтези. Писатель-христианин,
что бы он ни писал, никогда не будет
развивать идею дуализма добра и зла, их
равновесия и равноправия в мире. Добро -
абсолют, а зло - отсутствие добра, не
самостоятельная субстанция, но
направление воли. Поэтому даже в
фэнтезийном романе не будет
противостояния Двух Сил. Будет Одна Сила -
и злое направление воли отдельных
заблуждающихся товарищей. Писатель-христианин
не станет заигрывать с чуждыми
идеологиями. У него не появится "добрая
ведьма", не будет белых магов. Магия -
как насилие своевольного человека над
естественным ходом вещей - есть грубейшее
попрание Божьей воли; направлена ли она
на исцеление ближнего или на наведение на
оного порчи, магия всегда есть зло, в
любом случае. Чудо
будет показано как некий разрыв в ткани
рутинного бытия, возможный благодаря
присутствию высшей силы и чуткости того
человека, с которым оно происходит. Чудо
есть подарок Бога человеку - чтобы
ободрить, похвалить, спасти. Некое
отцовское деяние по отношению к своему
ребенку. Целью
положительных персонажей книги,
написанной автором-христианином, как мне
представляется, должно быть непрестанное
движение вверх, к Богу, обретение чистоты,
очищение от грехов. Эти персонажи кладут
жизнь за ближних, отметают терзавшие их
страсти, обретают истинное прибежище в
Боге и Небесном Царстве. Сказка
вполне может не нарушать всех этих
принципов, и фэнтези может не оскорблять
христианского чувства. 13.
ВЛ. Ваши любимые произведения? (ответ) Всегда
разные. Когда-то это был "Последний из
могикан", потом - "Преступление и
наказание", чуть позже - "Макбет",
"Три товарища" и "Время жить и
время умирать", "Консервный ряд" и
"Заблудившийся автобус"; спустя
несколько лет наступила эпоха увлечения
латиноамериканцами - "Сто лет
одиночества", "Арфа и тень"; потом -
"Властелин Колец", "Левая рука
тьмы", "Пасынки вселенной"; после
появился Павич, но после пятой книги
поднадоел; теперь опять классики - "Соборяне"
Лескова, фэнтезийные рассказы Тургенева...
Кроме того, я довольно много читаю житий
святых, книг о подвижников Православия
последнего времени. Из
ныне живущих, недавно прочитанных и
вполне фантастических - "Сокол на
запястье" Ольги Елисеевой.
Исключительно стильная вещь, особенно
эпизоды с Аполлоном. Хорошая книга Вадима
Назарова "Круги на воде". Но выделить
что-то ЛЮБИМОЕ на все времена не могу. 14.
ВЛ. Елена, говорят, что у вас дома телефона
нет. Жить в большом городе без телефонной
связи довольно сложно... А вдруг вас
издатель станет разыскивать, причём с
самыми добрыми намерениями? (ответ) Без
телефона меньше поводов грешить,
поскольку я люблю сплетничать и осуждать
разных знакомых за то да за это. Никто не
звонит посреди интересного фильма, никто
не зависает с тобой на полтора часа
беспредметного трепа. Времени
высвободилось - вагон. Кроме
того, с приятными известиями звонят куда
реже, чем с неприятными. А если издатель
действительно хочет со мной связаться, он
находит способ это сделать. Всегда можно
выловить меня на Интерпрессконе - в тот
самый "единственный" день, когда я
там бываю. Передать через общих знакомых,
ведь Ленинград, как известно, город
маленький, "прослойка тонкая". В
общем, было бы желание. Другое
дело, что снять трубку и позвонить от
нечего делать с полувялым предложением,
типа "напишите нам фэнтези про какого-нибудь
калеку, который самый крутой - у нас тут
новая серия затевается", - такое
невозможно. Чему я очень рада. Вообще
я недавно купила мобильник. Шоб говорили
кратко и только по существу. 15.
ВЛ. Чем занимаетесь помимо литературной
деятельности? (ответ) Домашним
хозяйством, рукоделием, стряпней,
увлекаюсь фотографией - снимаю своих
детей, собаку, поездки, иногда просто
брожу по району с фотоаппаратом и делаю
снимки дворов, домов. Выпускаю домашний
журнал в одном экземпляре "Беседа:
ведомости вольной словесности". Смотрю
телевизор, в основном старое кино, наше и
американское. Люблю сериалы, вроде "Альфа"
и "Звездной дороги". Вообще я киноман.
Моя бабушка работала в кинотеатре, и в
детстве я почти каждый день видела лозунг
"Из всех искусств для нас важнейшим
является кино" - в него уверовала свято. Представление
о путешествиях как о высшей ценности,
привитое мне родителями, сейчас отчаянно
сражается с природным моим домоседством.
Иногда я преодолеваю притяжение дивана и
отправляюсь в странствие. Но
чем бы я ни занималась, это всегда так или
иначе имеет отношение к литературе. 18.
ВЛ. Над чем работаете сейчас? (ответ) Над
романом. Действие происходит в XXII веке, в
российской глубинке. Серийный убийца,
хмурый следователь, местный священник, а
также разные типажи, каковые обыкновенно
обретаются в русских селеньях. Но роман,
разумеется, не вполне про них, а про
пришельцев. С
ортодоксальной точки зрения, теперешняя
возня с НЛО, уфологи, похищенные
пришельцами домохозяйки из Невады и т.п. -
все это бесовские штучки. Идеально их
природа показана в фильме "Близкие
контакты третьего рода". Но вот вопрос:
а если прилетят настоящие пришельцы, не
вся эта липа с большеглазыми человечками,
нет, на самом деле - то кем они будут? В
романе и делается попытка ответа.
Естественно, это не богословское
сочинение, а чистый вымысел. В общем, "сакральная
фантастика". Вторая
тема - жизнь Церкви в мире будущего. В этом
отношении роман задумывается как своего
рода параллель к Лескову, эдакие "Соборяне-2". Попутно
пишется сказка "Несчастный скиталец".
Это повесть в дневниках и письмах, как в
XVIII веке, только фэнтези… © Вопросы задавали Владимир Ларионов (ВЛ), Василий Владимирский (ВВ) Первопубликация
(в сокращенном виде) была в "Книжном
обозрении" # 17 от 28 апреля 2003. |
|||||