А. Мартьянов.

FANTASY КОММУНАЛЬНОЙ КУХНИ

Анджею Сапковскому — автору,

 мыслящему объективно.

1. Славянин с Кладенцом

Часто слышно мнение — зачем ругать наше российское fantasy, когда любой и каждый критик только этим и занимается? Если уж ругаешь, предложи что-то новое, благо обливать грязью столь недавно зародившийся в России жанр себе дороже. Мол, пройдет еще несколько лет, исчезнут грубые поделки и количество заменится качеством.

Да, много лет уж прошло, однако русских Толкинов что-то доселе не видать. И не увидим, боюсь.

Если уж вспоминать об отечественных фантастике и fantasy, то, к сожалению, придется не называть имена, ибо, как совершенно справедливо заметил польский писатель Анджей Сапковский, подобное сочтут возмутительной травлей конкурирующих авторов. Хотя привести захватывающие примеры интересных новшеств и изобретений, описанных в книгах жанра «славянское fantasy», было бы любопытно просто ради самообразования.

Берем с полки первый попавшийся том отечественного автора, сотоварищи наваявшего целый фантастический сериал «про славян» и открываем наугад.

Ну, тут все знакомо до боли. Как опять же выразился пан Сапковский — свойски. Герой с дружиной раскалывает черепа «поганым», от страниц попахивает онучами, киселем, понёвой и прокисшей сметаной, «шелестят ветви столетних дубов» (это цитата, между прочим) и сверкает над ратным полем меч-кладенец. Пройдемся с карандашиком по тексту, и на время сие сочинение отложим.

Опять книжная полка, и теперь берем в руки толстый роман солидного автора – тоже fantasy, и тоже «славянское», но в этой литературной Вселенной мир делится не на две черно-белых половины, с постоянной и тошнотной антитезой «славяне-поганые». Оказывается, и чужестранцы тоже иногда могут быть хорошими — про такого чужестранца и идет речь, единственно, он долго был воспитываем славянином себе же на пользу. Повторяем процедуру досмотра.

Третья книга. Теперь двое известнейших писателей-фантастов совместно описывают похождения в мире fantasy «нашего» — человека из Москвы ХХ века…

Наконец-то стержень карандаша ломается, а чинить нет никакого желания. Надоело. Клиническая картина ясна.

Объединив все заметки, сделанные в трех вышеупомянутых произведениях выводим усредненного героя по имени Славянин с Кладенцом и компилируем мир fantasy, которым самые разные авторы нас кормят уже в течении нескольких лет.

Картина такова: ветви столетних дубов громогласно шелестят, древнеславянские избы в три этажа растут средь полей и шелестящих дубрав, готовится придти в мир Черный Ужас или Ужасная Чернота, волхвы грозят, поганые наседают, меч-кладенец туп, да и сам Герой под стать завещанному предками оружию. И вот уже наш Славянин с Кладенцом падает за борт дракара в набежавшую волну, пожирается китом-отшельником и несколько дней живет не то в его желудке, не то в легких. Но герой на то и Славянин с Кладенцом: повторяя подвиг библейского Ионы, он благополучно выживает и во чреве Чуды-Юды без особых для себя последствий. Автору невдомек, на какие глубины обычно опускаются киты, посему и Славянин, и его верный Кладенец понятия не имеют о кессонной болезни или давлении водяного столба. Не задохнулся, и то хорошо. (Самое смешное в другом: меня некогда уверяли, будто сие приключение списано с реального факта. Мои искренние рекомендации автору — найдите подходящего кита и заставьте его себя проглотить. А потом поспорим.)

Однако, Славянин с Кладенцом не унывает: у него, не больше не меньше, quest. Надо пробраться в стан зловещих легионеров Римской Империи и вернуть похищенного подлыми завоевателями идола Перуна. На хрена он им сдался, правда, непонятно — не на Форуме же выставлять, как варварскую диковину? Тут же выясняется, что явившийся из родёмых буреломов, чащ, пущ и городищ Славянин с Кладенцом отлично шпрехает по-ромейски, сиречь на латыни. Какой там языковой барьер, где там! Славянин с Кладенцом умен и образован не по годам, хоть «в университетах не обучался и в квартирах по семь комнат — с ванными! — не жил»! Вот уже Герой, отбив любимую статую, начал обучаться магии, ибо Черный Мрак все подступает и подступает, бороться, понимаете, надо. Но посторонние маги не терпят появления конкурента, рассчитывая справится с Вековечным Злом самостоятельно, безо всяких там лапотников! Славянина с Кладенцом утюжат, бьют и гнобят волшебники всех стихий, молнии сверкают, гром ревет, вода плещется, земля дыбом, а дубы шелестят. Не на того нарвались, колдунишки! Только Славянин с Кладенцом, оборотившись драконом, поборет Властелина Тьмы, вам на завидку. Можете пойти и удавиться на шелестящих ветвях! Они у дубов крепкие.

А потом — рассупонилось солнышко, расталдыкнуло лучики по белу светушку, Славянин с Кладенцом достойно завершил том саги потрясающим по своему художественному натурализму и мелодраматичности половым актом с Объектом Вечной Любви, Зловещая Тьма до поры до времени (до следующего тома…) залегла в свою змеиную нору, идол Перуна утвердился в своем капище на буевище, римляне бегут, дракары потонули, маги повесились, кит-людоед всплыл кверху брюхом. Купил читатель славянское fantasy и… Точка.

 Вы не думайте, я ничего не преувеличил и не приукрасил. Если вы еще не знакомы с тремя шедеврами, из текстов которых я создал описанный только что чудесный мирок fantasy, не унывайте — тиражи достаточные, на лотках и в книжных магазинах этого добра навалом. И стоит недорого, от силы три-четыре десятых МРОТ. Покупайте, наслаждайтесь приключениями Славянина с Кладенцом, поднимайте национальное самосознание «фантастикой про славян» и забудьте про всякие глупости наподобие Толкина, Льюиса или Александра Грина.

А ведь как все хорошо начиналось! Тогда, много-много лет назад, может быть даже до 1913 года… Закончилось же грудастыми воительницами, которым и восьмой размер бронелифчика будет тесен, волосатыми варварами, Змеями Горынычами или былинными витязями с голубыми глазами от Ильи Глазунова и рубахами псевдорусского стиля от Славы Зайцева.

Но начиналось-то действительно неплохо! Если бы не Первая Мировая, не коммунисты, не то, не это… Сослагательное наклонение всегда и везде. Вечно-то мы отстаем от Запада! Где, где наши Толкины?!

 Были наметки. Были возможности. Но…

Уж не знаю, можно ли рассматривать в качестве авторов fantasy Н. В. Гоголя с его страшилками наподобие «Вия», потому что жанр «Horror» был популярен в Западной Европе с самых старинных времен. Романы госпожи Ратклифф, Мэри Шелли со своим Франкенштейном и все такое прочее. Рiдный Вий и Стокеровский Дракула одного поля ягоды, как ни крути. Милыми страшными сказками грешили все, начиная от солнышка русской поэзии Пушкина и заканчивая А. Толстым с его «Калиостро». И Тургенев туда же — приспичило барину породить несколько рассказиков с участием того, что мы называем эльфами, а заодно и парочку исторических фантазий. Серебряный век мы уже не берем — тогда не писать страшных рассказов было дурным тоном. Психологические триллеры Брюсова, Антон Павлович Чехов с его «Черным монахом», «готические ужасы» Н. Гумилева. И, как венец, первое рождение «русского fantasy» — Александр Грин. Можете быть меня сапогами в лицо, но произведения Грина это именно fantasy и ничто другое.

Обоснуем. Обязательное присутствие Сказочного королевства, как основа канонов жанра. Правда, туда можно было попасть из Лондона или Парижа пароходом или поездом, и означенное королевство чересчур напоминало идеализированную Южную Италию. Как ни жаль, отсутствуют драконы, замки и гоблины, зато полным-полно мелкой нечисти, принцев, принцесс и волшебников. Что такое «Алые паруса», как не перепев «Золушки»? Правда, «Золушка» — это сказка, которая создана по всем законам сказочного жанра, облагороженного Шарлем Перро. Европейские архетипы, кстати, прут из более поздних сказок с силой, достойной уважения. «Гензель и Гретель» — память Тридцатилетней войны и охоты на ведьм: настоящая история близняшек, не облагороженная сказочным бриллиантином, жутка настолько, что Стивен Кинг будет выть от зависти. «Спящая красавица» — доброе утро, скандинавская мифология чистой воды, только в подлиннике речь шла о викинге и валькирии. «Белоснежка и семь гномов» — поаплодируем столь любимым нами кельтам, которые умудрились наследить во всех мифологических Вселенных Европы (ау, славянофилы, может и этот факт вы будете отрицать?). Первоначально Белоснежка жила где-нибудь в Ирландии или Шотландии, была изгнана из дома и жила в Полых Холмах у небезызвестных Sith. Любые истории про драконов, клады и прочих нибелунгов — пожалуйте к Зигфриду-Сигурду, авантюристу и пройдохе, покусившемуся на проклятое драконье золото.

Итак, что же использовал Александр Грин в большинстве своих рассказов о Сказочном королевстве? Основная мысль — создание Страны Розовой мечты, причем человеческими силами и на месте жительства указанного человека. Магия с принцессами — это побоку. Главное — Мечта, воплощенная в жизнь своими руками. Поэтому-то во времена советские Грин и не был категорически запрещен, ибо на его новеллы можно было навесить штамп «Идеологически безвредно». Правда, герои А. Грина отнюдь не строили коммунизм, а только добивались справедливости и бегали за юбками, но в то же время еще одна основная идея fantasy — наказание зла — проводилась красной нитью.

На этом все и кончилось. Шарахнула пушка «Авроры», наведя разрухи поболее, чем любая водородная бомба, трудящимся массам стало не до разложенческой fantasy, а те, кто обычно читал Грина, отправились либо в Париж, либо на Соловки. Какие, к черту, фантазии, когда строится новая жизнь? Алые паруса могут существовать только в том случае, если на них изображен золотом серп и молот, а капитан Грей едет в Волшебную страну устраивать революцию на деньги Коминтерна и помогать карбонариям. Все. Началась эпоха соцреализма. Конфликт хорошего с лучшим, затем бесконфликтность, затем спор о ложной теории бесконфликтности и снова в беспощадном сражении сходятся полчища хорошего со стройными рядами лучшего. А если уж фантазировать — извольте: выполз «советский граф» Алексей Толстой и поразил читающую публику захватывающей историей про Аэлиту и пролетарскую революцию на Марсе, спровоцированную очередным матросом Железняком (скорее всего, таковой матрос в маленьком экипаже ракеты одновременно выполнял роль комиссара и стукача ГПУ, о чем, правда, в тексте не говорится).

Пока мы строили Днепрогэс и копали Беломоро-Балтийский канал, в прогнившей империалистической Америке народился малыш Конан, посмотрел по сторонам, взял меч и пошел крушить черепа направо и налево, чем неустанно и занимается уже шестьдесят лет. Нам такой герой был социально чужд, не говоря уж о персонажах декадента Берроуза состряпавшего «их ответ» Толстому. «Марсианские хроники», «Венерианские хроники», Барнум, монстры, мечи, красотки в неглиже и все такое прочее. Классика жанра.

А в это время в стране победившего социализма появился Александр Беляев. Его творения fantasy назвать уж никак нельзя, однако именно они могли дать серьезный толчок. «Красный Жюль Верн» внезапно обрел невероятную популярность, но поскольку конкурентов у него не было или они были слишком слабенькими, Беляев наравне с чудовищным бредом наподобие «Борьбы в эфире» или «Продавца воздуха» мог проталкивать великолепные вещи, которые мы читаем посейчас. И если мне кто скажет, что «Голова профессора Доуэля» или «Человек-амфибия» не есть классика русской литературы и фантастики в частности, то выходите на дуэль на гарпунных пушках.

Потом — война. Слава Богу, победили, иначе самый жуткий современный political fiction и киберпанк показался бы голубовато-розовой мечтой: Адольф Гитлер не питал к России нежных чувств. После войны — буйство, зверство и людоедство товарища Жданова в сороковых, восстановление промышленности… Построивший развитой социализм народ остался вообще без фантастики (редкие и единичные произведения малоизвестных авторов в расчет можно не брать), а уж тем более — без fantasy, благо и слова-то такого не существовало. Безусловно, можно счесть своеобразными проявлениями данных жанров бесчисленные производственные романы и колхозные новеллы, но сами понимаете…

Где-то за океаном, в Америке, нацелившей на СССР ядерные ракеты и ущемлявшей права негров (кстати, не читали «афро-американское fantasy»? И такое нынче появилось. Разговоры о «белом расизме» можно забыть, это уже прошлое — пора узнать, что есть и «черный расизм», а в упомянутых книгах захватившие корабли «колониалистов» негры при помощи магии Вуду благополучно громят Париж и Лондон, в качестве отмщения проклятым белым за прошлые унижения), наследники Говарда продолжали клепать «Конанов», будто на конвейере, какой-то тип с совершенно непроизносимой фамилией — не то Желязны, не то Зилазны — придумал еще одну упадническую Волшебную страну, проложив дорогу в Амбер, за техногенщину отвечали мэтры Хайнлайн и Азимов… Тогда же появился Толкин и положил всех конкурентов на обе лопатки.

Советский Союз шел вперед с песней по жизни, а пришли мы прямиком в оттепели, Всесоюзному фестивалю молодежи и студентов, первому спутнику и полету Гагарина. Уже виделось, как в 2000 году (Гы-гы-гы…Посмотрите-ка, в каком году издана эта книга?..) воплощается мечта Толстого о коммунизме на Марсе и Венере, прорыв в космос спровоцировал волну интереса и породил десятки авторов, штампующих романы «на космическую тему», в ход пошли летописные аннигиляторы, дезинтеграторы и теория «черных дыр». Однако, нам они неинтересны, ибо (снова процитирую пана Сапковского): «Никто меня не переубедит, что мир, уничтоженный войной или катаклизмом, где каждый сражается с каждым, а все вместе — с мутантами, чем-то лучше Страны Никогда-Никогда, квазифеодального мира, где каждый дерется с каждым, а остальные охотятся на гоблинов. Да пусть мне кол на голове тешут, я не вижу превосходства путешествия на звездолете к Тау Кита над походом в Серые Горы, где, как известно, золота нет. Взбунтовавшийся бортовой компьютер для меня по фабуле не превосходит предателя-колдуна, и никакой там лазер-бластер не становится для меня автоматически выше меча, алебарды или же окованного цепа».

Точнее и выразить нельзя. Снимаю шляпу перед мэтром из братской славянской Польши. И в то же время прекрасно понимаю, отчего отечественные мэтры брезгливо именуют fantasy «не-жанром», «чушью и гадостью» и предпочитают почивать на лаврах галактических строителей коммунизма, межпланетных первопроходцев и прогрессоров, ведущих отсталые феодальные народы других миров к светлому краснознаменному завтра. Мэтры хитры и опытны — никакой былинный Славянин с Кладенцом, это суконное рыло отечественной fantasy, со всеми своими лаптями, гуслями, онучами, печищами, перунами и птицами гамаюнами, что сидят на шелестящих ветвях столетних дубов, никогда не получат такой славы и популярности как те же самые идеологически устаревшие прогрессоры. Ну-ка, скажите, кого вы помните и знаете лучше — дона Румату, дона Рэбу и отца Кабани, или очередного Славянина с Кладенцом? Какое место на вашей книжной полке занимает «Трудно быть Богом» и эпическая сага о походе какого-нибудь Светозара против поганых, оснащенная магическими эффектами и колдовством с летальным исходом?

Так я и думал.

Противно. Обидно за свой жанр. Гадко, когда большой начальник из издательства, выкраивая на физиономии скучливое выражение, объясняет, что «потребитель хочет славян». И побольше крови, магии (простите, не буржуйской западной магии, а славянской ворожбы…) и родёмых вонючих онуч. Национальное самосознание в беде и онучи здесь играют главнейшую роль. Если читатель будет видеть онучи в каждой книге, он поймет, что наши корни ни в какой не в Америке, и не в Европе, а здесь, среди березок и шелестящих ветвей столетних дубов.

Так национально самосознаемся много лет. Средь шелестящих дубрав. В трехэтажных избах и чреве китовом.

Уж простите за резкость, но эти орды Славян с Кладенцами, мизерное представление о своей истории, дремучее невежество и откровенные глупости, высокопарно именуемые либо «авторским стилем», либо — еще чище! — постмодернизмом, поднимают помянутое самосознание с той же силой, что и мексиканские сериалы вкупе со штатовскими полицейскими боевиками.

Я не считаю себя «западником», однако и не стану утверждать, что нашей тяжело больной и глубоко обойденной вниманием Господа Бога стране, необходимо для национального развития такое вот «возвращение к корням». Где корни? Покажите? Славянин с Кладенцом — это корень? Да ничего подобного!

Снова Сапковский (ой, умен мужик!): «Нет, я знаю, что у нас имеется славянская мифология, у нас есть всякие там Сварожичи, Свантевиты и прочие Велесы. Но эта мифология не достигает нас своим архетипом, и мы не ощущаем ее проекции на сферу мечтаний. Об этом позаботились весьма эффективно. Славянская мифология отождествляется с язычеством, а мы, как предполье христианства, приняли Домбровску[1] из Чехии и крест из Рима с радостью и наслаждением, долго не раздумывая —и в этом наш архетип. У нас не было эльфов и Мерлина, до 966 года у нас ничего не было, а только лишь хаос, темнота, пустота и мрак, прояснил который нам только лишь римский крест».

Угу. А что было у нас? Великая цивилизация, которой Рим с Грецией и в подметки не годились? Славяне с Кладенцами достигли того, что к моменту крещения Руси сделал германский варвар Карл Великий уже 165 лет как — создали новую Римскую Империю? Или мы, достоевские богоносцы, сеятели и хранители, приняли Благовесть как и наши ближайшие родичи, германцы, в первой половине первого тысячелетия? Нет, Святая Русь ждала Евангелие до 988 года, где там всяким сикамбрам или вандалам… А теперь, просвещенный читатель, подскажи-ка, что происходило на наших землях до летописного 988 года? Ну да, вспоминается «щит на вратах Цареграда», призвание варягов, Рюрик-Рерик, Олег-Хельги, Игорь-Ингвар — такие же стопроцентные славяне как и Шамиль Басаев… А до того? Ну? Напрягись! А откуда у нас сведения о сварогах-перунах-велесах? Из византийско-православных хроник, полагавших этих богов языческими чудовищами? Или нет? Где те самые корни? Где Славянин с Кладенцом? Где Великий Воин Свентовита и Живаны? Где грандиозная языческая славянская мифология, с генами заложенная в каждом из нас?!

Во-от. Если полякам хаос, пустоту и мрак развеял крест римский, то к нам пришел крест византийский, что без разницы — тогда оба креста были едины и никто не делил Церковь на православную и католическую. Только с 988 года мы начали знать, каковы корни и откуда растут. Из Константинополя. И еще из Скандинавии, подарившей нам князей и государственную организацию. А все потуги новоязычников сейчас выглядят смешными и жалкими — восстановление языческих корней, отталкиваясь от христианских летописей, выгладит также, как реконструкция эпохи Петра Первого по советским учебникам, где первый император всероссийский не более чем самодур и жестокий крепостник, а если и проявлял иногда разум, то потому, что более прогрессивные обуржуазившиеся европейцы научили темного феодала, что и как. Ну-ка, попробуйте узнать хоть что-то объективное о тамплиерах, основываясь на протоколах инквизиции!

Привитый нам на уровень подсознания принцип: «Восстание Спартака было подавлено потому, что рабы не знали марксистско-ленинской теории» так же благополучно воздействует не только на мозги любого постсоветского человека, но и на наше «славянское fantasy». Сварог не мог не победить Одина потому, что Сварог наш, мы-славянский, а Один — из религии поганых. Не из сермяжных, кондовых и посконных, ибо любой славянин, хоть он из II-III веков, априорно православен, добродушен, добросердечен, а стало быть — абсолютно прав.

Красные — белые. Русские — немцы. Пролетарии — буржуи. Бузина в огороде, а следовательно — в Киеве дядька. Железная логика.

Кушайте, господа читатели.

И как оно, с самосознанием? Национальным? Мы-славянским? Прёт?

А теперь вспомните, на чем вы, я, сосед, участковый милиционер или бритый бандит из шестисотого «Мерседеса» воспитаны.

Где Свароги, Свентовиты и Лады? Лады — разве что в гаражах. И то не у всех.

А где православие, самодержавие и народность, как замена национальному сказочному архетипу?

Ну же? Вспоминайте быстрее! Ах вот оно что… 80 лет коммунизма, и пропало наше православие-самодержавие незнамо куда… И коммунизм куда-то растворился. Теперь их всех заменяет пожилой американский дяденька, хитро таращащийся с зелено-белой купюры. Новый, российский (не новорусский, а именно новый российский!) архетип. Новая религия. Новый Сварог и новый Иисус? Спасение? Господь Доллар?.. Amen. Или как?

И что тогда такое наше fantasy? Про Славян с Кладенцами? Архетипическая сказка? Страна мечты? Место отдохновения? Аваллон? Заокраинный Запад? Веревка с петлей на шелестящей ветке столетнего дуба?

Вот вам архетип российского fantasy номер один. Ох.

Хочется ругнуться матерно, да редактор не пропустит. А ведь мы только подходим к самой неприятной теме.

2. Герой с коммунальной кухни

Пан Сапковский достаточно верно определил дорогу, по которой к нам пришло fantasy — артурианский архетип англосаксов. Интегрированный в культуру и психологию европейских народов культ древнейшей дохристианской эпической легенды, каковая отсутствует у нас. Зато мы другим богаты. И, когда я наконец докопался, в чем то богатство и откуда идет значительная часть нашего fantasy — волосы дыбом встали.

Сейчас расскажу.

Несколько лет назад книжный рынок был осчастливлен появлением новой разновидности Славянина с Кладенцом. Раньше, в исторических или псевдоисторических романах, отрабатывалась вековечная схема «славяне contra поганые» в любых разновидностях, где в роли «душителей всех пламенных идей, насильников, грабителей, мучителей людей» выступали то монголы, то викинги, изредка злобные ромеи, стремящиеся потоптать юную российскую государственность, на худой конец — притеснители-феодалы отечественного производства. Думаю, никто не будет спорить, что исторический архетип противостояния «Русь — Степь» или «Александр Невский — Тевтонцы» благополучно перекочевал в fantasy и является единственным историческим основанием романов подобного рода Вставай страна огромная, вставай на смертный бой. С кем персонально — неважно, главное — с погаными. Типаж Вековечного Зла в российском стиле.

Однако, новая инкарнация славянского Героя fantasy не отвечала никаким канонам, кроме, единственно, того, что герой был крут и силен. Впрочем, это закон природы.

Собственно, этот Герой остался отнюдь не в одиночестве, появилось достаточное количество последователей и подражателей, однако все они перемывают одну-единственную модель. Выглядит она примерно таким образом.

Жил-был себе Славянин. Пока без Кладенца. Славянина обидели. Причем обидели так, что он решил стать крутым, добыть себе Кладенец и отомстить. А после этого вдруг начал бороться не со Вселенским Злом, а с частными проявлениями оного.

Как раньше было просто! Дошел до Самой Черной Горы, взял за бороду Самого Главного Злодея, приложил его мордой об алтарь Самой Мрачной Тьмы, а потом прикрутил бесталанную головушку славянского Саурона к седлу и с победой вернулся домой — княжить, бортничать и девок портить.

Но Герои Нового Времени делают все наоборот. Они, конечно, тоже не прочь сходить на Самую Черную Гору, однако не знают, где она находится. Вернее, знают, но пока не добраться. Времени нет. Надо вытаскивать из проруби щенков, выкармливать пипеткой котят, жалеть старушек, вразумлять молодежь, бдеть и охранять… И рефлексировать, рефлексировать и еще раз рефлексировать. По любому поводу. Однако, о болезненном самокопании Нового Героя чуть ниже, это отдельная тема.

Герой стремится к идеалу, чаще всего выражаемому в простенькой и понятной каждому читателю бытовухе: благолепном славянском укладе, архетипе Великой Матери и прочих атрибутах славянизма наподобие избы, огорода и выводка голозадых детишек. Но даже такой несложный идеал слишком отдален хотя бы потому, что окружающий мир отнюдь не способствует его достижению. И Новый Герой, позабыв о Самой Черной Горе, с горя начинает причинять добро и наносить милосердие направо и налево.

Причинение добра — дело тяжкое и неблагодарное, что сказывается на тексте книги и ее смысле. В подобных романах нет сюжета. Новый Славянский Герой, теоретически, движется вперед от точки А к точке В, стремясь, ясен пень, к Логову Вечного Зла, которое наличествует где-то там за горизонтом. Однако на пути Героя встречается такое несметное количество нуждающихся в помощи увечных-калечных-параличных-ишемичных-сифилитичных, что до помянутого Логова дойти можно будет от силы тому к десятому. Зато какой простор для добродейства!

Восплачешь тут по Конану.

Итак. К концу первого, самое позднее — к началу третьего томов саги о Новом Славянском Герое за ним шествует целый караван униженных и оскорбленных, облагодетельствованных его Силой и Мечом. Естественно, Славянину приходится обо всех заботиться, кормить, поить, защищать от нехороших людей, если имеется младенец — стирать пеленки, а также наставлять в древнем благочинии и богопочитании. Какая уж тут Самая Черная Гора со своим Злодеем! Некогда.

Сделаем лирическое отступление, и проясним, почему же Логово Кровавого Мрака и битва Вселенского Добра с Инфернальным Злом в подобных романах остаются за кадром.

Говорят, будто один из неписаных канонов fantasy — обязательное наличие Самого Злобного Врага. Согласен. Тут нам и Саурон с Морготом у Толкина, и Властелин с Госпожой у Глена Кука, и Тень Геда — Темная Половина у Ле Гуин, и Рэндал Флэгг у Стивена Кинга, и так далее до бесконечности. Противостояние «Положительный Герой — Противник Положительного Героя» тянется от времен Артура и Морганы, Сигурда и Фафнира, или, допустим, Беовульфа с Гренделем. Обычно эта схема в вульгарной славянской fantasy и обрабатывается. А в случае Нового Славянского Героя мы имеем Зло не на вселенском, а на бытовом уровне. Так сказать, облагороженная жанром коммунальная кухня.

Кажется, я нащупал ниточку.

Один из законов психологии: мы подсознательно не верим в вещи отдаленные и абстрактные, или не считаем их опасными. Скажи-ка, пожалуйста, дорогой читатель, потащился бы ты прямо сейчас в Крестовый поход, освобождать Гроб Господень? Я бы потащился. Только сначала изучил бы контракт, узнал, сколько мне за это заплатят, как будет организована доставка, кто начальник, каковы условия проживания, насколько серьезна организация… Безусловно, для жителя средневековья, сарацины, захватившие Святую Землю, это Большое Зло, но для меня, человека конца ХХ века, слишком трудно понять реальность и мотивы поступков обитателей века XII.

Более близкий пример: мы с интересом следим по телевизору за войной на Кавказе и знаем, что терроризм — это очень, очень плохо, это разновидность Большого Зла. Однако я доселе что-то не наблюдал многотысячных толп, осаждающих военкоматы с требованием записать в армию, дать автомат и немедленно отправить в Грозный — бороться. Большое Зло слишком отдалено, и пока террористы не взорвали твой дом, или не убили друга, ты будешь сидеть перед телевизором и просто наблюдать. Прямой репортаж из Мордора, если угодно. Федеральная авиация бомбит Барад Дур. Бандформирования гоблинов отходят в горы, а Король-Призрак угрожает новыми терактами. Гхм… В какой-то мере — психология хоббита.

Мотивация проста: наш прагматизм детей техногенной и бюрократической цивилизации не позволяет просто так оставить квартиру-машину-работу-семью и рвануть черт знает куда черт знает зачем. Кроме того, там и убить могут.

И в итоге ни ты, ни я никуда не едем. Если, правда, не устроят условия контракта. А лучше всего — пойдем-ка мы до книжного развала, посетуем на то, что овес нынче дорог, но все-таки выложим тридцать рублей за книжку об этом самом Крестовом походе или боевик о Кавказской войне, и повздыхаем: а ведь могли же люди!

(Замечу, что некоторые могут и до сих пор. Тут встает вопрос о такой расплывчатой вещи, как «убеждения», но давайте больше не отвлекаться.)

Вернемся на коммунальную кухню. Вот не оттуда ли явился Новый Славянский Герой, борющийся со Злом на бытовом уровне? Абстрактная Тьма и существующий где-то-там Саурон недостижимы, до них идти далеко и долго, а вот мелких гадостей и подлостей вокруг хоть отбавляй. Для устранения этих черных пятен на лике повседневной жизни и появился столь давно ожидаемый Защитник увечных-калечных, разнесчастных интелей, которых третируют, обижают и тиранят орды быдла. Пусть Зло выражается в соседе-алкаше, плюющем в твой суп, или злобном правителе с герцогской цепью из мира fantasy.

Сражение со Злом снизошло с макси-уровня на микро-уровень. Если хама не могут поставить на место в нашей обыденной жизни, то давайте хотя бы в Стране Мечты порадуемся за Нового Славянского Героя и его подопечных. Помечтаем о том, что однажды и к нам явится такой герой и наведет порядок на нашей коммунальной кухне.

Вот оно! Вот наш архетип fantasy, вот лучезарная Волшебная Страна Грез! Не какие-то там Средиземье с Амбером или Земноморье с Хайборией, а Большая Коммунальная Кухня.

И никакое это fantasy не славянское, а самое что ни на есть совковое. Мечта бедных забитых учительниц школы и инженеров на полставки. Герой, который придет, защитит, не изнасилует в подъезде, станет настоящим другом, сделает так, чтобы сосед-алкаш не плевал в твой суп и продавщица в магазине не обсчитывала. А ты взамен научишь этого добродетельного, сильного, но слегка диковатого Героя ладить с цивилизацией, захлебываясь, расскажешь ему о творчестве Сартра, романах Умберто Эко и картинах Анри Матисса, сводишь в его оперу и покажешь постмодернистского «Эдуарда II» по видео… Вот он, великий союз Духа и Силы!

Говоря откровенно, советско-совковый архетип fantasy, основанный на противостоянии Крутого Героя и Бытового Зла — явление настолько уникальное, что заслуживает отдельной диссертации. Вдобавок играет немаловажную роль наложение подсознательных мечтаний православного толка о Защитнике. Герой fantasy легко преобразуется в Николая Угодника и наоборот. В нашем крайне нестабильном мире Защитник нужен был всегда и во все времена. Бытовое зло может быть каким угодно, в любой микро и макро формах: это вам и чекист в кожанке, и следователь НКВД, и начальник, забивающий вашу творческую инициативу, и чиновник-мздоимец. Но здесь мы забрались слишком высоко — часто вы видите в своей жизни следователя и оказываетесь в Лефортово по облыжному обвинению? Гораздо чаще мы видим своих родных, соседей, друзей, сослуживцев, продавцов, ментов, вагонных проводниц, непосредственных начальников. Кто виноват, что не платят зарплату? Правильно, директор!

Одного мы не понимаем: даже если наш Вечный Друг, крутой Славянский Герой, пойдет бить морду помянутому директору, деньги от этого не появятся. Если только в fantasy. А если Защитник угробит булатным Кладенцом ваших недругов — он сядет. За превышение пределов необходимой обороны и умышленное убийство на почве личной неприязни. Еще примеры приводить?

Давайте отойдем от бытовухи, зарплат и уголовных статей. Вернемся в страну нашей Мечты, столь старательно изображенную в Новом Fantasy.

3. Мечта, основанная на страхе

…Самая Черная Гора остается неразрушенной, Самый Черный Злодей — ненаказанным. А Новый Славянский Герой стирает пеленки подобранного в канаве младенца и думает: «Может, вовсе не следует докапываться до этой Самой Черной Горы? Может, этот Злодей вовсе и не плохой, а обстоятельства его таким сделали? Ну ведь было у него что-то хорошее! Может быть, он маму любил…»

Современная западная литература fantasy в основе своей цинична. И на подобный монолог героя следует ответ буржуя Глена Кука: «Да ничего подобного! Скорее всего, твой Злодей вырвал у своей матери сердце и съел его на завтрак. С кровью».

Американцы не привыкли особо долго размышлять и вести глубоко за полночь разговоры на кухне о смысле жизни. Они рассуждают практичнее, а потому всеми нами любимый Конан — чисто американское порождение. На первом плане стоит безоговорочный практицизм. Основа его действий — заработок, имидж и дорогой отдых на заработанное (пусть не всегда честным путем, но здесь уже в действие входит «комплекс Робин Гуда»: если деньги отобраны у злого колдуна, значит, все справедливо). Конан не станет лезть в канаву и вытаскивать свалившееся туда дитя, хотя бы потому, что указанное дитё, при большом желании, может сделать это самостоятельно. Варвар пройдет мимо и потом не будет казниться и страдать. Если ты, неудачник, лежишь в канаве — значит, заслужил.

По причине того, что Новый Славянский Герой, как мы уже выяснили, происходит родом с российско-советской коммунальной кухни, его проекция мечтаний и действий полностью соответствует принципам бородатых мужей-шестидесятников в клетчатых рубашках, привыкших говорить «за жисть», употребляя тридцать третий портвейн. Герой рассуждает. Долго, мучительно, терзательно и изобретательно.

В основном эти самокопания и морализаторства, густо замешанные на интеллигентском мазохизме, сводятся к одному: правильно ли я поступил? Может, надо было сделать не так? А вдруг та паскуда, которой я отмахнул по башке мечом, еще могла исправиться? А что бы сказала по этому поводу Великая Праматерь? А вдруг я поступил так только по своим человеческим представлениям, а никак не по божественным, и боги меня накажут?

Ага!.. Вот и комплекс наказания. Еще один архетип совка. Вечная боязнь расплаты. За любое действие, пусть и праведное. Наши старые лозунги, привитые за восемьдесят лет коммунизма и столетия «царского режима», ничуть не изменились и вовсю сквозят, как бы герой fantasy не пытался их скрыть: не высовывайся, не отсвечивай, не влезай, иначе быть беде. Инициатива наказуема. Моя хата с краю. И плевать, кто будет наказывать проявившего самостоятельность человека — милиция или Перун со Сварогом. Автором романа эти постулаты изливаются на бумагу на подсознательном уровне, пусть он того и не хочет. Он просто записывает то, что заложено в самом темном чулане мозга.

Несомненно, у каждого должен стоять самоограничитель, своего рода автопилот, и человек должен думать, что делает, однако Герой-Защитник явно перегибает палку — при любом подходящем и не подходящем случае он начинает копать самого себя до такой степени, что лопата стачивается. Тварь я дрожащая или кто? Право имею или где? А если имею право, то как его реализовать? И не грядет ли воздаяние за эту реализацию? Слеза ребенка и прочая слюнявая достоевщина. В fantasy!

М-да, веселенькая у нас Страна Розовой Мечты. Обхохочешься.

Какие же следуют выводы? Кто такой Новый Славянский Герой? А-а-а!..

Примите жестокую реальность: под оболочкой крутости, борьбы за справедливость, честности и благородства, за мечом-кладенцом и шрамами на мужественной физиономии Героя, прячутся наши старые знакомые: боязни и обиды бедной одинокой учительницы, беззарплатного инженера, голодного студента и рефлексирующей девочки из нищей, но хорошей семьи.

Основа Нового Fantasy — страх. Глубоко сидящий, намертво въевшийся и хорошо скрываемый страх. И этот жанр становится безумно популярен потому, что позволяет хотя бы во Вселенной Мечты от этого страха убежать и увидеть, как дрожит перед Кладенцом Героя бытовое, маленькое, локальное, но такое извечное и неприятное повседневное Зло. Понаблюдать, втихомолку злорадствуя, как «плохие парни» боятся вашего Друга-Избавителя. Как они наказываются Героем. Как Друг делает то, на что мы неспособны сами — разбивает в кровь морду бандиту. Как торжествует справедливость на коммунальной кухне и разбегаются по щелям перепуганные тараканы.

В реальной жизни такого почти никогда не происходит, а редкие исключения только подтверждают правило. И я не думаю, что среднестатистический читатель после прочтения книги про Друга-Защтитника-Избавителя однажды решится двинуть по морде владельцу джипа, загораживающего вход в парадную. Подобные экзерсисы — это знают все и каждый — сходят с рук только в Стране Мечты и (даже там!!) только Защитнику, а отнюдь не представителям тянущегося за ним хвоста Убогих. Тех самых, тех самых подопечных Добродетельного Крутого Героя, рахитиков-паралитиков, униженных и оскорбленных, являющихся — в большинстве своем — прямой аллюзией на нас с вами, гипертрофированным фантастической средой указанием на обывателя, беззащитного перед мафией, государством или примитивным трамвайным хамом.

Зная, что подобные книги расходятся миллионными тиражами, начинаешь с тихим ужасом понимать, каковы потребности этого вот лысоватого очкарика-обывателя, понимать, насколько серьезна и массова картина страха перед Великой и Ужасной Коммунальной Кухней. Страха, создающего потребность в эдакой литературной Стране Мечты и книжном крутом Защитнике.

В скобках можно было бы заметить, что более молодое поколение, воспитанное и пришедшее в сознательную жизнь за последние годы, в от подобного страха перед окружающей реальностью в значительной мере избавлено. Писателем же, в большинстве случаев, является человек средних лет и очень большая часть читающей публики тоже происходит родом из 60 — 70 годов. И каким бы банкиром, писателем, предпринимателем, директором или депутатом не стал бывший советский инженер-учитель-чиновник, на каких бы мерседесах теперь не ездил и какими бы состояниями не владел, выбить из самого себя боязливого совка при помощи костюмов от Версаче или виллы в Монако у него не получится. То, что мы называем «крутостью», только маскирует тот самый, оставшийся со времен СССР, страх. Поэтому взрослые дяди и тети в кашемировых пальто и с мобильными телефонами либо запоем читают истории про Славянского Друга, либо, что реже, их сочиняют.

Популярность Коммунального Героя среди молодежи тоже объяснима, хотя и более смутно. Весьма многие придерживаются нового принципа, переигрывающего старинное «Моя хата с краю» — «Нам на все плевать». Показной пофигизм надо компенсировать. Вот и пригодился Защитник Слабых и Обиженных. Можно поставить себя на его место и так сладко помечтать. Хотя, если вдуматься, на все плюешь, только когда боишься ввязываться... Этиология та же.

Сами видите — картина прискорбнейшая и угнетающая.

Вот мы и подошли к главнейшей и насущной проблеме. Нужен нам такой Герой или нет? Хотим ли мы оставаться в такой Стране Мечты или сбежим из нее, сверкая пятками?

Не торопитесь отвечать.

Бежать пока некуда, и этот герой никуда от нас не уйдет еще многие десятилетия. Пока не исчезнет последний, несущий в себе совка. Моисей сорок лет таскал своих евреев по пустыне, которую можно пройти за неделю, ради того, чтобы вымерло поколение рабов. А что остается нам? Что лучше — совок или Господь Доллар? Или надо искать третье? Возвращаться, опять же, к корням? Только вот к каким?..

Авторы, создавшие Нового Славянского Героя, крутого Защитника, интуитивно вышли на требующийся сейчас и в данный момент типаж. Это не кретин в лаптях, не суконно-посконный Славянин с Кладенцом из третьесортных книжек, выделанных ради волны спроса «на славян». Такой Герой полностью отвечает нашей Мечте о Защитнике. К сожалению. Однако достойной замены постсоветской fantasy нет, и приходится выбирать между большим злом и малым.

Fantasy коммунальной кухни, когда домохозяйки и пенсионерки рыдают над сценами героического спасения беззащитной девушки от насильников, никуда не пропадет, потому что в реальной жизни Чудесного Избавителя не найдешь и не дождешься, а обязанная выполнять его роль милиция — бездействует; потому, что мы сами никуда не можем уйти с этой огромной коммунальной кухни. Остается лишь мечтать.

Поэтому Новый Герой останется с нами. В фантазиях.

Вообще-то, это ужасно. Жутко. И ничего ведь поделать нельзя, ибо нельзя сбежать от реальности, порождающей Мечту.

Зато прозрачно видны перспективы развития жанра кухонно-героической fantasy. Огромные тиражи. И бешеная популярность. И Герой, способный хотя бы на ментальном уровне вытереть наши слезы и сопли. Утешить и защитить.

Кладенец в руке, грозно сдвинутые брови борца за справедливость, извлеченный из канавы ребенок прижимается русой головенкой к твердому плечу… Выстиранные пеленки сохнут на ветвях столетних дубов. Точь-в-точь памятник в берлинском Трептов-парке. Только вместо гимнастерки — кольчуга.

Мечта?

Мы вполне достойны такой Мечты.

Мне почему-то становится безумно симпатичен старина Конан.