У российского кинематографа обнаружились новые спасители. Прокатчики, уставшие дожидаться, пока им предоставят достойные отечественные блокбастеры, принялись сами их снимать

После шумного успеха "Ночного дозора", снятого Первым каналом, главным спасителем отечественного кинематографа было объявлено телевидение. Нынешний год эту мысль отчасти подтвердил с помощью "Турецкого гамбита", очередного блокбастера от Первого, собравшего даже большую - на пару сот тысяч - кассу, чем "Дозор". Однако возникло и совершенно новое явление, уникальное не только для нас, но, похоже, и для всего мирового кинопроцесса, - на экранах стали появляться дорогие и успешные фильмы, произведенные самими прокатчиками. В принципе может показаться, что с таким же успехом автодилеры могут заниматься выпуском автомобилей; так, чего доброго, скоро и директора кинотеатров возьмутся за дело и начнут создавать блокбастеры для собственных заведений. На самом деле все не так просто. Российский кинематограф прежде всего нуждается в больших финансовых вливаниях; предоставлять их в первую очередь заинтересованы те, кому крайне необходим киноконтент. А это как раз телевидение, которому очень выгодно иметь качественные отечественные фильмы для заполнения рекламоемких участков эфирной сетки, и прокатные организации. Одна из них - "Централ Партнершип" - ответственна уже за две громкие премьеры нынешнего года: "Бой с тенью" Алексея Сидорова и "Побег" Егора Кончаловского. А через некоторое время нас ждет сделанный тем же ЦП фильм "Волкодав", героическое славянское фэнтези, которое сейчас снимает Николай Лебедев, известный по фильму "Звезда".

Прививка мейнстримом

Существующий с 1995 года "Централ Партнершип" - один из самых известных и вместе с тем оригинальных российских прокатчиков: здесь всегда с охотой закупали и показывали отечественной публике шедевры европейского авторского кино от Альмодовара до фон Триера. Теперь здесь делают отечественные блокбастеры, максимально массовые, не отягощенные излишним эстетизмом. О том, что побудило компанию превратиться в кинопроизводителя, "Эксперту" рассказывает главный редактор "Централ Партнершип" Сергей Даниелян.

- Почему "Централ Партнершип" как прокатчик в первую очередь занимался европейским арт-хаусом?

- Мы начинали с хороших французских, датских, немецких картин, обласканных на кинофестивалях. Такие фильмы не давали, конечно, большой прибыли, зато позволили нам войти в рынок. Постепенно нам удалось накопить средства для покупки более дорогих картин - чтоб дороже продать качественный продукт, надо дороже заплатить за него на Западе, а для этого нужно обладать свободными средствами. Тем временем начали складываться довольно неплохие отношения с телеканалами. Мы с самого начала шли достаточно уникальным путем - старались заниматься не отдельным видом бизнеса, а всем, что связано с кинопродуктом. Сейчас компания занимается прокатом, продажей телеправ, видео, DVD, а с недавнего времени и производством своих картин.

- Прокатчик становится производителем - весьма нетривиальное превращение. Как это вам пришло в голову?

- С какого-то времени перед нами встала задача не только реализации чужого продукта, но и создания своего. Условно говоря, деньги от блокбастера "Ван Хельсинг", который прошел в прокате с большим успехом, ушли на съемки собственного фильма, удачно проданные права на определенный пакет телефильмов были пущены на создание сериала. О нас ходит много разных мифов и легенд - но это все наши собственные деньги, никакой нефтяной скважины в подвале у нас нет, вы сами видели. Начали мы в 2003 году, когда подготовили первые проекты, может быть, не самые успешные. А в 2004-м, поверив в свои силы, запустили уже шестнадцать проектов. Сейчас мы немножко поменяли пропорцию: раньше у нас было больше телефильмов, теперь стараемся сосредоточиться на игровом полнометражном кино. В прошлом году мы сделали только две такие картины - "Бой с тенью" и "Побег", в этом их будет немножко больше.

- Если у вас дела и так обстоят достаточно успешно, зачем вам понадобилось ввязываться в дорогостоящий и рискованный бизнес?

- Прежде всего мы исходили из чисто коммерческого интереса. Мы просчитали ситуацию и, как бизнесмены, не могли оставить в стороне бурно растущий рынок кинопроизводства. Это не спонтанное решение. Вы же знаете, наверное, сколько есть компаний, которые выпустили один-два фильма и растворились в неведомом. Это не тот случай. Мы долго обсуждали ситуацию, тщательно ее просчитывали. Мы задумывали "Волкодава", когда еще не было ни "Ночного дозора", ни "Гамбита", и никто не прогнозировал успех. Благодаря этим фильмам мы узнали потенциальный объем рынка. При удачном раскладе картина может подобраться к двадцати миллионам долларов. Три года назад подумать о таком было невозможно - миллион казался недостижимой суммой.

- У вашего "Волкодава", насколько я знаю, только что увеличился бюджет с четырех миллионов до десяти...

- Да. У нас, можно сказать, разыгрался аппетит.

- То есть чтобы окупить этот фильм, надо заработать как минимум не меньше "Дозора". Такие доходы можно уже закладывать в бизнес-план?

- Нет, это все же исключительный случай, на самом деле действовать надо осторожно. На что мы рассчитываем? "Дозор", например, адресован отнюдь не всей аудитории, а достаточно узкой. Перекрывший же только что его рекорд "Гамбит" изначально делался как фильм, который должен зацепить всю аудиторию. Это такое жюль-верновское, радостное, приключенческое кино - воздушные шары, погони, - которое нравится всей семье. Я специально посетил два-три сеанса "Гамбита" и видел, как люди на него приходили целыми семьями. Этого не было на "Дозоре". Нет и на нашем фильме "Бой с тенью" - он довольно-таки жестковат. В этом смысле "Волкодав" по повествовательной манере близок к "Гамбиту".

- Вот что интересно - как прокатчики вы начинали с арт-хауса. Между тем как производители вы жестко форматируете кино, занимаетесь исключительно массовой продукцией.

- С арт-хаусным кино работать достаточно сложно. Там каждой картиной надо заниматься штучно, она не дает мгновенной прибыли, так что этот сегмент рынка был практически свободен и мы именно за него взялись. Что касается российского кино, то в девяностые годы у нас преобладали беспомощные попытки создания доморощенного арт-хауса. Задача любой коммерческой компании - насытить рынок. В нашем случае - создать мейнстримовское кино. У нас должны быть различные жанры, комедии, детективы, триллеры и так далее. Арт-хаус, если он органичен, должен вырастать из мейнстрима, а не развиваться в условиях полнейшего отсутствия фильмов для среднестатистического зрителя.

- Проектное создание мейнстрима - довольно парадоксальная вещь. Ведь мейнстрим - ряд наработанных, привычных приемов. А вы их вынуждены придумывать. Насколько это реально? От ваших фильмов возникает ощущение некоторой, что ли, сюжетной искусственности.

- Понимаю ваш вопрос. Сегодня практически во всех кинематографических специальностях достаточно приемлемая ситуация с точки зрения наличия грамотных специалистов. Есть много достойных операторов, композиторов, актеров. Проблема номер один - сценарный цех, который очень сильно отстает. Сценарий - это единственная вещь, диагностирующая, что нужно сегодняшнему зрителю, какие у него потребности, какой есть социальный заказ. Все остальные по большому счету исполнители воли сценариста. Почему у нас, например, так мало хороших комедий? Потому что в нашей стране очень быстро разрушилась система координат, потому что стало непонятно, над чем смеяться. Сценаристы как раз и стали первой жертвой этого безвременья. Так что нам с ними приходится очень плотно работать, придумывать, грубо говоря, о чем им писать.

- Получается, что продюсер у нас - главная творческая личность, который даже и сценаристу говорит, что и как писать?

- А может, это как раз нормально? В настоящий момент единственным объективным человеком, как ни странно, является именно тот, кто отвечает за коммерческую успешность продукта. То есть - продюсер. У меня очень много знакомых режиссеров, сценаристов, художников. Как только с ними начинаешь разговаривать о том, что они мечтали бы сделать, они тут же называют совершенно фантастические проекты, которые зрителю совершенно точно не нужны. Каждый видит себя по меньшей мере Тарковским, Аменабаром или фон Триером, а доказательств тому, к сожалению, очень мало. Этим людям, при всем моем к ним уважении, надо помогать формулировать заказ, подвигать их к тому, чтобы они делали успешную картину.

- Вы лучше многих других знакомы с европейским кино. Там ведь совсем другой мейнстрим - герой вовсе не обязан быть чемпионом по боксу или романтическим зэком, он обычный, среднестатистический человек.

- Дело в том, что криминальным жанром заниматься гораздо легче, чем психологической драмой или тем более комедией. Мы делаем то, на что сейчас способны. А сейчас главное - добиться, чтобы возникла устойчивая привычка и вкус к отечественному кино. Когда нам станут доверять, когда станут ходить в кино, когда станет понятно, что основные сомнения позади,- появятся и фильмы как в Европе. У нас есть несколько подобных проектов, которыми мы планируем заняться в 2007-м. Но до этого надо дожить. Сейчас, по большому счету, вопрос не в качестве картины, а в привлечении максимального числа зрителей. Как бывает в триллере, когда зритель попадает в плотные режиссерские объятия, и тот в результате ему может рассказать, кроме боевика, еще что-то такое, чего никто не ожидал в самом начале фильма.

Унесенные крутящим моментом

В прошлом году международный концерн United International Pictures открыл в России свое представительство. Главой UIP-Russia стал Евгений Бегинин - один из опытнейших российских прокатчиков, еще в советское время в "Совэкспортфильме" закупавший западное кино, а после перестройки создавший крупную прокатную компанию "Ист-Вест". "Эксперту" Бегинин, когда-то думавший заняться производством фильмов, но в результате сконцентрировавшийся на прокате, рассказал об особенностях кинопроката в России и о том, какие опасности могут подстерегать превратившихся в кинопроизводителей прокатчиков.

- Вы занимались прокатом еще в советское время, потом стали одним из зачинателей нового российского проката. Насколько сложно было переключиться?

- В СССР прокатом по всей стране занимались госструктуры, коллегия Госкино решала, сколько копий фильма выпускать. Тысяча шестьсот, тысяча семьсот копий - это отнюдь не было рекордом. Мы, творческая ассоциация "Ист-Вест", были в свое время одной из первых компаний, решивших заниматься независимым прокатом. Наш первый фильм "Унесенные ветром" в девяностом году был выпущен всего ста тридцатью копиями, при этом картина заработала в первый год проката сорок два миллиона долларов, ее посмотрело двенадцать миллионов зрителей. Потом начался спад посещаемости, вызванный инфляцией, развитием видео, когда 95 процентов рынка было занято пиратами. В результате в тысячных залах у нас сидело на сеансах по пять-шесть человек, а то и вообще никто не приходил, сеансы отменялись.

- Что вы делали в эти смутные времена?

- Мы не останавливались ни на секунду. Занимались производством фильмов и предоставлением разных киноуслуг. Интерес к России был очень большой, очень многие известные кинокомпании хотели включить в свои фильмы какие-то эпизоды, снятые в России. Мы работали на BBC, делали и собственные картины. При этом было понятно, что рано или поздно прокат возобновится, потому что хоть мы, конечно, ненормальная страна, но все-таки часть общемирового процесса. Почему "Ист-Вест" не уходил с рынка, зарабатывал киноуслугами, зачастую себе в убыток прокатывал фильмы, которые мало кто смотрел? Мы думали, что, когда прокат возродится, деньги, получаемые от него, будем вкладывать в производство.

- А зачем, собственно?

- Потому что в любой стране популярнее своих доморощенных фильмов ничего не бывает. Возьмем ту же Индию. Там английский язык практически второй, это наполовину англоязычная страна. Всю историю кинематографии там идет кино на английском языке, при этом никакие американские фильмы никогда не могли сравниться по популярности с местными. Разница по сборам - в сотни раз. В советское время у нас были популярны американские, итальянские, те же индийские картины, но наше кино пользовалось куда большим спросом. "Пираты XX века" собрали восемьдесят шесть миллионов зрителей за один год проката, "Москва слезам не верит" - восемьдесят четыре миллиона. Я был уверен, что ситуация возродится. Так оно и получилось.

- Теперь, в новой ситуации, вы по-прежнему намереваетесь производить кино?

- Нет, мы в результате все-таки сосредоточились на прокате. К тому же ситуация в прокате еще далека от идеальной. В советское время у нас было тринадцать посещений кинотеатра в год на человека. Сейчас такого и отдаленно нет. Вот недавно стало больше чем 0,5 посещения, но средняя цифра по Европе - 3,2 и 3,5. Процент посещаемости еще низкий, при этом выпуск картины обходится все дороже, одни только рекламные услуги за последние полтора года подорожали в полтора раза. UIP - чисто прокатная организация, но "Ист-Вест", где я в числе учредителей, будет продолжать заниматься и услугами, и производством. В ближайшие недели мы вступим в новую картину, притчу под условным названием "Пирушка" - не хочу пока ничего о ней рассказывать. Надо еще запуститься. В прошлом году мы закончили кино "Не все кошки серы" с участием Великобритании, надеюсь, летом выпустим ее в широкий прокат. Это лирическая комедия, романтическая история, не блокбастер, конечно, как "Гамбит".

- Насколько вообще реальна бизнес-схема - перенаправление прибыли от проката на производство?

- Вполне реальна. Но тут есть, конечно, одна серьезная проблема. Выпуск картины в прокат требует больших затрат, а возврат денег идет несколько месяцев. Получить деньги из кинотеатров - это у всех прокатчиков одна из колоссальнейших проблем. В соответствии с контрактом кинотеатр должен перевести деньги в течение одной-двух недель после окончания проката. Этого не происходит. Три-четыре месяца ты выколачиваешь деньги. А в это время тебе нужно, допустим, запускать новую картину. То есть у тебя постоянная нехватка наличности, проблема с оборотными средствами.

- Отечественный прокатчик становится производителем, делает контент для самого себя. В мире вообще такое было когда-нибудь?

- В таком объединении есть серьезная опасность. Прокатная компания, которая начинает заниматься производством, в первую очередь пытается хорошо поставить в своем прокате именно свою картину. То есть у нее есть в прокате, например, несколько хороших зарубежных картин, и есть своя картина, на которую они потратили гораздо больше, чем заплатили за чужую. Есть соблазн поставить ее наиболее выгодно, в ущерб другим картинам, может быть, более прибыльным. Желание вернуть затраты заставляет людей идти против коммерческой целесообразности.

- То есть у компании начинается внутренний конфликт интересов?

- В мире ведь не зря развивается узкая специализация. Я работаю в кино с семьдесят второго года, видел гигантские катастрофы. Была такая компания Cannon films, в конце семидесятых ее контрольный пакет акций купили Менахем Голан и Йорам Глобус. Один организатор, другой режиссер и сценарист. Эта компания развивалась очень бурно, у них было в запуске несколько громких фильмов одновременно (они работали, кстати, с Кончаловским, делали его "Любовники Марии" и "Поезд-беглец"). Они создали прокатную структуру, потом решили заняться еще и кинопоказом, скупили сеть кинотеатров. И начался компромисс - ставилась не чужая, успешная картина, которая поддержит кинотеатр, а своя, провальная. Кинотеатр в заднице, прокатчик в заднице, картина в заднице - в общем, кончилось все это катастрофой. Была создана целая империя - Cannon скупал кинотеатры в Европе, но это все требовало вложений, а деньги возвращались не так быстро, если вообще возвращались, картина прибыли не приносила, надо снимать следующую, а она тоже проваливается, кредиты накапливаются. В общем, все это растянулось в такую тонкую пленочку, что империя лопнула, и даже на периферии ничего от нее не осталось. На определенном этапе объединение всего со всем позволяет компании вырасти, придает ей престиж. Но потом начинают действовать центробежные силы. Увеличивается крутящий момент, и что-то из круга неизбежно вылетает. Надо еще постараться, чтоб при этом не развалилась вся структура.

Всеволод Бродский

Эксперт #14 (461) от 11 апреля 2005